БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №39 > Запечатлеть неуловимое
В номере №39

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+32
Интересно, хорошо написано

Запечатлеть неуловимое
Аркадий Красильщиков

Герц Франк — один из последних жрецов настоящего киноискусства — совершил безуспешную и даже трагическую попытку начать новую творческую жизнь в Израиле.

ИзменитьУбрать
(0)

На экране не было ничего, почти ничего. Ребенок в театре смотрел детский спектакль. Не имело значения — в каком театре и какой спектакль. На экране жила душа человека. Режиссер снял нечто невидимое, неуловимое, эфемерное: не лицо ребенка — человеческую душу.

Десять минут превратились в вечность.

— Еще можно? — проглотив ком в горле, попросил я.

Нам показали этот фильм еще раз и еще...

У фильма этого не было конца и начала. Он существовал в природе изначально. Автор просто его уловил, увидел. И нам разрешил сделать это.

Прежде в документальном кино было не так уж много режиссеров, давших настоящие шедевры: Ивенс, Эсфирь Шуб, Вертов, Якопетти... Фильм о душе человеческой был в продолжение ряда.

— Как, как фамилия?

— Герц Франк, он из Риги.

Потом были и другие его фильмы. Каждый — событие. Ленты получали первые награды в Лейпциге и Сан-Себастьяно, в Париже и Оберхаузене, в Сан-Франциско и Кракове...

Улица Афаси в Иерусалиме. Я задаю глупые, обычные вопросы Герцу Франку. Он не желает отвечать на них. Он рассказывает о том, о чем ему интересно рассказывать. Он и на пленку всегда снимал то, что хотел.

ИзменитьУбрать
Герц Франк за работой
(0)

«В июле 1988 года, — рассказывает Герц Франк, — 10 лет тому, я приехал из большого турне по Советскому Союзу: Владивосток, Хабаровск, Красноярск, Норильск... Прибыл в Москву, зашел в Союз кинематографистов, и меня спрашивают:

— Вы не хотите съездить в Израиль?

Опешил, решив, что ослышался.

— Конечно, — говорю, — хочу. А с каких пор туда посылают?

В ответ слышу: «Заполняйте анкету. Вы, кажется, знаете иврит?»

Группа была сформирована мгновенно. Получили визы, выписали паспорта. Самые высокие инстанции обеспечили скорость отъезда. Тогда Горбачев еще не установил дипломатические отношения с Израилем, но он хотел дружить с Америкой, а это было невозможно без нормальных связей с еврейским государством. И вот решили запустить пробный шар: первую официальную делегацию. Пусть не дипломатического ранга, но все же. И предлог подоспел: Пятый международный кинофестиваль в Иерусалиме.

В нашей группе оказались Александр Аскольдов с «Комиссаром» и Нонной Мордюковой, Александр Червинский с «Темой» (там тоже была еврейская тема отъезда), я с «Высшим судом» и «Старше на 10 минут», и для полного комплекта академик Сергей Аверинцев, как великий знаток Древнего Востока.

В Израиль нас перебросили через Париж. В Иерусалиме «фанфары» и овации. Президент Израиля шумел: «Русим баим! Русские приехали!» Большой был шум: радио, телевидение, газеты. Правда, как только я заговорил на иврите, местный люд обалдел, решив сразу, что слышат агента КГБ. Затем они уловили «литературный» характер моего языка и спросили, где я учился? Ответил, что окончил еврейскую школу в Латвии, в нашем Люцине (Лудзе) — и все успокоились.

Затем, в конце того же года, я вновь приехал в Израиль, замыслив сделать фильм на Святой земле. Было название, была идея, был сценарий, а в нем — Россия в Израиле. Не русские в Израиле, не новоприбывшие, а Россия, как некая культурно-историческая, геополитическая громадина, которая вошла в Израиль еще в конце прошлого века с первыми еврейскими поселенцами, бросившими свои дома на родине. Они были адвокатами, студентами, врачами. Они ехали на родину предков, чтобы осушить и засеять болота, камни Палестины превратить в плодородные земли.

В Израиле сильны и мощны русские корни. Киббуцы — это чистое толстовство...

Я объехал весь Израиль, написал режиссерский сценарий... Но потом начались проблемы с деньгами, и как-то ничего не состоялось. Не снял я тот фильм... Очередную картину в России, «Жили-были семь Семионов», я завершил в 1989 году. Был этот фильм о семье музыкантов Овечкиных, сделавших попытку, угнав самолет, вырваться на Запад. Кончилось это трагически и, в сущности, сам фильм — документальная трагедия не только одной семьи, а знак беды для всей страны. Картина обошла все телевизионные экраны мира... В 1989 году в Риге я снял небольшую картину «Песнь Песней», потом «Еврейскую улицу». С этой картиной я был в Берлине, Марселе, снова в Иерусалиме...

С 1993 года мы с женой решили перебраться в Израиль. Все мои родные давно в этой стране. Родная сестра — с 1970 года. Десять лет она отсидела в лагере за желание покинуть СССР. Двоюродный брат в Израиле с 1946 года, двоюродные сестры — с 1980, дочь — с 1973. Тут уже и внуки живут. Я последним двинулся с места. Привез свои фильмы и положил их в Иерусалимский архив. Все картины на пленке, широкий экран, цвет... В Израиле уже давно документальное кино так не снимают.

Вновь встретили меня хорошо. Устроили подробную ретроспекцию моих работ в Синематеке. Там же торжественно отпраздновал свое семидесятилетие. Мне захотелось выйти за рамки чествования. Отправился в университет Тель-Авива, показал свои картины. Со мной заключили договор на организацию мастерской документального фильма. Но за два дня до начала занятий я получил письмо, в котором указывалось, что бюджет сокращен и финансирование моей мастерской невозможно.

Та же история повторилась в Иерусалимской школе кинематографии, правда, с небольшими вариациями. Только в 1997 году открылись курсы в Синематеке. У меня появилась возможность показать замечательной и очень благодарной аудитории фильмы и поговорить о документальном кино на иврите. Были и любопытные попытки практического применения полученных моими слушателями знаний. Я не могу сказать, что был полностью выключен из кинопроцесса. Ездил в Данию, Швецию, в Москву. Возглавлял международное жюри на фестивале в Казахстане.

В Израиле документальное кино снимают в основном для телевидения. Делается что-то вроде телепередачи. Говорящие головы — что-то движется — снова говорят — вновь что-то движется. Все наполнено от начала до конца обильными текстами. Понятия о пластической культуре, о визуальном ряде, о композиции кадра, о гармонии не существует. Я не говорю, что это плохое кино, просто оно заранее лишается права быть в рамках искусства. На экране мы видим сообщение, сделанное хуже или лучше, но это всего лишь информация, навязанная, зачастую, в агрессивном стиле. Это не мой мир. Тут ничего не поделаешь.

У меня давно возникло желание снять ленту о Стене плача. Мне Стена эта всегда казалась зеркалом еврейской жизни. Две тысячи лет наш народ пробивался к этой Стене. Теперь мы здесь — и что же? Это так интересно — увидеть Стену глазами современного человека.

По природе своей, как документалист, я все стремлюсь связать с человеком. Ходил к стене по ночам со своей любительской камерой, пожил там немного, поснимал и встретил там человека, сделавшего Стену своим домом. Он, конечно, сдвинут слегка, но сдвинут как-то по-хорошему. Все, снятое в фильме, вертится вокруг этой фигуры.

Тот человек проходит через весь фильм, но картина получилась, как мне кажется, больше о нас, а не о нем, но он ведет за собой сам сюжет, историю, потому и фильм называется: «Человек у Стены плача».

Фильм был сделан и представлен на ряде крупных, международных фестивалей, включая фестивали в Нью-Йорке и Берлине. Вот, пожалуй, это все на день сегодняшний».

Потом я смотрел фильм Франка: работу, сделанную в русле еврейской культуры. Режиссер снял фильм о молитве, а молитва и есть — основное содержание культуры потомков Иакова.

Герц Франк — атеист, по его же признанию, — решился сделать фильм глубоко религиозный.

Жизнь в молитве, увиденная автором, разнообразна в высшей степени. Здесь и фанатизм исступленности, и мудрость, и великое терпение, и равнодушие, и усталость, и даже агрессия толпы...

Фильм Франка снят, по сути дела, о еврейском национальном характере, о мужестве прямого разговора с Б-гом, о жизни, заключающейся в обращении к Творцу.

Впервые я увидел на экране Присутствие Всевышнего — Шехину: раннее утро, на столе у Стены лежит Книга, и невидимая рука ветра переворачивает ее страницы... Впервые увидел кошку, идущую вдоль стены. И кошка эта превратилась в Тварь Б-жью. Впервые увидел, как человек молится во сне... Нет, не так, как уходят во сне от молитвы в свою грешную плоть и просыпаются испуганно, и борются с собой, в страхе заснуть снова... Многое увидел впервые. Но это увиденное, казалось бы, случайно, все же всегда было во мне: догадками, робким прикосновением, ощущением подлинного.

Фильм Герца Франка не был понят и принят в Израиле. Тогда мне это показалось случайным. Думал, пройдет время — и успех фильма за рубежом заставит местную кинематографическую элиту пересмотреть свое отношение к лучшему, на мой взгляд, документальном фильму, снятому в Израиле, и к самому режиссеру. Я ошибся.

7.05.2000 г.

«Уважаемая комиссия!

К вам обращается режиссер документальных фильмов из бывшего СССР. Репатриировался 7 лет назад (3 июня 1993 г.) с женой Ириной. Привез с собой 25 своих фильмов, большей частью известных в мире и получивших международные награды, и подарил их Иерусалимской синематеке.

Три месяца назад, после тяжелой болезни, скончалась моя жена. Я сам прошел тяжелую операцию на сердце. Прошу вашего содействия в получении социального жилья.

Несмотря на возраст (74 года), продолжаю работать: читаю лекции в киношколах (Израиля и за рубежом), работаю над фильмами. У меня есть большой архив, библиотека, сохранились обширные связи с коллегами по всему миру. Ко мне домой приходят студенты. Желательно получить 2 комнаты (салон и спальню).

С уважением Герц Франк».

Заявление Франк писал сам и на хорошем иврите. Он знает язык Торы с 1940 года. Переезд в Израиль стал для Франка великой радостью. Он — патриот страны, не мыслит себе жизни без Иерусалима.

На фильмах Франка учатся студенты всех киношкол мира. Его имя есть во всех киноэнциклопедиях. В 9-м томе Краткой еврейской энциклопедии его биографии и творчеству отведено полторы страницы текста.

Через полтора года Комиссия нашла возможность помочь заявителю. Видимо, в подарок к 75-летию ему предложили одну комнату (12 метров) в хостеле (доме для престарелых). Комната сырая, на первом этаже.

Удивились, когда Франк это подаяние не принял. И даже обиделись, сказав, что «так в компьютере выпало». Значит, некого винить, брать нужно то, что машина дает, и не капризничать.

Не хочу типизировать ситуацию, но рискну заметить, что происшедшее далеко не случайно. Удивительно, как замечательные традиции легко превращаются в свою полную противоположность: традиции постыдные.

Киббуцный культ равенства сыграл свою роль в истории Израиля, сохранив достоинство новоприбывших, поддержав энтузиазм наших основоположников — коммунаров.

Кем бы ты ни был в галуте, бери в руки мотыгу, а завтра отправишься пасти скот, на третий день тебе доверят работу в конторе и так далее. Замечательно!

Шли годы, принцип равенства выродился в некое стандартно-эмигрантское уродство: свой — чужой.

ИзменитьУбрать
На церемонии вручения «Ники»
(0)

Прежний «принцип киббуца» можно еще как-то понять, когда речь идет о трудоустройстве новоприбывших. Действительно, сколько может быть в небольшой стране симфонических оркестров, научных центров, театров и прочего? Ничего не поделаешь: кандидату каких-нибудь исторических наук приходится браться за метлу. Стране нужны дворники, а не специалисты по культуре древних майя...

Герца Франка Б-г от метлы с тачкой уберег. Пока, скажем так, уберег. Он получает пособие по старости. Какие-то небольшие деньги зарабатывает деятельностью по профессии и призванию. Но платить бешеные доллары за аренду жилья не в состоянии.

Герц Франк знал, что в Израиле нет, слава Б-гу, дефицита жилья. Он бывал в настоящих дворцах отдельных членов нашего общества, не отмеченных никакими талантами. Он видел, что порой и обычные люди довольны предоставленным социальным жильем.

Он рискнул просить. Если честно признаться, никогда не умел этого делать, но понадеялся на справедливость и понимание.

И получил то, что должен был получить. Здесь можно вспомнить о множестве людей талантливейших, великих мастерах своего дела, которых чиновный компьютер в буквальном смысле слова выжил из страны. И здесь начинает казаться, что компьютер этот запрограммирован врагами Израиля: прибывает в страну подлинный мастер своего дела, человек, чьи достижения признаны всем миром, а ему компьютер швыряет в лицо, брезгливо выпятив губу: «Нет жилья, нет работы, ты не нужен, пошел вон!» И люди «штучные» с болью в сердце отправляются в США, Канаду, Францию, Германию — куда угодно, только бы уйти от унизительной нищеты и бесправия.

Социалистическая закваска до сих пор подрывает основы еврейского государства. Идеалы равенства привели к диктату заурядности, идеалы братства — к межобщинной розни и ненависти между атеистами и верующими.

Случай с Франком не вписывается в систему, его талант только мешает программе «компьютера».

