+8

№119

Мигдаль Times №119

Неудержима их тяга…

Cарра Песчанская

Есть у меня знакомый. Поскольку живет он в другом городе, куда я наезжаю изредка, то и видимся мы нечасто. Что при таких редких встречах за разговоры? Как дела? Как жена, ребенок? Здоровы? Ну и слава Б-гу! Всего доброго, еще увидимся – и разбежались.

Но однажды, лет восемь назад, этот банальный диалог был нарушен. «Я развожусь», – сказал мой приятель. Вообще-то он настолько тихий всетерпеливый человек, что кажется, при малейшем желании с ним бы и ураган «Катрина» мог ужиться, так что я откровенно удивилась. «Понимаешь, моя жена сошла с ума», – сказал он, как будто удивляясь, что нашел слова, чтобы описать происходящее. Мне оставалось только попросить, чтобы с этого места поподробнее, и уж мой приятель на детали не поскупился.

«Ты знаешь, – сказал он, – что ассимилированней меня ты не найдешь еврея. Мне уже много раз пытались объяснить, чем суббота отличается от понедельника, но я не беру в голову, а рабочий график у меня все равно скользящий. Жена моя – русская, и недавно она решила креститься и сына нашего крестила тоже.

Меня это вроде не касалось, она молодая, красивая, всегда следует моде, а религия сейчас в моду вошла, так что – пожалуйста. А я модой никогда не увлекался, мне что кулич, что маца, – еда и все. Но дальше – больше, жена на исповедь ходить стала, потом в паломничество отправилась. Сначала в Лавру, в Киев, потом куда-то в Россию, там на коленях три километра к какому-то храму ползла. По возвращении опять к своему наставнику-священнику на исповедь пошла, вернулась вся в слезах и говорит, что грешница она, во грехе с евреем живет, и грехов ей не отпускают, пока муж, я – то есть, не окрестится, и мы в церкви не обвенчаемся.

Я – повторяю – ассимилированный очень, в синагогу и дороги-то не знаю, но тут меня зацепило, я как бы внутрь себя заглянул и понял, что на такое не способен, что этого я над собой никогда не сделаю. Так ей и сказал. Она вначале не поверила: у нас так повелось, что я всегда ей во всем уступаю. Она моложе меня намного, энергичная, а я – тихарь, сама знаешь. Жизнь постепенно превратилась в сплошной скандал, она к матери своей ушла, сына повидать не разрешает, пока не уступлю. В общем, ты видишь, что развод неизбежен».

Я поудивлялась, поахала, посочувствовала, и, согласившись, что ямы на жизненном пути всякого подстерегают, мы расстались.

Увиделись в следующий раз года через два. Меня пригласили прочесть в этом городе лекцию по еврейской истории, помещение для лектория любезно предоставила тамошняя синагога. Прихожу в синагогу, а там первый, кого вижу, – мой знакомый. «Ого, – говорю, так ты нашел сюда дорогу?» «Да понимаешь, – отвечает, – я пришел к раввину, чтобы он заверил мою подпись на разрешении пройти гиюр для моего сына». В том, что я, помнившая его предысторию, ошалела от изу­мления и затребовала подроб­ностей, сомневаться не приходится. И подробности – потрясающие – последовали.

Его бывшая жена вскоре после развода встретила случайно на улице своего одноклассника, еврейского парня, с которым много лет сидела за одной партой, который стал ее первой полудетской любовью. Жизнь их развела, он женился, причем неоднократно, потом уехал в Израиль, учился в иешиве и сейчас приехал в командировку, сопровождая своего ребе как переводчик. Встретившись после всех этих лет и расстояний, они решили не расставаться, поженились и уехали в Израиль. Там женщина прошла строжайший ортодоксальный гиюр, и теперь дело только за тем, чтобы гиюр прошел мальчик.

Что мне оставалось воскликнуть? «Вот любовь и вот ее поразительные силы!»

Но это еще не все. Когда я узнала, кто был этот новый муж, то мне стало еще интереснее. Дело в том, что я немного знала его тоже, встретила как-то в Израиле у общих знакомых, и мне рассказали его историю. В Союзе он успел жениться дважды, в обоих браках у него были дети, девочки, и в обоих случаях он настаивал, чтобы старшим дочерям дали одно и то же имя: Илона. Он не скрывал, что это имя его первой школьной любви – так звали «бывшую» моего приятеля. Со второй женой он уехал в Израиль. Она прошла гиюр, глубоко прониклась ценностями иудаизма и оставила своего мужа, потому что, по ее мнению, он был слишком небрежен в соблюдении традиции и недостаточно усерден в учебе. Теперь она с детьми живет в религиозном поселке на территориях, пользуется огромным уважением и недавно снова вышла замуж.

Такая история любви.

У меня есть возможность узнать, как дальше сложилась жизнь всех персонажей, но как-то не хочется. Если что-то, как раньше, само собой откроется – то пусть.

Однажды я летела в Израиль одним самолетом с моим старым приятелем, места у нас были далеко, и в разговоры мы не вступали. Рейс был ночной, и по прилете я только и думала, как бы поскорей выбраться из аэропорта. Приятеля мельком увидела уже после выхода, его встречал стройный мальчик, одетый как студент иешивы­, голова у моего знакомца оказалась прикрыта кипой.

Тогда, в Израиле, я разговорилась случайно с хорошим писателем и глубоко религиозным человеком. Не удержалась и рассказала ему эту историю, решив, что кто-кто, а он, мастер причудливого сюжета, поймет и оценит эту, самой жизнью сочиненную новеллу.

«Смотри, – сказала я, – как пылает любовь в пограничье, подчиняя себе различия в странах, нациях, религиях, а возможно – и в политических взглядах».

«Я не буду говорить вообще, – ответил писатель, – но этот сюжет напомнил мне один урок из Устной Торы. Когда выходили евреи из египетского рабства, то ушли они не все. Остались слабые, заболевшие, не верящие и просто люди, которым слишком тяжело резко менять свою жизнь. Считается, что почти половина народа осталась там, половина народной души. Шли века, и эта египетская половина растворялась в народах, но частицы ее живы и тянутся к возвращению. Неудержима их тяга, из нее рождается всепобеждающая любовь».

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста