БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №148 > ТРЕХЦВЕТНЫЙ РОЯЛЬ ДЛЯ АРТУРА
В номере №148

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+2
Интересно, хорошо написано

ТРЕХЦВЕТНЫЙ РОЯЛЬ ДЛЯ АРТУРА
Наталья БАКЧЕВНИКОВА

Артур! Винсент! Перси Биши!! Хосе Мария!!! Вот так, не больше и не меньше. Артур Винсент Перси Биши Хосе Мария Лурье – такой романтический псевдоним в честь Шопенгауэра, Ван Гога, Шелли и Эредиа придумал себе молодой человек, родившийся в традиционной, зажиточной еврейской семье в городке Пропойск Могилевской губернии и нареченный родителями Наумом. Его друг и единомышленник – поэт, переводчик, футурист Бенедикт Лившиц писал: «Стесняясь своего происхождения, он, словно незаживающую культяпку, обматывал свою фамилию бесконечным марлевым бинтом двойных имен…»

ИзменитьУбрать
(0)

Веселое название Пропойск юношу также не радовало, посему местом своего рождения он всегда указывал Санкт-Петербург. Улыбнулись? Задержите улыбку на губах: нынешнее название местечка – Славгород Могилевской области.

Артур Лурье (1892-1966) – первопроходец музыкального авангарда 20-го века. Его мало, кто помнит, и почти никто не знает его удивительной музыки. Попробуем восполнить этот пробел…

Годы 1899-1909-е семья Лурье провела в Одессе, жили на улице Польской, 11. Артур посещал Одесское коммерческое училище, на дому занимался музыкой. Далее – Петербургская консерватория, класс композиции и теории А.К. Глазунова. Но время – «громокипящее», с водопадами перемен, – на методичную учебу не настраивало. Лурье полагал себя призванным открыть новую эру в музыке. Эпоха Скрябина и Равеля, по его мнению, миновала. Глазунов энтузиазм своего ученика в музыкальных экспериментах не понимал и не одобрял. Артур не сдал последний экзамен, и диплом не получил.

Его творческая эволюция была совершенно нетипичной для европейских композиторов

20-го века. Если традиционным был путь от классики к новаторству (Шенберг, например, начинал в вагнеровской традиции как последователь Малера, а потом обосновал свой отход от романтизма), то Лурье шел от новаторства, как теоретик-радикал, к неоклассицизму в духе Стра­вин­ского, а закончил призывом к субъективной лирике. Почитаемый им Ф. Бузони (1866-1924) говорил, что ни одно художественное решение не должно повторяться. И Лурье неизменно придерживался этого правила: открыв что-либо новое, он немедленно шел дальше, как только это новое входило в моду.

Артур Лурье буквально ворвался в мировую культуру одновременно с рождением русского футуризма в 1913-1915 годах. Русские футуристы, во главе с М. Ларионовым, В. Хлебниковым и Б. Лившицем, не считали себя последователями итальянских футуристов. Слишком различны были причины, породившие в двух странах одноименные течения, чтобы можно было говорить об общей программе. Русские футуристы видели себя во многом впереди. «Хлебников был для нас моральным авторитетом, нашим духовным старцем от искусства», – писал Лурье в статье «Детский рай». По воспоминаниям Лившица, посетив зимой 1914 г. лекцию приехавшего в Россию идеолога итальянских футуристов Ф. Маринетти, Артур негодовал по поводу музыкальных теорий итальянских футуристов.

Лившиц и Лурье вместе с художником Г. Яку­ло­вым написали в том же 1914 г. Петербургский фу­ту­ристический манифест «Мы и Запад», в котором провозгласили общие для поэзии, музыки и живописи принципы.

Артур был частым гостем в знаменитой Петербургской «квартире номер пять» на Университетской набережной, 17, где у помощника хранителя музея Академии художеств С. Исакова собирался круг творческих людей, объединенных поисками нового искусства. Это были авангардные художники Н. Альтман, Л. Бруни, П. Митурич, В.Татлин – отец конструктивизма, поэты О. Мандельштам, Н. Гумилев, В. Маяковский, М. Кузмин, искусствовед и критик Н. Пунин, литератор В. Шкловский. Захаживали туда и Д. Бур­люк, и М. Шагал. Зародившееся здесь содружество стало выразителем тенденции в искусстве, отчетливо различимой вплоть до середины 20-х гг. прошлого века. Живопись и философия, музыка и поэзия неразрывно переплетались с рвавшейся в окна новой жизнью нового мира, которую предстояло понять.

