БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №40 > «В блаженной роли наблюдателя»
В номере №40

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+7
Интересно, хорошо написано

«В блаженной роли наблюдателя»
Интервью вел Евгений Голубовский

Автор неувядаемых «гариков» всех времен и народов (по крайней мере, русскоязычных), Игорь Губерман, вновь посетил Одессу.

ИзменитьУбрать
Евгений Голубовский
(0)

Игорь Губерман, кроме того, что он сидел в камере с заключенным по кличке «Одесса», еще чем-нибудь связан с Одессой?

— Безумным количеством... Юношеским обожанием Паустовского, знанием наизусть километров ранних стихов Веры Инбер — не детских — она ведь в начале века писала настоящие стихи. Людьми, с которыми здесь общался. Я езжу по всему миру, это не преувеличение, везде невероятно заметны одесситы. Вы-то это чувствуете, как урон, а я, когда приезжаю, — как удачу. Например, Брайтон Бич — это Одесса, и там очень трудно читать стихи. Сидят первые ряды, с каменными мордами: «Мы из Одессы — что ты нам можешь смешного рассказать?» Есть некий спортивный азарт...

Есть места, куда я езжу с удовольствием, и есть места, куда я езжу, чтобы прокормить семью. Одесса — это большое удовольствие.

Вы зять Лидии Либединской. Еще один зять, я его хорошо помню, Гриша Патлас, учился у моей жены на курсах киноактеров.

ИзменитьУбрать
Игорь Губерман
(0)

— Все пропало! Школа вашей жены пропала, потому что Гриша стал раввином. Он со всем пылом еврейского юноши сначала впал в христианство, это часто бывало на просторах Российской империи. Теперь он убежденный, пламенный раввин, учился в иешиве, продолжает учиться. У него десятки преданных учеников и разговаривать с ним стало намного тяжелее. Он теперь знает все, у него на все есть ответ.

Продолжаете ли вы писать «гарики» или устали от этой формы, захотелось чего-нибудь другого, например, написать поэму? Или вы в «гариках» себя в достаточной мере реализуете?

— Ваш вопрос напомнил мне традиционный ответ следователю: «Не шейте мне новое дело». Нет, «гарики» я пишу, хотя гораздо меньше. Издал две книжки новых стихов и книгу воспоминаний. У меня сейчас время писать мемуары.

Эту вашу старую книжку я однажды купил на одесском Староконном базаре, увидев ваш автограф: «В борьбе за народное дело я был инородное тело»... Вы до сих пор ощущаете себя «инородным телом»?

— По счастью, да. Я в стороне от политической жизни, и в Израиле в том числе. У нас она кипит чудовищно... Представляете себе страну, в которой пять миллионов евреев...

Это пять миллионов партий.

— Ну, чуть-чуть меньше, вдвое-втрое... Но это восемь миллионов мнений. Я ощущаю себя в блаженной роли наблюдателя: ни в какой жизни не участвую — ни в общественной, ни в политической...

А в литературной? В литературной жизни России, Израиля?

— Думаю, что тоже нет. Я не люблю этих слов — «литературный процесс», «литературная жизнь». Помните, у Блока:

«Там жили поэты, и каждый встречал
Другого надменной улыбкой...»

И в России, и в Израиле, все совершенно одинаково...

Вот я слышал, как Татьяна Толстая и Дуня Смирнова пытали Кибирова, говорили ему о том, что он лучший поэт России, — я так не считаю. Есть ли у вас сегодня тройка- пятерка любимых поэтов?

— Да, безусловно, и к ним относится Кибиров в первую очередь. Я очень не люблю эту передачу — «Школа злословия», и спокойно об этом говорю, потому что я профессиональный журналист, долго работал на радио и телевидении, и мне кажется, непрофессионально разговаривать с человеком, немедленно обсуждать его приватно и переносить это на экран.

Кибиров, по-моему, один из первых поэтов России. Двух поэтов я читаю с наслаждением, и если бы у меня были деньги, я бы их заставил жить в такой башне, чтобы они писали только стихи. Я говорю о Кибирове и Игоре Иртеньеве — оба потрясающие поэты, с потрясающей душой. Иртеньева я просто обожаю. У него такая потрясающая смесь обэриутов и Зощенко. Но есть еще очень хорошие поэты...

А «школа Бродского»?

— Вы имеете в виду Наймана, Рейна? Нет, это несерьезные, на мой взгляд, поэты, это такие «ахматовиоиды», «мандельштамоиды». И потом, они старые... А я имею в виду тех, кто в самой поре. Время от времени попадаются потрясающие молодые поэты.

А в Израиле русских поэтов можете назвать? Я знаю одесситов, уехавших в Израиль... Рита Бальмина, например.

— Потрясающая поэтесса! Клянусь, я бы ее первой назвал, но она уехала в Америку... В Израиле есть несколько поэтов, но чтобы это было явлением... Там чрезвычайное количество поэтов: ведь сейчас все стало по-другому, не надо стоять в очереди, есть пятьсот-тысяча долларов — можешь издать книжку. Они мне присылают свои стишки для рекомендации в Союз писателей. Я обычно прошу, чтобы не присылали стихи, а только сообщали адрес, и я пришлю рекомендацию.

Вот вы сказали, что пишете мемуары. А просто прозу — не тянет ли?

