Что новенького читали? Когда-то ответ на этот вопрос подразумевал очередной номер толстого журнала. Сейчас — все чаще — очередной детектив, фэнтези, боевик или «лавбургер» (любовный или, что точнее — дамский роман).
Массовые развлекательные жанры уверенно занимают поле читательского интереса, и книги, к этим жанрам не относящиеся, стали именоваться осторожно-описательно — «современная проза».
Редко кто из современных «нежанровых» авторов долетит до середины этого поля, поддерживаемый атмосферой читательского внимания. Причем, эта картина универсальна для мирового литературного процесса, хоть о Норвегии говорим, хоть об Израиле. С Норвегией мы, может быть, еще разберемся в другой раз, а сейчас я бы хотела в ответ на вопрос «Что новенького?» поговорить о сборнике рассказов культового израильского писателя Этгара Керета «АЗЕСМЬ».
Керет — это как раз та редкая птица, парящая вот уже лет десять в восходящих потоках читательского внимания. Лет десять назад ему не было еще и тридцати, когда после первых же публикаций он стал культовым автором израильской молодежи. Культовый — это «широко известный в узких кругах», но эти круги были читателями нового поколения.
Потом за Керета уцепилась русская публика, освоившая иврит. По количеству этих читателей было еще меньше, но зато каждый из них был сам себе интеллектуальным центром и обладал неоспоримым культурным влиянием, а также возможностью — и желанием — перевести рассказы Этгара Керета на русский язык. Что и было сделано, и сейчас вышла в Москве уже четвертая книга в русском переводе, а в Интернете так и вовсе можно без всякого иврита ознакомиться с полным собранием керетовских текстов.
Рассказы Этгара Керета всегда странны и... обыкновенны. Реальность в его текстах обыденна, привычна и... абсолютно фантастична.
На что это похоже? Припомните ваши собственные фантазии, когда стоит прикрыть веки — и на них, как на крошечном персональном дисплее, вы начинаете смотреть изнутри собственного сочинения фильм, в котором ваши страхи, надежды и невыплеснутые чувства управляют жизнью. Он единственный, этот фильм, эта компьютерная игра, эта видеогреза, виртуальная реальность. Его никогда нельзя пересмотреть, он всегда иной, всегда уже про другое. В этих фильмах можно найти обыкновенный дом на обыкновенной улице, где кто-то уже давно украсил стены портретами вашей несбывшейся любви, да и той, которая только еще не сбудется. В этих фильмах непостижимая тайна вашей жены обернется тем, что... ну, она, например, хозяйка бензоколонки, расположенной прямо за кухней и налево; в этой игре любовную встречу комментируют не только мужчина и женщина, но и дверь, телевизор, а также наблюдательный журнальный столик... Когда умирает близкий человек, то в этом видении вы можете попытаться его уговорить остаться, а еще представить, что этого вообще не было и вы пошли по пути «второй попытки». Иногда рассказы Керета — это развернутая метафора, наглядное уподобление, которое призвано сделать ясным непостижимое, примирить с невыносимым. Например, ваши родители становятся все меньше и меньше, пока вы растете, взрослеете, набираетесь сил. То есть, каждый когда-то замечал, что огромные с его младенчества родители потом как-то уменьшаются. У героя Керета они уменьшались все время, в конце концов, их можно было спрятать в карман... Наверное, многие переживают пусть краткий, но шок, когда постигают, что их родители смертны, а герой Керета провожает каждый момент их ухода не годами, а сантиметрами — ухода наглядного, неостановимого и полного надежд на то, что каждый сантиметр прибавляет роста и жизни их мальчику... Не надо думать, что это идиллия, он неизбывно горек, этот рассказ под названием... «Удовольствие».
Кстати, уже упоминавшийся рассказ о любовном свидании («Красивая пара») — это, конечно, тоже развернутая метафора непонимания: за дверь, телевизор и столик говорят люди, потому что друг другом они по-настоящему интересоваться не в силах...
Гоняться за темами Керета — неблагодарное занятие. На полутора-двух страницах он обратит фантазией, воображением в колющую странность каждый простой элемент улицы, земли, мира. На Луне вы, в Африке, в самолете или на дворовой скамейке — куда вы от себя денетесь и от того, что ваша настоящая жизнь — это тот фильм, который вы смотрите изнутри на экране собственных век?
Однажды такой странностью для Этгара Керета обернулся его талант, и он написал «последний рассказ — и все». Пришел к герою Демон и потребовал талант обратно, так как оказалось, что истек срок аренды. Герой не стал спорить:
что ж делать, «было приятно, было занятно, а теперь вот время пришло, и ты здесь». Потом попросил отсрочки ненадолго: «Мне бы хотелось еще один маленький рассказик, прежде чем ты заберешь у меня талант, последний рассказ — и все...» Демон соглашается, сидит, угощается шоколадными конфетами и мечтает, чтобы рассказ оказался хорош и чтобы было жаль, когда он потом примется вынимать из автора душу, сдирать с нее защитные пленки и изымать талант, отправляемый на вековечный склад для учета и запаса.
Рассказ, и правда, оказался хорош, трогал самое сердце. «Когда Демон сказал об этом, парень ужасно обрадовался и не постеснялся это проявить. И улыбка осталась у него на лице уже после того, как Демон вытащил из него талант, сделал из него маленький-маленький сверточек и положил в специальную коробочку с мягкой прокладкой».
А вы что думали, как оно бывает, когда человека покидает талант? Не думали? Обо всем не успеешь, вот и заимствуешь странные думы Керета, который неплохо понимает своих современников, но не считает, что из-за этого нужно плохо к ним относиться. Чем-то он в этом смысле напоминает Бабеля.
Этгар Керет нечасто появляется в общественной жизни, поэтому фактов о нем приводится немного: ему 40 лет, родился в Рамат-Гане, закончил Тель-Авивский университет, затем там же в киношколе преподавал сценарное мастерство. С 2002 года это же мастерство преподавал в нью-йоркской киношколе. Ряд фильмов по его сценариям был удостоен премий американских и европейских фестивалей.
В самом Израиле каждая из его семи книг была удостоена премии то премьер-министра, то гильдии книгоиздателей, так как все они выходили итоговым тиражом свыше 40000 экземпляров. Не то что для маленького Израиля, но и для огромной читающей России такой тираж некоммерческого жанра — это ого-го!
—————
Девятнадцать лет назад в маленьком зале бракосочетаний в Бней-Браке умерла моя старшая сестра. Теперь она живет в самом ортодоксальном районе Иерусалима. Недавно я провел у нее выходные. Первый раз в жизни мне довелось попасть к ним на Шабат. Я часто навещаю сестру в будние дни, но в том месяце у меня была куча работы и нужно было ехать за границу... Короче, вышло, что либо в субботу, либо не получится вообще. «Будь осторожнее! — предупредила меня жена, когда я уходил. — Ты сейчас не в лучшей форме; боюсь, как бы они не уговорили тебя уверовать или там... Ну, в общем, ты понял».
......
#То время, когда сестра открыла для себя религию, было чуть ли не самым депрессивным в истории израильской поп-музыки. Только что завершилась война в Ливане, и всем было не до оптимистических мотивчиков. Но, вместе с тем, баллады о прекрасных молодых солдатах, погибших во цвете лет, тоже уже начинали действовать на нервы. Людям хотелось грустных песен, но только чтобы в них не пели о бесполезной и абсолютно не героической войне, которую все старались поскорее забыть. И вот тогда-то, откуда ни возьмись, вдруг возник новый жанр: плач по другу, который ударился в религию. В этих песнях всегда описывался закадычный друг или красивая сексапильная девушка, которые были для певца светом в окошке, но вдруг нежданно-негаданно случалось непоправимое и они становились ортодоксами. Друг отращивал бороду и молился с утра до ночи, красотка оказывалась задрапирована с головы до пят и больше не давала несчастному лирическому герою.
Молодежь слушала эти песни и угрюмо кивала. Война в Ливане унесла стольких друзей, что последнее, чего бы всем хотелось, — чтобы и оставшиеся канули в какую-нибудь йешиву подмышкой у Иерусалима.
......
#Девятнадцать лет назад в маленьком зале бракосочетаний в Бней-Браке моя старшая сестра умерла. И теперь живет в самом ортодоксальном районе Иерусалима. Тогда, давно, я был по уши влюблен в одну девушку, а она меня не любила. Помню, что спустя две недели после сестриной свадьбы я отправился к ней в Иерусалим. Я хотел, чтобы она помолилась, чтобы мы с этой девушкой были вместе. До такого отчаяния я дошел. Сестра с минуту помолчала, а потом объяснила, что не может этого сделать. Потому что, если бы она помолилась, и мы с этой девушкой были бы вместе, и наша совместная жизнь оказалась бы адом, ей было бы очень не по себе. «Я лучше помолюсь, чтобы ты встретил ту, с кем будешь счастлив, — сказала она, и улыбнулась, чтобы меня утешить. — Я буду молиться за тебя каждый день. Обещаю». Я видел, что она хочет обнять меня, и мне было жаль, что ей это не разрешено. Или, может быть, я это все придумал. Десять лет спустя я встретил свою будущую жену, и с ней я действительно счастлив. Кто сказал, что молитвы бесполезны?
Этгар КЕРЕТ. Плач по моей сестре (отрывки)
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