В этот исторический период происходили принципиальные изменения в области музыкального языка. И. Стравинский развивал антиромантическую «новую эстетику». Идеи «демократии», предложенные футуристами, стремление к «новой простоте» воплощались в радикальном вторжении в музыку шумов жизни, звуков индустриальных и бытовых. Артур писал теоретические работы, обосновывающие «новое слышание», и это по сути был манифест авангардных идей.

Практика не отставала от теории: его первая опера «Формы в воздухе», посвященная П. Пикассо, эпатировала даже коллег-композиторов. Эта музыка вызывала аналогии с кубизмом – «звукопятна», «брызги». Он располагал ноты на листе свободно, без тактовых черт и обозначений размера, подобно живописи кубистов. Это было бесцеремонное освобождение от норм музыкального письма! Лурье искал новые звучания, экспериментируя с атональностью, с четвертитоновыми джазовыми созвучиями… (Позже эти эффекты прорежутся в творчестве А. Шенберга – отца музыкального экспрессионизма.)

Б. Лившиц в своей книге «Полутораглазый стрелец» шутливо описывал искания Лурье: «Эта новая музыка требовала как изменений в нотной системе, …так и изготовления нового типа рояля – с двумя этажами струн и двойной (трехцветной, что ли?) клавиатурой. Покамест же, до изобретения усовершенствованного инструмента… Лурье со страдальческим видом протягивал к клавишам "Бехштейна" руки, улыбаясь, как Сарасате, которому подсунули бы трехструнную балалайку».

Артур был единственным музыкантом среди футуристов. Он часто играл в «Бродячей собаке» – излюбленном месте встречи петербургской богемы. Знаменитыми посетителями этого кафе были И. Северянин, В. Мейерхольд, О. Мандельштам, Н. Тэффи, М. Лозинский, А. Авер­ченко, В. Маяковский и другие. Оформление «Бродячей собаки» было выполнено художником С. Судейкиным, эмблема – М. Добужинским.

Артур был фигурой известной и одиозной. «Тот дурье, кто не знает Лурье», – шутил Маяковский.

Однажды выступление Лурье посетил Рихард Штраус и, прослушав гавот Глюка в модернистской трактовке, очень лестно отозвался о его игре.

Здесь же, в «Бродячей собаке», Артур оказался за одним столиком с Анной Ахматовой. Роман закрутился стремительно. Оживленная беседа сильно затянулась. Ахматова отказалась уйти домой с мужем (Н. Гумилевым) и, проговорив ночь, под утро уехала с Лурье…

ИзменитьУбрать
Анна Ахматова и Ольга Глебова-Судейкина, 1914 г.
(0)

Отношения получили продолжение позже, когда Анна была уже в следующем браке – с востоковедом, переводчиком, поэтом В. Шилейко. Шилейко жену ревновал, закрывал на ключ. Но ей удавалось улизнуть, а на улице уже ждали Артур и их общая подруга Ольга Глебова-Судейкина – красавица, балерина, художница, известная своими замечательными куклами. Им втроем было весело и хорошо. Так втроем и зажили они на Фонтанке в квартире Ольги, благо для Серебряного века такие семейные треугольники не были в диковинку. Позже об этом времени Ахматова писала: «И била жизнь во все колокола, /И бешеная кровь меня к тебе вела /Сужденной всем, единственной дорогой». Прочитав потом ахматовскую «Поэму без героя», Артур сказал: «Там все о нас, о нашей жизни втроем».

В 1917-м Лурье с головой ринулся в революцию. Он принял ее ненадолго, но истово. «Впервые мальчишкам – фантастам сказали, что они могут осуществить свои мечты. За эту веру в нас мы безоговорочно вошли в Революцию», – писал Лурье. С невероятной энергией он занялся проблемами музыкального народного образования и, поскольку был умен, увлечен и неутомим, ему удавалось привлекать лучших из лучших: рядом с ним были В. Мейерхольд и В. Маяковский. Он давал публичные концерты, выступал с лекциями, издавал популярные брошюры… В 1918-20 гг. он руководил музыкальным отделом Народного комиссариата просвещения. Денди стал комиссаром и строил «новую пролетарскую культуру». В его революционных утопиях музыка представлялась главнейшей: «Музыка – это космический закон, борющийся с хаосом, косностью, самодовольной пошлостью. Это – спасительная сила». Он написал тогда 12 хоров на поэму Блока «Двенадцать», музыку на «Наш марш» Маяковского…

На благородном поприще комиссара от культуры Лурье нажил немало врагов, в частности, среди известных композиторов и музыкантов. Они требовали суда Ревтрибунала не только над ним, но и над пропагандируемой им эстетикой. «Космополит», «меньшевистско-троцкист», «формалист» – вот эпитеты, которые бросались ему в лицо. Е. Гнесина называла его «Халтур Дубье», руководители Московской консерватории М. Ипполитов-Иванов и А. Гольденвейзер просили у Ленина и Луначарского защиты от Лурье и его вмешательства в дела консерваторские. Думаю, что по сути Лурье никогда не был ни большевиком, ни комиссаром. Он вообще призывал передать управление искусством в руки самих художников. Но его интересовало реформирование искусства, а высокий пост давал такие возможности.

В 1921 г. Лурье «ушли» с должности комиссара, но он, похоже, не сильно огорчился. Ему никогда не было скучно, всегда было чем заняться – интересным и любимым. И преуспеть.

О завсегдатаях пресловутой квартиры номер пять Н. Козырева (зав. отделом рисунка Русского музея) писала: «Они… искали новый язык и новую форму, но, поскольку выросли в среде Академии художеств и впитали в себя рафинированность петербургской культуры, она им с одной стороны мешала, с другой – не позволяла пуститься во все тяжкие. Они не могли преступить границы высокой культуры по самому своему воспитанию и художественному строю».

ИзменитьУбрать
Артур Лурье. Худ. Савелий Сорий*
(0)

Сказанное в полной мере относилось и к Артуру Лурье. Он не замыкался в футуристических экспериментах и недаром слыл эстетом и денди. Он поражал широтой и разнообразием интересов и способностей. Был прекрасным знатоком античной, средневековой и современной литературы. Для своих вокальных произведений выбирал стихи Сафо, Данте, Пушкина, Малларме, Верлена, Блока, Бодлера, Анненского, Ахматовой, Элиота, Сюпервьеля. Есть у него «Японская сюита» на стихи Ямабэ Акахито (один из величайших поэтов Японии первой половины 8 в.) и пять рондо на стихи Ксении Пизанской (одна из первых женщин – профессиональных писателей, 1365-1430). Впечатляет его разноплановость и энергичность: он с одной стороны – новатор, «организатор современной музыки», и в то же время пишет цикл романсов на стихи Пушкина, и практически сразу – очерк «Голос поэта», в котором Лурье сформулировал свое художественное мироощущение.

Он боготворил Блока, принял от него эстафету любви к Пушкину и возвращался к пушкинской теме постоянно. У Анны Ахматовой хранилась книга с подписью «Огню огней, черту чертей – Артуру Лурье. Александр Блок». У Лурье несомненно был литературный дар, замечательное чувство языка. Создав прекрасный фортепианный цикл «Рояль в детской», он назвал миниатюры нежно и поэтично: «Фарфоровое пастбище», «Баиньки», «Грибной дождик». Он давал образные нетривиальные характеристики: О. Мандельштам – «Божий младенец», О. Глебова-Судейкина – «Петербургская фея кукол». Написал блестящие эссе о Бузони, Скрябине, Стравинском.

Его пристрастия в живописи удивительно разнообразны: Ван Гог, Лотрек, Пикассо (которого полагал оракулом современности), утонченный японский график 18 в. Харунобу, Борисов-Мусатов, Сомов. С Добужинским Лурье сотрудничал при выпуске филармонического сборника «Орфей» и позже, в период работы над оперой «Арап Петра Великого». Забегая вперед, скажу, что за два года до смерти этот необычный композитор взял в руки карандаш и нарисовал свой портрет. Что же до его успехов на музыкальной стезе, то Стравинский называл его единственным соперником в музыке. В русском модерне практически невозможно найти музыкальную идею, не приходившую в голову Лурье.

