№112

Мигдаль Times №112

Стильные люди

Подборка материалов Светланы Альтман

Эпоха модерна и «стиль модерн» – не одно и то же. В середине 19 века в западноевропейском искусстве стали формироваться национально-романтическое и символистское течения. На рубеже 19-20 вв. на фоне кризиса научных и этических ценностей произошла попытка обобщения эстетического опыта человечества, синтеза художественных традиций Запада и Вос­то­ка, античности и средневековья, классицизма и романтизма. Этот период и получил название «модерн».

Стиль модерн (название его окончательно утвердилось после Парижской выставки 1900 г.) стал своего рода вызовом монотонной, механистичной городской жизни. Модерну свойственны изысканность, декоративность, элегантность и некоторая эротичность, а также – что обычно характерно для переходных периодов – интерес к мистике и декаданс. Влияние модерна сказалось не только в живописи и литературе, но и в архитектуре, моде, рекламной и особенно книжной графике, в предметах интерьера и ювелирных изделиях. Как никакое другое стилистическое явление до того, модерн стал вездесущим и массовым – не случайно его называют в первую очередь дизайнерским стилем.

Нуво-архитекторы

Один из самых известных представителей модерна в архитектуре – испанец Гауди. Михаила Эйзенштейна называют рижским Гауди. Построенные им дома (от 15 до 50 зданий) являются визитной карточкой Риги. Его сын, знаменитый режиссер Сергей Эйзенштейн, вспоминал: «Папа – победно взвивавший в небо хвосты штукатурных львов – lions de plаtre, нагромождаемых на верха домов».

Родился Михаил Осипович в 1867 году. О его национальности до сих пор идут споры, но «Энциклопедия Британника» уверена в еврейском происхождении Эйзенштейна-старшего. Впрочем, семья приняла православие, что позволило мальчику сделать приличную карьеру. Он с отличием окончил Институт гражданских инженеров. И в 30 лет занял кресло Председателя путей сообщения в рижской городской управе, получил чин действительного статского советника (что приравнивалось к званию генерала).

Свободное время «гражданский генерал» отдавал опере и архитектуре. В 1903 г. купец Лебединский дал своему приятелю первый заказ на создание трех доходных домов. Новострои взорвали умы рижан. Любопытно, что современники угадывали в женских маскаронах на домах Эйзенштейна лица популярных оперных див. Сын-режиссер вспоминал об этом так: «Папа – растягивавший человеческие профили на высоту полутора этажей в отделке углов зданий. Вытягивавший руки женщин, сделанных из железа водосточных труб, под прямым углом к зданию и с золотыми кольцами в руках». Знатоки модерна окрестили стиль архитектора как «туловище угря», «удар кнута», «женские подвязки».

Эйзенштейн-старший революцию не понял, уехал в Германию, где создал новую семью и умер до всех «неприятностей» с нацистами.

Лидером французского модерна в архитектуре называют Эктора Гимара (1867-1942). Тут у историков сомнений нет: Гимар – француз. Но несомненное влияние на его судьбу оказал брак с еврейкой. Гимар построил самую большую синагогу в Париже – духовный центр Маре. При этом он спроектировал не только здание, но и его ограду, а также внутреннее убранство, от светильников и скамей до дверных ручек. В 1940 г. немецкие оккупанты синагогу взорвали. (После восстановления здание синагоги объявили памятником культуры.) Самому архитектору с женой пришлось бежать в Америку, где он прозябал в забвении.

Благодаря Гимару по­явил­ся термин «стиль метро». Дело в том, что он участвовал в проектировании станций парижского метро. Архитектор возвел павильоны из металлических элементов, цветного стекла и вставок из эмали. Металл был окрашен в темно-зеленый цвет, имитировавший старую бронзу, и прихотливо изгибался, напоминая стебли растений. Специалисты отмечают, что это первая попытка европейской архитектуры придать транспортному сооружению художественный облик.

Бельгийский архитектор Виктор Орта провозгласил: «Я хочу уже в фасаде выразить план и конструкцию здания так, как это делалось в готике, и, подобно готике, выявить материал, а природу отобразить в стилизованном декоре». Этот подход характерен для многих мастеров модерна. Гауди, Гимар и другие архитекторы продумывали и проектировали не только фасады, решетки и дверные ручки, но и внутреннее убранство интерьеров – вплоть до мебели, ламп, ваз и прочих аксессуаров.

Модерновые штучки

Сотни мастерских и фабрик, на которых работали талантливые художники, создавали предметы массового потребления и штучные, элитарные произведения в стиле модерн.

Фридрих Гольдшейдер, выходец из Богемии, основал в 1885 г. в Вене фабрику по производству изделий из фарфора и майолики, которая быстро вышла в лидеры среди европейских производителей. Фигурки и вазы из фаянса и терракоты, а также из бронзы и алебастра производились в стилях «историческом», «югендстиле» и «арт-деко». Филиалы фирмы были открыты в Париже, Лейпциге и Флоренции. Сын Фридриха Артур в 1892 г. основал филиал во Франции. В 1938 г. семья Гольд­шей­дер вынуждена была продать компанию и эмигрировать. Братья Гольдшейдер, Марсель и Вальтер, запустили новый керамический бизнес в США и Англии, а после Второй мировой войны Вальтер вернулся в Вену и занял пост управляющего директора своей прежней компании.

Еще один выходец из Богемии сделал эту географическую область известной на весь мир: «богемское стекло» фирмы Moser – одна из главных чешских достопримечательностей.

Людвиг Мозер (1833-1916) – талантливый гравер и энергичный коммерсант – основал в Карловых Варах в 1857 г. стекольный завод и возглавлял его без малого 60 лет.

В отличие от уже существовавших фабрик гравировки по стеклу, Людвиг, унаследовавший предпринимательскую жилку от деда (тому принадлежала первая и очень долго единственная в Карловых Варах кошерная столовая), сразу решил специализироваться на эксклюзивных изделиях для аристократии – и не прогадал. Забегая вперед, стоит сказать, что впоследствии Мозер даже получил из рук императора Франца-Иосифа I графский титул, что, учитывая национальную принадлежность знаменитого гравера, было невиданным событием.

В 1870-е годы филиалы фирмы были открыты по всей Европе, в США и России; кроме того, Людвиг Мозер стал поставщиком Император­ского двора в Вене.

К этому времени почетный гражданин Карловых Вар и глава карловарской еврейской общины успел дважды жениться (его первая жена умерла после 11 лет брака) и стать отцом девятерых детей. Не менее активно, чем коммерцией, он занимался благотворительностью: с его помощью были построены синагога и госпиталь для неимущих иудеев­.

В Карловых Варах, где традиция гравировки по стеклу насчитывает несколько веков, не существовало собственного стекольного завода, все стекло ввозилось. В 1892 г. 59-летний Мозер установил первую стекловаренную печь. Его специалисты наладили варку цветного стекла по собственной рецептуре с использованием окислов различных металлов. Они дали основным шести цветам имена собственные: желтый назывался «эльдор», дымчатый – «смог», сиреневый – «александрит», розовый – «розалин», коричневый – «топаз», зеленый – «берилл». Сочетания этих основных цветов позволили производить стекло густых и сочных или разбавленных и едва уловимых тонов.

В 1900 г. на парижской Всемирной выставке мозеровская коллекция стекла в стиле модерн получила серебряную медаль. Через год Мозер стал придворным поставщиком пер­сид­ского шаха, а через 7 лет – поставщиком английского короля Эдуарда­ VII.

В 1913 г. 80-летний Мозер передал руководство фирмой своему сыну Лео, а за собой оставил управление пражским филиалом. Так, не проведя ни дня в праздности, Людвиг Мозер ушел из жизни в 1916 г. К счастью, он не дожил до финансовых трудностей, возникших у его детей вопреки всем стараниям во время кризиса 1930-х гг., когда семейная фирма Moser превратилась в акционерное предприятие, а 90% его акций достались банку Union.

К счастью, не дожил Мозер и до момента, когда его наследники, спасаясь от нацистов, вынуждены были все бросить и уехать в Париж, а оттуда, пройдя через конц­лагерь, отплыть в США. После этого следы детей Люд­вига Мозера теряются. Потомки большинства из них, вероятнее всего, живут в США. Только один из его сыновей, Карл, доктор по профессии, остался в родном городе. Ему принадлежал санаторий Colum­bus (который, кстати, существует до сих пор). В начале 40-х Карл бесследно исчез. Так же бесследно пропал где-то в Бразилии его брат Роберт, служивший в 1930-е гг. вице-консулом Чехословакии в Париже.

Современное акционерное общество Moser успешно поддерживает традиции фирмы – мозеровское стекло до сих пор считается символом наивысшего качества и тонкого вкуса. Отдельные экземпляры фантастически богатых резных ваз оцениваются в десятки тысяч долларов. Тончайшего стекла кубки становятся призами карловарских кинофестивалей. Их названия говорят о том, что мозерские стеклодувы отличаются не только высоким мастерством, но и добрым чувством юмора: «долговязый», «луна», «длинное лицо», «толстяк», «толстая Берта» и, наконец, «элегантная дама». Конечно, приятно прикоснуться к изящной ножке «элегантной дамы», но если кому достанется «толстая Берта», тоже будет не в обиде.

«…И голубая кровь струится из гранита»

Модерн увлек целую плеяду художников-евреев. Какие имена! Сандро Фазини (Саул Арнольдович Файнзильберг, родной брат Ильи Ильфа, см. МТ №№ 3, 5, 31). Он родился в Киеве, жил в Одессе, вырвался в смутное время из России в Париж. Его работы выставляли в знаменитых салонах – Осеннем, Тюильри, Независимых. Фотоснимки демонстрировались на Всемирной выставке в Париже. Но, как и большинство его коллег, Фазини погиб в 1942 г. в Освенциме.

Леон Бакст (Лев Самойлович Розенберг, 1866-1924, см. МТ №№ 44, 92) родился в Гродно. Непревзойденный портретист, сценограф, книжный иллюстратор, мастер станковой живописи и театральной графики, один из виднейших деятелей объединения «Мир искусства» и театрально-художественных проектов С. Дягилева и, наконец, зять Третьякова.

Писатель Андрей Белый так описывал работу Бакста над своим портретом: «Рыжий, румяный умница Бакст отказался писать меня просто, ему нужно было, чтобы я был оживлен до экстаза! Для этого он привозил из редакции журнала “Мир искусства” своего приятеля, съевшего десять собак по части умения оживлять и рассказывать умные истории и анекдоты, тогда хищный тигр Бакст, вспыхивая глазами, подкрадывался ко мне, схватившись за кисть».

Французские кутюрье эпохи модерна зачастую черпали свои идеи из дягилевских спектаклей, эскизы к которым рисовал Леон Бакст.

Умер Бакст в Париже.

Люсьен Леви-Дюрме (1865, Алжир – 1953, Франция) – художник и керамист, один из лучших и самых странных французских символистов, живописец фантастических сцен, портретов и красивых средиземноморских пей­зажей.

В 1879 г. он начал изучать рисунок и скульптуру в Париже. Когда он был еще 17-летним учеником начальной школы рисунка и скульптуры, его работы выставлялись в Салоне официальных французских художников.

Работая в 1887-1895 гг. как декоратор фарфоровых­ статуэток и орнаменталист на фаянсовой фабрике в Гольфе-Жуан, Леви-Дюрме сделал блестящую карьеру и принимал участие в многочисленных выставках, отличившись, главным образом, как мастер пастели. Его собственные вкусы в художественном оформлении глиняной посуды испытали влияние искусства Востока. Классическое искусство он изучал, отправившись в путешествие по Италии. Возвратившись в Париж в 1895 г., чтобы начать карьеру в живописи, он стал выставляться под псевдонимом, добавив последние два слога девичьей фамилии своей матери (Goldhurmer) к собственной фамилии, вероятно, чтобы избежать путаницы с другим художником по фамилии Леви.

В 1896 г. он показал свои первые пастели и картины, получив высокую оценку публики и критиков. Его картины изображали фигуры, «потерянные в тумане» меланхолии, присущей прерафаэлитам, но противопоставленные им ярким колоритом импрессионистов. Этот его характерный стиль был оценен в равной мере и публикой, и другими художниками. Поддерживая академический подход к деталям, он создавал работы, в которых, ассимилируя импрессионизм, выражал идею картины в полной гармонии с изображением.

В первые годы нового века, возможно, в связи с поездкой на родину, Леви-Дюрме создает свою известную алжирскую серию. После 1901 г. он отошел от явно символистского содержания картин, отдавая предпочтение пейзажам.

Вездесущий модерн не мог не проникнуть в рекламно-оформительское искусство – книжную графику, дизайн журналов и постеров. Ярким представителем этого направления был выпускник Одесского художественного училища, известный художник М. Соломонов (см. МТ №84-85) – литограф и офортист, нашедший себя в книжном деле и экслибрисе.

Помимо рекламного «зубра» Люциана Берн­харда, в Вене было немало других талантливых художников, специализировавшихся в этой области.

Юлиус Клин­гер получил в 1896 г. место иллюстратора в юмористическом журнале в Мюн­хене по рекомендации австрийского художника Ко­ло­ма­на Мозера. Уроженец поселка Дорнбах, Клингер учился в венской Высшей технической школе. В 1895 г. устроился на работу в журнал «Вен­­ская мода», а в 1897-1902 гг. сотрудничал с журналом «Die Jugend». Переехав в Берлин, до 1915 г. работал дизайнером и плакатистом.

Среди его наиболее известных произведений – «Саломея», плакаты «Hermanns & Froitzheim», «Корсеты Оберски», «Венецианская ночь». Богатство идей, элегантность, остроумие, в сочетании с ясностью и лаконичностью изобразительного языка, придавали радикальную новизну его плакатам.

С 1916 г. Клингер жил в Вене, занимался дизайном полиграфии и преподавал прикладное искусство. После аншлюса Австрии художник подвергался преследованиям нацистов. Последняя работа Клингера датирована 1937 г. Согласно полицейским отчетам, в июне 1942-го художник был депортирован в минское гетто и в том же году погиб. Точная дата и место гибели Клингера неизвестны.

«Юденстиль»

В стиле модерн выполнены и некоторые работы Эль Лисицкого, например, иллюстрации к книге поэта-модерниста Мани Лейба «Ингл-цингл-хват». Интересно, что модерн Эль Лисицкого не только по теме, но и стилистически характеризуется чертами еврейского народного искусства.

Еврейская тема в модерне представлена, в основном, художниками – выходцами из Польши, Галиции и Литвы. О них сохранилось не так много сведений. Большинство из них, кто не эмигрировал в Америку или Палестину, закончили свой путь в Освенциме.

До нашего времени до­шли предметы иудаики, выполненные львовским мастером Барухом Дорнхельмом (1858-1928). Искусный мастер чеканки по серебру, он создавал сложные многофигурные композиции, причудливый многослойный декор. Его вещи восходят к традициям львовских серебряников, но отличаются ярко выраженной стилевой индивидуальностью. Расцвет творчества Дорнхельма относится к тому периоду в еврейском декоративном искусстве, когда авторское начало стало превалировать над традицией.

Наиболее характерное воплощение в стиле модерн еврейская тема получила, конечно же, в работах основателей и студентов иерусалимской Школы искусств и ремесел «Бецалель», основанной талантливым скульптором Борисом Шацем (см. МТ №60-61).

Один из преподавателей этой школы – Эфраим Моше Лилиен (1874, Дрогобыч – 1925, Германия). Родившийся в семье резчика по дереву Эфраим работал подмастерьем у художника, изготавливающего вывески. Трижды пытался получить профессиональное образование, но денег не хватало. «Поддержка богатых родственников, посылавших мне регулярно 10 марок, – писал Лилиен, – была слишком мала, для того чтобы жить и оплачивать самое дешевое жилье, но слишком велика, чтобы умереть с голоду…»

В 1895 г. он поступил в Мюн­хенскую академию художеств и зарабатывал на жизнь рисунками для различных журналов, в том числе для «Югенд». В 1898 г. Лилиен первым из художников-евреев примкнул к сионистскому движению. Теперь его в шутку стали называть основателем «юденстиля». Его художественная фотография Т. Герцля на мосту через Рейн и оформление (в 1901 г.) «Золотой книги» Еврейского национального фонда приобрели большую популярность. Лилиен тяготел к еврейской тематике, что ярко представлено в его иллюстрациях к библейским балладам немецкого поэта-просиониста Б.Ф. фон Мюнх­гаузена «Юда» (1900), к стихотворению М. Розенфельда (1902) и к Песни Песней.

В 1906 г. Лилиен участвовал в создании Школы Бецалель и преподавал там около года.

В 1914 г. Лилиен вновь прибыл в Эрец-Исраэль как офицер австро-венгерской армии, но покинул его на исходе Первой мировой войны. Одна из улиц Тель-Авива названа его именем.

В истории Эфраим Моше Лилиен остался как, пожалуй, самый известный книжный иллюстратор начала 20 столетия.

В тот же период известным иллюстратором книг, пропагандировавших сионистские идеи, был Вильгельм Вахтель (Львов, 1875 – США, 1942). Выпускник краковской школы, он учился в Мюнхене, жил в Вене и Париже, часто бывал в Палестине, где поселился надолго с 1936 г. Хотя о Вахтеле писали: «его творчество освещено первыми лучами искусства польского сионизма», его искусство не было цельным. Его творчество до 1914 г. связано с символизмом и – в книжной иллюстрации – с сецессией, и с постимпрессионизмом в пейзажах. Впрочем, в то же время В. Вахтель рисовал стандартные реалистические заказные портреты, а также сцены еврейского быта, в которых иногда приближался к классицизму.

Из реалистических портретов сохранилось изображение раввина и философа Соломона Бубера, «Автопортрет», а также портреты Соломона Шиллера, директора Еврейской гимназии в Иерусалиме и др.

Еврейскую тему художник поднял еще во время обучения в Кракове, в эскизно схваченном рисунке «Евреи перед святыней в Кракове» (1899). В 1900 г. написана «молитва»: фигура молодого человека в золотистом свете свечей напоминает автопортрет Мау­ри­цио Готтлиба с картиной «Йом Кипур». В похожей картине «Коль Нидрей» художник изображает молящегося как вождя-предводителя во­ору­женного отряда. Известны также его работы «Местечко в пятницу вечером», «Субботние свечи», «Прохожий», «Вечер Седера».

Погромы, разыгравшиеся в Российской империи, вызвали острую реакцию художника. Вскоре после этого в венской «Сецессии» В. Вахтель выставил «Автопортрет времен кишиневского погрома», в котором предстал с выражением бессильной печали на фоне городских пожарищ.

О палестинских полотнах художника Лаутербах написал в 1929 г.: «В произведениях Вахтеля засиял новый, ясный и мелодичный поток красок и света. В них распускаются солнечные, просторные палестинские пейзажи. … Упругая и нервная линеарная пластика эскизов и композиций Вахтеля получила новые соки и резкую, твердую силу».

В начале Второй мировой войны В. Вахтель эмигрировал в США.

«Соломинка – Лигейя, умиранье…»

Художники и литераторы эпохи модерн создали новый идеал женщины – утонченной, загадочной, фатальной. На сцене (и в жизни) этот образ воплощали Сара Бернар (см. МТ №27) и Ида Рубинштейн (оставившая, кстати, «модерновый» след в творчестве В. Серова – см. МТ №92). Но в этот же период возникает новый вид искусства – кино.

Датский режиссер и продюсер Аугусту Блом придумал новую женщину – женщину-вамп. Женщину, которую отличает природная страстность и сверхтемперамент. А ее символом в кино стала Теда Бара (1885-1955).

Будущая актриса родилась в США, в семье польского эмигранта-еврея Бернарда Гудмана. Его жена, Полина Луиза, была швейцаркой франко-немецкого происхождения. Отец работал закройщиком в ателье, мать занималась изготовлением париков. Девушка же хотела славы и после отчисления из университета отправилась в Нью-Йорк. И 10 лет проработала в массовке в театре и кино.

В 1915 г. вышел фильм «То был дурак», в котором Теда сыграла роль вампирши. Именно этот образ стал главным в актерской карьере Теды, он принес ей долгожданную славу и почести. Активно снималась Теда всего 5 лет. Но за это время стала ведущей актрисой компании «Fox Film». Ее гонорары доходили до 4 тыс. долларов в неделю.

Эффектная красота Теды, насыщенная глубоким эротизмом, манера густо подводить глаза как нельзя лучше подходили к ее типажу, и киностудия нещадно эксплуатировала этот образ. Наиболее характерными работами Теды в амплуа женщины-вамп были фильмы с говорящими названиями «Уничтожение», «Грех», «Лисица» и «Кровавая роза». Кроме того, актриса воплотила на киноэкране образы великих женщин, как вымышленных, так и реально существовавших – Клеопатру, Кармен, Эсмеральду, Саломею, Джульетту, мадам Дюбарри и Маргерит Готье.

В 1921 г. Теда Бара вышла замуж за режиссера Чарльза Брабина. Супруг настоял на том, чтобы она больше не снималась в кино, а взамен обеспечил ей шикарную жизнь, полную светских раутов. Теодосия Бара осталась в памяти зрителей как секс-символ конца 1910-х годов.

Как считает В.Г Власов (novosibdom.ru), эпоха модерна имеет достаточно четкие хронологические границы: от конца 1880-х гг. до 1914 г., начала Первой мировой войны, оборвавшей естественное развитие искусства в большинстве стран Европы. Но элементы этого стиля снова актуальны и входят в моду. Может, опять сказывается рубеж эпох?

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста