БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №34 > В сторону Швамбрании
В номере №34

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+10
Интересно, хорошо написано

В сторону Швамбрании
Ольга Канунникова

В этом году исполняется 70 лет повести Льва Кассиля «Швамбрания».

Говорят, что наборщики смеялись, читая эту книгу.

Первоначально это были две разные вещи— повесть «Кондуит» и повесть «Швамбрания». «Швамбрания» была впервые опубликована— отдельным изданием— в 1933 году («Кондуит» был издан за три года до того, в 1930м). Под одной обложкой (и под одним названием, как потом издавались всегда) они вышли лишь в 1935м. Но прочли и полюбили «Швамбранию» раньше — уже с момента первой публикации.

Читать ее и вправду весело. Можно открыть наугад— и цитировать с любого места:

«Ежедневно, как только я приходил из гимназии, Оська отзывал меня в сторону и шептал:

—Большие новости! Джек поехал на Курагу охотиться на шоколадов... а сто диких балканов как накинутся на него и ну убивать! А тут еще из изверга Терракоты начал дым валить, огонь. Хорошо, что его верный Сара-Бернар спас— как залает...

И я должен был догадываться, что у Оськи в голове спутались курага и Никарагуа, Балканы и каннибалы, шоколад и кашалот; артистку Сару Бернар он перепутал с породой собак сенбернар... А извергом он называет вулкан за то, что тот извергается».

ИзменитьУбрать
(0)

Или вот:

«В это время просыпается Ося. Он, видно, все время, даже во сне, думал о сделанном им открытии.
—Мама...
—Ты зачем проснулся? Спи.
—Мама,— спрашивает Ося, уже садясь на постели,— мама, а наша кошка— тоже еврей?»

Городок Покровск, Покровская слобода (ныне г. Энгельс). Два мальчика «из хорошей семьи», Ося и Леля, придумывают страну Швамбранию и увлеченно создают ее историю— охотятся на диких конь-яков, играют в путешествия Джека, спутника моряков, и в битвы с жестоким негодяем Уродоналом Шателеной. Все это (а еще погромы, святки, лапта в сирени, разоблачение Золушки и многое другое) происходит накануне Первой мировой войны (она дальше врывается в книгу— и в жизнь швамбран). Швамбрания, конечно, монархия, и ею правит черная королева— хранительница швамбранской тайны. Потом приходит революция и освобождает детей от Швамбрании. Добрый и умный чекист хлопает мальчика по плечу и обещает: «И у нас будут мускулы, мостовые и кино каждый день». Место бывшего швамбранского дворца застраивается домами Мясокомбината. А Джека, Спутника моряков, заменяет записная книжка «Спутник коммуниста».

Повесть была безусловно хороша; но только ли литературные достоинства определили ее судьбу?

Если бы такого писателя не было, его следовало бы придумать— уж очень «Швамбрания» была своевременная книга: отречемся, дескать, от старого мира (но как талантливо изображенного! но как бесповоротно отказываемся!) и т.д. В «Коммюнике» Международного объединения революционных писателей за 1933год, которое печатали на трех языках для заграницы, в сводке выдающихся событий в советской литературе в числе прочих были отмечены: «Поднятая целина» М.Шолохова, «Золотой теленок» Ильфа и Петрова и «Швамбрания» никому до того не известного Л.Кассиля. Книгу приняли как-то сразу. Осип Брик считал, что Кассиль пишет лучше Ильфа и Петрова. В Москве тираж книги раскупили в несколько дней, и ее было не достать. Еще до выхода первого издания ее прочли Эльза Триоле и Арагон— и горячо рекомендовали перевести на французский.

Триоле и Брик— фигуры в нашем сюжете неслучайные. Круг Маяковского был первым, кто поддержал Кассиля. «Новый ЛЕФ»— с подачи Маяковского и Брика— опубликовал первые главы повести «Кондуит» (литературный дебют журналиста Кассиля)— как образец «литературы факта», любимой «новолефовской» концепции. Но очень скоро «Кондуит» влился в «Швамбранию»— и повесть оказалась гораздо ближе к «литературе вымысла». (Кассиль вскоре с ЛЕФом разошелся— уже следующие главы «Кондуита» отдал в «Пионер»— но от раннего «лефовства» своего не открещивался, некоторые письма даже иронически подписывал «ЛЕФ Кассиль».)

ИзменитьУбрать
(0)

Повесть Кассиля, похоже, образовала пару с повестью Пантелеева и Белых «Республика ШКИД»— другой любимой книгой советских детей. Они хорошо дополняли друг друга, блестяще и убедительно рассказывая о том, как плохая монархия Швамбрания рухнула до основанья, а затем на ее развалинах возникла хорошая республика ШКИД. Революция освободила детей старого мира от фантазий, а потом быстренько организовала счастливое детство новым детям нового мира— беспризорникам. Удивительно, что к автору первой книжки жизнь была вполне благосклонна, во всяком случае, на первых порах (благополучное детство, и родителей впоследствии не репрессировали). А одного из авторов второй книжки, Алексея Еремеева (Леонида Пантелеева), революция сделала беспризорником— ему потом всю жизнь приходилось скрывать свое дворянское происхождение и даже придумать себе биографию— в якобы автобиографической повести «Ленька Пантелеев».

Оська, один из главных героев «Швамбрании», очень любил комиссара Чубарькова, который сначала занял их дом, а потом и вынудил семью врача съехать в другое место. Настолько любил, что даже его спас— отдал ослабевшему после тифа комиссару свой паек сахара.

Реального Иосифа Абрамовича Кассиля (объявленного врагом народа и троцкистом) расстреляли коллеги комиссара Чубарькова в 37м— и каково потом было жить с этой мыслью его отцу (которого не тронули, и даже потом орденом наградили). Кстати, он, поселковый доктор (и один из самых симпатичных «взрослых» персонажей «Кондуита и Швамбрании»), во время гражданской войны сам оказался на фронте— ездил спасать от тифа чубарьковских товарищей. И ужасно представить, какие ассоциации должны были вызывать у Абрама Григорьевича названия повестей его знаменитого сына— «Черемыш, брат героя» (написана в 1938м, всего через год после гибели Оськи), или «Улица младшего сына» (1949, в соавторстве с М.Поляновским, удостоена Гос. премии СССР в 1951м). Иосиф, талантливый литератор и ученый, был младшим в семье. Когда его арестовали, ему было 30. Жена его была арестована и сослана. Лев Кассиль— тогда уже влиятельный писатель, редактор детского журнала, сотрудник «Известий», пытался хлопотать за брата, даже добился встречи с Вышинским,— но ничто не помогло. Он и сам был под подозрением, правда, отделался малой кровью— не был арестован и даже не был исключен из Союза писателей, лишь потерял должность редактора журнала «Мурзилка».

Видимо, тень Оськиной судьбы легла и на книгу об Оське. В 1937году, в год Оськиной гибели, книга в последний раз вышла отдельным изданием— и следующее отдельное издание вышло только в 57м, в эпоху «оттепели». Кассиль еще раз возвращался к повести, доработал ее в 1955м, после так называемой кампании по борьбе с космополитизмом (тогда досталось и ему— одна из рецензий на «Кондуит и Швамбранию» конца 40х называлась «Это не нужно детям»).

ИзменитьУбрать
(0)

Когда-то Кассиль решил для себя (во всяком случае, думал так), что с прошлым он распрощался смеясь, решительно и навсегда— финалом «Кондуита и Швамбрании» («Все швамбраны погибли, как гоголь-моголь»,— сказал Оська). Кассиль очень старался поверить, что социалистическое завтра будет прекраснее, чем швамбранское вчера (как он потом написал об одном стихотворении Симонова, «мне это показалось сильным и страстным самозаклинанием»). И все-таки что-то беспокоило его, особенно в конце жизни, какая-то мысль или, может быть, давняя вина, в которой он сам не решался себе признаться. «И зыбко под ногами, утло в душе, и обтекают меня берега, мимо которых я сейчас живу и работаю» (Дневник, 1963).

И еще, там же: «Талант— это дар удивлять правдой». Повесть «Кондуит и Швамбрания» как раз говорит еще и о том, что талант— это дар удивлять вымыслом. Но вот какую вещь хотелось бы понять: что же именно Кассиль— несомненно талантливый советский писатель— считал правдой о своем времени? И что считал вымыслом?

В дневнике 1962года есть такая запись: «Эренбург в №4 «Нового мира» подсчитал, что из 700участников Первого съезда писателей в живых сегодня немногим больше полусотни.... И раз уж выпало нам уцелеть под огнем— надо быть во всем достойными памяти погибших и удела, доставшегося нам, немногим». До какой степени надо было бояться, чтоб так лгать— даже самому себе! Как должна быть велика фразеологическая лживость— или человеческая глухота?— чтоб подменять гулаговскую терминологию «деньпобедным» официозом... и делать вид, что именно так он и думает!

Кассиль был одним из первых обитателей переделкинских дач, и практически на его глазах арестовывали соседей— Льва Каменева, Исаака Бабеля, Бориса Пильняка. Интересно, имел ли он в виду и их тоже, когда писал о «памяти погибших»?

Вот еще— запись из дневника, год 1968: «Человек посетил Космос! Началась вторая космическая эра. Как мне радостно сегодня, что я дожил до этого дня. И как больно вспоминаются все дорогие, не дожившие с нами до сегодня». Опять дежурная победная риторика— и опять непонятно: среди тех, кто «больно вспомнился», был ли и Оська, «не доживший до сегодня»?

Еще запись, год 1951: «Случайно перехваченный моим приемником радиотелефонный разговор какого-то лейтенанта с полковником, а потом с женой— о заболевшем скарлатиной ребенке. Чужая беда прошла через мою комнату, несясь из конца в конец страны, и тяжело меня разбередила. Так никогда и не узнаю я, выжил ли ребенок того для меня безымянного лейтенанта». Как трогательно, не правда ли,— и мы никогда не узнаем, как прошла не чужая, а своя беда «через его комнату»: ведь у Оськи была, судя по «Кондуиту и Швамбрании», еще и маленькая дочь. Выжила ли она? .Уехала ли с матерью в ссылку, или ей разрешили остаться в Покровском, у дедушки и бабушки? Ничего про нее не известно. И неизвестно даже, беспокоился ли Лев Абрамович о своей осиротевшей племяннице— или только о заболевшей дочке безымянного лейтенанта?1

Аркадий Райкин, друживший с Кассилем, в своих воспоминаниях писал: «Я всегда глубоко чтил таких людей, которые, как Ахматова, отличались высочайшей степенью внутреннего противостояния обыденности». И добавлял, что с такими людьми было чрезвычайно трудно находить общий язык, потому что «злободневность их мало интересовала». А вот легко было как раз с Кассилем: «Кто меня понимал в этом смысле предельно, так это Лев Абрамович Кассиль».

Похоже, что тут «обыденность» является эвфемизмом чего-то другого. Видимо, Кассиля сумели сильно испугать тогда, в 30е, и эта раздавленность осталась в нем до конца. Собрание сочинений Кассиля состоит из пяти томов, и, наверное, еще столько же можно составить из журнальных и газетных публикаций, выступлений, статей. Но по сути случилось то, чего Кассиль всегда боялся: он так и остался автором одной книги.

Он потом как будто чувствовал какую-то подспудную вину перед прошлым, и все время испытывал потребность оправдаться (перед кем только?)— вот и в его поздних вещах есть какая-то скрытая монархическая ностальгия — какую повесть ни возьми: «Будьте готовы, Ваше Высочество!», «За честь шахматной короны», «Ход Белой Королевы»... Он словно просил прощения за то, что когда-то так нехорошо обошелся с Черной королевой, хранительницей Великой Тайны Швамбрании — ей в книге уготовано бесславно окончить свои дни и быть выброшенной из своего «дворца» — ракушечного грота— суровой рукой новых хозяев жизни. А сам «дворец» превращен в пепельницу— комиссары сбрасывают туда пепел и раздавливают окурки. И то, что эти, поздние, сочинения посвящены шахматам, ассоциацию только усиливает: ведь швамбранская Черная королева — шахматная фигура.

По письмам видно, что еще раньше, в 30е, одолевали его сомнения по поводу правильности главной идеи «Швамбрании» и выбранного для нее тона: «Все, даже лирические по содержанию места имеют у меня насмешливые, издевательски заземленные концовки. Или я не способен дать теплоту и нежную проникновенность, лирическую трепетность воспоминаний?.. Конечно, можно было сделать книгу несравненно более задушевной. Я, может быть, ошибочно, но, во всяком случае, умышленно подхолодил повествование. Я мог бы показать Швамбранию чудесной, сказочно яркой и томительно-несбыточной, эдакой страной обетованной. Я бы в легкой дымке подсознательного мог дать пастельные нюансы, воздушные переливы и хрупкие, невесомые фантомы моего детства. Но что бы получилось? Любование и воспевание такого детства. А отсюда протест, как бы он ни был завуалирован, протест против сил, разрушивших эту обаятельную систему... Но тогда книга бы обернулась против ее внутренней темы и установки.

Книга жестока, но не по тону ее, а по тому безжалостному, скупому отбору воспоминаний, который произведен в ней, и потому что лирика в ней ущерблена, а направленность и усмешка повсеместны. Этого требовало задание, выбранный социальный упор вещи. До сих пор для меня это было бесспорным. Сейчас я стал сомневаться...»

Тайное швамбранство сквозит в этих сомнениях. Понимал ли сам Кассиль, что книга стала безусловной удачей как раз потому, что многое в ней «обернулось против ее внутренней темы и установки», потому что, как сказал Кассиль по другому поводу— в ней есть «маленькое чудо сбывающейся мечты о радостном детстве»...

«У-ра, у-ра!— закричали
Тут швамбраны все.—
У-ра, у-ра!»— и упали...
Туба-риба-се!
Но никто совсем не умер,
Они все спаслись,
Всех они вдруг победили
И поднялись ввысь.


1Тут нужно сделать оговорку. Друзья Кассиля утверждают— в устных рассказах— что он о племяннице заботился и многие годы ей помогал. О чем в дневнике— ни полслова. Может быть, в этом виноваты советские цензурные обстоятельства 70х (именно тогда— в книге «Жизнь и творчество Льва Кассиля»— был опубликован дневник)? Или дело все же в другом— Кассиль боялся и поэтому в дневнике ничего не записал?

сейчас начинаешь замечать с какой любовью и мастерством описывалось в ТОЙ литературе старое время и как картонно и фальшиво новая чекистская реальность. особенно это заметно у кассиля и катаева. концовку кондуита просто читать невозможно. катаеву удалось под конец жизни вырваться и создать великолепные вещи. кассиля чекистские палачи сломали окончательно. проклятый народ который предал сам себя и пресмыкается по сю пору перед лубянскими людоедами

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №34 > В сторону Швамбрании
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 04:32:41
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еженедельник "Секрет" Dr. NONA Jerusalem Anthologia