В 1921 г. Лурье выступил на заседании Воль­ной философской ассоциации и подвел неутешительные итоги: «Мы пребываем в безысходности, безмузыкальности, в духовно опустошенном пространстве. Мы лишь соучаствуем в тлении углей, оставшихся от испепеленной русской культуры». Умер Александр Блок. Для Артура это было личной трагедией. Но еще – это была смерть Революции. Сумерки русской действительности однозначно сгущались. Впереди была ночь…

В августе 1922 г. Артур Лурье уехал в командировку в Берлин. Без планов вернуться. Этим же судном отплывал Б. Пастернак. Лурье провожала Ахматова. Пастернак потом описал ее силуэт на причале. Ахматова обещала приехать к Лурье. «Приеду, приеду, следующим же пароходом…» Не приехала. «У него любовь ко мне – как богослужение была», – вспоминала Анна Андреевна. Их отношения дали творческий импульс обоим. Он был адресатом ее стихов. «Я с тобой не стану пить вино, оттого что ты мальчишка озорной…» Еврейство, от которого он старательно уходил всю жизнь, стремясь к европейскому, напротив, было привлекательно для Ахматовой. Для нее с ним был связан образ Давида (к которому, по генеалогической легенде, восходит фамилия Лурье) – царя, пастуха, музыканта, псалмопевца. В ее обращении к Лурье – «Вечерний и наклонный» – имя Давида не называлось, но было ясно из контекста: «А нынче только ветры да крики пастухов».

Лурье создал вокальный цикл на ахматовские «Четки», музыку к двум ее колыбельным, к стихотворению «Плотно сомкнуты губы сухие». Она написала ему либретто «Снежной маски» по Блоку…

Его отъезд поставил точку. Лурье написал 17 писем, звал приехать, она письма получила, но не ответила…

Потом был Берлин и общение со знаменитым Ф. Бузони. И – с 1924-го – Париж, центр европейской культуры. И депортация из Парижа за «комиссарское прошлое». И возвращение в Париж благодаря заступничеству благодарного Стравинского (в бытность свою на высоком посту Лурье помог его матери выехать за границу и вывезти архив). И работа со Стравинским в качестве ассистента. И дружба с ним. И работа над книгой о С. Кусевицком1«Кусевицкий и его эпоха». И – охлаждение, вплоть до полного разрыва со Стравинским.

А потом – война и стремительное бегство на юг Франции с потерей всего архива. И переезд в Америку с помощью Кусевицкого. И начало «с нуля» в Америке…

Музыкальное творчество Лурье в эмиграции и жанрово, и стилистически было очень разнообразно. Он писал оперы и симфонии. По мнению специалистов, его поздние произведения были интереснее и серьезнее ранних. Его трагическая судьба вполне типична: как практически все композиторы (включая звезд первой величины – Метнера, Рахманининова, Прокофьева), он не мог прокормить себя композицией, как и очень многие, он был решительно неизвестен. Безнадежные и горькие полетели его слова к Ахматовой: «Слава лежит в канаве… Живу в полной пустоте, как тень…» Но талантлив он был, как очень немногие. И творческий путь свой завершил созданием символистской оперы – едва ли не единственной, спустя полвека после смерти в Советской России символизма…

Для Советского Союза Артура Лурье не существовало. Имя невозвращенца вычеркивалось из книг, статей, воспоминаний. Он был знаком лишь отдельным специалистам-филологам (как адресат ахматовской лирики) и искусствоведам (по его портретам кисти русских художников начала 20 в.). Лишь в 1991 г. замечательный скрипач Гидон Кремер воскресил имя Артура Лурье из забвения: нашел людей, его помнивших, собрал его ноты, разбросанные и утерянные, организовал в Петербурге и Кельне фестивали, сам исполнил его музыку. «Для меня было большим открытием натолкнуться на творчество совершенно забытого русского композитора Артура Лурье. Я хочу встать на защиту этого гениального человека», – сказал Кремер.

* В Государственном Русском музее хранятся портреты Артура Лурье, написанные П. Митуричем, Л. Бруни, Ю. Анненковым.


1С. Кусевицкий - добрый приятель А. Лурье, успешный музыкант (контрабас), дирижер, создатель Бостонского филармонического оркестра.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №148 > ТРЕХЦВЕТНЫЙ РОЯЛЬ ДЛЯ АРТУРА
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 07:04:17
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jerusalem Anthologia Всемирный клуб одесситов Jewniverse - Yiddish Shtetl