БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > История > Давид Бен-Гурион и история становления государства Израиль
История

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

История
Давид Бен-Гурион и история становления государства Израиль
Хаим Герцог

Самый отважный шаг Бен-Гуриона — провозглашение государства Израиль, — бесспорно, находится в ряду многих других ключевых решений, принятых до и после 14 мая 1948 года и приведших к восстановлению суверенитета еврейского народа над Эрец-Исраэль после перерыва в два тысячелетия.

Целенаправленность и воодушевление, с которыми руководил Бен-Гурион, ставят этого политика в один ряд с Иеhошуа бен-Нуном, царем Давидом и Иеhудой Маккавеем, а также с такими современными государственными деятелями, как Черчилль, Рузвельт и Де Голль. Сильный и обаятельный лидер, Бен-Гурион умел видеть далеко вперед и решать главные проблемы, стоящие перед нацией. Со свойственной ему отвагой он вел за собой народ и не покидал его в самые опасные моменты, но в то же время требовал от народа способности к высшему самопожертвованию.

Никто яснее не видел опасностей, угрожавших палестинскому еврейству в начале мая 1948 года, чем его лидер Давид Бен-Гурион1. Он первым понял, что шестисотпятидесятитысячному ишуву, вступившему в отчаянную борьбу за существование, придется противостоять не только миллионному арабскому населению Палестины, но и регулярным армиям семи арабских государств.

Лучше других Бен-Гурион сознавал всю слабость ишува, отсутствие должным образом организованной армии, нехватку оружия, растянутые оборонительные линии — от Тель-Авива до Иерусалима и от Галилеи до Иорданской долины и Негева. Само физическое выживание малочисленных и плохо вооруженных поселенцев вызывало сомнения.

Никто иной, как государственный секретарь США Джордж Маршалл, выдающийся военный специалист, в прошлом — генерал, направил соратника Бен-Гуриона Моше Шарета из Вашингтона в Тель-Авив с рекомендацией согласиться на прекращение огня и отложить провозглашение еврейского государства.

«По-моему, он прав», — сказал Шарет Бен-Гуриону в Тель-Авиве. Лидер ишува, которому шел тогда шестьдесят второй год, убедил своего колегу не высказывать своего мнения на решающем заседании центрального комитета партии Мапай (Рабочей партии) — оно должно было состояться на следующий день.

На заседании была оглашена и другая неутешительная информация. Голда Меир после тайных переговоров с королем Трансиордании сообщила, что Абдалла больше не в состоянии гарантировать нейтралитет в войне между арабами и евреями. И действительно, на следующий день, еще до ухода британских войск, трансиорданский Арабский легион под командованием английских офицеров осадил еврейские поселения к югу от Иерусалима.

Начальник штаба Хаганы Игаэль Ядин, характеризуя военное положение, оценил шансы евреев и арабов как равные. Затем он добавил: «По правде говоря, на стороне противника значительное преимущество». Исраэль Галили2 отметил подавляющее преимущество арабов в тяжелом вооружении.

Новости с театра военных действий были далеко не радужными: пали поселения района Гуш-Эцион, отрезана западная Галилея, Иерусалим, где уже подходили к концу запасы воды и продовольствия, — осажден. На шоссе Иерусалим — Тель-Авив развертывалось большое сражение. Казалось, провозглашение государства придется отложить.

Соглашаясь с тем, что ситуация сложилась опасная, Бен-Гурион убедил членов временного правительства ишува в необходимости немедленного провозглашения еврейского государства.

В ночь на 14 мая 1948 года Бен-Гурион работал над окончательной редакцией Декларации Независимости. На следующий день около четырех часов он прибыл со своей женой Полой в Тель-авивский музей, где собрались руководители ишува. Все встали и пропели «Ха-Тикву». После этого коренастый человек с лицом драчуна, с большой головой, украшенной знакомой всем седой гривой, твердым, ясным голосом прочитал Декларацию Независимости.

Самый отважный шаг Бен-Гуриона — провозглашение государства Израиль, — бесспорно, находится в ряду многих других ключевых решений, принятых до и после 14 мая 1948 года и приведших к восстановлению суверенитета еврейского народа над Эрец-Исраэль после перерыва в два тысячелетия.

Целенаправленность и воодушевление, с которыми руководил Бен-Гурион, ставят этого политика в один ряд с Иеhошуа бен-Нуном, царем Давидом и Иеhудой Маккавеем, а также с такими современными государственными деятелями, как Черчилль, Рузвельт и Де Голль. Сильный и обаятельный лидер, Бен-Гурион умел видеть далеко вперед и решать главные проблемы, стоящие перед нацией. Со свойственной ему отвагой он вел за собой народ и не покидал его в самые опасные моменты, но в то же время требовал от народа способности к высшему самопожертвованию.

Личность и духовная сила Бен-Гуриона позволили ему сплотить людей разных взглядов и философских позиций во имя общей цели. Обладая способностью смотреть в будущее, он уже в 1945 году сумел понять, что соглашение с англичанами невозможно и, следовательно, евреям в Палестине следует готовиться к созданию массовой национальной армии и к ведению серьезной войны.

Если бы Бен-Гурион не смог постичь всего значения происходящего, палестинское еврейство было бы застигнуто врасплох как в политическом, так и в военном отношении. В то время как коллеги Бен-Гуриона все еще мысленно оперировали партизанскими отрядами и мелкими боевыми подразделениями, сам он уже понял, что взаимных уступок не будет и придется идти до конца.

Помимо всего прочего, Бен-Гурион знал, чего хочет, и не желал компромиссов. Отсюда его настойчивость на всех этапах подготовки к войне и его приверженность идее государственности, идее, которая порой наталкивалась на препятствия и непонимание со стороны отживших свое сионистских групп. Бен-Гуриону случалось ошибаться, но его ошибки были ошибками великого человека. Без его способности к предвидению, без его воображения и решительности едва ли возникло бы еврейское государство.

Приехав в Яффо из Польши, тогда принадлежавшей России, двадцатилетний Давид Грюн (такова настоящая фамилия Бен-Гуриона) решил немедленно отправиться в еврейское сельскохозяйственное поселение Петах-Тиква, которое, как он думал, больше придется ему по вкусу, чем кишащий торговцами портовый город. Во второй половине дня он с тринадцатью товарищами и осликом пустился в путь пешком. К десяти вечера они добрались до Петах-Тиквы и потом до утра вели разговоры с поселенцами.

Решение Грюна не было случайным: иммигрируя в страну Израиля, он хотел работать на земле. Он начал с тяжелой и изматывающей поденной работы — развозил удобрения по цитрусовым плантациям. Этот труд требовал «большого терпения и настойчивости от тех, кто никогда раньше не работал», — писал Грюн отцу в Плонск. Ни летняя жара, ни вздувшиеся на ладонях волдыри не могли отвадить его от земледельческого труда.

Как и другие пионеры, Грюн презирал иммигрантов Первой алии, нанимавших на тяжелую поденщину арабов, поскольку считал, что к национальному возрождению можно прийти только через еврейский труд. Спустя несколько недель после приезда Давид заболел малярией, и местный врач порекомендовал ему вернуться в Польшу. Грюн отказался наотрез. Ослабленный лихорадкой, он работал не больше десяти дней в месяц, а потому частенько недоедал.

Вскоре юный Грюн увлекся политикой. В Польше он был членом социалистической сионистской партии Поалей Цион, но после приезда в Палестину стал склоняться в пользу соперничавшей с нею рабочей партии Ха-поэль ха-цаир, делавшей больший упор на сионизме и пропаганде иврита. Почти сразу же Грюн принял решение объединить обе рабочие партии. Единству трудящихся как необходимому условию единства нации Грюн придавал огромное значение.

