БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №145 > ТРЕТИЙ ТОСТ
В номере №145

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

ТРЕТИЙ ТОСТ
Александр БЕРЕЗА

Что отличает одессита? Он всегда чувствует направление к морю. Что отличает одесскую тему? В ней ищут встреч с людьми моря. Но в последние десятилетия на улицах Одессы гюйсы, бескозырки и тельняшки появляются лишь на шоу или в сувенирных киосках. Пароходства больше нет, и моряки ушли под разными флагами в мировой океан, а литераторы о них забыли. Ну что ж, моряки сейчас пишут о себе сами, издавая книги воспоминаний и ведя блоги в соцсетях.

Не секрет, что высшая мореходка дала толчок Одессе. К толчку1, в смысле «торговища» (которое удалось закрыть лишь в 70-е годы прошлого века), и к толчку как всплеску развития морской отрасли, безусловно, были причастны не только выпускники Вышки, а тысячи и тысячи других моряков – как влюбленных в море, так и ненавидящих свою работу.

Работу эту есть за что ненавидеть. Особенно в шторм. Волны бьют по корпусу судна, и с мостика видно – судно изгибается и вздрагивает, как будто ему больно. В каюте – кавардак. Все, что не было надежно закреплено, – либо разбито, либо разлито, либо катается по палубе, либо своею неподвижностью дополняет общий беспорядок. В бессонной неподвижности пребывает и моряк, валяясь на диване. Диван предпочтительнее койки, так как в койке перекатываешься с боку на бок, а на диване поднимаются то голова, то ноги. Иллюзия покоя. Сил нет, голова раскалывается, два дня не ел, но все равно мутит. Особенно, когда голова при качке идет вниз. Кажется, что все внутренние органы подступают к горлу и вот-вот его разорвут... Но в лежачем состоянии можно находиться, когда ты не на вахте и когда нет аврала.

В машинном отделении морская болезнь усугубляется шумом работающего двигателя, адской жарой и парами мазута. Правда, качка там меньше. На палубе – ветер пытается выдавить глаза, разорвать рот и вбить в уши свист и рев. Потоки воды из-за борта и качка отрывают твои ноги от палубы… В этом, похоже, и есть романтика дальних странствий.

ИзменитьУбрать
(0)

Одесские моряки гордились собой, своей профессией, возможностью продефилировать с семьей при полном параде по Дерибасовской. Они даже билет в кино могли взять вне очереди. Одним словом, у моряков был особый статус. Почитайте Паустовского, Рядченко, Григора…

Все начиналось с Высшего мореходного училища. Учиться в мореходке было престижно. Конкурс был не меньше, чем в медин. Впрочем, высокий уровень советского морского образования – миф. Там доминировала марксистско-

ленинская идеология, был избыток общих знаний (не по специальности) и колоссальная нехватка необходимых навыков и знаний. Сейчас это выглядит архаизмом, но тогда умение печатать на машинке входило в обязанности четвертого помощника: на отход из Одессы необходимо было напечатать судовую роль и прочие документы. Потом, за сутки пути до Босфора нужно было подготовить пакет документов на английском (о, ужас!) языке. Но эти, такие необходимые навыки, увы, в Вышке не давали. Английский язык преподавали не в том объеме, который требовался. Впрочем, эта система работала более-менее слаженно для того времени и того государства, «которое мы потеряли», как говорят поклонники цен на колбасу в советских магазинах.

И вот мы это государство потеряли, а с ним – и пароходство. Привычная жизнь, отлаженная до мелочей, рухнула вместе с пароходством.

Началась работа «под флагом». Те, кто почувствовал новые веяния и дружил с английским языком не на уровне «I speak you, you speak me», попали, как говорится, «в струю». Достойные зарплаты и приличные условия работы. Нужно было доказать свою компетентность и поддерживать ее на достойном уровне, а лучше – повышать, следить за новинками в «науках навигацких». Но и «немым» с ленивыми работы хватало. Были полностью «наши» экипажи. Для греческих судовладельцев, которых девиз «ЭкономИя» вывел в лидеры тоннажа, это было самое то. Там бытовое межнациональное общение происходило в основном «на языке танца», и все понимали друг друга. Для работы моряку достаточно было взять в рейс словарь, чтобы понимать сообщения, присылаемые судовладельцем, и прочие. Аббревиатуры, термины, формулировки, которые были приняты на советском флоте, не соответствовали общепринятым, но, если понимал суть вопроса, то проблем не было. Если же нет – то приходилось моряку возить с собой справочники и разбираться, составляя заодно памятку на будущее.

К слову, у нас до сих пор, в 21-м веке, нередко обучают курсантов по учебникам, скажем, 1984 года. Ну и преподаватели – в основном, еще с советской выучкой.

На флоте многое изменилось. Пальцы молодых офицеров уверенно летают по клавиатуре: латиница или кириллица – для них не проблема. Компьютеры управляют приборами, механизмами, главным двигателем – тут нужно не только образование, но и образованность. А моряки прежней формации все так же сетуют на то, что не тот нынче моряк пошел. Не может он отличить румпель от румба, а фал от фалиня. Секстаном, мол, могут только орехи колоть. Вечная драма поколений.

Суда стали больше, я бы сказал громадней. Контейнеровозы, способные перевозить свыше 20 тысяч контейнеров, или ящиков, как говорят на флоте, уже не редкость. Редкость – порты, куда может зайти такой монстр. В таких портах в прошлом «большие» суда – этак метров по 300-350 в длину – выполняют роль прибрежных шаланд.

Мир меняется и не всегда так, как нам хочется. Пиратство стало обыденностью, и это лишено той романтики, о которой мы читали в детстве. Усиленная вахта впередсмотрящих до боли в глазах вглядывается в горизонт: не проглядеть бы среди барашков волн пиратский скиф. Скорость у него в два, а то и в три раза больше, чем скорость судна. Только и остается, что уповать на судьбу и умение капитана маневрировать и лавировать. Отбиваться, кроме как струей из брандспойтов, нечем. Неважное средство против калашей и РПГ. Не приведи Господь быть захваченным в плен…

Большой редкостью стали заходы в Одессу. Сменяют коллег моряки теперь уже по всему миру. Лететь домой с другого конца земного шара стало привычным делом. А в родном

аэропорту таможенники наметанным глазом моментально вычисляют водоплавающих, отводят в сторонку под предлогом досмотра, выматывают душу, вымогая мзду.

Состояние моряка перед долгожданной встречей с любимой близко к состоянию героя рассказа Остапа Вишни «Вальдшнеп», когда «i все, що в грудях моїх билося й горiло, було для Галi, а Галiн погляд був для мене». Но до «Галiного погляду» его бейсбольной битой по спине: «Пройдемте для личного досмотра», – произносит ржавый голос вальяжного таможенника. Никто не любит, когда роются в его вещах. На такой случай многие моряки кладут сверху хорошо ношеные носки и трусы. Но «деньги не пахнут», и наши таможенники брезгливостью не страдают. В конце концов, вкладываешь в паспорт десятку и, передавая документ алчному церберу, почтительно вопрошаешь: «Посмотрите, пожалуйста, декларация заполнена правильно?» Тот смотрит, что «декларация заполнена правильно», удовлетворенно кивает, и двери в общий зал открываются навстречу поцелуям и радости встречи…

Мой друг Олег – вечный второй помощник, принципиально не давал таможенникам ничего. Выдержка у него железная, чувство справедливости повышенное, и он мог часами проходить таможенный досмотр, не желая платить вымогателям. Как-то один уж очень рьяный таможенник обратил внимание на избыток дорогого женского белья в его чемодане. Это, мол, превышение допустимых норм на подарки – так что придется платить. Олег, уже начавший закипать, злобно ему ответил: «Это – личные вещи, а личные вещи налогом не облагаются». На замечание, что белье-то женское, здоровенный небритый мореход парировал: «А мне нравится его носить. И я его ношу!» На этом досмотр и закончился. Нужно было видеть лицо досматривающего.

Примерно такое же выражение лица было прошлым летом у его коллеги в Одесском аэропорту­. Видимо, я настолько обаятелен, что уже много лет наши таможенники не дают мне просто так уйти. Им интересно общаться, рассматривая содержание моего чемодана. Им интересно буквально все. Наверное, муза дальних странствий не дает им покоя. Вот и рассматривают они всякие цацки, пецки и японские нэцкэ, интересуясь, как бы промежду прочим, стоимостью того или другого. И еще обязательный вопрос: «На какую сумму везете подарков?»

Но в этот раз бдительный страж умолк минуты на полторы. Его руки выудили из чемодана украинский перевод «Размышлений» Марка Аврелия… А потом и английский. Глаза цепко и с недоумением смотрели на источники знаний. Похоже, служивый пережил культурологический шок. Он как-то обреченно, растерянно отпустил (не положил, а именно отпустил) книги и пожелал мне хорошего отпуска. Впервые такое услышал­ от представителя таможенной службы. Страшно подумать, что бы случилось с таможенником, если бы там был и латинский оригинал...

Моряков не трудно опознать не только работникам таможни: восторженно отсутствующий взгляд, загар зимой и белизна кожи летом, неухоженность­ прически... Через некоторое время по приезде домой все это сглаживается, и моряк сливается с окружающими. Остается только незащищенность перед внешним миром, непривычка к хамству коммунальных служб, беспределу государственных органов. Как поется в песне: «Но моряки об этом не грустят!» Им довольно того, что они любят и любимы. В «Песне моряка» Кен Кизи замечает: «Морская пучина – ревнивая карга, и стоит на борту появиться истинной любви, считай, что ты получил черную метку с приглашением на тот свет». Вот так и носятся по миру наши моряки с черной меткой, раз пятнадцать в день проверяя почту, звонят домой и слышат такой родной голос…

Они живут ожиданием. И вот он – долгожданный билет в руках. Дорога в аэропорт кажется бесконечной. Еще более бесконечным – полет. А сто метров от стойки пограничника до стойки таможенника, кажется, вообще никогда не закончатся. Но, к счастью, и они позади… А дома – традиционный третий тост «За тех, кто в море»«И за море, которое нас кормит», – добавляет моя любимая.

«Я пью за наши корабли
И женщин, ждущих нас вдали,
За то чтоб не было причин
Им оставаться без мужчин.
За бережливых наших жен,
За ту, в которую влюблен,
За девок крепких, молодух,
За мудрость высохших старух»

Кен Кизи, «Песня моряка»


1Вещевой рынок

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №145 > ТРЕТИЙ ТОСТ
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 08:42:27
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jewniverse - Yiddish Shtetl Dr. NONA Еженедельник "Секрет"