БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №77 > Желающие странного
В номере №77

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+3
Интересно, хорошо написано

Желающие странного
Ирма ТАДЕР, Антон СИКОРСКИ

— Я не твой еврей, — возразил Изя... — Я тебе сто раз уже говорил, что я — свой собственный еврей. Вот твой еврей, — от ткнул вилкой в сторону Андрея.
А. и Б. Стругацкие. "Град обреченный"

ИзменитьУбрать
(0)

«Уходят из гавани дети тумана»

Мы долго искали фразу, способную выразить нерв всего творчества двоих незаурядных писателей. Ничего лучше, чем нижеследующее, не нашли.

«В мире этом царит средневековье. Все это титулование, пышные разглагольствования... невежество... Но уже теперь здесь есть люди, которые желают странного. Как это прекрасно — человек, который желает странного!»

Странного АБС1 возжелали в конце 40-х — начале 50-х. «Хотелось читать фантастику. А время на дворе было такое, что хорошую фантастику нельзя было достать ни за какие деньги». И решили братья не ждать милостей от природы, а писать сами. Как мы сказали бы сегодня, имелось чувство здоровой конкуренции.

ИзменитьУбрать
(0)

Были они в то время, по словам Бориса Натановича, «отчаянными комсомольцами», искренне уверенными, что «коммунизм вот он, рядом, и не только в СССР, а и во всем мире...». В чем и были солидарны со значительной частью народонаселения. Мы действительно «не в состоянии даже представить себе эту ... страшненькую смесь энтузиазма и фанатизма, жертвенности и глупости, ненависти и жажды добра для всего прогрессивного человечества».

Такой жесткий взгляд на себя и других — из дней сегодняшних. А тогда — все было ясно: Светлое Будущее грядет, и надо его всемерно приближать. Описывать мир, в котором будет интересно: прогресс, приключения, покорения и прочее. Но, поскольку это все-таки литература, герои будут не только мужественно любить и сдержанно, по-хемингуэевски страдать, но и спорить, ссориться, даже чертыхаться и героически гибнуть — не без того.

В таком расположении умов, пройдя стадию набросков и рассказов, АБС приступили к первой своей крупной вещи — «Стране багровых туч», по ходу вырабатывая непростой алгоритм работы вдвоем.

Смело ступая на путь, ведущий через тернии к звездам, АБС по молодости лет мало представляли себе удаленность и неясность звезд, равно ядовитость и болотистость терний.

Фантастическую литературу в СССР на тот момент, как замечено в статье Г.-Л. Олди, «загнали в гетто». Случилось это на первом съезде Союза Писателей СССР в 1934 г. Фантастику официально объявили литературой для детей и юношества, призванной пропагандировать достижения научно-технического прогресса, и не более. «Нужно различать идеалистическую и материалистическую фантастику...» Первой не давалось права на существование в советской литературе. Но! — «в рамках литературы социалистического реализма можно мыслить материалистическую фантастику...»

Фантастика была если не уничтожена, то крайне ограничена в правах. С другой стороны, это привлекло к ней особое внимание цензоров всех видов, от профессиональных до «доброхотов-энтузиастов». Всякий автор, посвятивший себя НФ в стране победившего социализма, ступал на узкую и опасную тропу: шаг влево, шаг вправо... Из фантастики был изъят собственно элемент литературы как таковой. Фантасты были — писателей практически не было (за исключением, пожалуй, Ефремова).

АБС стали открытием. Что-то похожее вышло с рок-музыкой. Наши музыканты поначалу пели по-английски и пытались подражать «ихним» ритмам. Потом особо продвинутые додумались запеть рок на русском — с далеко идущими последствиями...

«Счастье для всех»

Уже «Страна багровых туч», которую сами авторы позже невзлюбили за «восторженную казенность», «суконную назидательность» и прочие недостатки, бесспорно, имевшие место, — не соответствовала советским стандартам. «Герои были грубы... Природа была беспощадна. ... И никакого хэппи-энда».