Убежденный социалист, он, однако, был сторонником прагматического подхода и приспосабливал свои социалистические взгляды к самому для него важному — целям сионизма. Некоторое время он не находил у себя в партии массовой поддержки и безуспешно стремился пропагандировать употребление иврита. Даже будучи членом центрального комитета, он не мог сладить с приверженностью своих товарищей к языку идиш и с намечавшимся левым уклоном.

Поработав в поселениях на побережье, Грюн решил отправиться на север — в Галилею, ставшую оплотом пионеров-халуцим. Он обосновался в Седжере, первом еврейском поселении в Нижней Галилее — там, к его радости, все полевые работы выполнялись евреями. Перед ним была страна Израиля, о которой он мечтал.

Однако в Седжере Грюн оказался в изоляции, особенно после того, как туда перебазировалась тайная организация Бар-Гиора (предтеча Ха-шомера), из которой он был исключен. При этом, правда, Грюн участвовал в охране поселка и проявил храбрость, оказав противодействие враждебно настроенной толпе местных арабов.

Грюн трудился еще в нескольких галил?йских поселениях. Затем Ицхак Бен-Цви, лидер Поалей Цион, пригласил его в Иерусалим на работу в партийной газете «Ха-ахдут» («Единство»). В это время Грюн взял новую ивритскую фамилию Бен-Гурион. Подружившись с Бен-Цви, он сумел убедить его в важности иврита и в необходимости превратить Палестину в центр сионистской деятельности. В то время как большинство евреев (и большинство сионистов) находилось еще за пределами Израиля, Бен-Гурион настаивал на том, чтобы именно в Палестине сосредоточилось руководство сионистским движением, главной задачей которого должен был стать рост палестинской еврейской общины.

Бен-Гурион был разочарован неудачей Второй алии — второй волны иммиграции в Палестину — и как-то сказал, что девять из десяти поселенцев, прибывших в страну в начале века, затем покинули ее. Однако это не обескуражило Бен-Гуриона — он набрался решимости воссоздать еврейскую государственность в Эрец-Исраэль.

Полагая, что для этого необходимо сотрудничать с властями Оттоманской империи, которой тогда принадлежала Палестина, Бен-Гурион и Бен-Цви приняли решение отправиться в Константинополь, чтобы изучать там право. Поскольку сестра Бен-Гуриона вышла замуж за богатого купца, он счел возможным попросить своего отца заплатить за обучение. До начала учебы в Константинополе Бен-Гурион в течение года изучал турецкий язык в греческом городе Салоники, где имелась большая еврейская община, а в порту работали еврейские грузчики.

Если Бен-Гурион и был сперва разочарован тем, что в Палестине не удалось создать мощное рабочее движение, салоникские грузчики придали ему уверенности — своим примером они доказали, что евреи работы не чураются.

Получив образование в Константинополе, Бен-Гурион и Бен-Цви вернулись в Яффу. Между тем разразилась первая мировая война.

Несмотря на это, Бен-Гурион и Бен-Цви по-прежнему верили в необходимость сотрудничества с Оттоманской империей. Поэтому они, после того как Турция вступила в войну на стороне Германии, заручились разрешением создать еврейскую милицию для защиты Палестины. Однако новый турецкий командующий Джамаль-паша с одинаковой жестокостью начал действовать и против арабских националистов, и против сионистов. Бен-Гурион и Бен-Цви были высланы в Америку.

Сразу по прибытии в Соединенные Штаты они начали создавать движение за переселение евреев в Палестину — Хе-ха-луц. Несмотря на то, что они объездили всю страну, большого успеха добиться не удалось. В это же время Жаботинский в Лондоне пытался создать еврейские вооруженные части. Бен-Гурион, который верил в эффективность еврейского труда и еврейской самообороны, но с сомнением относился к идее вооруженного захвата Палестины, писал: «Родину нельзя добыть золотом или кулаком — родину строят в поте лица своего... Страна Израиля станет нашей, когда большинство ее рабочих и защитников будет принадлежать к нашему народу».

Бен-Гурион завоевал уважение, успешно ведя яростную полемику с евреями, выступавшими против сионизма, однако в Америке ему и Бен-Цви удалось привлечь на свою сторону всего около сотни халуцим.

В 1917 году была провозглашена Декларация Бальфура, в которой Великобритания приняла на себя обязательство поддержать создание еврейского «национального очага» в Палестине. В России между тем произошла революция. Движение Поалей Цион раскололось: одни его участники по-прежнему стремились к возрождению еврейского народа в Палестине, другие выступали за возвращение в советскую Россию, чтобы строить там социалистическое общество. Бен-Гурион, естественно, выступил на стороне сионистов. Одновременно он принял план организации еврейских вооруженных отрядов в составе английской армии.

Хотя Бен-Гурион положительно отнесся к Декларации Бальфура, он не разделял эйфории своих коллег. Многие сионисты восприняли этот документ как обязательство Великобритании дать наконец евреям государственность, но Бен-Гурион повторял и повторял, что только сами евреи могут завоевать независимость и что путь к ней будет нелегок.

В 1918 году Бен-Гурион пошел добровольцем в американский батальон Еврейского легиона, который в качестве подразделения английской армии должен был дислоцироваться в Палестине. Как раз в это время он женился на Поле Мунвейс, медицинской сестре из Нью-Йорка. Несмотря на уговоры молодой жены, он отправился в учебный лагерь батальона, находившийся в Канаде. Пройдя всестороннюю военную и физическую подготовку, Бен-Гурион получил чин капрала, после чего отплыл в Англию, а оттуда — в Египет.

Заболев дизентерией, Бен-Гурион лежал в каирском госпитале. Там он прочел в журнале «Ба-авода» («В труде»), органе Палестинского союза сельскохозяйственных рабочих, статью Берла Кацнельсона3 о ведущей роли еврейских рабочих Палестины как «подлинного авангарда сионизма». Выздоровев, он отправился в лагерь палестинского батальона, разыскал там Кацнельсона и предложил ему создать союз трудовых движений Палестины.

По возвращении домой, в Эрец-Исраэль, Бен-Гурион убедил членов своей партии. Поалей Цион, поддержать идею объединения. Однако соперничающая партия, Ха-поэль ха-цаир, отклонила это предложение. Но это не остановило Бен-Гуриона и Кацнельсона, они созвали всеобщую конференцию рабочих Израиля и образовали Ахдут ха-авода («Трудовой союз»), выступивший с призывом дать «международные гарантии для еврейского государства в стране Израиля».

Хотя Ха-поэль ха-цаир отказалась присоединиться к новой партии, впоследствии она объединилась с Ахдут ха-авода в рамках Хистадрута. Бен-Гурион по-прежнему был верен своей цели — объединению ишува под эгидой рабочего движения.

Не будучи религиозным человеком (с Полой он заключил гражданский брак), Бен-Гурион ясно сознавал важность еврейских традиций и был готов вступить в союз по крайней мере с частью религиозной еврейской общины Палестины. С этой целью он вступил в переговоры с рабби Иехудой Лейбом Фишманом из религиозно-сионистского движения Мизрахи и путем компромиссов вовлек эту партию в органы самоуправления палестинского еврейства. Альянс между Мизрахи и рабочим движением просуществовал более полувека.

В двадцатые годы внимание Бен-Гуриона было сосредоточено на Хистадруте, штаб-квартиру которого он перевел в Иерусалим, и на создании рабочих мест для новых иммигрантов. Даже на этой работе он удивительно сочетал способность кропотливо трудиться, побеждая ежедневную рутину, со способностью заглядывать в далекое будущее. Хотя в Хистадруте платили скупо, а Бен-Гурион должен был еще помогать жене, надолго уехавшей к родственникам в Плонск, он щедро тратил деньги на книги. Несмотря на активную организационную работу, он находил время, чтобы изучать иудаизм, христианство, арабскую историю, историю Ближнего Востока, социализм и сионизм.

Помимо всего прочего, Бен-Гурион объединил силы рабочего движения во Всемирной сионистской организации. Курсируя между еврейскими общинами Восточной Европы, Бен-Гурион вступал в яростные споры с настроенными антисоциалистически ревизионистами Жаботинского и не отступал даже тогда, когда возбужденная толпа забрасывала его камнями и тухлыми яйцами. В Палестине он энергично повел кампанию против ограничения еврейской иммиграции, то есть против политики британских властей. Послевоенную иммиграцию в Эрец-Исраэль арабское население встретило растущими актами насилия, что вылилось в кровавые события 1920, 1921 и 1929 годов. Это побудило англичан уменьшить приток евреев в Палестину.

Будучи сильной личностью, Бен-Гурион, всегда готовый постоять за свои принципы, был вместе с тем сторонником единства. С сомнением относясь к проанглийской позиции Хаима Вейцмана, Бен-Гурион вступил с ним в союз, чтобы добиться от Великобритании поддержки еврейской иммиграции. Вейцман, находившийся в Лондоне, принял участие в этой кампании.

В 1935 году Бен-Гурион стал председателем исполнительного комитета Еврейского агентства и главным лидером еврейской общины в Палестине. С этого времени он руководил сионистским движением вместе с Хаимом Вейцманом, президентом ВСО.

Несмотря на ожесточенные споры с Жаботинским, Бен-Гурион неоднократно встречался с лидером ревизионистов, пытаясь достичь единства действий. Более того, Бен-Гурион и Жаботинский достигли соглашения, однако руководимые ими движения этого соглашения не приняли и находятся в состоянии политической конфронтации по сей день. Союз Бен-Гуриона с Вейцманом оказался более прочным, хотя через некоторое время и эти политики вступили в конфликт: более активная позиция Бен-Гуриона оказалась несовместимой с осторожным подходом Вейцмана.

Бен-Гурион категорически возражал против вытеснения местных арабов с их земель, полагая, что евреи, осваивая Палестину, могут ограничиться свободными землями. В течение многих лет он верил в единство интересов еврейских рабочих и арабских крестьян. Однако после погромов 1929 года он постепенно осознал существование обособленного арабского национального движения и пришел к выводу, что единственный путь — это создание в Палестине еврейского большинства, способного защитить себя с оружием в руках.

Вместе с тем Бен-Гурион всегда был убежден, что евреям и арабам предстоит вместе жить в Палестине и на Ближнем Востоке вообще, а потому он неоднократно предпринимал попытки к установлению взаимопонимания с палестинскими и другими арабскими лидерами. Не раз при этом удавалось достичь определенного продвижения вперед, но ход событий сводил на нет дипломатические усилия. В 1935 году в гитлеровской Германии были приняты Нюрнбергские расовые законы, жестоко дискриминирующие евреев. Иммиграция из Европы увеличилась до небывалых размеров, и в 1936 году началась новая волна насилия со стороны арабов.

Столкнувшись со всеобщей арабской забастовкой и актами террора против еврейского населения, Бен-Гурион, в значительной мере вопреки своим соратникам, твердо соблюдал два принципа: сдержанность в самообороне и сохранение добрых отношений с англичанами. Он высказывался в поддержку моральных и политических принципов, которыми руководствуются сионисты: «В случае нападения мы не должны переходить границы самообороны». В то же время он стремился к самостоятельности евреев в экономике и вдвое увеличил иммиграцию.

Настаивая на умеренности и сохранении хороших отношений с англичанами, Бен-Гурион выступал против правых. Однако в той же степени он противостоял левым во главе с Вейцманом, который склонялся к тому, чтобы приостановить еврейскую иммиграцию. Во всей своей деятельности Бен-Гурион следовал одной линии: активно проводить прагматическую политику и стремиться к достижению консенсуса, отвергая как правый, так и левый экстремизм. Эта линия — важнейшая причина успеха Бен-Гуриона как лидера.

Отношения Бен-Гуриона с Вейцманом достигли критической точки, когда в Палестину была послана Великобританией комиссия Пиля, которой было поручено выработать программу действий ввиду продолжающегося арабского восстания. Бен-Гуриона порадовало публичное выступление Вейцмана перед комиссией, но его показания при закрытых дверях, уклончивые и непродуманные, возмущенный лидер ишува назвал «политической катастрофой». Вейцман заявил комиссии, что, как он полагает, в Палестину может иммигрировать миллион евреев, но лишь за двадцать пять — тридцать лет.

Тем не менее, когда комиссия Пиля приняла рекомендацию о разделе Палестины на еврейское и арабское государство, Бен-Гурион объединился с Вейцманом не только против ревизионистов Жаботинского, но и против собственных товарищей по партии. Жаботинский по-прежнему был верен идее еврейского государства по обе стороны реки Иордан, и даже сионисты-социалисты не соглашались на столь урезанную Эрец-Исраэль.

Бен-Гурион смотрел на этот вопрос иначе. Он считал, что перспектива создания суверенного еврейского государства намного важнее проблемы будущих границ. По плану раздела, предложенному комиссией Пиля, евреи получали только Галилею, Изреельскую долину и побережье. Однако Бен-Гурион утверждал, что имея собственное государство, пусть даже маленькое, палестинские евреи смогут и впредь бороться за свои цели. «Половинное еврейское государство — это не конец, а начало», — писал он своему сыну Амосу.

Вместе с тем Бен-Гурион никогда не связывал себя категорически с тем или иным планом раздела Палестины. Он, например, высказывался за то, чтобы Негев оставался под британским мандатом, но в перспективе допускал возможность включения его в состав еврейского государства. И все же он настоял, чтобы исполком Еврейского агентства согласился принять участие в обсуждении предложенного плана раздела Палестины. Позже Голда Меир, принадлежавшая тогда к противникам раздела, признавала, что Бен-Гурион был прав и что немедленное принятие плана позволило бы ишуву спасти хотя бы часть европейского еврейства, уничтоженного в Катастрофе.

Когда сами англичане отказались от своего плана, отношение к ним Бен-Гуриона стало иным. Он решил, что если англичане изменили своим обязательствам, то «мы, со своей стороны, должны, перестав поддерживать Великобританию, создать собственные вооруженные силы и в случае необходимости выступить с оружием в руках против англичан».

Ранее убежденный в важности связей с Великобританией, Бен-Гурион все сильнее разочаровывался в англичанах, особенно после того, как они отказались от предложений комиссии Пиля, и начал искать поддержку в Соединенных Штатах, где имелась большая еврейская община.

В мае 1939 года английское правительство опубликовало свою печально известную Белую книгу, сулившую превратить Палестину в арабское государство с еврейским национальным меньшинством. Были введены жесткие квоты на иммиграцию. Продажа земли евреям была ограничена. И все это в то время, когда европейским евреям, над которыми нависла смертельная угроза нацизма, более чем прежде нужен был свой национальный очаг!

ИзменитьУбрать
(0)

Бен-Гурион был исполнен готовности сорвать антисионистскую политику Великобритании. Однако с приближением войны между Великобританией и Германией он оказался на распутье. Англичане препятствовали спасению евреев Европы, но в то же время в борьбе против Гитлера их нельзя было не поддержать. Бен-Гурион со своими коллегами разработал двойственную линию, суть которой он выразил одной фразой: «Мы будем сражаться на войне, как будто нет Белой книги, и сражаться с Белой книгой, как будто нет войны».

Пламенные речи Бен-Гуриона вдохновляли еврейскую общину на борьбу против Белой книги, но дело не ограничилось одной риторикой — Бен-Гурион с помощью Еврейского агентства и Хаганы организовал нелегальную иммиграцию. Тем не менее, коллеги Бен-Гуриона не решались принять столь явную антибританскую программу, и собрать сторонников в Еврейском агентстве ему не удалось.

Вне себя от ярости, он подал в отставку с поста председателя исполнительного комитета Еврейского агентства, но отставка не была принята. В Европе бушевала война, и Бен-Гурион начал понимать, что борьба с Гитлером важнее борьбы против Белой книги. Летом 1940 года в Лондоне Бен-Гурион был поражен храбростью, с которой англичане защищали свои города от немецких бомбардировок. Позже, в 1948 году, обдумывая все «за» и «против» провозглашения независимости Израиля, он сказал:

«Я видел, на что способен народ в час высшего испытания. Я видел народную душу, исполненную благородства... На это способен и еврейский народ».

В Лондоне Бен-Гурион добивался создания еврейской армии. Вернувшись в Палестину, он решил посвятить себя «переселению миллионов евреев в Палестину и созданию в ней еврейского государства». Он побывал в Америке — там, на конференции американских сионистов, была принята так называемая Билтморская программа, призывавшая к открытию Палестины для еврейской иммиграции, развитию малонаселенных и невозделанных земель и образованию еврейского государства. Это, несомненно, была самая радикальная платформа из всех, когда-либо принимавшихся сионистами за пределами Палестины. Заслуживает внимания то, что Билтморская программа возникла в Америке, бывшей ранее оплотом тех, кто стоял за постепенное развитие Палестины. Принятие этого документа было реакцией на ухудшающееся положение евреев в Европе и, в то же время, результатом личных усилий Бен-Гуриона, который чувствовал, что время не ждет.

Во время войны конфликты Бен-Гуриона с левыми и правыми не прекращались. Он неоднократно нападал на Вейцмана, который, как полагал Бен-Гурион, недостаточно энергично поддерживал дело еврейской иммиграции в Палестину. Вместе с тем, когда ревизионистские организации в 1944 году предприняли ряд нападений на англичан, Бен-Гурион не только не поддержал их, но даже отдал распоряжение Хагане помочь англичанам в действиях против раскольников.

Сразу же после окончания войны, в 1945 году, Бен-Гурион начал задумываться над тем, что должно было последовать за конфронтацией с англичанами, — над представлявшейся ему неизбежной борьбой с палестинскими арабами, которых, как он предвидел, должны были поддержать арабские государства. В июле 1945 года в Нью-Йорке состоялась тайная встреча Бен-Гуриона с восемнадцатью американскими миллионерами, которые дали обещание финансировать покупку больших партий оружия.

Один из этих бизнесменов, Рудольф Зоннеборн, основал Институт Зоннеборна — якобы для транспортировки лекарств и медицинского оборудования, а на самом деле — для поставок оружия в Палестину и для осуществления нелегальной иммиграции. Институт, объединивший усилия восемнадцати миллионеров, сыграл важную роль в обеспечении палестинских евреев снаряжением и оружием, необходимым, чтобы бороться за жизнь.

Бен-Гурион по-прежнему конфликтовал с Вейцманом и открыто заявлял, что если Великобритания не откажется от политической линии Белой книги, «мы в Палестине не испугаемся британской мощи, не отступим перед ней и будем сражаться против нее». Когда пришедшее к власти в Англии лейбористское правительство, несмотря на прежние посулы, продолжило старый курс Белой книги, Бен-Гурион отдал Хагане приказ о начале вооруженного восстания против англичан.

Но тут английское правительство приняло решение направить в Палестину англо-американскую комиссию для изучения вопроса об устройстве там евреев, переживших Катастрофу. Восстание было отложено. Комиссия рекомендовала установить над Палестиной доверенное управление, отменить как Белую книгу, так и ограничения на покупку земли евреями и немедленно допустить в страну 100 тысяч евреев. Вейцман одобрил эти предложения, но Бен-Гурион был разочарован.

ИзменитьУбрать
(0)

Великобритания пообещала было выполнить рекомендации комиссии, но потом отказалась от собственной позиции и запретила стотысячную иммиграцию. После этого Бен-Гурион отдал приказ возобновить восстание. Тем не менее, после взрыва, устроенного Эцелом в отеле «Царь Давид» в июле 1946 года, он согласился временно прекратить вооруженную борьбу.

В это время один из сионистских лидеров, Нахум Гольдман, предложил Еврейскому агентству принять концепцию «еврейского государства на значительной части Эрец-Исраэль», иначе говоря — раздел. Бен-Гурион поддержал эту идею, хотя и воздержался при голосовании на заседании исполкома Сохнута. В конце 1946 года на сионистском конгрессе в Базеле принцип раздела также был одобрен. Хотя по этому вопросу между Бен-Гурионом и Вейцманом было достигнуто взаимопонимание, они вступили в яростную дискуссию по проблеме «сопротивления». После продолжительных споров Бен-Гурион одержал верх. Он был избран председателем нового, настроенного на активные действия исполкома. Президент избран не был. Бен-Гуриону, кроме того, было поручено руководство обороной.

Вернувшись в Палестину, Бен-Гурион сосредоточился на военных делах, вникал во все детали на совещаниях с командирами Хаганы, ездил то в одно, то в другое армейское подразделение и усиленно читал военную литературу.

Как выяснилось, у Хаганы не было ни оружия, ни стратегии для ведения войны против регулярных армий. Оперативное планирование строилось на предположении, что главной угрозой для ишува является восстание палестинских арабов. Кроме того, налицо были трения между командирами, прошедшими службу в британской армии, и теми бойцами Хаганы и Палмаха, которые во время войны оставались в Палестине для защиты ишува.

Бен-Гурион, решив объединить две эти группы, назначил Исраэля Галили, представителя киббуцно-палмаховского движения, руководителем главного командования Хаганы, а Яакова Дори, служившего в английской армии во время первой мировой войны, начальником генерального штаба новой Армии Обороны Израиля (Цахала). Другая задача Бен-Гуриона заключалась в том, чтобы добыть тяжелое вооружение: танки, броневики, пушки, минометы, самолеты и патрульные катера. Не менее важно было убедить привыкших к партизанской войне командиров Хаганы в важности этих видов вооружений.

Бен-Гурион направил своих агентов в Европу для приобретения оружия и мобилизовал для этого имеющиеся денежные ресурсы. В то же время он призвал местных промышленников увеличить производство армейского снаряжения и выделил на это средства.

Стратегия, выработанная Бен-Гурионом, основывалась на принципе защиты каждого еврейского поселения — иными словами, Хагана должна была рассредоточить свои силы, наладить и укрепить связь по всей стране.

С этой целью Бен-Гурион создал военные округа или войсковые группы на всех направлениях возможного вторжения арабских армий и сформировал бригады на территориальной основе. Бригада «Голани» действовала в долине Иордана и в восточной Галилее, бригада «Кармели» — в районе Хайфы и западной Галилее, бригада «Александрони» — на побережье, бригада «Эциони» — под Иерусалимом, бригада «Кирьяти» — в окрестностях Тель-Авива. Кроме того, еще три бригады находились в распоряжении Палмаха.

Еврейское население в это время было в основном сконцентрировано в сельских поселках, которые были растянуты цепочкой по восточной Галилее и Изреельской долине и, захватывая полосу побережья до Тель-Авива, уходили дальше на юг. Особенно уязвимы были коммуникации, связывавшие центр с удаленными поселениями Галилеи и Негева, а Иерусалим — с побережьем и с окружающими его еврейскими деревнями.

В ноябре 1947 года Организация Объединенных Наций путем голосования высказалась за раздел Палестины на два государства — еврейское и арабское. Палестинские арабы и арабские правительства отвергли резолюцию ООН и тем самым отказались от возможности создать палестинское арабское государство. Палестинцы начали партизанскую войну, которая приобретала все больший размах, а арабские армии готовились к вторжению сразу после окончания британского мандата. Цель арабов, согласно их собственным заявлениям, заключалась в том, чтобы уничтожить будущее еврейское государство еще до того, как оно будет провозглашено, и сбросить евреев в море.

В то время как Хагана обороняла еврейские поселения и защищала коммуникации, а местные арабы — иногда при поддержке все еще находившихся в Палестине английских войск — совершали один за другим набеги на еврейские города и деревни, Бен-Гурион продолжал наращивать вооружение Хаганы и направил Голду Меир в Соединенные Штаты для получения финансовой помощи.

Зимой 1947-1948 годов борьба продолжалась. Арабы все чаще совершали нападения на транспортные колонны, обеспечивавшие снабжение Иерусалима и еврейских поселений в Галилее и Негеве. В боях за коммуникации евреев преследовали неудачи, и Иерусалим, западная Галилея и Негев порой оказывались отрезанными.

Организовав состоявшее из тринадцати человек временное правительство — Народное правление, Бен-Гурион отдал приказ Хагане сосредоточить небывалые по размерам силы, чтобы прорваться к еврейской части Иерусалима, население которого все сильнее испытывало нехватку воды и продовольствия. Командование Хаганы выставило отряд в пятьсот человек, но Бен-Гурион в гневе потребовал направить в Иерусалим две тысячи человек — при этом Хагане пришлось оголить и без того недостаточно защищенные поселения в других районах.

До этого акции Хаганы осуществлялись в масштабах роты. Теперь Бен-Гурион требовал проведения операции на уровне бригады. Операция «Нахшон» должна была открыть «иерусалимский коридор», для чего требовалось занять высоты и арабские деревни вдоль дороги. До начала операции Хагана осуществила два ключевых мероприятия — взорвала штаб Хасана Саламе, командовавшего местными арабскими силами в районе Иерусалима, и захватила Кастел, арабскую деревню, местоположение которой позволяло контролировать иерусалимскую дорогу.

Во время операции «Нахшон» эта деревня несколько раз переходила из рук в руки, но в конце концов, после того как был убит командир палестинцов Абдель Кадар эль-Хусейни, Кастел был захвачен евреями. Дорога на Иерусалим открылась — это позволило наладить снабжение города до тех пор, пока коммуникации вновь не были перерезаны. В то же время в Палестину начали прибывать транспорты с оружием из Европы.

Хотя операция «Нахшон» обеспечила Иерусалиму только временную передышку, в военных действиях был достигнут поворотный момент — инициатива впервые оказалась в руках евреев. Приказ о проведении операции «Нахшон» был первым стратегическим решением Бен-Гуриона: тем самым он стал не только политическим, но и военным лидером ишува.

Впоследствии Хагана осуществила план «Д», в соответствии с которым была проведена реорганизация обороны и захвачены ключевые в стратегическом отношении пункты, что позволило ишуву удержать районы, отведенные еврейскому государству согласно резолюции ООН, и еврейские поселения за пределами этой территории. Одним из существенных элементов плана «Д» была операция «Ифтах» по освобождению Галилеи, которой руководил Игал Аллон.

В то же время Бен-Гурион вступил в контакт с королем Трансиордании Абдаллой, пытаясь предотвратить его участие в надвигающейся войне. Эта попытка в конце концов завершилась неудачей. Арабский легион под командованием английских офицеров и трансиорданские пограничные войска во время Войны за независимость показали себя грозным противником.

Еще до провозглашения Государства Израиль Арабский легион напал на поселения Гуш-Эцион к югу от Иерусалима, а египетская армия превосходящими силами начала наступление на Негев. В этой ситуации, когда Иерусалим был вновь отрезан, а ишув со всех сторон окружен вражескими армиями, Бен-Гурион после бурных дебатов с членами временного правительства принял решение не медлить с Декларацией Независимости. Вновь, после двухтысячелетнего перерыва, возникло Государство Израиль. Евреи ликовали по всей Палестине. Не радовался только Бен-Гурион, записавший в своем дневнике: «Я один скорблю на этом празднике».

Когда войска Ливана, Сирии, Трансиордании, Ирака и Египта напали на только что образованное еврейское государство, у него еще не было своей национальной армии. Поселения Гуш-Эцион были захвачены еще до того, как было провозглашено государство, множество жителей погибло, остальные попали в плен. Арабский легион укрепился в Иерусалиме и отрезал гору Скопус (Хар ха-Цофим); находившиеся там больница Хадасса и Еврейский университет оказались в изоляции, продолжавшейся девятнадцать лет. Сам Иерусалим вновь был блокирован. Значительные потери были вызваны египетской бомбардировкой центральной автобусной станции в Тель-Авиве. В Негеве египтяне продолжали продвигаться вперед. На севере ситуация была менее опасной, чем в Иерусалиме и на юге, но и там шли тяжелые бои против ливанцев и сирийцев.

Большая часть купленного в Европе оружия еще не была доставлена, и после падения Гуш-Эцион стратегия Бен-Гуриона, выступавшего за то, чтобы отстаивать каждое еврейское поселение, у многих начала вызывать сомнения. Раздавались призывы эвакуировать осажденные поселки. Проявляя упорство и отвагу, Бен-Гурион, который стремился выиграть время, не соглашался на эти требования, но в то же время ничем не мог помочь осажденным.

Несмотря на то, что арабский план вторжения был не согласованной операцией, а скорее попыткой разделить Палестину на зоны оккупации между участвовавшими в боевых действиях арабскими армиями, израильтяне, располагавшие лишь легковооруженными партизанскими отрядами и фактически не имевшие авиации, танков и артиллерии, в сущности, не могли противостоять армиям вторжения.

Однако в ходе войны Армия Обороны Израиля превратилась в высокоорганизованную военную силу, способную перебрасывать свои подразделения с одного фронта на другой по внутренним рокадам. Более того, израильтяне сознавали, что в буквальном смысле слова защищают свои жизни и жизни своих близких. Несмотря на ошибки и трения в руководстве, это единство и принесло Израилю убедительную победу в Войне за независимость.

Израильские солдаты проявляли героизм и стойкость, бойцы Палмаха сражались с блеском и бесстрашием, а Бен-Гурион, самоучка, которому шел тогда шестьдесят второй год, не имея никакого военного опыта, принимал мудрые стратегические решения, наотрез отказываясь даже подумать об отступлении. И если до начала вооруженного столкновения Бен-Гурион сыграл решающую роль в подготовке нации к борьбе не на жизнь, а на смерть, то теперь он стал одним из выдающихся военачальников.

Когда сирийские войска начали наступление на еврейские поселения в долине Иордана, делегация из киббуца Дегания явилась в Тель-Авив к Бен-Гуриону, требуя подкреплений. «Подкреплений взять неоткуда, — ответил им Бен-Гурион. — Вся страна стала полем боя, резервов нет». Один из членов делегации со слезами на глазах спросил, будет ли отдана врагу долина Иордана. Лишь много лет спустя Бен-Гурион поведал, как тяжело ему было отказать в помощи киббуцникам. Но он ничего не мог им обещать.

Начальник генерального штаба Ядин сказал защитникам долины Иордана, что им следует подпускать сирийские танки на расстояние тридцати шагов, после чего забрасывать их бутылками с горючей смесью. Эту тактику с успехом применили в Дегании. Когда в Израиль наконец прибыла допотопная артиллерия (французские пушки начала столетия), Бен-Гурион согласился послать орудия на помощь прииорданским киббуцам, но всего лишь на сутки — затем пушки были переброшены на центральный фронт, к Латруну.

К концу первой недели военных действий положение ухудшилось: Арабский легион продолжал наступать на еврейские пригороды Иерусалима и захватил полицейский форт в Латруне, что дало арабам возможность контролировать дорогу на Иерусалим. Египтяне двигались в направлении Тель-Авива, а иракцы грозили рассечь побережье надвое. Ситуация казалась безнадежной. Но тут из Чехословакии были доставлены первые «мессершмитты», а к берегам Израиля прибыло судно с винтовками и орудиями.

Перед лицом неминуемого поражения Бен-Гурион приказал начать наступательные операции на северном и центральном фронтах, продолжая удерживать оборону на юге. Как и прежде, особое значение он придавал освобождению осажденного Иерусалима. Бен-Гурион считал, что наибольшую опасность для израильской армии представляет Арабский легион — его и следовало разгромить. Но еще большее значение он придавал Иерусалиму как символу еврейской независимости. Иерусалим не должен был пасть. Бен-Гурион и в прошлом подчеркивал центральную роль Иерусалима — он перевел туда Хистадрут и руководящие органы сионистского движения. Теперь же его преданность столице царя Давида нашла еще более яркое выражение.

С Бен-Гурионом яростно полемизировал Ядин, который видел главную опасность в продвижении египтян, однако Старик (как любовно называл Бен-Гуриона весь ишув) настаивал на немедленном наступлении в направлении Латруна силами недавно сформированной бригады, в которую влились новые иммигранты, только что сошедшие на берег. Ядин просил отложить наступление и ссылался на неготовность бригады к бою, но Бен-Гурион отдал приказ: «Атаковать любой ценой!»

Многим в то время повторные неудачи в Латруне казались результатом военного просчета, но благодаря упорному стремлению Бен-Гуриона освободить Иерусалим эта историческая столица еврейского государства, точнее, ее западная часть, вошла в состав Израиля. Сражение при Латруне, кроме того, вынудило Арабский легион сосредоточить там свои силы и помешало арабам захватить западный Иерусалим. Сэр Джон Багот Глабб (Глабб-паша), британский командир Арабского легиона, писал в своих мемуарах, что сражение при Латруне сковало его силы и не позволило занять весь Иерусалим.

И все же, несмотря на героическую борьбу за каждый дом, израильтяне, оборонявшие еврейский квартал Старого города, уступали противнику численностью и вооружением и вынуждены были, израсходовав все боеприпасы, сдаться Арабскому легиону в конце мая.

Вскоре после этого была построена «Бирманская дорога» в Иерусалим — в обход Латруна. Автор этих строк был среди тех, кто разведал новую дорогу и обратился к Бен-Гуриону с предложением использовать ее. Старик немедленно объявил мобилизацию сотен граждан, чтобы как можно скорее провести новую секретную коммуникацию. К тому времени, когда 11 июня при участии ООН было установлено перемирие, первые транспортные колонны уже прошли по этой дороге, и блокада Иерусалима была прорвана.

В Галилее было отбито наступление сирийцев и нерегулярных арабских частей. На побережье Цахал остановил иракские войска.

На юге слабо защищенные еврейские поселения в пустыне Негев оказали ожесточенное сопротивление преобладающим силам египтян, так что египетской армии неоднократно приходилось обходить еврейские населенные пункты стороной. Даже на южном фронте израильтянам удалось добиться определенных успехов, некоторое время они контролировали дорогу на север, но затем, к моменту заключения перемирия, египтянам удалось отрезать Негев.

Первое перемирие дало всем евреям и особенно жителям Иерусалима, где вода и продовольствие подошли к концу, желанную передышку. ООН организовала доставку продовольствия в Иерусалим несколькими транспортными колоннами под контролем Арабского легиона, но большая часть грузов, включая военное оборудование, была переправлена в столицу по «Бирманской дороге».

Обе противоборствующие стороны использовали перемирие, чтобы укрепить свои позиции. Израильтяне успели получить артиллерию и кое-какое количество танков и броневиков, купленных в разных странах мира. Вместе с тем Израилю угрожала не только смертельная опасность со стороны арабских агрессоров. Бен-Гурион столкнулся также и с раздорами в израильских вооруженных силах.

Эцел попытался переправить на берег военные грузы с транспортного судна «Алталена», однако его переговоры с Хаганой относительно того, как будут распределяться эти грузы, сорвались, и Бен-Гурион принял одно из самых трудных своих решений — он приказал Хагане пустить «Алталену» на дно. Решение это до сих пор вызывает споры в Израиле. Критики Бен-Гуриона и по сей день осуждают его за этот приказ, сторонники считают поступок Старика образцом твердости. В конечном счете Бен-Гурион отстоял таким образом принцип единства: решение его означало, что в Израиле одно правительство, одна армия и один главнокомандующий. После того как «Алталена» была потоплена, в Израиле возникла угроза гражданской войны, однако руководство Иргун цваи леумми отступило. Впоследствии эта организация прекратила самостоятельное существование, а ее бойцы вступили в Армию Обороны Израиля.

Авторитет Бен-Гуриона подвергался и нападкам слева. Командиры Палмаха обвиняли его в том, что он предпочитает офицеров, служивших в английской армии. Действительно, Бен-Гурион, отдавая должное храбрости и изобретательности палмаховцев, считал, что они скорее партизаны, чем бойцы регулярной армии, а потому у них отсутствуют навыки командования более крупными соединениями.

Представители Палмаха в генеральном штабе коллективно подали в отставку в знак протеста против планов Бен-Гуриона реорганизовать командование Армии Обороны Израиля. В ответ Бен-Гурион обвинил их в мятеже. Не получив поддержки у других членов правительства, Бен-Гурион сам подал в отставку с поста премьер-министра и военного министра. Как бы ни критиковали Старика его коллеги, им, конечно, было ясно, что без него не обойтись. Бен-Гуриона попросили вернуться и приняли его условия.

Как и Эцел, Палмах был распущен и влился в Армию Обороны Израиля. Бен-Гуриону вновь удалось отстоять как национальное единство, так и собственный авторитет политического руководителя и главнокомандующего. Как и прежде, он отверг предложения левых и правых и пошел по самому верному — среднему — пути.

После месячного перемирия Израиль, пополнивший свой арсенал, перехватил инициативу, занял Галилею и расширил коридор, соединявший побережье с Иерусалимом. Израильтяне увеличили контролируемую ими зону в районе столицы, но в Старый город им прорваться не удалось. Израильская авиация нанесла удары по Египту и Сирии. Стратегия Бен-Гуриона, направленная на то, чтобы удержать как можно большую территорию, себя оправдала.

За время боев, продолжавшихся всего десять дней, ситуация изменилась в пользу Израиля, и арабские страны охотно пошли бы на бессрочное перемирие, однако Бен-Гурион сознавал, что задача не выполнена до конца, и опасался, что военные успехи никак не отразятся на политическом урегулировании.

