0

№144

Мигдаль Times №144

ТОЧКА РАЗВИТИЯ

Елена ЛИБЕРШТЕЙН

Кризис. Само слово звучит пронзительно, даже пугающе. И это действительно напряженный и небезопасный период – между привычным, отжившим, и новым, неизведанным. Между склонностью к стагнации, инертности – и ростом, развитием.

Это переходное время (кризис длится куда дольше нескольких дней и даже недель), полное неопределенности, тревоги, неустойчивого балансирования. Порой мы ушибаем лоб о собственные затвердевшие стереотипы или о непонимание окружающих. Зловредные психологи утверждают, что такие ушибы даже полезны. Но боль-то никто не отменял.

Есть кризисы системные – экономические, семейные. Есть индивидуальные, личностные (утрата, развод, переезд, болезнь, неудача и пр.).

И есть кризисы «естественные» – возрастные. Из них более всего на слуху подростковый и среднего возраста (хотя сейчас сложно сказать, какой возраст считать средним). Но этим наши страдания никак не исчерпываются.

Согласно теории Э. Эриксона, человек проходит психологические стадии развития Я, «в ходе которых он устанавливает основные ориентиры по отношению к себе и своей социальной среде». В этом процессе есть так называемые критические точки. Они характеризуют моменты принятия прогрессивных или регрессивных решений. В этих точках человек добивается успеха или терпит неудачу.

«Отношения, которые формируются у человека к новым требованиям, ролям, задачам становятся центром его идентичности. …Во время кризиса происходит разрыв между настоящим и прошлым образами Я». Таким образом, кризисы стимулируют процесс личностного роста. Критических точек на протяжении жизни очень много, и проще сказать, когда у нас кризиса нет…

«Кризис вообще – это естественное состояние, – размышляет в интервью актер Леонид Барац. – Мне кажется, от кризиса не избавляются. С ним свыкаются. Ты перестаешь себя чувствовать так же, как раньше. Тебе хочется быть собой прежним, потому что тогда было хорошо и весело. Ты шел по улице и получал удовольствие от того, что ты молодец. Теперь все по-другому. Когда ты с этим смиряешься, тебя отпускает. Это не кризис проходит, просто ты понимаешь, что стал другим». (kp.ru)

У каждого периода свои задачи развития. Например, в 30-35 лет – формирование концепта личной смертности. По мнению Эриксона, «здоровые дети не будут бояться жизни, если окружающие их старики обладают достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти».

Если «задачи кризиса» решены, человек гармонично развивается дальше. Если по каким-то причинам задача осталась незавершенной – это почва для разнообразных неврозов. Тогда человек, с виду взрослый, может в определенных ситуациях вести себя незрело. Ему 36, а он еще до-проживает свой подростковый кризис…

Одна из задач кризиса зрелости (60-65 лет далее) – выбор между интеграцией или отчаянием. Интеграция – это принятие своего единственного и неповторимого цикла жизни. Отсутствие интеграции выражается в страхе смерти, отвержении своей жизни.

«Мудрость – понимание того, что в вашей жизни больше нет никаких "если бы", ее нужно принимать целиком, со всеми взлетами и падениями. В противном случае неизбежно отчаяние, горечь по поводу неправильно прожитой, несостоявшейся жизни». (И. Кон)

Многие говорят, что подростковый возраст – самый трудный. Но я убеждена, что самый трудный вызов – тот, который ожидает нас во второй половине жизни.

Это выглядит горьким и несправедливым. Ведь было бы так логично, так здорово, если бы жизнь с каждым годом становилась все лучше! Старение и смерть – очень сложно ответить на этот вызов достойно. А на все ламентации о юношеских страданиях я отвечу: нет, и не сравнивайте. Юность даже не замечает своих физических сил. А в пожилом возрасте никакой жизненный опыт не поможет взлететь на 6-й этаж без помощи лифта. В юности можно всю ночь валять дурака, а потом мчаться на пары в универе. В юности бессонница может настроить на романтический лад, вызвать к жизни несколько удачных строк, наконец, напомнить о земных радостях. В старости бессонница, как правило, вызывает учащение пульса, безотчетную тревогу и череду воспоминаний. Когда молод, обычно вокруг есть родители, близкие, друзья. В старости приходится вести печальный учет: кто еще жив, кому можно позвонить…

И что особенно важно, в молодости живешь с ощущением колоссального пространства-времени впереди – не сплошь блистательного, но точно интересного и практически бесконечного. Иллюзия бессмертия или хотя бы очень-очень длинной жизни – еще одна из тех прекрасных, но уже малополезных защит, с которыми мы вынуждены расстаться в определенном возрасте. И страх смерти, ранее туманный, отдаленный, порой даже романтичный, страх смерти, с которым можно было заигрывать, совершая подростковые попытки суицида, разрушая себя токсинами, упиваясь «ужастиками», пописывая готические рассказы и надрывные стихи, – этот страх теперь предстает во всей своей нестерпимой обнаженности. Складом лекарств в шкафчике, унылым цветом больничных стен, чувством особой сопричастности при виде похорон соседа.

(0)

«С годами возникает реальное ощущение того, что до конца гораздо ближе, чем до начала. ... Я понимаю, что все это естественно, закономерно, но... как-то сдаваться и сидеть, ждать... очень страшно. И если это придет не скоро, то как мучительно может быть ожидание неизбежного. Ведь чем становишься старее, тем явственнее ощущение пустыни вокруг тебя».

(Г. Хазанов, is.ifmo.ru)

Вообще, если кто хочет ближе познакомиться с изнанкой старости, пускай отложит в сторону сухие изыскания ученых и прочтет роман Стивена­ Кинга «Бессонница». «Старость – это остров, окруженный смертью», – таков эпиграф книги. Действие происходит в реальной Америке 90-х, и, если не учитывать фантастическую составляющую, – это настоящая энциклопедия старения, одна из немногих книг, где и главные герои, и большинство второстепенных давно перешли рубеж и уже знают, каково это – терять жен, мужей, друзей, работу, статус, бодрость, привычный стиль жизни, уверенность в себе и в том, проснешься ли ты завтра и каким проснешься. И каково это – когда собственные дети спешат отправить вас, еще полного сил и любви к жизни, в чрезвычайно благоустроенное «совместное домовладение пожилых людей» – в дом престарелых. «Город Старых Кляч» – так иронически называет 70-летний Ральф Робертс тот район своего города, где живут и собираются старики, чтобы пообщаться, подышать и поиграть в шахматы.

Кинг, «король ужасов», – один из самых проницательных и добрых писателей, которых я знаю. Поэтому его герои среди многих передряг находят себе занятия по душе, поддерживают и молодых своих друзей, и сверстников, радуются жизни как умеют, влюбляются, даже спасают город от катастрофы и в конце концов получают шанс на вторую молодость. Последнее – не просто фантастика, но прекрасная метафора того, на что способен обычный человек, обладающий достоинством, силой духа и умением любить.

А что же в реальности мы приобретаем, при стольких-то потерях?

Тут надо бы вспомнить о пресловутой мудрости и жизненном опыте. Но давайте будем честны. Жизненный опыт мы неизбежно приобретаем. Только он не всегда столь богат и востребован окружающими, как нам хотелось бы.

Замечательный психотерапевт и психиатр Александр Моховиков, читая лекцию о кризисах, как-то заметил: «Когнитивные психологи говорят, что хорошо бы у пожилого человека возникал концепт “мудрость”. Но вместо этого часто возникает “маразм” или “мизантропия”».

Я отношусь с огромным уважением и восхищением к тем людям, которые имеют смелость жить после 50, не теряя витальности, активности, стремления развиваться, наконец, вкуса и естественной красоты.

Но порой раздражают крики восторга (испускаемые­, разумеется, с наилучшими намерениями) при виде ухоженных женщин «золотого возраста» или пожилых мужчин, лихо несущихся на лыжах. Будто хвалят танцы дрессированных собачек: вот какие молодцы! Да почему бы им не быть ухоженными, почему не кататься на лыжах? Все тот же эйджизм, только завуалированный. Разве это приятно – когда вас ценят за умелое пользование макияжем? Разве нет других ценностей и достоинств? Профессиональная деятельность, творчество, стойкость духа, чувство юмора, интуиция… Современные ученые, говоря о преимуществах людей зрелого возраста, называют память, работоспособность, эмоциональную стабильность, аналитическое мышление, воображение.

А больше всего вдохновляют примеры тех людей, которые продолжают делать то, что им интересно, не боятся начать делать новое. И самое главное – понимают, что нельзя пренебрегать собой и временем жизни, сколько бы ее ни осталось.

С тем же уважением и сочувствием я отношусь к тем, о ком в интернете не пишут, – кто просто живет себе дальше, без пафоса и без помпы. Живет, спокойно и «деловито» (по выражению Л. Толстого), приняв себя, свою нынешнюю жизнь и приблизившуюся перспективу ее завершения. Понимая ограничения и зная себе цену, сохраняя способность любить и быть благодарным.

«Предрассудок, будто глубокая старость может быть даже приобретением ("мудрая"), относится главным образом к художникам, писателям, философам и т.д., во всяком случае – всегда только к знаменитым людям, – считал Макс Фриш. – Присутствие или хотя бы влияние их труда на общественное мнение невольно заставляет отож­дествлять личностей с их славой, стареющей гораздо медленнее». Игорь Кон развивает эту неутешительную мысль: «"Мудрая старость" – такой же стереотип массового сознания, как "романтическая юность"». («В поисках себя»)

Никто не отрицает старость, бесспорно, она существует – и как болезненный процесс старения организма, и как особое отношение общества. С тем и другим можно бороться или игнорировать. Но душа не стареет, и ей необходимо дать возможность чувствовать себя комфортно.

Никогда не говорите: «Я прожил жизнь…» Ведь вы сами себе пишете некролог! Куда торопиться? Ваша жизнь продолжается, вы живете здесь и сейчас. Прошлое, каким бы оно ни было, имеет огромную ценность – осознать ее очень важно. Но наиболее ценно то, что происходит в настоящем. Никто не разрубает нашу жизнь на несколько бессвязных искусственных частей, она целостна и непрерывна. Старость – логичное продолжение всей предыдущей жизни и вытекает из нее. А если нам нужны перемены, то пожилой возраст им не помеха.

«В юности кажется, что старость наступает в 30. В 45 понимаешь, что все еще впереди. В 60 догадываешься, что пока ты на ногах, ничего не потеряно. А в 70 оказывается: можно, наконец, начать заниматься тем, о чем мечтал всю жизнь. Старость – возраст креативности»¹. Впереди еще значительная часть жизни. Возможно, даже лучшая, как ни трудно в это поверить.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста