Я приехала в Израиль в начале 90-х. Я уже немного знала иврит и понимала новостные передачи. Тогдашний министр иностранных дел был объектом постоянных насмешек, его интеллектуальный уровень явно не устраивал избирателей. О нем говорили: «Книга у него уже есть». Именно тогда я поняла, что приехала домой, ведь этот старый анекдот рассказывали в Союзе о членах Политбюро.
Универсальность шутки очевидна, именно книга во все времена являлась мерилом высокой духовности. А уж еврейскому народу, простите за невольный каламбур, сам Б-г велел любить книгу, ведь именно на горе Синай мы получили нашу Книгу и, говоря современным языком, ник – «Народ Книги».
«Эрика берет четыре копии…» (Александр Галич)
Моя коллега недавно сказала, что книга давно утратила свое назначение учебника жизни, и теперь главное – эстетика и стиль изложения. Я же думаю, что электронные или печатные, они все еще являются источником знаний, вдохновения, радости или печали.
В последнее время только ленивый не говорит об усилении еврейской самоидентификации. Издаются сотни методических пособий, проводятся семинары и конференции на тему национальной самоидентификации. Но ничто так не влияет на нашу самоидентификацию, как вовремя прочитанная книга.
В детстве о еврейской традиции я не знала ничего. О том, что евреи зажигают субботние свечи, узнала случайно, прочитав роман норвежского писателя Юхана Боргена «Маленький Лорд». Уже потом меня потрясли «Это Б-г мой» Германа Вука и «Мир создан для меня» Арье Каплана.
Сейчас трудно поверить в то, что во времена железного занавеса еврейская литература подпольно доставлялась эмиссарами Джойнта, имеющими американское гражданство. Фрима Гурфинкель, первый переводчик комментариев выдающегося кодификатора и комментатора ТАНАХа рабейну Шломо Ицхаки (Раши), рассказывала мне, что по «слепым» копиям ее перевода учились нынешние русскоязычные израильские профессора, главы издательств, специалисты в области неформального образования.
Если книги воруют, значит это кому-нибудь нужно.
На заре своей израильской жизни я устроилась на работу в русский отдел Джойнта, где нужно было разрабатывать базу данных для еврейских библиотек в СНГ. Джойнт начал свою деятельность в бывшем Союзе с самого важного: отправки продуктовых посылок старикам и… книг. Все, что издавалось в Израиле на русском языке – а издательства росли гораздо быстрее, чем грибы, – замечательная Ася Глузман, профессиональный библиотекарь, сама недавно приехавшая из Киева, упаковывала в коробки и отправляла в Москву, Питер, Кишинев, Одессу. Стали создаваться первые еврейские библиотеки. Первым директором еврейской городской библиотеки в Кишиневе стала Аня Бацманова, в Одессе – Броня Беленко. Они и сейчас, спустя 20 лет, возглавляют еврейские библиотеки. В Питере Алик Френкель начал издавать первый в бывшем СССР Альманах еврейской книги «Народ Книги в мире книг».
Ася сокрушалась, что лучшие книги оседали в личных коллекциях. Тогда-то и изобрел директор русского отдела Джойнта критерий успеха библиотечных программ – количество невозвращенных в абонемент книг.
Вот когда мне было раздолье! Я прочитала все, что видела в выходных формах, заботливо запрограммированных мной средствами Oracle 7. Русские версии Пятикнижия и Пророков, рецепты еврейской кухни, «Эксодус» и «Письма Йони», Башевиса-Зингера, Алеф-Бет Иеѓошуа, Амоса Оза – я просто купалась в этом море еврейского наследия. Я узнавала об Израиле и еврейской традиции из книг, выпущенных издательствами «Шамир», «Библиотека Алия», «Гишрей Тарбут».
Сейчас не понять этой романтики середины 90-х – на русском выходит практически все, от «Микраот гдолот» до Этгара Керета. Беллетристика и нон-фикшн, классические тексты и комментарии для женщин («Цэна урэна» – книга, которую в старину жених дарил невесте). Примо Леви, Давид Гроссман, Имре Кертис и Меир Шалев...
«Я всю свою жизнь только эти два романа и писал, да так и не написал оба…» (А. Битов, «Преподаватель симметрии»)
Всего, что издано о «прозе еврейской жизни», теперь просто физически не прочтешь. Но нельзя не читать Меира Шалева, изданного «Книжниками» в прекрасном переводе Рафы Нудельмана.
«Как несколько дней» – аллюзия на ТАНАХ, а у Меира Шалева сложные отношения с традиционным подходом к этой книге. Впрочем, в этом романе писатель вкладывает реплику «Человек предполагает, а Б-г …» уста многих персонажей, пусть и с определенной долей сарказма, похоже, он сам верит в Провидение.
Это роман о любви. О любви трех жителей израильской деревни к странной и дикой женщине Юдит, праведнице ли, падшему ангелу ли?..
Вдовец Моше Рабинович, как Самсон, теряет свою силу, а заодно и счастье, вместе с косой, которую отрезала мать. Не смогла его мать смириться с рождением сына, вот и отращивала ему волосы, в платьица наряжала, а когда сын подрос, косу срезала и надежно упрятала от людских глаз. Робеет Моше перед Юдит, живущей в его коровнике и растящей его детей...
Яков Шейнфильд, тихий и обстоятельный, разбрасывает по всей деревне желтые записочки со словами любви. Яков женат на Ривке, самой красивой женщине в деревне, а, может, и на всей земле, но увидев Юдит в обрамлении желтых полевых цветов, влюбляется в нее сразу и навсегда. (Вспоминается булгаковское: «Она шла по улице и несла отвратительные, тревожные желтые цветы».)
Грубый мясник Глоберман ухаживает за Юдит с купеческим размахом, то духи подарит, то платье, а то бутылочку ее любимой граппы, которую они пьют вдвоем, ведя неспешные и необычно нежные для мясника беседы.
Но Юдит никому не отдает предпочтения, она любит бесплодную телку Рахель (не за эту ли Рахель служит она до самой смерти у Рабиновича в коровнике?) и сына Зейде, зачатого ею сразу от всех троих и ни от одного из них.
И все-таки Юдит в белом подвенечном платье идет под хупу к Якову. И стать бы ей его женой, но Зейде неожиданно находит косу Рабиновича, которой тому так не хватало. Юдит отдает Рабиновичу его силу в обмен на право стать его женой, а сына своего отсылает к Якову – вернуть, вернуть платье, хотя уже натянут во дворе свадебный балдахин. («И служил он семь лет за Рахель, а утром после свадьбы проснулся, и вот она... Лея».)
Роман наполнен метафорами и сравнениями, как хасидская притча, иногда – прозрачными, иногда – запутанными. Тут и итальянец, помощник Якова – «проекция» Элиэзера, слуги Авраама, и тяжелый камень, который никто не может поднять, а под ним не «белый камень в глубине колодца», а... коса Рабиновича, и четыре трапезы (субботние трапезы? четыре пасхальных бокала?) длиною в жизнь.
Я вспомнила, как летела в Москву на ярмарку интеллектуальной литературы и оказала в самолете в одном ряду с Шалевом и его женой. Я рассказала ему, как моя ортодоксальная подруга зачитывается «Русским романом», а он не верил и говорил, что религиозный истеблишмент готов сжечь его «крамольные» книги. Неторопливо текла беседа, и он сказал мне, что всю жизнь пишет один и тот же роман о любви. Он кивнул в сторону жены (кажется, ее звали Ривка), невероятно красивой женщины, в жарко натопленном салоне «Эль-Аля» кутавшейся в цветастую шаль: «А ведь она из семьи выходцев из Сирии»…
На ярмарке он подошел ко мне пожаловаться (было ли это во время Второй ливанской?): накануне вечером в одном из московских клубов интеллектуального андерграунда его, известного своими левыми взглядами, забросали помидорами российские интеллектуалы, необъяснимо любящие Израиль.
– Ага! – подумала я злорадно. – Это не про любовь к женщине писать, это про любовь к Родине, не каждый может!
«Ривка», небрежно бросив мужу свою «ложноклассическую шаль», с удивлением рассматривала минималистский дизайн выставки, придуманный в мастерской культового московского художника Бориса Краснова. Шалев бережно, как новобрачную, прижимал к себе шаль, расписанную желтыми цветами. Я немного завидовала Ривке. Несколько месяцев я провела в поисках подобного платка – мечты моей любимой подруги из Сан-Франциско, но так и не нашла…
На пресс-конференции он сказал, что снова пишет роман о любви. Конечно, в его романах – море любви. Любви к Израилю, израильскому «местечку», любви, которую мы, рожденные в России, не могли впитать с молоком матери, но зато прониклись ею благодаря тому, что смогли прочитать на родном нам русском лучших израильских прозаиков и поэтов.
Хорошо, что «книги у нас уже есть». Хорошо, что их будет еще больше.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
