БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №48-49 > Ни такта - нейтрально
В номере №48-49

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+3
Интересно, хорошо написано

Ни такта - нейтрально
Борис ШЕСТОПАЛ

Мы уже писали («Мигдаль Тimes», №36-37) о том, что Музею истории евреев Одессы Лидия Михайловна Белогородская подарила редкие фотографии учеников П.С. Столярского — Самуила и Леонида Фуреров. Как сложилась судьба этих музыкантов в то богатое талантами время?

ИзменитьУбрать
Самуил Фурер
(0)

К нескончаемым звукам скрипичной музыки, наполнявшим двор по Пушкинской, 76, жители дома относились с пониманием: как одесский ребенок может стать знаменитым? Конечно, через школу Столярского. Эта «фабрика талантов» из любого заморыша делает вундеркинда, ну почти из любого: берете немножечко таланта, добавляете воз непомерного труда, смешиваете по вкусу — чем больше, тем лучше. Вон, у Фуреров десятилетний сынишка уже дает концерты на своей скрипочке! Да и старший брат на виолончели не хуже старается. Они еще прославят наш двор — будет здесь висеть мраморная доска с именами знаменитых музыкантов.

Казалось бы, все складывалось именно так. «История знает немало случаев, когда музыканты-исполнители, прославившиеся в детстве или юности, недолго удерживались на первоначально достигнутой высоте,

останавливались в своем развитии, тускнели и вскоре забывались. Фурер избежал этой горькой участи», — это из статьи Леонида Когана «Памяти Самуила Фурера» («Советская музыка», №1, 1980 год), напечатанной через полгода после смерти Самуила Исааковича (20 июня 1979 г.). Далее следует перечисление успехов и заслуг: «Полстолетия он преданно служил музыке, пропагандируя ее во всех без исключения союзных республиках нашей страны, во многих городах Европы, выступал в программах Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Искусство С.И. Фурера отражено в многочисленных фондовых записях и на грампластинках, живет в памяти благодарных слушателей».

Искушенный в советском официозе читатель уже, вероятно, понял — не висеть мемориальной доске на Пушкинской, 76. Да и фамилия такая знакома разве что специалистам — мы знаем Ойстраха и Когана, а вот Фурер... А говорят (те, кто еще помнит), Самуил Фурер был не хуже Ойстраха. Что же произошло?

Итак, в 1919 г. десятилетний ученик П.С. Столярского Самуил Фурер дает свой первый концерт. В 1924 г., в 15 лет, он уже ученик профессора Московской консерватории Льва Моисеевича Цейтлина, «из-под смычка» которого «вылетело» немало замечательных скрипачей. Добиваясь от учеников технического совершенства, Лев Моисеевич не меньше внимания уделял художественному постижению исполняемой музыки. «Звучащая техника» — было его любимое выражение. Произведения, много раз игранные и даже заигранные, под его влиянием обретали свежесть и новые краски — он умел вдохнуть в них новую жизнь. В классе этого замечательного музыканта Самуил Фурер совершенствовал свой талант в течение шести лет.

В 1928 г. Фурер становится солистом Московской филармонии и остается им до конца жизни.

В 1932 г. формируются бригады артистов для концертной деятельности в самых удаленных уголках «Советской Родины». В журнале «Советская музыка» в 1978 г. появляются воспоминания композитора Л.К. Книппера: «Прошло немало лет, а отдельные случаи память запечатлела с четкостью кинокадра. Амур! На берегу стоят сотни слушателей... Прожектора всех кораблей скрестили лучи на двухорудийной башне монитора. На середине этой «эстрады» стоит худенький мальчик в красноармейской форме — скрипач Самуил Фурер. И над покоем могучих волн Амура, над просторами нетронутой еще человеком тайги звучит «Чакона» Баха. Музыка, полная мужественного величия и силы, сама становилась частью первозданной величественной природы».

Проходит еще год, и Самуил Фурер получает, наконец, заслуженный успех и официальное признание. «В 1933 году на I Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей он блеснул ярчайшим талантом, покоряющей индивидуальностью, подлинно артистической виртуозностью и заслуженно стал лауреатом конкурса. С тех пор минуло сорок шесть лет, но в памяти слышавших звучит превосходно исполненная 24-летним скрипачом труднейшая конкурсная программа и ее вершина — концерт Брамса» (Л. Коган).

На конкурсе Фурер занял третье место. Постановлением Совета народных комиссаров лауреаты были награждены денежными премиями в размере от 3000 рублей, которые вручались в Кремле в присутствии Сталина.

Через два года в ознаменование 100-летия со дня рождения польского композитора и скрипача Генриха Венявского в Варшаве проводится Международный конкурс. Казалось бы, победители Всесоюзного конкурса, как лучшие из лучших, должны были поехать в Варшаву, но ни Самуил Фурер, ни Борис Фишман, лауреат I премии, на конкурс не попали. Комиссия отобрала Давида Ойстраха и Бориса Гольдштейна. Что ж, может, они и были лучше, хотя музыканты говорят, что там, где «воздух разрежен» — где соревнуется уже не техника, а исполнительская
индивидуальность, очень трудно судить о лучших.

Но и в 1937 г. на конкурс имени Эжена Изаи в Брюссель Фурер не проходит. Становится совершенно очевидно, что он «выпал из обоймы». Мы можем строить самые разные предположения и догадки, чем не потрафил Самуил Исаакович властям. Явно не «графой». Тут у советских чиновников не было альтернативы — «скрипочка» по-прежнему была еврейским видом спорта. Быть может, сыграл свою роль отъезд в США двоюродной тети... Даже в брежневские времена выезд заграницу при наличии там родственников был нереален, что уж говорить про 1937-й.

Конечно, в те времена, когда Одесса «под предводительством» П.С. Столярского «давала урожай» талантливых музыкантов, конкуренция была очень жесткой (что не сказывалось на личных отношениях). Например, многие ли знают, что у Эмиля Гилельса была талантливая сестра Елизавета Гилельс (она тоже принимала участие в I Всесоюзном конкурсе музыкантов-исполнителей)? Да и у Самуила Фурера был брат Леонид — виолончелист, который играл в трио с Давидом Ойстрахом, аккомпанировал в трио великой А. Неждановой, был концертмейстером группы виолончелей Государственного симфонического оркестра. «Его игра отличалась превосходными качествами: красивым, выразительным звуком, виртуозным владением инструментом, привлекательной музыкальностью, ансамблевой чуткостью», — писал Д. Ойстрах.

«Советские чиновники могут не давать скрипачу играть, но не давать ему хорошо играть они не могут» (Леонид Гиршович).

И Самуил играл. Ему даже выдали в пользование скрипку Страдивари. Вспоминается старый анекдот советских времен. Едут с международного конкурса двое скрипачей. Один из них — «в штатском». Настоящий скрипач переживает, что не победил на конкурсе и не удостоился чести играть на скрипке Страдивари: «Ты даже не можешь представить, что значит для меня играть на скрипке Страдивари! — обращается он к «штатскому». — Это... это все равно, что тебе пострелять из пистолета Дзержинского!»

Так вот, Самуил Исаакович играл на скрипке Страдивари! И ездил... Да, по всем республикам и даже «по Европе» — в некоторые «безопасные» страны его все же выпустили: Польшу, ГДР, Венгрию, Чехо-словакию и даже в Финляндию. Как видим, все-таки, кому-то в мире повезло послушать Самуила Фурера — в восторженных рецензиях его игру сравнивали с игрой Яши Хейфеца.

Повезло и нам — благодаря профессиональным и глубоким рецензиям А. Волкова мы можем сегодня судить о творческой индивидуальности и величине таланта Самуила Исааковича: «Исполнительский талант этого скрипача, одного из мастеров, сформировавшихся еще в 30-е годы, хорошо знаком слушателям. Знаком до мелочей, настолько, что, идя на очередной концерт Фурера, можно, кажется, заранее представить себе в деталях, «как это прозвучит». Но при этом рискуешь ошибиться. Не потому, что интерпретация в целом оказывается совершенно неожиданной, — исполнительские замыслы Фурера в общем не расходятся с установившимися традициями. Но сила большого таланта вступает здесь в свои права: традиционная концепция одевается «живой плотью», знакомые контуры сочинения расцвечиваются свежими красками.

Стихийно-эмоциональное начало, сильнейший внутренний «напор» в значительной мере определяет исполнительский облик Фурера. Мощь динамических нарастаний, грандиозных кульминаций словно бы выходят за пределы скрипичного звучания. Артист любит прибегать к «крупным мазкам», сочному, «открытому», весьма интенсивному звуку, обращаться к утяжеленным акцентам. Даже мелкие детали приобретают у Фурера масштабность, весомость» («Музыкальная жизнь», 1964).

И еще одна рецензия А. Волкова. Начинается она так: «Всегда захватывает эмоциональность игры Фурера, вспышки темперамента, трепетность фразы. На протяжении обширной программы — ни такта сколько-нибудь «нейтрально» сыгранной музыки». А заканчивается: «Но почему же Самуил Фурер так редко появляется перед московской публикой?» Вряд ли сегодня кто-нибудь знает ответ на этот вопрос — на вопрос о том, какие мотивы и рычаги решали судьбы талантливых музыкантов и, в конечном счете, судьбу советской культуры.


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №48-49 > Ни такта - нейтрально
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 10:04:31
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еврейский педсовет Всемирный клуб одесситов Dr. NONA