Уже до этого эмиссар ООН граф Фольке Бернадот выступал с планом, по которому Израиль лишался Негева, а Иерусалим должен был стать арабским (с предоставлением автономии еврейскому населению). Теперь же Бернадот снова вернулся к своему плану относительно Негева, а Иерусалим предложил отдать под международный контроль. План Бернадота был отвергнут обеими сторонами. На следующий день после того, как эмиссар ООН выступил со своим предложением, его убили боевики Лехи. Возмущенный Бен-Гурион отдал приказание произвести аресты среди подпольщиков, но смерть Бернадота уже успела придать его антиизраильскому плану некий вес в глазах общественного мнения.

Ссылаясь на постоянные нарушения перемирия арабской стороной, Бен-Гурион предложил захватить территорию к юго-западу от Иерусалима, но эта идея была отвергнута другими министрами. Тогда премьер выдвинул план освобождения Негева, все еще отрезанного египетскими войсками.

После того как египтяне напали в Негеве на транспортную колонну с продовольствием, план «Десять казней египетских» был приведен в исполнение. Когда ООН потребовала от воюющих сторон прекращения огня, Бен-Гурион намеренно медлил ответом до тех пор, пока не удалось открыть дорогу на Негев и захватить Беер-Шеву. На севере также имели место нарушения перемирия, что позволило Армии Обороны Израиля завершить освобождение Галилеи.

Теперь Израиль владел большей территорией, чем та, которая отводилась ему по плану ООН. Бен-Гурион, принявший условия раздела Палестины, указывал теперь, что план ООН потерял свое значение после согласованного нападения арабских стран, имевшего целью уничтожение еврейского государства. Когда Египет отказался выполнить требование Совета Безопасности ООН и не вступил с Израилем в переговоры о перемирии, Бен-Гурион дал приказ начать последнюю кампанию Войны за независимость — кампанию, в ходе которой Армия Обороны Израиля дошла до Эйлата и вторглась в Синай. Лишь получив от Соединенных Штатов предупреждение, что Великобритания, в соответствии с англо-египетским военным договором, вступит в войну на стороне Египта, Бен-Гурион распорядился о выводе израильских войск с Синая.

Во время Войны за независимость под угрозой находилось само существование Израиля. Страна была спасена благодаря руководству Бен-Гуриона — величайшей исторической личности, возглавившей нацию в бескомпромиссной борьбе не на жизнь, а на смерть. Задача будущего историка — во всей полноте оценить самопожертвование народа в 1948 году.

В это время Бен-Гурион-реалист одержал верх над Бен-Гурионом-мечтателем. Предвидя трудности, связанные с управлением большим арабским населением, конфликт с ООН и великими державами, он отказался от своего плана завоевания Иудеи и Самарии и даже восточной части Иерусалима. У Израиля теперь работы невпроворот, говорил он, дел хватит на много лет.

Во второй половине 1948 года, когда еще в полном разгаре шла война, сто тысяч иммигрантов прибыли в новое государство, которое сумело обеспечить их и жильем, и работой. Теперь перед Бен-Гурионом стояла новая задача — собирание диаспоры.

В молодости Бен-Гурион работал на земле. Затем он стал лидером сионистского рабочего движения, превращенного им в основную силу национального возрождения. После этого Старик повел политическую борьбу за независимость Израиля. Когда же молодое государство оказалось под угрозой, он стал стратегом и выдающимся военачальником.

После окончания Войны за независимость Бен-Гурион продолжал заниматься проблемами армии, однако основные усилия он сосредоточил на том, чтобы убедить своих коллег в выполнимости на первый взгляд невозможной задачи — он предложил удвоить население страны за четыре года. В 1948-1951 годах из соседних арабских стран, подписавших перемирие, но не соблюдающих его условия, и из Европы хлынул поток иммигрантов, спасающихся от убийств и преследований. Евреи прибывали в основном из Германии, Румынии, Болгарии, Турции, Ирака, Йемена, Марокко, Алжира и Туниса.

Возникли столь значительные экономические и социальные проблемы, что многие начали высказываться за то, чтобы притормозить иммиграцию. Однако Бен-Гурион настаивал на ее продолжении. Наступил момент, когда около 200 тысяч иммигрантов жили в палатках. По всему Израилю были разбросаны палаточные лагеря. Правительство прилагало все усилия, чтобы заручиться займами и кредитами в западных странах и получить пожертвования у зарубежных еврейских общин, но средств все равно не хватало. Случалось так, что вся страна, сидя в буквальном смысле слова на голодном пайке, ждала прибытия одного-единственного корабля с продовольствием. И все же Бен-Гурион и слышать не хотел о прекращении иммиграции.

Хотя в те годы основная задача заключалась в абсорбции новых иммигрантов и в создании национальной экономики, политические проблемы Израиля оставались неразрешенными. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, призывавшую к превращению Иерусалима в международную зону. Бен-Гурион готов был отказаться от Иудеи и Самарии, он мог бы смириться с разделом Иерусалима — но не более того. «У Израиля есть и будет только одна столица — вечный Иерусалим», — заявил он, обращаясь к Кнесету. Парламент и большинство министерств были переведены в Иерусалим, что вызвало бурную реакцию во всем мире.

В это же время Бен-Гурион вступил в секретные контакты с Абдаллой, хотя британские советники и пытались отговорить короля от переговоров. Тем не менее, было достигнуто принципиальное соглашение. Конец этим контактам был положен в 1951 году убийством иорданского монарха в мечети Ал-Акса4 в присутствии его внука, нынешнего иорданского короля Хусейна5.

И все же самыми сложными оставались экономические проблемы. Хотя Бен-Гурион не слишком хорошо разбирался в экономике, он предпринял два шага, чтобы облегчить финансовое положение молодого государства. Против первого шага трудно было бы возражать: на митинге в нью-йоркском Медисон-сквер-гарден Бен-Гурион начал кампанию за распространение израильских облигаций — в течение многих последующих лет эти облигации играли большую роль в экономическом развитии Израиля. Другой шаг Бен-Гуриона в очередной раз втянул лидера в жестокий конфликт с левыми и правыми: он потребовал от Западной Германии компенсации за еврейскую собственность, разграбленную нацистами.

После Катастрофы, в которой с невероятной бесчеловечностью было уничтожено шесть миллионов евреев, среди них — миллион детей, все, связанное с Германией, порождало в еврейском государстве сильнейшую эмоциональную реакцию. Многие евреи, особенно те, чьи семьи погибли от рук нацистов, не могли слышать даже самого слова «Германия». Прославленный музыкант, гастролировавший в Израиле, подвергся нападению за то, что исполнил произведения композиторов, которые, как сочли израильтяне, были близки к нацистскому режиму и его идеологии6.

К этой пороховой бочке и был поднесен фитиль германских репараций. Многие в стране были потрясены и возмущены. Серьезное сопротивление оказала политическая оппозиция слева и справа. Националисты из Херута, партии Менахема Бегина, вместе с социалистами из Мапам искренне негодовали.

Бен-Гурион проявил полную последовательность, потребовав компенсации. Вся его жизнь была посвящена одной цели — возрождению еврейского народа на родине предков. Яснее многих своих товарищей и оппонентов Бен-Гурион видел, как в предвоенные годы нависла беда над головами европейских евреев. Никто не выступал за еврейскую иммиграцию с такой страстью, как Бен-Гурион. Никто с таким упорством не боролся с британскими властями за право евреев вернуться на свою землю. Бен-Гурион был готов даже на то, чтобы бросить вызов своим товарищам и принять план комиссии Пиля. Он надеялся, что даже крошечное еврейское государство сумеет спасти часть евреев Европы.

После войны, объезжая нацистские лагеря уничтожения, он обращался к уцелевшим узникам с одним призывом: возвращайтесь домой! Он всегда мечтал об одном — создать сильное еврейское государство, в котором никогда не сможет повториться Катастрофа.

