+10

№101

Мигдаль Times №101

Военкор Кармела Менаше

Шели ШРАЙМАН

(0)

Уже мало кто помнит, что свою карьеру на радио «Коль Исраэль» Кармела Менаше начинала «сверху», поднимаясь каждое утро на вертолете в небо: ее голос сопровождал водителей на дорогах страны, информируя их о пробках и авариях. Спустя несколько лет девочке из хорошей семьи пришлось интервьюировать убийц, грабителей, насильников, сутенеров, проституток – она стала первой в Израиле женщиной-репортером уголовной хроники. В 1987-м Кармела примерила на себя роль военкора, еще одну традиционно мужскую роль – и та тоже пришлась ей впору. И не потому, что моя героиня отслужила в свое время в десантных войсках, где не раз наравне с мужчинами прыгала с парашютом. Просто ей всегда нравилось работать на опережение событий: первой выходить в эфир с важным сообщением. И в этом смысле новая должность подходила ей более всего. Новости, полученные из армейских источников, нередко предвещали грядущие события, в то время, как полицейские источники чаще сообщали о преступлении, которое уже произошло.

Казалось бы, за 20 с лишним лет в должности военкора, когда она всех генералов знает лично, равно, как и они ее, Кармела могла бы открывать любые двери пинком ноги (добавим сюда уникальную особенность нашей маленькой «домашней» страны, где даже серьезные дела нередко решаются по-семейному). Отнюдь. Кармелу не увидишь на свадьбах и бар-мицвах генеральских отпрысков, что, впрочем, не мешает ей, презрев всяческую субор­динацию, напрямую позвонить крупному военачальнику, если речь идет о судьбе солдата, попавшего в беду.

Те, кто ее достаточно хорошо знают, определенно не могут быть ее врагами. Резкая, но отходчивая. Ничего не делает за спиной: даже самую нелицеприятную вещь предпочитает сказать в лицо, невзирая на чины. Прежде чем нанести удар в эфире, всегда предупредит об этом. Если чего-то не знает, никогда не станет делать вид, что ей это известно – предпочтет спросить. Вопросы всегда задает резкие и прямые, невзирая на лица. Добавим к ее портрету еще одну важную деталь: доброжелательная, искренняя, не растерявшая душевной теплоты – при том, что чужую смерть, горе матерей и вдов ей приходится видеть часто. Слишком часто.

Имя военного корреспондента Кармелы Менаше достаточно известно в Израиле: каждый день мы слышим ее низкий, чуть хрипловатый голос в выпуске новостей радиостанции «Коль Исраэль», где она выходит в эфир уже более тридцати лет. Создается впечатление, что Кармела вообще не покидает студии, однако, все обстоит ровным счетом наоборот. Большую часть времени она как раз проводит не в студии, а в разъездах.

– У меня бешеный адреналин в крови, не могу усидеть на месте, постоянно в дороге, на месте происшествия, с людьми, – говорит она мне и с усмешкой добавляет. – Кажется, психологи называют это гиперактивностью. Но я и на самом деле не способна уходить на работу в восемь и возвращаться домой в пять, как большинство израильтян, закрыв служебный телефон и переключившись на личные дела. Моя линия открыта 24 часа в сутки, я готова сорваться среди ночи из дома и ехать на место происшествия. Так что какие там выходные, какой отпуск… Я на радио не работаю, я там ЖИВУ. – Кармела открывает дверцу своей машины, предлагая заглянуть внутрь, где есть все необходимое, вплоть до нескольких смен одежды. – Здесь я провожу большую часть времени. Наверное, у меня уже могла бы быть машина и побольше, возможно, даже с водителем (несколько месяцев назад Кармеле предлагали возглавить армейское управление по жалобам военнослужащих, от чего она отказалась – Ш.Ш.), но я вполне довольна и своей «малышкой». Ну какая из меня чиновница? У меня репортерство в крови. Я уже давно могла оставить новостные выпуски и вести собственные большие передачи. Но разве я высижу в студии целый день у микрофона? Нет, мое место в гуще событий. Предпочитаю все видеть своими глазами и проверять информацию на месте, а не по телефону.

Я была на войне, под пулями, под градом камней. Первая интифада, вторая, три войны (1982, 1991, 2006 – Ш.Ш.), вывод войск из Ливана… Однажды я даже предприняла попытку взглянуть на события с другой стороны, находясь в Рафиахе среди палестинцев, когда наша армия проводила там военную операцию. Но знаешь, с тех пор, как у меня появилась дочь, я стала более осмотрительной и осторожной. Ей уже десять лет, и она все понимает. Даже спрашивает меня: «Почему ты не такая, как другие мамы – с утра до ночи на работе?», – правда, все реже и реже. Дочка уже привыкла, что мне постоянно звонят чужие люди, рассказывая о своих бедах. Иной раз, опережая меня, даже сама берет трубку и спрашивает какого-
нибудь солдата: «В чем твоя проблема? Расскажи. Я могу тебе помочь?». Ужасно смешная, я так ее люблю, – Кармела улыбается. – Мне кажется, она бы могла стать неплохим журналистом – способна слушать людей, сопереживать им. Я бы хотела, чтобы она пошла по моим стопам – тогда ей обеспечена интересная жизнь. Правда, за это приходится платить свою цену. Я ведь мать-одиночка, так и не смогла создать полноценную семью. Каждая попытка заканчивалась крахом. Всякий раз повторялась одна и та же история: поначалу все просто чудесно, мужчина восхищен, не пропускает ни одного выпуска с твоим участием, гордится, что у него такая необычная женщина, а потом оказывается, что, по большому счету, ему нужна «нянька», которая бы большую часть времени проводила дома, а не на работе, и наш союз неизбежно распадается. Но, знаешь, я свой выбор сделала. Для меня важнее работа, причем, работа, не имеющая временных и прочих огра­ничений.

Кстати, женщине гораздо сложнее утверждать себя в мужской профессией. Нужно постоянно доказывать, что ты справляешься не хуже, чем «сильный пол». К тому же, когда мои коллеги-мужчины отправляются в горячую точку, им не нужно заботиться о том, куда пристроить на это время детей: дома – жена, прочный тыл. А мне всякий раз нужно искать себе замену, просить родителей или подруг. Я уже не говорю о том, что во время длительных отлучек страшно скучаю по своей дочке, а ей нелегко переносить разлуку со мной, ведь у нее нет никого ближе меня.

Я не знаю, какой из моих дней был самым счастливым. Счастье – это вообще что-то очень мимолетное… секунда, мгновение… А у меня такая профессия, которая, к сожалению, связана с очень тяжелыми вещами. Однажды я едва не сломалась… В Израиле произошла страшная авария, где погибли 20 детей и их учитель, которые ехали на школьном автобусе, столкнувшемся на переезде с поездом. Я выехала на место происшествия, где еще были разбросаны детские ботинки и ранцы, потом – в школу. Там уже вывесили списки раненых, возле которых толпились растерянные родители. Они в тот момент еще не понимали, что если ребенка в списке нет, значит, его нет в живых. Сын моих близких друзей оказался среди погибших… Мне было так страшно и так больно, что я разрыдалась в прямом эфире, сорвав новостной выпуск. За тридцать лет работы на радио я видела очень много смертей, привыкнуть к этому невозможно, просто я научилась держаться, что очень нелегко. Когда ты прибываешь на место аварии двух вертолетов, и молодой парень с расширенными от ужаса глазами говорит тебе: «Здесь настоящее кладбище. Все мои товарищи погибли, я один живой...»… – Кармела замолкает, собирается с силами, чтобы продолжить.

Мне говорят: почему ты, военный корреспондент, должна заниматься личными проблемами солдат, на то есть армия! Твое дело – информировать о главных событиях. Но как же я могу оставаться безучастной, когда узнаю­ о медицинских экспериментах над солдатами срочной службы; сексуальных домогательствах военачальников по отношению к солдаткам; произволе командиров, отправляющих солдат в военную тюрьму за малейшую провинность. Знаешь, при жизни Рабина у меня были с ним очень хорошие отношения, но я не понимаю, как можно отправить солдата на три недели в военную тюрьму из-за того, что тот непроизвольно зевнул во время церемонии по случаю смерти покойного премьер-министра! После моего вмешательства, солдата освободили, но до того он все же провел в тюрьме десять дней! Я постоянно получаю телефонные звонки от солдат и их матерей, которые рассказывают мне ужасные истории: некоторые из них становятся поводом для серьезного журналистского расследования. Например, о качестве медицинской помощи военнослужащим, которая поставлена из рук вон плохо. А в результате один солдат, которому поставлен неправильный диагноз, не получает своевременного лечения и умирает от рака. Другого солдата после полученной травмы, продолжают гонять на учения вместо того, чтобы отправить в больницу, в результате чего он становится тяжелым инвалидом. Это всего лишь одно из многих расследований, которыми мне приходилось заниматься: факты, приведенные в нем, сейчас находятся на проверке у государственного контролера.

Может, тебе покажется странным, но все эти истории, выходящие благодаря моему вмешательству наружу, и стоящие иным офицерам погон и даже нескольких лет тюрьмы (как в случаях издевательств над солдатами в четвертой военной тюрьме, изнасилования солдатки ее непосредственным командиром), или общественного порицания (как в случае памятной поездки группы офицеров в бывшие лагеря смерти Майданек и Освенцим, где они позорили израильскую армию походами в ночные клубы и картежными играми) не осложняют моих отношений с высшим руководством ЦАХАЛа­. Причина проста. Они уже знают, что я предаю гласности только те факты, которые проверила самым доскональным образом: многократно и со всех сторон. Им, как и мне, не безразлична судьба солдат, и они не готовы мириться с фактами командирского произвола и другими нарушениями в ЦАХАЛе­. Так что многие проблемы солдат мне удается решить именно благодаря пониманию и поддержке со стороны высшего руководства армии. Даже если я их, порой, и очень сильно раздражаю, они понимают, что за моим вмешательством нет никаких личных мотивов: во всех случаях я отстаиваю истину, и не более того. Я считаю так: коли общество доверило армии своих сыновей, оно имеет право знать, как к ним там относятся – чем кормят, как лечат, и насколько оправдан приказ, который может стоить им жизни.
Кстати, далеко не каждая история, о которой я узнаю от солдат или их матерей, выходит в эфир. В очень многих случаях я просто помогаю решить проблему, поскольку хорошо знаю, как устроена армия и где можно найти правильный ответ на тот, или иной вопрос.

Они защищают родину

(0)

Я по своей природе журналист и, как многие, охочусь за «скупами»¹. Уточняю, за «скупами», а не за историями, раздутыми на пустом месте. Мне очень важно первой обнаружить нечто такое, до чего еще не успели добраться мои коллеги. В то же время, если я отправляюсь на место события, куда не может выехать кто-то из моих товарищей, я охотно поделюсь с ним по телефону всеми подробностями происходящего.

Иной раз моя работа, а иногда и жизнь, сильно осложняется после того, как в очередном эфире я наступаю кому-то на больную мозоль. Начинаются угрозы – письменные, а чаще – по телефону, что проще, поскольку мой номер открыт для всех. Однажды наше руководство даже вынуждено было приставить ко мне охрану, от которой я сбежала через несколько дней: ходить под конвоем – это не для меня. Что делать, профессия военного корреспондента не связана с визитами на презентации и подарками от компаний в благодарность за рекламу их деятельности: ты постоянно ходишь по лезвию бритвы. А поскольку я провожу свои расследования в одиночку, никаких помощников у меня нет, то и степень риска, равно как и ответственности, неизмеримо больше. К тому же, надо обладать соответствующим уровнем знаний (Кармела имеет две ученые степени по истории, в ее доме – обширная библиотека книг по военной истории и стратегии – Ш.Ш.).

…Глядя на нее, предельно собранную, резкую – невзирающую на лица и чины – в эфире, трудно представить себе, что ее руки дрожали, когда она, тогда еще просто техник на студии «Коль Исраэль», впервые взяла в руки микрофон (все вышло достаточно случайно) и вышла в эфир. Если бы не ее природная любознательность, умение слушать других, мгновенная реакция и способность увидеть в наборе фактов нечто большее, чем видят другие, – может быть, все и закончилось бы на той первой попытке, когда ей случайно сунули в руки микрофон. И звезда Кармелы Менаше никогда бы не взошла. А если бы этого действительно не случилось? Кем бы она тогда была?

– Думаю, что все равно, рано или поздно, я пришла бы в эту профессию, – после небольшого раздумья произносит Кармела. – При моей сумасшедшей энергии и неспособности усидеть на одном месте, я могу заниматься только делом, которое дает мгновенный результат и мгновенное удовлетворение. Какая еще профессия может соперничать в этом с профессией военного репортера, к тому же работающего в редакции новостей?

…Кармела смотрит на часы и торопливо прощается, направляясь к машине: сегодня ей предстоит ехать в Сдерот.

Источник: www.proza.ru

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста