Дзинь! Дзинь! Дзинь! – это к нам кто-то явился. У нас, на дверях коммунальной квартиры, звонок один, а к нему – список – фамилии и кому сколько раз звонить. Я уже так привыкла, что машинально всегда отсчитываю – к нам или не к нам?
Памяти моего отца, Учителя Милостью Б-жьей
Ну вот, три – это как раз к нам, и я бегу по длинному коридору, открываю.
– Ты Ильи Израилевича дочка? – спрашивает меня звонившая женщина. Она не очень молодая, (а может, просто измученная), худенькая, невысокого роста. Одета как-то очень бедно. Даже на фоне того, к чему привыкли глаза в это скудное послевоенное время, сразу видно, что она сильно нуждается, это и я, тринадцатилетняя недотепа, тут же соображаю.
Но в руках у нее – контрастом ко всему облику, одежде, измученному лицу – невиданной красоты роза на длинном прямом стебле (сейчас таких – за углом навалом, а тогда – диковина), еще листики и, кажется, два бутона. Но это не важно, главное – она, центральная – красавица, темновишневая, с бархатистым отливом, не роза, а королева!
– Это ему, Илье Израилевичу! – женщина почему-то очень волнуется, мне даже кажется, что она готова заплакать. – Ты стебель вот так подрежь, – она показывает, как именно, – и вазу к нему на стол поставь, там, где он работает.
– А что сказать, от кого?
– Это не важно, совсем не важно, может, он сам поймет. Но главное – не забудь (она дает несколько указаний, как ухаживать за розой, чтобы продлить ее жизнь), и обязательно – на его письменный стол! Ты сделаешь? – голос ее звучит так взволновано, так напряженно, что кажется – за этим всем какая-то трагедия.
– Конечно, не беспокойтесь, я все сделаю, как вы сказали. Спасибо! Но, может, назоветесь, кто вы?
– На его письменный стол обязательно! – повторяет она в третий раз и начинает спускаться по лестнице.
Женщина не знает, да и не надо ей знать, что письменный стол у папы появится только года через два, да и ваз у нас пока тоже нет. Но я честно нахожу какую-то банку, подрезаю стебель, как было велено, ставлю эту красавицу на единственный в нашей комнате стол, а потом сажусь перед ней, и у меня из глаз выкатывается слеза. Почему? Этого я не понимаю.
Два раза в год – в первый день учебного года и во время экзаменов – через нашу комнату (до отдельной квартиры папа так и не дожил) прокатывались волны цветов – сирени, тюльпанов, пионов, осенних астр, еще чего-то. Но ту единственную розу, тот разговор на пороге квартиры, лицо этой женщины я никогда не смогу забыть. И почему-то, вспоминая тот случай, я чувствую стеснение в горле, и слезы подступают к глазам.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
19.08.2009 13:48
Сильная миниатюра с неразгаданной тайной. Единственное,можно предположить, что роза была от чистого сердца и в знак благодарности, а может даже любви.))