0

Израиль
Теперь он — Чебурашка

Шауль Резник

Как и всякий одаренный человек, Зеэв Гейзель успел снискать славу на разных, не связанных между собой, поприщах. Автору этих строк он преподавал основы высшей математики. Выходцы из СНГ помнят заслуги Гейзеля на посту советника Биньямина Нетаниягу по вопросам абсорбции и в создании школ «Мофет». Теперь на очереди израильская культура, точнее, особый ее пласт — песни для детей.

Бывший ребенок, я не погрешу против истины, если скажу, что композитор Владимир Шаинский и его песни — это наше, детское вс?. Благодаря переводческим стараниям Зеэва Гейзеля вскоре и ивритоязычные отпрыски будут петь о том, что, к сожалению, день рождения только раз в году. А что? «Если захотите, сказка станет былью» — говаривал венский драматург Теодор Герцль.

— Перефразируя цитату из Макаревича, вы помните, как все начиналось? И когда?

— Помню и могу датировать: я занимаюсь переводами на иврит с 1990 года. Все началось со спора с супругой. Я сказал ей, что русские песни, вошедшие в израильский фольклор, как правило, перетолмачены пожилыми польскими евреями, которые слабо знали «великий и могучий». Супруга обвинила меня в злопыхательстве: «Это ведь так трудно!» Я ответил: «Ничего подобного». И тем же вечером перевел на иврит «Подмосковные вечера»:

Ло нишма ба-ган аф ришруш катан,
По а-коль нирдам ад хама.
Лу ядатэм, эйх аувим алай
А-лейлот тахат шмей-Москва.

А-нахар гам на, ве-гам эйно на,
Коль-куло ми-кесеф а-лвана.
А-нигун нишма — ве-гам ло нишма
Ба-лейлот тахат шмей-Москва.

Я вошел во вкус. Хотя переводил исключительно для друзей, для смеха, для настроения в компании: «Как много девушек хороших», «Постой, паровоз», «На поле танки грохотали», «Капитан, капитан, улыбнитесь!», «Ваше благородие». Но было так: в 1998 году в Израиль по приглашению организации «Авив» приехал Владимир Яковлевич Шаинский. Его друг, поэт Борис Салибов написал стихи «Зажигайте субботние свечи», а Шаинский к этим стихам — естественно, музыку; получившуюся песню (к сожалению, малоизвестную) «Авив» решил сделать своим гимном. Я уже как-то слышал эту песню — в исполнении хора школы «Мофет». За пару дней до концерта Боря предложил встретиться. К тому моменту мной на иврит была переведена «Чунга-чанга», и я исполнил ее столичному гостю.

— Гость оценил?

— Владимир Яковлевич удовлетворенно заметил: «Слов я не понимаю, но звучит неплохо — даже лучше, чем по-русски». После нашей встречи я подготовил ивритский вариант стихотворения «Зажигайте субботние свечи», сел за компьютер, напечатал и размножил. Опоздав к началу концерта, я вбежал в концертный зал «Хилтона» во время исполнения этой песни и провозгласил: «А сейчас — то же самое на языке предков!» Отксеренные страницы пошли по рукам, зал подпевал. Премьера удалась.

Через несколько дней Шаинского пригласили на чествование в школу «Мофет». Чтобы не ударить в грязь лицом, я перевел знакомую многим поколениям советских детей песню «От улыбки станет всем светлей». Вскоре мне пришлось по служебным делам посетить Москву, я воспользовался случаем, разыскал Шаинского и предложил продолжить сотрудничество. Наша встреча состоялась в кашерном ресторане неподалеку от ГУМа. Шаинский заказал текилу...

— Это ж целый ритуал — чего-то там надо понюхать, чего-то — лизнуть...

— По части ритуалов Шаинский даст фору кому угодно — он стоит на одной ноге, салютует, опрокидывает рюмку и вообще производит при этом целый ряд действий, полных неведомого мне, но явно магического смысла. В перерывах между этими магическими текилосеансами мы успели сойтись на том, что необходимо выпустить диск с лучшими произведениями Шаинского.

— В чьем исполнении?

— Большинство песен на диске исполняю я — это было волевое решение Владимира Яковлевича. В первую секунду я растерялся: «У меня ведь голоса нет!» «Я не и не говорю, что он у тебя есть, — отреагировал композитор, — у тебя есть уши. Покажи... Отличные уши! Ты — не фальшивишь. А звукооператор может сделать из тебя кого угодно, хоть Карузо».

Всего на нашем диске 16 песен, среди них, например «Чебурашка»:

Аити цаацуа —
Ле-гамре ло ядуа
Амадти коль а-йом ба-халон а-раава.
Никрети Чебурашка.
Коль келев, ше-нифгаш кан
Мошит ли яд ве-омер мила това.

На диске будут и «Кузнечик», «Чунга-чанга», «Мамонтенок», «Пополам», «Синяя вода», «По секрету всему свету», «Ужасно интересно», «Небылицы», «Пропала собака», «Облака»...

Кмо сусим —
Леваним мэ-рош ад берех
Доарим
Ба-шамаим бли шум дерех
Аль табиту ми-лемала на, ми-мромим —
Тну ли рак лиркав алейхем, ананим...

Вспоминается такое. Переводя припев «Голубого вагона» («Скатертью, скатертью в дальний путь стелется»), я несколько изменил ритм стиха — и, как мне казалось, удачно: сделал его «под стук вагонных колес». Однако Шаинскому это не понравилось. Он сказал: «Я ведь изобрел новый размер. Простучи любому ребенку: «Та, та-та, та-та-та // та-та-та, та-та-та // та, та-та, та-та-та // та-та-та-та-та», и он сразу скажет, что это за песня. Пришлось переделывать.

— «Пусть бегут, неуклюжи...» — произведение, как говорится, знаковое — тоже вошло в альбом?

— Конечно!

Кше-рацим анашим би-хвишим ретувим,
У-мей гешем овхим ла-наар,
Ло мудъаг ани клаль,
Ло ацув, ло умлаль,
Менаген ба-гитара ве-шар.

Куплет про волшебника, прилетевшего на голубом вертолете, был незначительно мною модифицирован — в список ожидаемых подарков (бесплатный показ кино и пятьсот эскимо) был включен щенок. Дело в том, что именно о собаке тогда мечтали мои дети.

— Вполне резонно. Их мечта осуществилась, волшебник все-таки прилетел?

— Да, мы обзавелись лабрадором. Песика назвали Лишка — это сокращение от Малыша из книги «Малыш и Карлсон». Впрочем, сейчас четвероногий друг — это далеко не тот крохотный щеночек, который имел обыкновение сидеть у меня на коленях. Выгуливать Лишку приходится, естественно, мне. Кстати, у нас в семье создалось курьезное положение — для моих детей ивритские переводы первичны, а оригинал воспринимается всего лишь в качестве возможного варианта.

— «Воннегут проигрывает в оригинале», — шутил Довлатов. Какая ваша самая удачная переводческая находка?

— «Если с другом вышел в путь». Угадайте, как можно перевести строфу «На медведя я, друзья, выйду без испуга, если с другом буду я, а медведь — без друга» так, чтобы она стала понятна израильским детям? Ведь они не понимают, зачем и как надо выходить на медведя, у них нет такого персонажа — «медведь», зато есть (только Саша Разгон угадал): Давид и Голиаф.

Им Давид муль Голиат,
Им Давид муль Голиат
Нилахем бли пахад.
Э-анак ийе левад,
Э-анак ийе левад,
Ве-анахну — яхад!

Источник: Из списка рассылки judaika

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста