+9

№123

Мигдаль Times №123

Физиология сна

Ян КАГАНОВ

Станиславу такое право было даровано еще на пятом курсе института, и он очень им дорожил. Настолько, что, даже став одним из лучших психиатров в Европе, он не просто продолжал смотреть на Волкова чуть-чуть снизу вверх, как это было во время учебы, но и находил в этом особую радость.

Волков подошел к Станиславу и, немного стесняясь эмоций, порывисто обнял его.

– Что, Лобастик, волосы умирают, но не сдаются? – спросил Учитель.

– Скорее, уходят в подполье с каждым мытьем головы. Скоро буду выглядеть очень умным, – рассмеялся Станислав. – Почему, интересно, лысые врачи вызывают мгновенное доверие у пациентов?

– Это они у волосатых пациентов вызывают доверие, – усмехнулся в ответ Волков. – Лысые пациенты априори не доверяют никаким врачам.

Эскулапы вышли из здания аэропорта. Станислав как-то незаметно сумел перехватить из костлявой руки Волкова его чемодан.

– Ничего себе вы вес таскаете, Учитель! – не удержался ученик.

– Я же тебе говорил, что прилетел сюда на сутки, а завтра вечером отбываю на месяц в Париж, – мягко укорил Станислава за забывчивость Волков.

– Ах, да, курс лекций в Сорбонне, – спохва­тился Станислав. – Физиология сна, кажется?

– Абсолютно верно, – кивнул головой Волков. – Тяжело быть признанным авторитетом, Стась. Начинаешь особенно бояться ошибиться. А без ошибок какая медицина?..

– Ну, вам-то грех жаловаться, – шутя упрек­нул Волкова Станислав. – То, чего не знаете о сне вы, не знает никто.

Волков пожевал губами, словно пробуя определение Стаса на вкус.

– Пожалуй, – наконец, согласился он. – Есть только один нюанс: то, чего о сне не знаю я, может, никто и не знает, но из этого не следует, что я о сне знаю все. Увы, Лобастик, я знаю далеко не все, что бы там себе ни думал.

– Заранее сбиваете с меня веру в вас? – ухмыльнулся Станислав.

– Чрезмерную – да, – коротко и быстро отрезал Учитель.

Они подошли к скромной легковушке, на передних дверях которой красовалась эмблема пансионата «Покой».

– Это за мной? – заинтересовался Волков.

– Директор пансионата предоставил машину и шофера в ваше полное распоряжение, Учитель.

Из легковушки навстречу врачам выскочил крепыш-шофер.

– Петр, это профессор Волков, – представил Станислав.

– Большая честь, профессор, – корректно наклонил голову Петр. – Куда прикажете?

– А, кстати, куда я прикажу, Стась? – с легкой иронией поинтересовался Волков.

– Вам снят номер в «Хилтоне». Ужин, завтрак – все к вашим услугам. Утром рассчитаемся за ваш номер, и вы переберетесь в пансионат. Оттуда уже и отбудете в аэропорт, раз уж вашей Сорбонне так невтерпеж.

Автомобиль, покряхтывая, тронулся.

– Ну, а теперь рассказывай, – скомандовал Волков.

Станислав неловко поерзал.

– Все как-то очень зыбко и нематериально, – медленно начал он. – Я сижу здесь уже три недели. Меня вызвал врач пансионата. Он не хватает звезд с небес, но порядочный человек и понимает, где кончаются его профессиональные возможности.

– Редкое качество для врача, – не удержался Волков.

Станислав хмыкнул.

– Учитель, книгу о вас я назову «Сарказм умирает последним», – съязвил он.

– Я всегда боялся, что ты ударишься в литературу, – не остался в долгу Волков. – Но извини, больше я перебивать тебя не буду. Продолжай. Так что предпринял местный врач?

– Он работает здесь уже 15 лет, практически, со дня основания пансионата, – Стани­слав собрался с мыслями. – Никогда никаких происшествий и сверхъестественных событий здесь не наблюдалось. Обычные гости, стандартные процедуры. Массаж, прогулки в лесу, хвойные ванны. Ну, и врач на подхвате – где вывих вправит, где температуру собьет. Словом, покой, как и обещано в названии пансионата.

– И вдруг… – слегка поторопил Учитель, зная, что Стась может описывать что угодно и сколь угодно долго: «писатель»!

– Да, и вдруг… Месяца два назад начались чудеса. Сначала один отдыхающий начал жаловаться на ночные кошмары, за ним еще один. И еще двое. И что интересно: никогда у них никаких кошмаров до нашего пансионата не было, и вообще сны они видят редко и помнят их смутно. А эти кошмары видят ярко, сочно и помнят их во всех мельчайших подробностях. Может, еще и потому, что каждую ночь им снится один и тот же кошмар. Что, согласитесь, само по себе странно. И еще кое-что любопытное: уехав из пансионата, они избавляются от видений сразу и бесповоротно. Я обзвонил всех, кто мучился здесь и уже вернулся домой, – кошмары как отрезало!

– Загадочно, – уронил Волков. – Готов поклясться, что у тебя в обшлаге есть еще парочка сюрпризов, нет?

– Именно, что парочка, – не стал спорить Станислав. – Первый сюрприз: вас это, конечно, не удивит, но никогда в медицинской литературе не описывались подобные аномалии. А вот последний нюанс, думаю, заинтересует даже такого корифея сна, как вы, Учитель. Наши сновидцы – люди разных возрастов, профессий, образования и мироощущения. Более начитанные, менее, верующие, атеисты, с философическим складом мышления и без оного… Ну, и так далее… А кошмары их мучают схожие. И не просто схожие, а еще и складывающиеся в общую картину. Как будто каждому снится свой кусочек одной мозаики.

– Да ладно тебе! – Волков, кажется, впервые в жизни усомнился в правдивости своего ученика.

– Я бы и сам не поверил в подобное, – Лобастик не только не обиделся, но, напротив, энергично закивал, одобряя недоверие Учителя, – а потому просто попросил всех страдавших от кошмаров нарисовать для меня то, что они помнят из снов.

Он помолчал и добавил:

– Ну, грубо говоря, я просто ошалел.

– Рисунки у тебя, конечно, с собой, – Волков не спрашивал, он констатировал очевидное.

– В багажнике. Разложим их уже в номере, тут места не хватит. Пока что могу вас только заверить, что некоторые рисунки разных людей совпадают даже в топографических деталях.

– Фантастика! – не сдержался Волков. – А что изображено на этих рисунках?

– А вот это действительно фантастика. Им всем снится, что они в плену. Их охраняют люди в форме, в касках и с автоматами, не похожими ни на одну реально существующую модель. Причем рисунки формы и автоматов совпадают тоже. Я показывал пациентам атласы стрелкового оружия, и ту модель, что им снилась, мы не обнаружили. Форму охранников в соответствующих справочниках мы тоже не обнаружили. А уж одежда, в которой ходили заключенные (и они, в том числе) – уродливые полосатые пижамы – вообще ни на что не похожи.

– Ты хочешь сказать, что им всем снится один и тот же фантастический боевик? – уточнил Волков.

– Что-то в этом роде. Только в этом боевике они не зрители, а статисты, исполняющие крохотные роли. И еще одно: каждая роль кончается смертью. Да такой яркой, что наши несчастные просыпаются посреди ночи в ужасе, словно выныривая из омута, и до утра заснуть уже не могут.

В машине наступило молчание, прерываемое только немузыкальным мурлыканьем шофера и бухтением мотора. Волков искоса посмотрел на Станислава, чей высокий лоб был перерезан тремя морщинами, и мысленно обнял ученика.

– Что я тебе скажу, мальчик, – наконец, сказал Учитель, – дикость какая-то, в самом деле. Но у меня складывается ощущение, что ты всерьез и глубоко исследуешь эту проблему. Чем я-то тебе могу помочь за неполные сутки?

– Ну, во-первых, мне нужно, чтобы еще кто-нибудь поговорил с гостями пансионата – у меня их тут сейчас трое таких бедняг. Во-вторых, кто, если не вы, может мне помочь их диагностировать? А в-третьих, к нам тут на днях приехал на заслуженный отдых главный инженер крупного металлургического завода. Такой энергичный толстячок сорока четырех лет. На следующее же утро после приезда он спозаранку прибежал в нашу поликлинику. Я, как назло, торопился в столицу. Снова надо было встретиться с бывшими отдыхающими, подробно расспросить их на предмет совпадений снов с их товарищами по несчастью, забрать приготовленные ими по моей просьбе рисунки кошмаров. Я мог уделить инженеру только 15 минут. Ну, и услышал от него очередной кусочек мозаики. Он, мол, видит себя в полосатой пижаме, выходящим из большого деревянного ангара ночью, куда-то крадется, все время оглядываясь. Потом за ним бегут какие-то люди в форме с автоматами и собаками, что-то кричат, он бросается на колючую проволоку – удар, и он проснулся в три часа ночи с
сердцебиением. Я попросил врача пансионата заняться новым пациентом, прописать ему успокоительное и хвойные ванны, назначил ему встречу на следующее утро и уехал. А ночью он умер во сне.

Рисунок Алексея Коциевского

(0)

– Разрыв сердца, – полуспросил Волков.

– Разумеется. Обширный инфаркт. Я был на вскрытии. Только не надо говорить, что у него были все факторы риска для инфаркта.

– Не скажу, – Волков выставил перед собой руки, словно заранее защищаясь, – но ты и сам знаешь, что они были. Мужчина в возрасте сорока плюс, избыточный вес, стрессовая работа, почти наверняка недиагностированная гипертония, да и курение, небось. А?

Легковушка резко затормозила у «Хилтона». Волков, кряхтя, выгрузился, разминая затекшую за поездку больную ногу, и недоуменно уставился на неподвижно сидящего в автомобиле Станислава; тот глядел в одну точку и шевелил губами. Волков постучал в окно машины.

– Это место начало убивать, Учитель! – сказал Стась, не выходя.

– Ты долго намереваешься сидеть здесь? – поинтересовался Волков.

– Петр поднимет вещи в ваш номер и увезет меня в пансионат. Хочу быть там к ночи. Рисунки и копии медицинских карт и рассказов пострадавших к вашим услугам. Глядите, читайте, отдыхайте. В 9 утра Петр заедет за вами и отвезет к нам. Побеседуете со статистами нашего фильма ужасов, может, что-то мне посоветуете.

– Я думал, что после стольких лет, что мы не виделись, ты уделишь мне единственный свободный вечер, – Волков был явно уязвлен.

– Простите меня, Учитель. Из меня сейчас плохой собеседник. О чем мне говорить, когда голова и сердце не на месте? О футболе? Политике? Или о том, что наш любимый поэт сочинил новую поэму? Увидимся утром. Тогда, надеюсь, и поговорим. Доброй ночи!

Свет в номере Волкова горел допоздна – психиатр изумленно вглядывался в рисунки, раскладывал их на полу, повинуясь какой-то своей логике, вчитывался в описания снов и сверял их с рисунками и между собой. Под утро задремал от усталости в кресле, но встал, повинуясь будильнику, выхлебал залпом три чашки кофе и вывалился из крутящихся дверей «Хилтона» прямо в объятия давешнего шофера.

– А я чуть раньше приехал, – вместо приветствия сказал Петр.

– Вот и отлично, голубчик. Времени мало.

Волков надеялся переговорить со Стани­славом до осмотра пациентов, но не успел: внутри пансионата движение автотранспорта запрещалось, и пришлось хромать от ворот до поликлиники пешком. Волкову пришлось найти в этом своего рода преимущество: он мог лучше рассмотреть пансионат. И вправду «Покой» – чистый песок, скрывающиеся за деревьями коттеджи, спортплощадка, бассейны с прозрачной подогретой водой. Но если Волков рассчитывал обнаружить сходство реального пейзажа с нарисованным, то его ожидало разочарование.

Станислав поджидал Учителя перед входом в поликлинику.

– Доброе утро! – закричал он издалека и по-мальчишески замахал руками, словно Волков мог его не заметить.

– Привет! – энтузиазм Стася невольно передался и его учителю, и он тоже сделал какое-то корявое движение правой рукой.

– Спали мало, вижу, – констатировал Лобастик. – Ну, что, начнем, благословясь?

Первой пациенткой оказалась шестидесятилетняя провинциальная бухгалтерша.

– Мне снится, что я девочка лет восьми и вместе с мамой скрываюсь в лесу. Мама зажимает мне рот, чтобы я не кричала, но шум приближается. Слышно, как ломаются ветки, отрывисто кричат люди на непонятном языке, лают собаки…

Рисунок Алексея Коциевского

(0)

– И у инженера во сне собаки преследовали людей, – негромко в спину Волкова сказал Станислав.

– Помню, – отрывисто кивнул тот, – что за странный бред? Как могут собаки гнаться за людьми и атаковать их?

– …И вот мы в каком-то открытом месте, огороженном со всех сторон колючей проволокой, – продолжала тем временем женщина. – С нас срывают одежду и гонят в душ. После душа мне дают какую-то полосатую кофту и юбку и забирают прочь от мамы. Я плачу, кричу, вырываюсь из рук охранника и бегу к маме.

– Что за охранник? – уточнил Станислав.

– Мужчина, молодой, в форме, каске и с автоматом.

– Форма серая?

– Серая.

– А потом? – спросил Волков.

– Все. Вспышка света, и я просыпаюсь. И так пять ночей подряд.

– Скажите, уважаемая, а это точно вы во сне? – аккуратно, стараясь не обидеть немолодую женщину, спросил Волков. – Вы там себя видели? Ну, в зеркале, в окне, в луже, наконец.

– Не видела, нет. Но это была я, – с непоколебимой уверенностью ответила она.

– Вам этот сон ничего не напоминает из вашего детства?

– Ну, разумеется, нет, – фыркнула женщина.

– А вы уверены, что рядом с вами ваша мама? Вы узнаете ее?

Бухгалтерша ненадолго задумалась.

– Видите ли, доктор, я уже, к сожалению, плохо помню лицо моей мамы в молодости. Я слишком привыкла видеть ее старой. Но если во сне я кричу ей «Мама! Мама!», то какие могут быть сомнения?

Второй сновидец нервно курил сигарету за сигаретой.

– Это называется – съездил отдохнуть после сдачи объекта! – горько сказал он. – За женщинами приударить, пивка попить, в волейбол пару партий сыграть. И с первой же ночи отдыхаю.

– Что именно вам снится? – Станислав едва успевал подставить пациенту пепельницу.

– Я сплю на каких-то деревянных нарах. Вдруг включается яркий свет, меня и всех остальных будят, силой стаскивают с нар на пол и под дулами автоматов выводят из барака наружу. Охранник в серой форме и каске что-то отрывисто кричит. «Мыться ведут», – переводит кто-то рядом со мной. Мы идем в полосатых пижамах, пока не доходим до какого-то вагончика странной формы. Заходим внутрь, раздеваемся, проходим в душевую, моемся, потом идем в следующее помещение. Дверь сзади захлопывается с металлическим лязгом. Через минуту нам становится трудно дышать, и я просыпаюсь весь в поту.

– Что-то похожее я вчера, кажется, читал, – вполголоса сказал Волков. Станислав его, естественно, услышал:

– Два рассказа совпадают с этим вплоть до мелочей.

– Вам, голубчик, ваш сон ничего не напоминает? Что-то пережитое, услышанное, прочитанное, увиденное? – ласково обратился Волков к страдальцу. Тот мгновенно взвился:

– А вы сами, голубчик, как думаете? Где можно такое прочитать или увидеть?! Вы сами когда-нибудь слышали что-либо подобное?

– Не надо кричать на профессора, он же хочет вам помочь, – мягко сказал Станислав.

– Ничего, ничего, Стась, ему нужно выкричаться. Не мешай, – успокоил ученика Волков.

Третий пациент был почти невменяем. Из его глаз катились слезы, он заикался на каждом слове и не мог дрожащими пальцами удержать предложенную сигарету. Трудно было узнать в нем известного грос­смейстера, славящегося своей невозмутимостью в самые решительные моменты шахматной партии.

– По-моему, его пора отправлять отсюда домой, – заключил Волков после пяти минут наблюдений. – Ему здесь оставаться опасно.

– Я уже распорядился об этом, – кивнул Стась, когда гроссмейстер на подкашивающихся ногах вышел из поликлиники. – Ну, что, прощальный обед – и в Париж?

– Давай попросим Петра следовать на машине за нами, а сами пройдемся пешком налегке, без чемодана, – предложил Волков после обеда. – На свежем воздухе и думается лучше, а думать нам есть о чем.

Они действительно молчали и напряженно думали всю дорогу. Только в небольшом придорожном кафе, куда они зашли, повинуясь забастовавшей ноге Волкова, Учитель, наконец, заговорил.

– Я не знаю, чем тебе помочь, мой мальчик, – признался он. – Я не понимаю, что это. На твоем месте я просто сразу отправлял бы домой всех, кому приснился первый же кошмар, и все. Сбережем нервы, а то и жизни невинных людей. А если ты хочешь, чтобы я объяснил тебе, что здесь происходит, то уволь.

– И никаких гипотез? – поразился Стани­слав, не привыкший к капитуляции Учителя.

– Строить гипотезы без фактов, основываясь только на этих сновидениях – ненаучно, – отрезал Волков. – Эта проблема сильнее меня, и я честно в этом признаюсь. Сомневаюсь, что и тебе или какому-нибудь другому врачу она по зубам. Я даже не могу представить себе ситуацию, как такое возможно – чтобы человек видел один и тот же сон – любой сон! – несколько ночей подряд. Но чтобы десятки людей все время видели каждый один и тот же сон, да кончающийся смертью, да еще и рифмующийся с кошмарами других, а рядом с ними другие отдыхающие спокойно спят и не мучаются – это выходит за рамки моего понимания природы сна. Как говорится, мотор моего материализма глохнет и не заводится.

