+22

Интересный иудаизм
Его выгнали из синагоги и он стал раввином

Артем Варгафтик

(0)

— Рассказывают, что ваш приход в еврейство — пример того, как человек, начиная свой путь к Торе, созда?т себе при этом тяжелые проблемы.

— Тут есть определенный парадокс: с одной стороны, такое положение вещей характерно для всех баалей-тшува вообще и моего поколения в особенности, с другой стороны, я свою ситуацию стандартной никак не назову. Я не видел еще ни одного человека, который переходил бы из одного духовного состояния в другое без сопротивления как изнутри, так и извне. Я даже не вижу смысла это обсуждать — настолько очевидно, что это должно быть именно так. Другое дело — то, что это сопротивление может стать экстремальным, а порой принимать гротескные формы. Степень остроты — это индивидуально, но схема всегда одна и та же.

В моем случае все осложнялось тем, что свою тшуву я начал во второй половине семидесятых, в четырнадцать-пятнадцать лет; в то время я был единственным ребенком в городе, который ходил в школу в ермолке. Период позднего застоя... Противостояние системе и окружению в той ситуации было неизбежным!

— Я представлю себе два варианта развития событий: эволюционирующий духовно человек, изначально знающий, на что он идет, — или получающий комплект неприятностей в виде сюрприза.

— Вашими устами говорит юность! Совершенно не так! Ни один нормальный человек в процессе духовного роста никогда заранее не принимает в расчет и не просчитывает последствия своего поведения. Такое поведение неестественно.

«Евреизация» — процесс эволюционный. Он может иметь весьма долгий «инкубационный период» и только тогда, когда еврейство получает уже внешние проявления: ношение бороды, соблюдение кошера или субботы, — вот тут-то человеку и объясняют, что его ждут неприятности. Но на этой стадии ему уже очень трудно остановиться: процесс уже зашел слишком далеко. Если бы он мог предвидеть на более ранних этапах тшувы, какие проблемы принесет ему изменение мировоззрения, он, может быть, попытался бы «спрыгнуть с поезда». На определенном этапе человек уже не сможет уйти; для того, чтобы он бросил еврейство, его нужно сломать.

— А разве сопротивление окружения не ломает?! А власть, а ГБ — не достаточно?

— Сломать можно любого! Если человека не сломали, это говорит лишь о том, что было приложено недостаточно усилий.

Для того, чтобы сломать, во-первых, надо искренне хотеть этого; во-вторых, ломать нужно долго и, главное, последовательно; в-третьих, необходимо искать индивидуальный подход. Для одних самым страшным был КГБ, для других — слезы матери, для третьих — невозможность вкусно пожрать... Вопрос в том, что же воспринималось больнее всего. Для меня, например, тюрьма не была самым большим испытанием, дома было гораздо больней.

Те, кто пытался меня ломать профессионально, — подполковник Яков Григорьевич Касьян, старший лейтенант Моцегора и лейтенант Берестенко, мои следователи. Они были советскими чиновниками, их интересовала отчетность. Душу они в это не вкладывали, работали за зарплату, без вдохновения, без огонька, грубо, хамски.

— А как формулировалась статья?

— То есть, за что меня сажали? За хулиганство! А до этого мне вынесли предупреждение за «распространение заведомо ложных клеветнических измышлений, порочащих советский общественный и государственный строй». Ведь не было статьи «за религиозную активность»!

Я искренне ненавидел советскую власть всю свою сознательную жизнь, но не орал об этом на всех углах! Я исповедовал и исповедую до сегодняшнего дня идею, что евреи должны сосуществовать с нееврейским миром, но не жить в нем. Вся Совдепия и «Волга с ее пароходами» меня совершенно не трогали. Меня интересовала своя, родная, узкая еврейская тема, благополучие моих евреев. Меня волновал тотальный распад еврейства, массовая ассимиляция, повальная безграмотность.

— Этот подход — «сосуществую, но не живу» — ведь не с рождения так?!

— Не знаю. Что бы я ни сказал, это будет подгонкой под мое сегодняшнее мнение. Сколько я себя помню, я так считаю.

Когда мне было девять лет, меня первый раз выгнали из синагоги за то, что я спрашивал у стариков, где я могу учить еврейский язык. Они орали при этом: «Мальчик, если тебе нечего делать, иди играть в футбол!»

— Давайте расставим точки над “i”. Кажется маловероятным, чтоб человек прошел через такие трудности только благодаря непредусмотрительности, только потому, что «вовремя не соскочил»! Невозможно жить и воевать только лишь «от противного».

— Действительно, в этом есть еще и колоссальное удовольствие. В принципе, любой юноша на этапах своего становления как личности воспринимает себя как сильного, как мужчину, воспитывает в себе силу воли, учится противостоять окружающим. Есть люди, которые идут по пути наименьшего сопротивления и реализуются чисто внешне, в том числе делая какую-то дурость и гордясь собой. Например, окрасив волосы в оранжевый цвет, и не потому, что бросают вызов окружающим, а потому, что самоутверждаются.

А есть те, кто самореализуется в духовном становлении. Это происходит реже, ибо требует затрат сил и определенных предпосылок, например, привычки к чтению книг, определенной заданности со стороны окружения и общественных норм.

Мне повезло, круг моего общения состоял из интеллектуалов; это был такой духовный кружок, в котором было совершенно естественным и даже культивировалось Б-гоискательство. Семь-восемь пятнадцати-шестнадцатилетних ребят, мы писали рефераты по Канту, по доказательству бытия Б-жьего, изучали Блаватскую и Бахават-гиту... Эта компания породила не только раввина. Например, мой друг детства, с которым мы поддерживаем отношения и по сей день — отец Александр Чумаков, он же брат Август, греко-католический иеродьякон, а Сережка Завалко — баптистский проповедник в Канаде.

Кроме благоприятной интеллектуальной среды была и внутренняя предрасположенность. Еврейство для меня было некой данностью, реальностью, не нуждающейся в осмыслении и оправдании. Сочетание Б-гоискательства с еврейской заданностью дало вполне конкретный результат.

На этом пути для такого как я не водрузить на голову ермолку означало бы предательство самого себя, отказ от идеалов. Гораздо проще было получать по голове, чем ощущать себя скотиной. Я бы сказал, что на определенном этапе взросления и в определенной среде это был единственно естественный путь нормально развивающегося подростка из хорошей еврейской семьи. А я был как раз нормально развивавшимся подростком.

— Интересно узнать различия между баалей-тшува тогда и сегодня. Насколько мне известно, более пятнадцати лет к вам приходят люди уже как к раввину по должности...

— Всю свою жизнь я пытаюсь не прибегать ко лжи и лицемерию, поэтому никогда не рассматривал себя как чиновника «от религии», ни при каких условиях. Я мог пойти на крайние формы самовыражения для того, чтобы меня, не дай Б-г, не начали воспринимать, как функционера. Всю жизнь я сознательно ломал стереотипы, какую бы должность не занимал.

— Кстати, а что это за «крайние формы самовыражения»?

— Я пытаюсь вести себя естественно, а моя естественность, как правило, вступает в жесткое противоречие с предвзятостью, с тем, что ожидают люди от солидного и толстого религиозного еврея с окладистой бородой. Например, я могу валяться на полу в окружении своих учеников, распевая песни Окуджавы под гитару и попивая красное вино. Для меня это — абсолютно естественное поведение, так же, как и (не будь рядом помянуто!) сидеть с теми же учениками, обсуждая последовательность Цепи мироздания или влияния Удовольствия Творца на Его Волю. Я с большим удовольствием могу рассказать анекдот, включая те слова, что «из песни не выкинешь» и, изучая Тору, могу привести в качестве иллюстрации цитату из Ильфа и Петрова или журнала «Наука и религия».

— И все-таки, чем отличаются люди, приходившие к религии в семидесятые-восьмидесятые годы, от сегодняшних? Изменились ли евреи, приходившие к вам за эти полтора-два десятка лет?

— Хотя бы тем, что для того, чтобы прийти на урок Торы тогда, нужно было быть национально ориентированным нонконформистом, а теперь — достаточно быть карьеристом.

— «Карьерист»... Вы считает, что современные баалей-тшува неискренне относятся к религии?

— В термин «карьерист» я не вкладываю негативный смысл, это просто мотивация поведения. Карьеризмом называю ситуацию, в которой человек последовательно делает что либо с целью удовлетворения своих растущих социальных и бытовых запросов.

Хотя это может быть и не жизненной необходимостью, а ложно понимаемыми нуждами. Например, еврей собирается ехать в Израиль и считает, что неплохо бы познакомиться с еврейством. Он думает, что в Израиле нужно быть религиозным евреем, потому, что «там все религиозные»... У человека, знакомого с израильской реальностью, это вызовет здоровый смех, но многие малообразованные и мало знающие люди считают, что таким образом лучше подготовятся к репатриации. Другая схема, вполне достойная в моих глазах: человек хочет занять или уже занимает какую-то должность в еврейской общине, но из-за своей безграмотности чувствует себя полным идиотом и решает повысить степень своей профпригодности.

Такой карьеризм — уважаемая позиция, но с Б-гоискательством это не имеет ничего общего. Среди приходящих ко мне сегодня Б-гоискательства как мотива поведения практически не встречается.

— В таком случае, что вы вкладываете в понятие «национально ориентированный нонконформист»?

— На первом плане тут однозначно стоит заведомое противостояние больному обществу, потому и «нонконформист». А «национально ориентированный» — потому что большинство людей, приходивших ко мне на уроки в те времена, не начинали поиск самоидентификации с меня. Они просто хотели реализоваться в качестве евреев, коими себя вполне осознавали.

Это было основным мотивом возвращавшихся к Торе евреев семидесятых — начала восьмидесятых годов. Редко это было только Б-гоискательством, таких были единицы. Крайне редко — воспоминания детства о религиозных дедушках и бабушках. В большинстве случаев ребята понимали, что они евреи, но не знали, как их еврейство можно реализовать на практике. К счастью, никакие формы самовыражения, альтернативные религии, не предлагались, малейшие разговоры на эту тему пресекались, поэтому духовно голодные люди именно в иудаизме искали возможности для национальной самореализации.

Мое личное Б-гоискательство довольно продолжительный период шло параллельно моему национальному чувству, не пересекаясь. Я искал понимание идеи Б-га в философии, теологии, а национальную самореализацию — в этническом еврействе. Иудаизм для меня не был религией, это было еврейство, национальный образ жизни.

— Правильно ли я понимаю, что тогда люди приходили уже с мотивацией, а теперь человека, пришедшего в синагогу по делам, еще нужно отловить и уговорить?

— Нет, мотивация есть и сейчас. Я же говорю о разнице в первичном мотиве, о первом импульсе, который влечет за собой все остальное. Импульсы-то разные, но и сейчас, как и тогда, я никого не убеждаю. Я просто думаю вместе со своими учениками. Иногда это им очень мешает. Они приходят ко мне для того, чтобы получить ясные директивы, а я вместо этого начинаю размышлять и анализировать вместе с ними. Они впадают в легкий шок, злятся... Зачастую это дает очень хорошие результаты.

Это огромная ошибка — в чем-то убеждать. Есть несколько условий для того, чтобы быть услышанным и понятым. Первое — хорошее отношение к ученикам. И это главная ошибка многих знакомых мне популяризаторов иудаизма — они с людьми работают, а с людьми нельзя работать, с ними можно только жить. Надо хорошо относиться к людям. Я давно понял для себя, что когда человек с удивлением обнаруживает, что он кому-то интересен, это его так удивляет, что он готов вас выслушать. С другой стороны, никто не любит когда им «оптичивают» чьи-то идеи!

— А если вам задают какие-то вопросы? Вы ведь изучаете с ними Талмуд. Вы уходите от прямых ответов?

— Я предпочитаю учить с ними беседы Ребе... Конечно, я выскажу свою точку зрения, но не буду ее навязывать. Во-первых, они прекрасно понимают, что моя точка зрения — не единственная возможная во всех областях. Во-вторых, я попытаюсь быть аргументированным. А в третьих, если они ее не примут — им же хуже!

— А в чем еще выражается разница между тогдашними и теперешними? Почему я повторяюсь, просто мне очевидна разница между людьми, принимающими участие в современных еврейских мероприятиях и людьми, пришедшими в иудаизм двадцать-тридцать лет назад!

— Во всем! Тогда были правила по Дарвину: естественного отбора, выживания. Это были очень необычные люди, индивидуалисты, стандартные не выживали. Когда идет война со всем миром, и, в первую очередь, с самим собой, человек должен суметь противопоставить всему этому свою шкалу ценностей. Для того, чтоб выжить, надо было быть уверенным в том, что если ты отступишь, то потеряешь право на самоуважение. Это и был в своем роде отбор.

А в теперешние времена — наоборот, существует необходимость доказать окружающим, что ты пришел в еврейство не потому, что рассчитываешь что-то с этого поиметь, а потому, что тебе это действительно интересно и важно, потому что иначе ты не можешь. И это тоже очень больное испытание.

— Это интервью будут читать люди, которые бескорыстно интересуются иудаизмом. Их конечно мало... Что бы вы им пожелали?

— Я бы так не сказал... Их достаточно много, хотя в процентном соотношении они составляют ничтожно малое количество.

Единственное, что меня волнует, — окостенение личности в собственной вере, в собственной правильности. Это чудовищно. Слава Б-гу, у большинства нормальных людей этот период проходит достаточно быстро, но перескочить этот этап еще не удалось никому.

— «Фаза окостенения» — красиво сказано, но что именно это значит и что в этом плохого?

— Во время духовного роста рано или поздно наступает момент, когда окружающие люди, не похожие на тебя, не соответствующие твоим стандартам — неважно, ложным или истинным, — воспринимаются свысока, а зачастую и с осуждением. Это чувство упоения собственной праведностью и духовностью, ложное чувство превосходства может стать хроническим, не дай Б-г!

Когда я вижу парня, который целых три месяца ждет Машиаха и очень удивляется, что тот так до сих пор и не пришел, хотя он уже ждет его так долго, его самооценка мне кажется, мягко говоря, странной. Когда неофит с нескрываемым пренебрежением говорит и думает о себе подобных, которым повезло меньше, чем ему, и они еще не учат Тору и не ведут жизнь по ее законам, — это ужасно.

— А что, когда человек «уже три месяца как ждет прихода Машиаха» — это удача? Повод для гордости?

— Конечно. Я вообще считаю, что это большая удача, когда человек всерьез относится к своим идеалам (а ожидание прихода Машиаха — один из тринадцати догматов нашей веры). Поэтому, если Б-г помог человеку и ему повезло, он должен быть благодарен Творцу и понимать, что ему именно повезло... Этого могло и не случиться, и тогда он был бы таким же, как тот, презираемый им светский еврей. И если ему уже помогли, а тому еще нет, — это не его заслуга.

Я четко знаю, что на самом деле хороших людей гораздо больше, чем плохих. Никогда не надо забывать, что тебя окружают живые люди, каждый со своими достоинствами и недостатками. Мужчина, наступивший вам на ногу в троллейбусе и не извинился, покажется вам отъявленным негодяем, хотя он может быть отличным человеком. А тот, кто облаял меня в синагоге сегодня утром, возможно, перед этим поругался с женой, или у него заболел ребенок, или последние два месяца не выдают зарплату — поэтому он напряжен.

Так что никогда нельзя смешивать впечатления от людей, с которыми ты столкнулся в синагоге, общине и так далее, с иудаизмом, еврейством... Еврейство, которое мы тащим на себе уже три с половиной тысячи лет, никогда не дошло бы до нас, если бы не было очень хорошей штукой.

(0)

— Не могли бы вы рассказать о своем нынешнем статусе? Вы оставили раввинство в Одессе и живете в Израиле, на «территориях»...

— Я не живу на «территориях». Я живу на территории поселения Нокдим.

— Но это же общепринятый термин!

— Меня не интересует, как это называют ангажированные журналисты и политики. Эта территория называется Иудеей, и я, иудей, живу на земле Иудеи. Я считаю, что это очень естественное сочетание. Даже фонетически.

Я уехал из Одессы потому, что каждый должен жить и трудиться там, где его пребывание наиболее целесообразно. Там я перестал делать то, что считал важным. У каждого есть его место, и на нем он должен быть функциональным. С моей точки зрения, все обусловливается именно функциональностью человека, то есть той пользой, которую он приносит другим.

— Функциональность... Польза народу... Это не модно!

— Естественно, это не в моде! На самом деле, любой психолог скажет вам, что люди прикидываются более плохими, чем есть на самом деле.

Быть хорошим неудобно. Это сковывает. Человек всегда предпочитает «заземлиться», он сам говорит о своих идеалах с усмешкой, стесняясь... Это абсолютно нормально. Процент людей, считающих, что они обязаны чем-то своему народу, гораздо выше, чем принято думать. Просто многие стесняются говорить о себе в таких выражениях.

Через мои уроки проходят сотни человек, я знаю людей, которые, живя в Петропавловске-Камчатском или в Комсомольске-на-Амуре и не имея денег на ксерокс, от руки переписывают еврейские книги... Одна моя ученица переписала от руки пять томов одолженной ею книги «Мидраш рассказывает», потому что ей нужен был материал для проведения уроков. Я знаю десятки таких самоотверженных людей. И если вы скажете им, что они приносят себя в жертву идее, они кокетливо рассмеются и ответят: «Ну что вы, какая глупость!»

— Так почему же вы там живете, в Иудее?

— Я живу там, потому что очень люблю свою страну. Просто люблю. У меня совершенно фантастический вид из окна — мои гости обалдевают, когда видят Иудейскую пустыню на закате и на рассвете. Это изумительное место, это — моя земля. Это единственное место на земле, где я могу идти со своим сыном и показать ему: вот здесь жил пророк Амос, тут жили твои праотцы, и тут происходило все то, о чем ты учишь в ТАНАХе. И это не только сентиментальная ценность, но и национальная.

Интересно, что в тех местах, где живут сегодня большинство израильтян — на прибрежной равнине, — в древности жили филистимляне. Ашкелон, Газа — это филистимские города. И совершенно не случайно, что сейчас драка идет за те земли, на которых евреи жили испокон веков: первая еврейская столица — Хеврон, в Шхеме — могила Йосефа... Из-за усилий уважаемых журналистов большинство людей за пределами Израиля не знают, как этот город называется по-настоящему. Они думают, что Наблус, ведь арабы его так называют.

— Вы осознанно подвергаете свою семью опасностям! Что вы скажете людям, которые не считают, что еврейские и религиозные убеждения обязывают рисковать собой?

— Вс? правильно! Просто я считаю, что моя жизнь, переполненная, как кажется другим людям, чрезмерными опасностями, естественна! Хотя я волнуюсь, когда мои дети выходят из дома. Каждый раз, приехав на работу и вернувшись домой, я обзваниваю своих близких и сообщаю им об этом.

Тот факт, что я живу именно там, органично исходит из моего мироощущения, понимания своего места. Если человек считает, что он приносит еврейскому народу больше пользы в другом месте, это прекрасно. Особенно хорошо, если при этом он сам себя не обманывает. Я не считаю, что раввин, живущий в Краснодаре, подвергается меньшей опасности, чем житель Иудеи.

Жить надо насыщенно! Страшно лишь опустить руки. Я вижу, что такое обыватель. Любой! Многие религиозные люди превращаются в религиозных животных, живут, похрюкивая, и ждут своего яблочка в помоях; это тоже абсолютно естественно — любому человеку свойственен эгоизм. Человек борется за свою шкуру, за место под солнцем, это тоже нормально — и я борюсь. Но у меня есть определенная идеалистическая шкала ценностей, и я пытаюсь жить в соответствии с ней. Как все нормальные люди, я внутренне не всегда логичен. И зачастую я не дотягиваю до собственных стандартов и идеалов. Во мне скотины ровно столько же, сколько и ангела, — они находятся в постоянном взаимодействии. Мускулистая скотина и не менее мускулистый ангел.

Ради чего я живу в «опасном» месте? Я прекрасно понимаю, что если мы уйдем оттуда — все кончится, а я не хочу, чтобы евреи вновь ушли со своей земли.

— А что случится, если евреи действительно оттуда уйдут?

— Мы много раз уже уходили оттуда, но не прощались. Никогда мы не уйдем оттуда навсегда, это наша земля. Во-первых, в отступлении нет смысла, это никогда не приведет к миру. Слабость не приносит спокойствия. Во-вторых, каждый раз, когда мы оттуда уходили, мы делали это с болью и с кровью. А также с большим количеством потерь — и духовных в том числе. Потерять свою землю — это большая духовная травма. Люди, которые ищут легкие и простые решения, всегда ошибаются. Они просто не просчитывают последствия своих радостных попыток просто решить сложную проблему.

Источник: Jewish.Ru

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста