БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > История > Жизнь Бегина > Слово о Жаботинском
Оглавление

Слово о Жаботинском

Зеэв Жаботинский, родившийся в Одессе в 1880 году, был человеком необычным, чрезвычайно одаренным, оказавшим огромное влияние как на политические события своего времени, так и на отдельных людей, среди которых, бесспорно, находился и Менахем Бегин. Личность этого одесского литератора, как он сам себя иногда называл, с трудом поддавалась пониманию современниками. Но те, кто любил его, были преданы Жаботинскому безусловно.

Вот как писал сам Бегин о своей первой встрече с Наставником:

«Небольшой театральный зал провинциального городка переполнен. Для тебя, подростка, места нет нигде — ни в зале, ни на галерке, ни за кулисами. С огромным трудом пробираешься в оркестровую яму, подползаешь под сцену и слушаешь. Речь Учителя как бы поднимает тебя над действительностью, над театром, над городом. Его слова проникают в тебя. Ты не то что покорен. Ты чувствуешь, что вот это твое, единственное, идея, которой служит твой Наставник. Он спрашивает: «Навсегда?» И ты немедленно отвечаешь, что, конечно, навсегда. Я обручен с идеями этого человека навек».

Когда Бегин это писал, ему было 15 лет. Жаботинский выразил своей речью все то, что, по словам Бегина, было для него самым важным и главным — сионизм, Эрец-Исраэль, создание еврейского государства в ближайшее время.

Хаим Вейцман, который был другом Жаботинского, а потом его политическим противником, так описывал этого человека:

«Он был достаточно некрасив, очень обаятелен, невысок, убедительно говорил, был щедр, всегда готов помочь... И вместе с тем было в нем что-то театральное, аристократическое, нееврейское, необычное... трудно определимое.

Мне представляется, что именно вот это «аристократическое, нееврейское, необычное» и являлось тем секретом огромной популярности Жаботинского у еврейского населения городов и местечек Восточной Европы в те годы».

Предположу, что и юного Бегина он покорил простыми и высокими словами, которыми говорил с залом, не акцентируя, но и не приземляя свои фразы и идеи.

Жаботинский учился в России в гимназии, которую не закончил. В Риме он посещал лекции по праву. Диплом юриста получил позже в Ярославском лицее. Из Италии он писал для одесской газеты статьи, подписывая их псевдонимом «Альталена», что в переводе с итальянского значит «качели». В Италии, откуда он вернулся в Одессу в 1901 году, с ним произошли, а точнее, начали происходить личностные перемены. Именно там под влиянием событий в России он изменил свои планы на будущее. В Италии Жаботинский проникся, а точнее сказать, «заразился» великими настроениями эпохи Возрождения. Многие сулили этому юноше блестящее будущее в русской литературе. Его изданные позже романы, в частности, «Пятеро», а также многочисленные публицистические статьи подтверждают эти мнения и надежды литературоведов и исследователей русской литературы того периода.

Русский писатель-эмигрант М.А. Осоргин так писал в Париже о Жаботинском:

«Я поздравляю евреев, что у них есть такой деятель и такой писатель. Но это не мешает мне искреннейшим образом злиться, что национальные еврейские дела украли Жаботинского у русской литературы... В русской литературе и публицистике много талантливых евреев, живущих — и пламенно живущих — только российскими интересами. При полном к ним уважении я все-таки большой процент пламенных связал бы веревочкой и отдал вам в обмен на одного холодно-любезного к нам Жаботинского».

События в России тех лет (страшные еврейские погромы 1903-1905 годов), по свидетельству очевидцев и самого Жаботинского, повлияли на него столь сильно, что изменили его судьбу, изменили направление его жизни категорически.

Огромные способности этого человека проявились очень ярко уже на начальном этапе его политического пути — это было настоящее призвание его. Будучи руководителем пропагандистского отдела Сионистской организации, Жаботинский в возрасте 29 лет был послан в Кушту, где за короткое время создал газеты на четырех(!) языках: иврите, ладино, турецком и французском. Большинство статей в этих изданиях он писал и редактировал сам.

После возвращения в Россию через год он перевел и выпустил на иврите произведения самых значительных европейских писателей, мечтал о создании еврейского университета в Эрец-Исраэль.

После начала Первой мировой войны Жаботинский был командирован от русской газеты в качестве военного корреспондента на фронт для освещения происходящего. Журналистская судьба занесла его в Египет, где он познакомился с могучим смуглолицым красавцем, любимцем женщин, капитаном русской армии по имени Йосеф Трумпельдор. Тот был героем Русско-японской войны 1904 года, на которой потерял руку. Оба этих незаурядных, темпераментных человека, что называется, мгновенно нашли общий страстный интерес — создание еврейской армии, которая приняла бы участие в освобождении Эрец-Исраэль от турецкого владычества.

Английский офицер высокого ранга, которому Жаботинский представил свой план о создании еврейской бригады в составе британской армии, с ходу отверг его и предложил собеседнику для начала («Не замахивайтесь слишком далеко, сэр», — сказал Жаботинскому генерал) организовать батальон вспомогательных сил. Жаботинский не согласился с англичанином, хотя в словах его и была, и Жаботинский это понимал, большая доля истины. Он хотел слишком многого: он не мог пребывать в ожидании.

Трумпельдор и Жаботинский не смогли прийти к взаимопониманию, они были слишком разными людьми. Жаботинский желал прежде всего политического успеха — он должен был выразиться в создании еврейской армии и прямом участии ее в освобождении Эрец-Исраэль. Трумпельдор, человек военный до мозга костей, с известной долей авантюризма утверждал, что весь мир — фронт и в любом месте, в Галлиполи, например, еврейские солдаты внесут свой вклад в освобождение своей страны.

Они разошлись на этом. Трумпельдор отправился в составе английской армии в Галлиполи, а Жаботинский, загоревшийся идеей создания еврейских полков, поторопился в Англию. В дороге, в итальянском городе Бриндизи, он встретил уроженца Сибири, инженера Пинхаса (Петра Максимовича) Рутенберга, который бежал из России после революции 1905 года. Там он имел непосредственное отношение в качестве эсеровского боевика к убийству агента охранки Гапона. О богатом революционном прошлом этого человека мы здесь говорить не будем — оно заслуживает отдельного романа. Скажем только, что Рутенберг, способный и умный инженер, к тому времени успел в Италии разбогатеть. Он был покорен идеями, планами Жаботинского и немедленно выехал в США для их осуществления.

Жаботинский отбыл из Бриндизи в Лондон и Париж. Русского джентльмена еврейские общины этих городов встретили без воодушевления. Газета «Ди цайт», выходившая в Лондоне на языке идиш, писала о нем скептически, презрительно: «Еврейский юноша, одинокий и никем не любимый, снующий по Лондону и смеющий требовать от общины кровавых жертв посредством гнусных уловок и хитростей...»

За 1916 год Жаботинский смог мобилизовать в Европе около 200 добровольцев в еврейские полки. Цифра показательная. Тогда всерьез и реально можно было обдумывать и планировать создание полноценной 300-тысячной еврейской армии...

И все-таки все эти усилия, все это напряжение, вояжи, связанные с унижением, — все это было затеяно не зря. Хаим Вейцман и барон Ротшильд помогли Жаботинскому попасть в высшие круги британской политики, где идеи последнего были выслушаны не без внимания и понимания.

27 июля 1917 года, за три месяца до принятия знаменитой Декларации Бальфура, полковник Петерсон, командир полка английской армии в Галлиполи, получил приказ о создании пехотного еврейского полка, который отныне назывался «38-й стрелковый полк Его Величества».

Параллельно в Англии был принят закон, который поставил многочисленных еврейских беженцев из России перед выбором — призваться в создающийся 38-й стрелковый полк Его Величества или же вернуться на бывшую родину.

20 тысяч (!) евреев призывного возраста предпочли вернуться из Англии в Россию, где уже полыхала революция и связанные с нею национальные катаклизмы. В 38-й полк, первое воинское еврейское формирование после двухтысячелетнего перерыва, призвалось меньше тысячи человек. Можно посметь и позволить себе предположить, что история еврейского народа могла бы быть иной, не такой, скажем, мрачной, каковой она была в 20-м веке, окажись результаты той мобилизации иными, обратными этим показателям — 20 тысяч человек в армию и 1000 в Россию. Но в истории нет и не может быть сослагательного наклонения. История проста, сурова и не оставляет надежд для тех, кто недостоин этих надежд. К тому же ее нельзя переиграть — это одноразовое действо. Как говорится, все эти вышеприведенные слова лишь «информация к размышлению».

Вот выдержки из частного письма.

«2 ноября 1917 года.

Дорогой лорд Ротшильд,

С огромным удовольствием сообщаю Вам от имени правительства Его Величества декларацию поддержки намерений еврейского сионистского движения, которая была принята заседанием кабинета.

Правительство Его Величества благосклонно отнесется к созданию национального очага еврейского народа и сделает все от него зависящее в поддержке этой цели. Вместе с тем совершенно очевидно, что при этом не будут ущемлены законные гражданские и религиозные права остального (нееврейского) населения Страны Израиля...

Буду вам очень признателен, если вы доведете содержание этой Декларации до сведения Сионистской Федерации.

Искренне ваш Артур Джеймс Бальфур».


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > История > Жизнь Бегина > Слово о Жаботинском
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 07:57:53
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jerusalem Anthologia Всемирный клуб одесситов Еврейский педсовет