От авторов требовалось: погибших героев оживить и вообще — «смягчить» и «не выпячивать». Переменить почти все фамилии — по неведомым причинам. Убрать какие-либо упоминания о военных в космосе. «Страну...» АБС переписывали, стеная и скрежеща, по крайней мере, дважды. Повесть, тем не менее, получилась увлекательной и свежей и понравилась читателям. Единственная из произведений Стругацких, она была удостоена государственной премии.

«Страна...» была первой встречей АБС с кафкианским миром советского литературного чиновничества. Невольно вспоминается Булгаков (увлечение которым позднее скажется в творчестве АБС не особо успешными аллюзиями в «Хромой судьбе» и «Отягощенных злом»): «Я впервые попал в мир литературы, но теперь, когда все уже кончилось и гибель моя налицо, вспоминаю о нем с ужасом!»

Бориса Натановича одолел не ужас, а более здоровое чувство. «Как мало тогда мы знали о рецензиях — каковы они бывают и каким именно образом пишутся! Фамилия рецензента была М. Ложечко. Я запомнил ее на всю жизнь, ибо прочитав его труд, был от него в полной и бессильной ярости и бегал по стенам...»

Кроме того, «Страна багровых туч» стала первой встречей читателей с Миром Полдня, который с тех пор завладел воображением Стругацких надолго.

Мир Полдня был утопией. Но он отличался от «Города Солнца» Кампанеллы («казармы», по выражению АБС), от ефремовской Эры Великого Кольца, где было «геометрически-совершенно, стерильно и холодно». АБС рисовали теплый мир, в котором не было «свинцовых мерзостей жизни», а были там «ласковые и мирные пейзажи, невероятное благополучие и благоустроенность», и в качестве героев — «современники, честные, добрые люди, превыше всего ценящие творческий труд и радость познания». «Далекая Радуга», «Путь на Амальтею», «Возвращение. Полдень, XXII век», «Стажеры» — светлое время.

Несколько, впрочем, омраченное эпопеей борьбы с Главлитом, Детгизом и загадочным Главатомом за публикацию того же «Возвращения». С помощью постоянного помощника АБС, редактора Н.М. Берковой, удалось, наконец, выяснить, что книга — «на низком литературном уровне — много непонятных рядовому читателю научно-технических терминов». Например, «кибер» и «абракадабра»... «Возвращение» все-таки отдали в производство — после трех месяцев нервотрепки.

«Главное — на Земле»

Время утопии завершилось довольно скоро. «Одно стало нам ясно... Не надо иллюзий. Не надо надежд на светлое будущее. Нами управляют жлобы и враги культуры... Они всегда будут против нас. ... для них коммунизм — это общество, где население медленно и с наслаждением исполняет все предписания партии и правительства».

В 1962-м произошла «Попытка к бегству». Та самая, где представители Полдня — в виде двух веселых и легкомысленных парнишек, — сталкиваются на неизвестной планете с совершенно непонятным и жутким миром. Где есть преступники и «желающие странного», люди в шубах и люди в ветхих рубахах, бредущие по снегу, палачи и осужденные, начальники и рабы, которые яростно набрасываются на тех, кто пытается им помочь. Симптоматичная картина. Третьему персонажу, Саулу, ситуация как раз ясна: он ведь тоже из концлагеря, только советского, который «пришлось все-таки переделать в немецкий по настоятельному требованию начальства в “Молодой гвардии”».

И другая книга. Вот ее набросок в «Комментарии к пройденному»: «Абсолютизм, веселые пьяные мушкетеры, король... галеоны и фрегаты, красавицы, веревочные лестницы, серенады...» АБС любили Дюма. Кроме того, их уже все слегка достало. Из тогдашней переписки братьев: «...мне хотелось создать повесть об абстрактном благородстве, чести и радости, как у Дюма. И не смей мне противоречить! Хоть одну-то повесть без современных проблем в голом виде. Шпаг мне, шпаг! Кардиналов! Портовых кабаков!..» Можете опознать «Трудно быть богом»?

ИзменитьУбрать
(0)

Веселой мушкетерской истории не вышло, а получился великолепный роман о судьбе интеллигенции, погруженной в сумерки средневековья. Так просто обязано было произойти. Осталась там и ирония, и забавные анахронизмы («Благородные доны, чей это вертолет позади избы?»). Но — не обошлось без современных проблем, хоть тресни. (Кстати, министра охраны короны первоначально звали дон Рэбия. По совету Ефремова его переименовали.)

1963 год. В Кремле происходит «обмен мнениями по вопросам литературы и искусства». Судьба творческой интеллигенции начинает не просто «хромать» — терять руки-ноги. АБС — не исключение.

«Кривые, глухие, окольные тропы»

Как пишет Вс. Ревич, «братьев слегка поругивали и раньше, но именно со второй половины 60-х началась целенаправленная кампания их травли. Начиная с “Попытки к бегству”, практически любая их книга становилась предметом нападок. Сами по себе эти нападки надежно доказывали, что ... Стругацкие выдвинулись в группу духовных лидеров нашего поколения. У них обнаружилась удивительная способность касаться самых больных мест... Травля Стругацких велась по двум, часто пересекающимся направлениям. Один путь был открытым, официально он назывался критикой. Правда, газетные обличители часто попадали в смешное положение, но ощутить этого они не могли, хотя бы за отсутствием чувства юмора».

ИзменитьУбрать
(0)

Другой путь, полузакрытый, полуофициальный, был — негласные, непечатные рекомендации, носившие силу инструкций: «с этими Стругацкими не связываться».

Взгляните на хронологию: 1964 — озорной, пощипывающий бюрократов-ученых «Понедельник», яростные «Хищные вещи века» — тогда же. Таинственная «Улитка на склоне» — 1965, остро-сатирическое «Второе нашествие марсиан» — 1966, язвительный гротеск «Сказка о Тройке» — 1967.

В том же году — «Обитаемый остров», один из лучших, на наш взгляд, антитоталитарных романов в советской литературе.

Редакторы, видимо, тоже так считали, ибо требовали: выбросить слова типа «родина», «патриот», «отечество», «социал-демократы», «коммунисты»; заменить Комиссию Галактической Безопасности термином с другими инициалами; решительно заменить понятие «Неизвестные Отцы»; убрать русские фамилии героев (так Максим Ростиславский стал навсегда Каммерером и заговорил по-немецки); вообще убрать как можно более отечественных реалий, вплоть до портянок, одеколона и леденцов... Детгизовское издание романа содержало 896 исправлений, купюр и замен.

(Позднее некоторые ушлые критики пытались с идиотической настойчивостью обнаружить в романе Б-г весть какой бредовый подтекст, выводя его, в частности, из пресловутых немецких фамилий и слов, — это ж надо!)

...О каждой из перечисленных книг можно было бы говорить очень долго. Какое было изобилие, какой расцвет творческих сил! А. Мирер: «В 1972 г. уже могло бы выйти собрание произведений Стругацких... Уже была громкая слава, книги пошли по всему миру. ... Но тут-то их и “закрыли” ... В конце шестидесятых попали под запрет “Улитка на склоне” и “Гадкие лебеди”, примерно в 1971 — полный “стоп”. Кто-то дал команду: Стругацких не печатать!»

С точки зрения писателя Вл. Бахнова, «им перекрыли кислород, перестав их печатать. И я убежден, что не будь этого, мы бы имели писателей-фанта-стов на порядок сильней, потому что вместе со Стругацкими уничтожили и всю их плеяду социальных фантастов».

ИзменитьУбрать
(0)

В начале 70-х, пишет А. Мирер, «популярность Стругацких достигла высшей точки. Нет, не так: высшего уровня, на котором и держится до сих пор. Начали создаваться клубы любителей Стругацких, вовсю заработал самиздат... Читатели требовали Стругацких, и имя этим читателям было легион... С огромной неохотой, с оттяжками и оговорками, люди из начальственных кабинетов пропускали их вещи в печать. Это было трудное десятилетие: книги не выходят, а жить на что-то нужно. Аркадий Натанович взялся за переводы, Борис Натанович подрабатывал в Пулково. И, конечно, они продолжали писать».

1969 — «Отель...», 1970 — «Малыш», 1971 — самый популярный за рубежом «Пикник на обочине» (проходил через советскую цензуру восемь с лишним лет!). 1973 — «Парень из преисподней». 1974 — две, пожалуй, самых сильных книги АБС: «За миллиард лет до конца света» и «Град обреченный».

(А впереди были еще до боли неудачные «Хромая судьба» и «Отягощенные злом», и впечатляющие «Жук в муравейнике» и «Волны гасят ветер», и жутковатая фантасмагория «Жиды города Питера»...)

Стругацких не печатали до начала 80-х.

Полночь, XX-ХХI

Тоталитарная держава была царством посредственности. Посредственность управляла посредственностью, посредственность славила, продвигала и воспроизводила посредственность.

Новое время принесло с собой призрачные надежды, реальный развал, а потом — новое царство посредственности, задрапированной и подгримированной.

На отношении к творчеству АБС это отразилось вполне закономерно. Раньше их ругали за недостаточную советскость,, теперь стали ругать за недостаточную антисоветскость, чрезмерную «эзоповость» языка (за которой усматривали трусость), за еврейство, за нееврейство и прочие недостатки и излишки.

«...Возникла новая генерация критиков, которые сочли своим первейшим долгом поставить на место неразумных шестидесятников, мечтавших, видите ли, о каком-то социализме с человеческим лицом, вместо того, чтобы незамедлительно и с гримаской отвращения отряхнуть его прах со своих ног. Ах, как легко так думать, и, главное — так писать сегодня!

И вот в двух “толстых” и, кстати, вполне прогрессивных журналах — “Новом мире” и “Знамени”, ранее в упор не замечавших никакой фантастики, одновременно появились две большие статьи, в сущности сомкнувшиеся с партийными разносами прошлых лет, хотя на первый взгляд они написаны с других позиций. Но крайности сходятся.

...Весьма своеобразное поколение молодых критиков отличается талантливым пером и отсутствием царя в голове. Их мало заботит, что и для кого они пишут (а впрочем, ясно — для собственного удовлетворения). ... Как бы то ни было, я уверен, что появление этих статей ускорило смерть Аркадия» (Вс. Ревич).

Особо рьяные даже упрекали братьев за неотъезд в Израиль, что в принципе есть дело глубоко личное. («Уехать Стругацким из страны было так же невозможно, как Антону-Румате заявить вдруг: заберите меня отсюда, я больше не желаю этого видеть...» — В. Ревич.) Наша точка зрения в этом непростом вопросе такова: для писателя первой и единственной ценностью является его творчество. И ежели его миром, реальностью, источником вдохновения, художественной средой и Б-г знает чем еще является одна страна, а не другая, — то кто мы такие, чтобы его за это упрекать?!

Кстати, о еврействе. В 1990 г. АБС осуществляют давнюю мечту — пишут пьесу: «Жиды города Питера, или Невеселые беседы при свечах».

«...Дело было здесь не только в том, что название это перекидывало прочный мостик между страшным прошлым и нисколько не менее страшным виртуальным будущим. («Жиды города Киева!» — так начинались в оккупированном Киеве 1942 г. обращения немецко-фашистского командования к местным евреям — приказы, собрав золото и драгоценности, идти на смерть.) Ведь все наши герои, независимо от их национальности, были в каком-то смысле “жидами” — внутри своего времени, своего социума, собственного народа — в том же смысле, в каком писала некогда Марина Цветаева:

...Жизнь — это место, где жить нельзя:
Ев-рейский квартал...»

Страна, поносившая эмигрантов, не испытывала особой благодарности и к оставшимся. Во всяком случае, та ее часть, коей ведать надлежит. «По счету миллионов людей, братья Стругацкие — это огромное явление в советской и, частично, в мировой литературе. Но по фантомному счету табели о рангах братья Стругацкие — ничто, они — нуль» (А. Мирер). АБС так и не дождались своего собрания сочинений, пока не появились частные издательства, хотя даже в Америке вышел их двенадцатитомник. Много раз приходили им на адрес Союза писателей приглашения из многих стран мира, особенно часто из Японии и США, но в СП СССР их непременно клали «под сукно». И так далее...

Благодарность, уважение и любовь сосредоточились в миллионах читателей. В современных изданиях и переизданиях, где тщательно собраны произведения АБС в подлинном их виде. В зарубежных переводах. В очень пестрой и разносортной, но незатихающей полемике.

...Статья эта первоначально задумана была нами как тихое и безобидное сочинение типа «Образ еврейского ученого в творчестве Стругацких». Вот и персонажи: незабвенный Изя Кацман, колоритный Айзек Бромберг, безбашенный Валя Вайнгартен — чем не тема! Но потом мы обнаружили «Комментарий к пройденному» (2003), и все переменилось. Нам не удалось сказать и половины того, что хотелось. Но можно просто взять в руки эту книгу.

На обложке — имя Б. Стругацкого, но будет справедливо считать, что это последнее совместное произведение. Ибо оно — о том, как создавались книги писателей Стругацких. Какими они были в замысле и в результате, до цензуры и после. О том, какие на самом деле «шифры» и «коды», и никаких иных изысков, стояли за тем или иным текстом. Об известных и неизвестных нам АБС.

И это — тоже своего рода фантастика, где двое героев странствуют по иррациональному, сюрреалистическому миру, встречая то симпатичных персонажей, то злобных призраков, а то и марсианские треножники. Возможно, мир этот и разлетелся, подобно колоде карт, но он не похож на сон Алисы — скорее, на некий опасный организм, который рассыпается на мелкие части, сохраняющие свойства целого.

Мы горячо рекомендуем «Комментарий к пройденному» и тем, кто любит Стругацких, и тем, кто их вовсе не читал. А также тем (цитируя БН), «кому захочется погрузиться в ностальгически-светлые, истинно Советские времена, когда был Порядок и все было Нормально».

Рисунки с сайта www.rusf.ru

—————————

Мало кто попортил Стругацким столько крови, сколько цензура. При публикации «Хромой судьбы» в журнале «Нева» «водку» редактор менял на «пиво», «пиво» — на «пепси», «вино» — на «минеральную воду “Бжни”», а «Салют» — почему-то на «ойло союзное», каковое напитком вообще не является.
В «Хромой судьбе» «сцена совращения» стала «сценой возвращения», «какой-то еврей» — «каким-то жуком», «антисемитский выпад» заменен на «антинаучный», «унитаз» стал «ванной», журнал «Советиш Геймланд» — журналом «Научный транслятор», «партком» — «канцелярией», «Тарковский» — «Феллини», а лозунг «Любовь ленинградцев к товарищу Сталину безгранична» стал читаться, как «Пятую пятилетку досрочно!».
Комментарий Бориса Стругацкого: «Все изменения в “Хромой судьбе” авторы делали “своею собственной рукой”. Другое дело, что редакция выдвигала определенные требования. Все они сводились к: А. Не будем дразнить гусей и, в частности, Б. Никакого алкоголя!»
В «Обитаемом острове» «органам» планеты Саракш помогает дворник, которого потребовали заменить на привратника. А вот кошку, которая метнулась из-под ног легионеров, цензура потребовала убрать вообще.
Аркадию Натановичу стало интересно, что же криминального нашла цензура в кошке. И он услышал:
— Чего тут непонятного? Это же аллюзия!
— То есть? — опять не понял Стругацкий.
— А то, что какая же на другой планете кошка!

www.rusf.ru

—————————

Писатель-фантаст Кир Булычев был как-то в Польше. Его друг, польский фантаст, решил сводить его в Варшаве в специализированный книжный магазин, где продавали только фантастику.
Пока Булычев смотрел книги на полках, его друг шепнул хозяину магазина: «Этот пан — фантаст из России».
Хозяин вышел из-за стойки, подошел к Булычеву, низко поклонился ему и сказал по-русски: "Здравствуйте, пан Стругацкий!"

—————————

Всего братья Стругацкие написали и опубликовали 27 повестей (включая одну пьесу и без учета рассказов, статей, сценариев и предисловий).
К началу 2003 г. повести эти вышли в России общим тиражом около 45 миллионов экземпляров. В 33 странах мира выпущено 460 изданий и переизданий этих повестей на 31 языке.


1АБС — так братьев Стругацких часто обозначают в статьях об их творчестве

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №77 > Желающие странного
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 11:14:26
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jerusalem Anthologia Всемирный клуб одесситов Еженедельник "Секрет"