— Очень тянет, но я не прозаик, и все, что я писал, очень слабо... Я написал, не роман, портрет — восстановил судьбу одного потрясающего человека, Николая Бруни, он был поэт, прозаик, музыкант, незаурядный художник, скульптор. Но это не проза в том смысле...

В доме Либединской, я знаю, был культ Крученых, любили обэриутов, ценили настоящую литературу.

— Вы знаете, как к поэту, теща относится ко мне без уважения (смеется).

Вы в этом доме почерпнули что-то, я имею в виду — книжные полки, разговоры?..

— Думаю, что да. Я очень люблю тещу, это редкость, конечно...

Несмотря на то, что она вдова Либединского?

— А я Либединского не осуждаю, как не осуждал всех такого рода писателей, даже Фадеева, потому что время было чудовищное — ломало, гнуло и коверкало, и совершенно неизвестно, как бы мы себя вели. Никто же не знает, как будет себя вести на допросе, под пытками, в тяжелых ситуациях. Жили под таким прессом, их вполне можно понять.

Мне у тещи всегда очень интересно, у нее сумасшедший вкус к литературе и знание ее невероятное, невероятное чувство талантливых людей. Я с наслаждением общался у тещи с Тоником Эйдельманом. Святой памяти человек, историк, к сожалению сегодня начисто забытый молодыми. Гриша Горин, профессор Давидович, одессит, кстати... много хороших людей.

У вас расписано время так, что вы знаете, где будете через месяц, через два?..

— Нет, я бездельник, время мое абсолютно не расписано, даже на неделю вперед. Я очень ленивый, месяцами сижу дома за компьютером, читаю книжки, читать я очень люблю. Могу обидеть ваш литературный вкус, но, тем не менее, скажу — Акунина обожаю.

Я понимаю, что он мастер, умница, очень много знает. Он придумал систему, но очень долго работает в одной и той же системе, боится из нее выскочить.

— «Чайкой» и «Гамлетом» он выскочил. Но его цикл с Фандориным совершенно блестящий. Не забывайте, что тот же самый Акунин под своей настоящей фамилией Чхартишвили написал изумительную вещь.

О самоубийстве, да.

— Очень люблю Пелевина, кроме последних двух книг. «Чапаев и пустота» — замечательно. Люблю женщин-прозаиков. Во-первых, я обожаю Дину Рубину (может, еще и потому, что дружу с ней) и мне кажется, она очень крупный писатель. Люблю прозу Улицкой.

Я читаю толстые российские журналы, штук пять: «Звезду», «Новый мир», «Октябрь»...

С мазохистским наслаждением читаю журнал, который вы наверняка не читаете, будучи интеллигентом и снобом. Есть такой «черный» журнал «Наш современник», читать его безумно интересно. Он сохранился по-прежнему злобным и бездарным, но в нем отражены — не люблю слова «духовность», а «ментальность» тем более, потому что мне кажется, что оно произошло от слова «мент», — процессы какие-то умственные, происходящие в России. Во-первых, сразу понятно, кто виноват во всем...

В Одессе бывал Вадим Кожинов, бывал у меня на даче, и самое смешное, что лет сорок назад он приехал по рекомендации...

— Бахтина, небось...

Нет, Бориса Слуцкого, как начинающий и очень прогрессивный. Он многое сделал...

— Безусловно. Нет совсем однозначных людей...

На эстраде вы читаете наизусть?

— Нет, у меня такие листочки, «костыли», я в них подглядываю. А то, что помню, читаю друзьям, там неформальная лексика...

Кстати, о неформальной лексике. То, что вы ее употребляете, знает весь народ России. Ее употребляли и Лермонтов, и Пушкин. Вопрос — в какой мере и когда? Одно дело — в письме другу, другое — в печати. Вы играете тут, или вам кажется, что обеднеет русский язык, если вы не будете его пользовать «вширь и вглубь»?

— У меня нет на этот счет убежденного, точного ответа. В молодости, когда я только приступал, это было смешно, но очень быстро стало органикой. Мне кажется, на самом деле это естественная часть «великого и могучего». Обратите внимание, что если бы авторы были пуритане, то не было бы Юза Алешковского, огромного прозаика, не было бы Венички Ерофеева, гениального автора.

Стоит ли «съезжать» на неформальную лексику? Когда какой-то 12-летний подросток ругается матом в подъезде, чтобы девочка Настя поняла, что он взрослый, это, конечно, низкое употребление. А вот на заборах — высокое.

Спасибо. Приезжайте почаще в Одессу.


Ну, не могу не прокомментировать пассаж с раввином, тем более что Губерман уже не первый раз высказывается в этом духе — у религиозных, мол, на все есть ответ. (Тут еще подключается ивритская игра со словом тшува.)

По моему программистскому опыту могу сказать, что среднестатистические пользователи, как правило, смотрят на тебя, как на чародея — в их глазах ты все знаешь и все можешь. На самом деле это, конечно, не так. Но для того, чтобы задать вопрос, на который нет ответа, нужно самому знать достаточно. А обычно люди не приучены искать ответы, поэтому они их и не находят. И остаются с одними вопросами.

В прошлом мудрые люди гордились, что у них много вопросов. Потому что вопросы эти появлялись вследствие широты кругозора и глубины знаний. Мы, следуя их примеру, тоже гордимся своими вопросами. Но этого далеко не достаточно, чтобы считаться мудрецом.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №40 > «В блаженной роли наблюдателя»
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 10:01:01
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еженедельник "Секрет" Jerusalem Anthologia Dr. NONA