– Никогда не мог понять, как вы выбрали для себя проблему сна, будучи убежденным и законченным материалистом, – уколол Волкова Стась. – Такая эфемерная материя, как сон, по-моему, плохо поддается атеистическим объяснениям.

– Потому и выбрал, чтобы перевести твою эфемерность в рамки разумного. И смею надеяться, что свою лепту в изучение физиологии сна я все-таки внес, – надменно произнес Волков. Он был явно уязвлен.

– Не сердитесь, Учитель, – кротко попросил Стась. – Я ведь говорю не о физиологии сна, а о его содержании. Вот, к примеру, вам снится, что вы падаете. А вы никогда не падали. Тем более, с парашютом. Да еще и не раскрывшимся…

– Ложная память, – отмахнулся Волков.

– Это не более чем клише, извините, Учитель, – в свою очередь отмахнулся и Стась. – «Ложная память» – что этот термин объясняет? Что это могло быть, но не произошло? Или произошло с вами, но не здесь?

– Так-так-так, – заинтересовался Волков. – Кажется, ты меня исподволь подготавливаешь к своей трактовке происходящего в пансионате. Или нет?

– Или да, – кивнул Лобастик. – Только начать я хочу немного издалека, вы потерпите?

– Я потерплю. Только, Стась, я очень прошу тебя об одном: я знаю о твоей неуемной фантазии и заклинаю тебя держаться в рамках реальности.

– Существующая реальность не объясняет происходящего, – отрезал Станислав. – Но и происходящее в снах выглядит слишком реальным, чтобы быть чем-то несуществующим. Ладно, я попробую обкатать свою гипотезу на вас. Если я в этом преуспею, то мы вместе сможем совершить такой прорыв, какого изу­чение сна еще не знало.

Стась почесал за ухом и набрал полную грудь воздуха, явно готовясь к длинной тираде.

– Вот вы, Учитель, и в прежние времена, да и сегодня попрекали меня бурной фантазией, неуместной для серьезного врача. А вы знаете, как я стал врачом? Слушайте. В 12 лет мы с моим другом Павлом готовились к городской математической олимпиаде. Поговаривали, что победителя напрямую зачислят, если и не в университет, то хотя бы на их вечерние курсы, попасть на которые обычному 12-летнему мальчишке было невозможно. И вот мы с Павлом отправились на барахолку искать старые математические книги и журналы. Порешать оттуда задачи, найти для себя что-то новое, неведомое.

И вот на этой самой барахолке я вдруг на­ткнулся на огромный анатомический атлас – британский, девятнадцатого века. Роскошный атлас, цветной, со всеми разрезами тела. Я не мог от него оторваться, хотя не понимал в нем ни единого слова. Но купил и убежал домой. И каждый день после школы я рассматривал его часами, изучал, зазубривал латинские термины. И настолько этим увлекся, что начисто позабыл про математическую олимпиаду – вообще­, как отрезало! Я туда не пошел, и олимпиаду выиграл Павел. Его действительно взяли на курсы, а через год зачислили на вечернее отделение математического факультета. Когда я только поступал в медицинский институт, работы Павла уже печатали лучшие журналы мира. Сегодня он корифей и непререкаемый авторитет в своей области.

Станислав вскочил и нервно заходил по кафе, ежеминутно натыкаясь на столы и стулья.

– На наших конференциях мы иногда говорим, что в снах мы видим тех себя, какими мы могли бы стать, если бы повернули на какой-то развилке не направо, а налево, помните?

– Помню, – напряженно ответил Волков, – но мне эта концепция чужда.

– Я знаю, – кивнул Стась. – И все-таки ее отстаивают тоже серьезные врачи, Учитель, извините. Вот, скажем, в моем случае развилкой оказалась барахолка. Не пойди я туда и не купи атлас, и на олимпиаде победил бы не Павел, а я – он сам это признает до сих пор. И сегодня я был бы им и не беседовал бы сейчас с вами.

– Это естественно, – усмехнулся Волков, – не успей я тогда на тот автобус, я бы не познакомился с моей женой. Но, уехав бы на следующем, познакомился бы с другой.

– Или с этой же, тоже опоздавшей на преды­дущий автобус, – назидательно подняв палец, перебил его Стась. – Все вышесказанное, впрочем, это еще даже не предисловие, а лишь эпиграф к нему.

– Писатель, – неодобрительно помотав головой, опять усмехнулся Волков. То ли он дразнил Стася, то ли зачем-то хотел вывести его из себя.

– Несколько лет назад мне приснился странный сон, – невозмутимо продолжал тот. – Я читал лекцию по математике и писал на доске какие-то формулы. Для меня нынешнего это были запредельно сложные формулы, и я их не запомнил, но почему-то убежден, что это настоящая высшая математика, а не тарабарщина.

– И что? – спросил Волков, грызя ноготь.

– А то, что я видел сон из того мира, где я не купил атлас по анатомии, – раздельно ответил Станислав. – Если я уверенно заполнял доску формулами, которые мне в бодрствующем состоянии недоступны, то это не ложная память. Я не могу помнить высшую математику даже ложно, ибо я ее не знаю!

Лобастик почти кричал. Ему очень хотелось убедить Учителя в своей правоте.

– И что же это, по-твоему, если не ложная память? – корректно, даже подчеркнуто корректно поинтересовался Волков.

– Это послание из мира, параллельного нашему, – непреклонно сказал Стась. – Учитель, ну неужели вы этого не видите? Есть мириады миров, реальных и вероятных. При бесконечности Вселенной есть место для всего и всех. Почему большинство людей во снах видит себя, и только единицам доступны подробные сны без своего участия? Потому что по космическим каналам проще всего установить связь со своим двойником из другого мира, а, вернее, со своими двойниками из других миров.

– Тебе, Стась, не научные статьи, а романы писать надо, – отозвался Волков. – Я понимаю, к чему ты ведешь. Ты говоришь мне, что в одном из параллельно-вероятных миров в месте, где расположен наш пансионат, творились или творятся ужасы, которые и снятся твоим подопечным. Так?

– Так.

– А почему они стали сниться только сейчас, после 15 лет спокойного существования пансионата?

– Не знаю, – пожал плечами Станислав. – Может, этот ужас происходит там сейчас…

– Нелогично, – резко перебил Волков, – судя по разнице возрастов бухгалтерши и ее двойника, этому ужасу уже больше пятидесяти лет.

– Верно, – признал Стась. – Ну, может, наши миры именно сейчас сблизились где-то во Вселенной, и информацию стало легче получать.

– Тогда почему эту информацию получают не все? – почти агрессивно спросил Волков. – Чем вот эти граждане, как их… – Волков схватил со стола несколько первых попавшихся медицинских карточек и, щурясь, вгляделся в фамилии. – Гинзбург, Хаит, Ройтман, чем они отличаются от других, а?

– В нашем мире ничем, – упорствовал Стась, – а в том – кто ж его знает?

Все было сказано, и больше толковать было не о чем.

– А вот и Петр, – преувеличенно радостно сказал Волков, поднимаясь навстречу вошедшему шоферу. – Пора ехать, заболтались мы с тобой.

– Вам могут еще понадобиться рисунки и медицинские карты? – для проформы спросил Станислав.

– Ни в малейшей степени, – отмахнулся Волков.

Тягостная дорога в аэропорт показалась Стасю бесконечной. В терминале он довел Волкова до стойки и остановился глядя на него.

– Не пиши об этом, – посоветовал Учитель. – Я-то промолчу, а другие превратят тебя в котлету. Вернись в пансионат, продолжай наблюдения, записывай подробные сновидения. Думаю, скоро эта аномалия сама собой рассосется. Будь здоров, Лобастик!

– И вы будьте здоровы, – Стась секунду помедлил и добавил, – Семен Игнатьевич.

Впервые с тех пор, как он получил право от Волкова называть его Учителем, Стась назвал старика по имени-отчеству. Волков сгорбился, резко повернулся и пошел на паспортный контроль.

«Вот и еще один перестал считать меня Учителем, – скорбно думал он. – Вот и еще один обиделся на то, что я, оказывается, не все знаю, не все умею и не в любую теорию верю. Как мальчишка, честное слово. Но как же верить в такую чушь? Параллельные миры нам, видите ли, снятся. Бред!»

Станислав быстрым шагом вышел из терминала и, не оглядываясь, направился к автомобилю.

– Куда едем, доктор Лем? – спросил Петр. – Обратно в пансионат?

– Конечно, в Освенцим, куда же еще… – ответил доктор Станислав Лем и залез в машину.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста