В апреле 1903 года город Кишинев, тогда центр Бессарабской губернии Российской империи, стал ареной кровавых событий. Им предшествовало распространение ложных слухов о якобы имевшем место ритуальном убийстве евреями христианского мальчика в Дубоссарах. Резко усилилась в связи с этим травля евреев на страницах издававшейся с одобрения правительства крушевановской газеты «Бессарабец». Несмотря на официальное опровержение этих слухов, антисемитские элементы, группировавшиеся вокруг известных в городе юдофобов — подрядчика по строительству дорог Г. Пронина, городского ремесленного головы А. Степанова, помощника присяжного поверенного В. Боди и других, — продолжали нагнетать атмосферу. Начавшиеся 6 апреля при попустительстве властей антиеврейские беспорядки вылились в кровавый погром, прекращенный только утром третьего дня. 49 убитых, около 500 раненых, более 1350 разоренных домов, свыше 500 разрушенных магазинов и лавок — таков итог разбойных действий погромщиков 6-8 апреля 1903 года в Кишиневе.
Первый еврейский погром ХХ века вызвал бурную реакцию в России и во всем мире.
Еврейская Одесса мгновенно откликнулась на трагические события. Одной из первых она пригвоздила к позорному столбу царизм, его антисемитскую политику как главных виновников погрома и выразила сочувствие его жертвам.
Различные общественные и политические силы еврейского общества провозгласили необходимость отказа евреев от смирения перед насилием. Из Одессы прозвучал призыв к пробуждению чувства собственного достоинства еврейского народа. Убеждение в том, что «массовые погромы — неизбежное порождение черносотенной политики правительства», и обращение к евреям: «Довольно простирать руки за спасением к отвергающим вас. Спаситесь сами!»1 содержались в совместном воззвании писателей-сионистов Ахад-Ха-Ама, Х.Н. Бялика, М. Бен Ами, И.Х. Равницкого и историка Ш. Дубнова. Признано, что в этом документе, увидевшем свет через две недели после кишиневской резни, содержится убедительное обоснование идеи еврейской самообороны. К сопротивлению погромщикам призвала и Одесская социал-демократическая организация Бунда в воззвании, изданном в апреле 1903 года.
Сотрудник газеты «Одесские новости» Д.Я. Фейгин своими показаниями следствию, содержавшими профессиональный анализ трехлетней антиеврейской кампании на страницах газеты П. Крушевана «Бессарабец», а также важными свидетельствами о событиях в Кишиневе способствовал воссозданию подлинной картины погрома и публичному изобличению его вдохновителей2. В Одессе родилась идея создания истории погрома. Поэт Х.Н. Бялик, направленный в Кишинев так называемой исторической комиссией, записал свидетельства очевидцев кишиневской резни, которые легли в основу его поэмы.
Недавно обнаруженные в первом номере кишиневской газеты «Керен Каемет ле Исраэль» за 1933 год (на идиш) воспоминания д-ра И. Мучника, председателя Кишиневского комитета помощи пострадавшим от погрома, о пребывании Х.Н. Бялика в Кишиневе — ценное свидетельство о том, как зарождалась концепция поэмы. В поведении поэта было нечто, что тогда показалось д-ру И. Мучнику «странным». В то время, когда десятки посетивших Кишинев общественных деятелей, писателей, художников старались вникнуть в работу комитета помощи, оказать ему содействие, Бялика это не занимало. Более того, вспоминал д-р И. Мучник: «...когда он говорил о несчастье, на нас сыпались слова, полные упрека и раздражения. Как будто в этой большой беде виноваты «мы», а не «они». Тогда у нас еще не было времени задуматься над этим странным отношением молодого человека к нашей работе, которая казалась нам такой срочной, полезной и важной».
Не случайно Бялик не написал истории погрома. Записи показаний свидетелей и содержащиеся в них факты о сопротивлении погромщикам и попытках организовать самооборону он не опубликовал. Вместо этого была создана поэма «Сказание о погроме». В ней с большой художественной силой передан ужас происшедшего. Поэт заклеймил насильников и убийц, но главным образом, обрушился на евреев города, гневно укоряя их в приниженности, покорности палачам, проявленными в те драматические дни.
Выступление было предельно резким. Реакция на него была неоднозначной. Из Кишинева посыпались претензии и возражения. Люди знали о случаях самообороны. Многим понадобилось время, чтобы осознать значение поэмы. Дискуссия, в которой участвовали писатели и ученые, затянулась на многие десятилетия3. По мнению израильского исследователя Якова Горена, Бялик сознательно обошел имевшиеся у него в записях свидетельства самообороны кишиневских евреев: «У Бялика была совершенно определенная цель. Он хотел, чтобы Кишинев вошел людям в кровь. Он боялся, что правда фактов повредит правде истории»4.
Среди представителей одесской общественности в Кишиневе побывал и Владимир (Зеев) Жаботинский. Под впечатлением кишиневских событий он становится на путь активной сионистской деятельности, приведшей его впоследствии в число лидеров движения за возрождение еврейского дома на исторической родине. Жаботинский блестяще перевел на русский язык «Сказание о погроме», а в статье о поэзии Х.Н. Бялика со свойственной ему категоричностью усилил бяликовское видение событий. «Смутное чувство, сложное, непонятное, — писал он, — овладело при вести о Кишиневе всеми еврейскими сердцами в огромной России. Это не было простое чувство горя. В глубине этого чувства таилось еще что-то жгучее, мучительное, что-то такое, из-за чего почти забывалась самая скорбь — и чего никто все же не мог назвать. Тогда Бялик бросил в лицо своим обесчещенным братьям «Сказание о погроме» и открыл им, что это за чувство, имени которого они не знают.
Это был — позор. Более чем день траура, то был день срама: вот основная мысль этого удара молотом в форме поэмы. Она в художественном смысле далеко не лучшая у Бялика. Но это — одно из тех редких литературных произведений, которые кладут печать на свою эпоху. Бялик нашел слово, которого не доставало, и это слово совершило чудеса. Позор Кишинева был последним позором. Конечно, это не заслуга одного человека — это сделала жизнь, история, сила вещей. Но история находит иногда людей, рукам которых она доверяет свой посев»5.
В ответ на призыв из Кишинева одесское общество собрало и передало пострадавшему от погрома еврейскому населению города значительную сумму в 30982 рубля 66 копеек, уступавшую по своим размерам лишь средствам из нескольких наиболее крупных городов мира.
Таким образом, в процессе протеста и солидарности еврейская Одесса деятельно способствовала изменению менталитета евреев в диаспоре, всего облика еврейства Российской империи.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
