БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Одесса > Холодная осень, 41-го
Разделы

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+2
Интересно, хорошо написано

Одесса
Холодная осень, 41-го
А. Ярославцев, фото А. Сухарской

Тяжело. Больно.

Закрываю глаза, а передо мной серо-зеленые мундиры, оскал невменяемого человека и дубинка в его руках.
Рядом со мной толпа людей. Затравленных, уже бесправных. Я среди них. Но я вижу и чувствую. В отдалении звучит румынская, совсем не понятная, речь.

Вот оно, то чувство, совсем рядом: родной город вроде бы перевернулся, ощетинился против собственных жителей, стал в миг чужим. Сотни людей висящих на Александровском. Прямо так, на деревьях. Страшные, перекошенные лица. Никогда бы не подумал, что смерть может быть настолько близка.
Чужие люди в странной форме ходят по домам, гремя сапогами, кричат, вышибают двери, выносят вещи. А то и выкидывают из дверей хозяев. Прямо на улицу. И кричат. Кричат. На странном языке.

Снова закрываю глаза. Люди за мной, люди рядом. Опущенные плечи, еще неизвестность в глазах.
Повели. Куда? Зачем? Ведут, отрывисто крича странные команды.

Встряхиваю головой. Видение отдаляется, но не проходит. Здесь то место. Яркое солнце слепит. И взрытая, иссушеная земля, После войны здесь отстроили военную часть, а рядом начали закладывать военный городок. Строители отказывались строить на костях. Не брали грех на душу. Из-за этого в городке осталось много пустырей. "Здесь везде кости",— говорят местные жители. Девять огромных длинных рвов, наполненных обгоревшими человеческими телами. Их выкопали военнопленные, матросы, не успевшие уйти из Одессы. Выкопали, чтоб похоронить сожженых и лечь рядом.

Большое поле и деревянные склады. Бывшие пороховые, теперь совсем пустые. Ветхие. Они могут хорошо гореть. Пожалуй, это единственное, что они еще могут. Много серых людей, Некоторые смотрят с интересом. Некоторые сжав зубы и без эмоций. Кто-то суетится, куда-то бежит. Лица рассмотреть невозможно. А людей гонят дальше. К деревянным складам. Кто-то понял, кто-то закричал, кто-то молча шевелит губами. Испуганные матери несут на руках детей, другие детки идут рядом. Старики семенят следом. Все здесь. Нет ни возраста, ни пола. Серая масса, которую в миг обезличили, схватив на улице, на рынке, выкинув из дома. Просто, походя превратив из человека в предмет для уничтожения.

Сизый сладковатый дымок широко раскрывает глаза.

Подташнивает. Вот они, косточки. Детские, взрослые, малелькие совсем. Вот фрагмет черепа. Человеческого. Держу в руке часть чьего-то скелета. Этот человек жил, работал, у него были радости, были проблемы. Была жизнь, закончившаяся в один миг.
Коллектор проложили здесь давно. Сейчас лишь меняли трубы. Но земля дала понять — кости есть. Это кладбище. Строить на кладбище — кощунство.

Снова сознание швыряет меня туда. Лай собак. Дымок не проходит, в отдалении догорают доски. Людей ведут к какому-то складу. Иду и я. Теряется ощущение времени. С каждым шагом собственное "я" отдаляется, оставаясь где-то том, за спинами серо-зеленых мундиров.

В нос ударил резкий запах керосина. Какой-то мальчик, в промасленной форме из шланга поливал склад. Поливал не водой. Минутная заминка. Кто-то оцепенел, кто-то закричал. Но больше — молча. Только взгляд уже потуплен. И плечи опущены.

Чей-то окрик и выстрел. Люди вздрогнули. Кто-то упал, там, у склада. Людей погнали в широко раскрытые ворота.

Холодно...

Нет, потом не больно. Уже не больно. Просто ощутить себя частью безвольной толпы, бывших граждан милой сердцу Одессы. Растерзанных жалящими пулеметными очередями, горящими живьем в огне досок и падающих сверху ветхих балок. И знать что ты и твое "я" осталось где-то там. Не здесь. Осталось среди документов, метрик, учетов и отчетов с фамилиями. Здесь тебя нет. Только безымянные кости. Кладбище десятков тысяч людей: детей, стариков, женщин, мужчин.

Наверное, чтобы понять что это такое, нужно пропустить боль через себя. Ощутить ее всем телом. Увидеть, понять, принять ее. И дать себе слово, что сделаешь все, чтоб этого не повторилось.

Остановиться, расправить плечи и дать слово. Прежде всего себе. Затем всем, кто под тобой, в земле. Ради тех, кто живет. Ради будущего.

Здесь святое место. Здесь кладбище.

——————————————————————————--

Через несколько дней после того, как в город вошли оккупационные войска, со стороны парка Шевченко раздался сильный взрыв. Новость о взрыве передавалась дворниками и распространилась по городу мгновенно: "То жиды комендатуру підірвали."

Найденный поблизости, в одной из квартир, много лет не работающий, но все еще висящий на стене старинный телефон был признан ключевым звеном в организации террористического акта против новых властей, а хозяева квартиры — евреи — террористами. Правда в данном случае была излишней.

Уже на следующий день Александровский проспект был увешан людьми. Людей хватали на улицах и вешали. И это было только начало.

Румынское командование отчиталось: за каждого погибшего в комендатуре офицера, в городе были уничтожены по двести человек, за солдата — по сто человек местных жителей. Также было введено понятие "заложников", на случай новых взрывов.

И уже 19 ноября запылали деревянные склады на Толбухина. С людьми. Двадцать восемь тысяч человек. Цифра, конечно, приблизительная. Никто тогда не считал. Просто вели, расстреливали и сжигали. Потом просто сжигали. Живыми. Детей, женщин, стариков, мужчин. Всех. Обугленные тела румынские солдаты обыскивали, срывая золото.

Потом привели военнопленных: солдат и матросов, еще недавно защищавших город. Героев тех самых 73 дней обороны. Им было приказно вырыть рвы и похоронить. Было вырыто и доверху заполнено телами девять глубоких рвов. Военнопленных расстреляли последними.

Уже после войны была создана черезвычайная комиссия по расследованию этого страшного убийства. Материалы были подшиты, виновные названы, а сам факт захоронения было рекомендовано замолчать. На территории бывших складов начали отстраивать военную часть, военный поселок, а позже и радиоглушительную станцию. Строители, копавшие грунт под закладку домов, во многих местах категорически отказывались продолжать стройку — вместн с грунтом из земли вынимали человеческие останки. Так и стоят с тех пор пустыри среди поселка, в память о людях, лежащих в земле.

ИзменитьУбрать
Детские косточки
с того самого
захоронения на
ул. Толбухина.
(0)

Нынешние же строители готовы и кладбища копать, и человеческие останки топтать. Но готовы ли мы, одесситы, спокойно смотреть на кощунство, производимое в отношении наших предков? Благодаря вмешательству одесских СМИ, стройка была приостановлена. Вице-мэр Вахтанги Убирия, прибывший ма место, в категорической форме заявил, что любые строительные работы здесь незаконны. Слова словами, но в любой момент стройка может продолжиться.

В мире одесского бизнеса, похоже, понятие чести уже не является принципом.

Источник: http://alek-ya.livejournal.com/923366.html


...а вот интересно, вы когда-либо держали в руках человеческие кости?
Убитого, пусть очень давно, ребенка?

Попробуйте представить себе это состояние.

...А мне, вот, пришлось.

Статья выше не может нравится или не нравиться. Она как крик. Тяжела, но необходима.
И если вам удалось представить, удалось почувствовать, если сердечко сжалось, значит автор писал ее не зря.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Одесса > Холодная осень, 41-го
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 05:20:22
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jewniverse - Yiddish Shtetl Jerusalem Anthologia Dr. NONA