Среди живой природы жила одна собака — Клепа. В прошлом она была благородного происхождения. Родом из черных пуделей. Но сейчас она представляла собой пожилую собачью женщину с черной свалявшейся шерстью и плешью на крупе.
Однако из прошлой упитанной барской жизни сохранила она некоторую игривость и утром, когда сотрудники приезжали на службу, бежала им навстречу, радостно виляя отсутвием хвоста.
В зубах у ней свисала какая-нибудь бумажонка или был зажат виноградный лист, ненавязчиво намекая на хорошее воспитание, а также на то, что и собаке чистых кровей не мешает с утра слегка закусить.
К нам на службу она поступила со свалки, где бродила с другими простонародными собаками, в поисках средств к существованию.
Свалка — это огромный котлован на краю города и неподалеку от нашей службы, куда свозят мусор и всякий устаревший, ненужный в новой жизни хлам. Видимость она имеет если не ада, то чистилища. Повсюду громоздятся горы, дымятся дымы. Тучи белых чаек и черных ворон носятся в поисках пищи насущной. Меж грудами мусора бродят бродячие псы и прочие дворняжки. Иногда и жалкого вида человечек роется, разгребает палкой, ищет...
Как-то днем ехал главный инженер нашей конторы из города, сделав свои дела, на служебной машине и, проезжая мимо свалки, поразился, увидав черного пуделя на вершине одной из мусорных гор.
— Дьявол, — мелькнуло у него, — Мефистофель.
Он протер глаза и, чтоб лучше видеть, не наваждение ли, открыл дверцу машины. Что-то мелькнуло и плюхнулось рядом, на сиденье. На него глядел, сквозь черные патлы, пудель.
Глаз видно не было, но сидел он так, что ясно было — видывал он и получше авто.
Не ведая, что творит, главный инженер, как сомнамбула, закрыл дверцу и поехал в контору. Чувство тайного стыда и непонятности содеянного не покидало его.
Он — противник даже тех жалкеньких собачонок, что иногда подживали в конторе, вдруг совершает совершенно непонятный себе поступок. Он — «главный», взрослый и высокий почувствовал себя как-то неуютно и пошел к жене, служившей начальником отдела в этой же конторе.
Пудель же начал обследование служебного двора.
Жена, будучи женщиной, осмотрела мужа трезвым взглядом и нашла, что он несколько повредился. Она сказала ему, что, видать, это у него после Эфиопии, где тот недавно, в течение двух лет, помогал нашим эфиопским братьям разведывать полезные ископаемые. Она сказала ему, что думала, что он уже пришел в себя, а у него все еще мелькают черные братья, и особенно, скудно одетые эфиопские сестры перед внутренним, обращенным в себя взором. И, что жить в таком черном бреду да еще с черным то ли пуделем, то ли дьяволом в придачу, она решительно отказывается. И поселился черный пудель, оказавшийся пожилой собачьей женщиной Клепой во дворе нашей службы.
Об его прошлой жизни, имени, а также дальнейшей деятельности, мы надеемся оповестить читателя в следующих номерах альманаха.
В дверь заглянули и закричали:
— Сосиски! Сосиски!
— Настоящие? — подозрительно спросил один человек по фамилии Семячкин.
— Не сардельки? — строго добавил он.
— Сосиски, сосиски! — эхом раздавалось в коридорах.
Застучали двери. Все побежали за ворота. Во дворе нервно лаяли собаки. В магазине Семячкину дали только один килограмм сосисок. А он хотел два.
— Настоящие, — понял он, — Не сардельки.
И заплакал.
Два воробья сели на железную перекладину ворот.
— Завтра праздники, — подумал один.
— Все равно сдохнем, — подумал другой.
Они слетели и стали клевать хлеб, лежавший в собачьей миске.
Собака встала на задние лапы и заглянула в окно.
Один человек сидел у окна, за столом и ел большое яблоко. Собака думала — это такая колбаса круглая. Сервелат. Она застучала когтями по подоконнику.
— Дай мне сервелата.
— Тебе нельзя портить желудок, — строго сказал человек, — тебе для желудка хорошо ливерную колбасу по пятьдесят копеек. А яблоки вообще вредно. Ты собака.
— Я голодная, — стучала собака, — дай мне хлеб, у меня хребет к коже прирос.
— Тебе вредно есть хлеб, — отвечал человек, уплетая булку, — ты собака.
— Дай мне круглую белую колбасу, дай, — стучала когтями собака.
— Ну ладно, — сказал человек и протянул ей кусочек недоеденной булки.
Собака широко открыла рот и тяпнула булку вместе с пальцами. Человек попробовал оставшийся кусок пальцев и произнес удивленно:
— Колбаса, ливерная. По пятьдесят копеек.
Источник: Советский самиздат
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
03.03.2003 20:17
Рахель, а можно чуть подробнее о том, откуда взят этот текст и кто автор?
04.03.2003 12:24
Рахель, а можно чуть подробнее о том, откуда взят этот текст и
кто автор?
Текст я случайно обнаружила в одном из самиздатовских сборников, осевших у родителей. Никаких подробностей об авторе я сообщить не могу, возможно надо допросить с пристрастием родителей.