А, может быть, он не нужен — потому, что одной своей личностью устанавливает планку качества. Может быть, он, Герц Франк, сам по себе немой укор властной заурядности в светских областях культуры Израиля.

Он терпел, когда его творчество не замечали, не видели, не хотели учитывать. Он знал, что главное — терпение, и коллеги поймут, с кем они имеют дело. Коллеги, по крайней мере, отдельные люди, поняли, с кем имеют дело, честь им и хвала, но «компьютер» оказался сильнее всех достижений и наград.

Фильм называется «FLASHBACK». Я бы перевел это сложное словообразование так: «ОГЛЯНИСЬ». В свои 77 лет Франк решил, что пора ему оглянуться и подвести итоги своей жизни и работы. Вполне законное желание: и жизни, и работы было много.

В фильме есть страшные кадры: патологоанатом в окружении студентов демонстрирует свое мастерство, извлекая из умершего человека все, что когда-то жило, гнало кровь, давало силу дышать и двигаться.

Точно такую же операцию в фильме проделал над самим собой, живым и полным сил, Герц Франк. Отчаянная операция, но настоящий художник не знает страха. Он стремится только к одному, к глубине постижения чуда, которое мы именуем жизнью, к радости постижения тайны бытия через любовь, терпимость и прощение.

Михаил Зощенко сказал когда-то замечательную фразу: «Испуганный писатель — это полная потеря квалификации». Фильм Франка — наглядный урок мужества. Степень откровенности в работе Герца можно считать предельной. Но эта откровенность особого рода, без которой искренняя исповедь большого художника и существовать не может. В эпоху пошлой, банальной порнографии и тела, и чувств мы давно забыли: именно на такой искренности построены настоящие шедевры мирового искусства.

Герц Франк сделал необыкновенно чистый и добрый фильм. Он вспомнил в нем только о тех, кто был ему дорог, вспомнил о любви к человеческим лицам и городам, о любви к родным и коллегам.

В фильме он признался, что никогда не ходит без «лейки»: всю свою жизнь боялся упустить что-то, что, скорее всего, не повторится никогда. Он необыкновенно жаден к жизни — этот мастер.

Хочу поставить рядом два эпизода: потрясающую сцену обрезания внука Герца и сцену, в которой сам режиссер с лопатой разрывает землю в том месте, где когда-то, в городе Лудзе, стояла мастерская его отца. Он проводит эти раскопки прошлого и достает из земли осколки стекла бывшей студии: старые фотопластинки и остатки некогда прозрачных стен мастерской. Он держит их на ладонях, вперемежку с черной, рыхлой землей, будто протягивает нить из прошлого в будущее. Удивительные по силе кадры.

На прошедшем в Тель-Авиве Международном фестивале документальных фильмов Франк получил приз «За вклад в развитие документального кино», чем и остался премного доволен. Главная награда досталась израильской картине. Не видел этого фильма. Наверное, авторам удалось создать шедевр мирового класса, если они умудрились «переиграть» работу Герца.

В любом случае я не согласен с формулировкой приза, полученного Франком. Его фильм сделан вне жанров, просто потому, что работал над ним абсолютно свободный человек, не желающий сковывать себя ничем, кроме самого жесткого канона: ответственности художника перед самим собой.

Впереди у фильма Герца фестивальные просмотры в Турине, Вене, Сеуле, Флоренции... В Москве он уже номинирован на «Нику».

На рекламном проспекте фильма «Flashback» отмечено: «Films from Latvia». Фильм, сделанный гражданином Еврейского государства, лента человека, влюбленного в Иерусалим, фильм человека, знающего иврит с детства, пришел к нам из Латвии. Там, в Риге, на премьере картины присутствовала президент этой страны. Поздравила она съемочную группу, чокнулась с режиссером и сказала: «Лехаим, Герц!» Правильно поняла эта женщина фильм Франка: ради жизни, в стремлении к жизни работал он над ним и добился впечатляющего результата.

Герца Франка нет в Израиле. Он живет и работает в Риге — там, где его любят и уважают. «Богатая» Латвия нашла деньги для фильма этого человека... Каждый день я жду его возвращения, звонка Франка из Иерусалима. Жду вот уже несколько месяцев. Ну, а тот человек, властный чиновник, который так и не смог и не захотел решить «жилищный вопрос» Герца, снял подряд несколько примитивных фильмов, а затем был назначен на высокий пост за границей Израиля. Подобным людям благоволит «компьютер» еврейского государства.

Источник: Из книги «7 лет в Израиле»


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №39 > Запечатлеть неуловимое
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 02:45:24
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еврейский педсовет Dr. NONA Всемирный клуб одесситов