И в вопросе о германских репарациях Бен-Гурион следовал одной всепоглощающей идее: обеспечить существование и процветание еврейского государства. Этой цели были подчинены все прочие соображения.

В это время председателем Еврейского агентства был Нахум Гольдман. К нему и обратился Бен-Гурион с просьбой начать переговоры о будущем соглашении. Вдвоем они наметили объем репараций в один миллиард долларов. Гольдман изложил израильское предложение федеральному канцлеру Конраду Аденауэру, и тот принял эту цифру как основу для переговоров.

Когда Бен-Гурион вынес вопрос о компенсации на обсуждение Кнессета, забурлила вся страна. Левые и правые, объединившись против премьера, повсюду проводили демонстрации протеста. Прибывшие на сессию парламентарии пробирались в Кнессет под защитой полиции по проходу, огражденному колючей проволокой.

Объясняя Кнессету свое решение, Бен-Гурион признавал, что никакая компенсация не может окупить смерть миллионов евреев, детей и взрослых. Однако, подчеркивал он, нацисты не только убивали и мучили — они, кроме всего прочего, разграбили еврейское добро. Немецкий народ до сих пор извлекает выгоду из отнятых у евреев фабрик, контор, магазинов и жилых домов.

«Правительство Израиля полагает, что обязано потребовать у немецкого народа компенсацию за похищенную у евреев собственность, — заявил Бен-Гурион. — Мы не допустим, чтобы наши палачи пользовались нашим имуществом».

В это время Менахем Бегин, стоя на площади Сиона в Иерусалиме, тоже произносил речь. Обращаясь к толпе, он сообщил, что полиция располагает гранатами, «начиненными газом, который производят в Германии, — тем самым газом, которым раньше убивали наших отцов и матерей». (Это была ошибочная информация.) Затем Бегин сказал: «Мы готовы на любые страдания, на пытки, концлагеря и тюрьмы, чтобы решение о сделке с Германией не прошло».

После этого Бегин отправился в Кнессет, чтобы принять участие в парламентских дебатах. Разгоряченная толпа, прорвавшись через колючую проволоку, переворачивая автомобили и бросая камни, пошла на приступ парламента. При этом пострадали 92 полицейских и 36 граждан. Для наведения порядка пришлось вызвать армейские подразделения.

Бен-Гурион был до глубины души возмущен этим посягательством на независимость Кнессета. Обратившись к согражданам по радио, он сказал: «Государство обладает силами, достаточными для обеспечения суверенитета и свободы Израиля, и не позволит бандитам и политическим убийцам захватить власть в стране».

После многодневных бурных дебатов Кнессет поддержал Бен-Гуриона, а через месяц Западная Германия приняла на себя обязательство поставить Израилю за двенадцать лет товаров и услуг на сумму 715 миллионов долларов. Еще 107 миллионов долларов должны были быть выплачены международным еврейским организациям.

Германские репарации сыграли большую роль в индустриализации Израиля и в стабилизации израильской экономики в пятидесятые и шестидесятые годы. И на этот раз прагматически мыслящий Бен-Гурион, одержав верх над скептически настроенными коллегами и убежденными противниками, способствовал процветанию страны.

В первые годы существования государства не прекращалась политическая дуэль между Бен-Гурионом и его оппонентами, левыми и правыми. Критическая точка была достигнута в споре о германских репарациях. И все же, хотя стареющий лидер по многим вопросам вступал в ожесточенную полемику с Бегином, обоим политикам удалось прийти к согласию, когда в 1955 году Бен-Гурион вновь взял на себя руководство национальной обороной.

В ноябре 1953 года Бен-Гурион подал в отставку с поста премьер-министра и поселился в киббуце Сде-Бокер, что в самом сердце Негева. Устав от непрерывной политической борьбы, шестидесятисемилетний лидер решил уйти на давно заслуженный отдых. Кроме того, он хотел подать этим пример другим государственным деятелям.

Бен-Гурион с юности сознавал важность создания еврейских поселений по всей стране, включая ее далекие уголки. Он мог бы вернуться в любимую им Галилею, но исходил из убеждения, что будущее процветание и развитие Израиля связаны с освоением незаселенного Негева. Прагматическое чутье подсказывало Бен-Гуриону, что евреям не станут мешать в этой обширной пустынной области.

Много усилий затратил Бен-Гурион на то, чтобы Негев был включен в состав Израиля. Однако медленные темпы развития этого района разочаровывали. Там возникло считанное число новых киббуцев, а в трех городах развития и в Эйлате положение оставалось трудным.

В Сде-Бокер Бен-Гурион пас овец, отвечал на сотни писем и изучал древнегреческий язык. И все же не так просто было столь влиятельному государственному деятелю раз и навсегда выпустить из рук бразды правления. Нескончаемый поток политиков и военных потянулся в маленький киббуц. Когда же стратегическое положение Израиля стало ухудшаться, а арабские государства начали кампанию инфильтрации террористов, поток этот стал особенно заметным.

В Египте военная хунта свергла короля Фарука. Новое египетское руководство заняло куда более радикальную антизападную и антиизраильскую позицию. Когда Гамаль Абдель Насер, бывший закулисным режиссером переворота, занял пост президента Египта, новый политический курс стал совершенно недвусмысленным. Участились нападения египтян на Израиль.

Бен-Гуриона все чаще просили вернуться к руководству, особенно после того, как неудачная операция в Египте повлекла за собой отставку нового министра обороны Пинхаса Лавона7.

В феврале 1955 года Бен-Гурион вновь занял пост министра обороны в правительстве Моше Шарета, оставшегося премьер-министром и министром иностранных дел. Шарет всегда склонялся к политической позиции Хаима Вейцмана, старого соперника Бен-Гуриона. Однако, пока Шарет был подчиненным Бен-Гуриона, им удавалось наладить сотрудничество. Теперь роли переменились, и это повлекло за собой серьезные осложнения.

Бен-Гурион высказывался за проведение политики возмездия в ответ на террористические акты. Шарет стоял за сдержанность. Бен-Гурион полагал, что Израиль, энергично ответив на провокации со стороны Египта, тем самым предотвратит широкомасштабный конфликт. После того, как египетские рейды участились, Бен-Гурион пошел еще дальше и предложил план изгнания египтян из полосы Газы. Шарет, которого поддержало большинство министров, отверг эту идею, что привело к конфликту со Стариком.

После выборов 1955 года Бен-Гурион опять стал лидером своей партии и сформировал новое правительство, заняв посты премьер-министра и министра обороны. Проблемы не заставили себя ждать. Когда Бен-Гурион еще формировал кабинет, египтяне подписали в Праге соглашение о поставках огромных партий советского оружия через Чехословакию. Шаткое равновесие на Ближнем Востоке было нарушено. Израиль безуспешно пытался предотвратить сделку по дипломатическим каналам.

Затем президент Насер открыто заявил, что покупка оружия является важным шагом на пути к решающему сражению, цель которого — уничтожить Израиль. Египет и прежде не позволял израильским судам проходить через Суэцкий канал. Теперь же Насер блокировал Тиранский пролив в Красном море, тем самым закрыв доступ к южному израильскому порту Эйлату.

По распоряжению Бен-Гуриона начальник генерального штаба Армии Обороны Израиля Моше Даян разработал план, предполагавший удар по Египту, захват южной части Синайского полуострова и освобождение Тиранского пролива. Однако Бен-Гурион решил отложить операцию и попытаться сначала приобрести оружие, соответствующее уровню вооружений Египта.

Переговоры с Соединенными Штатами об американских гарантиях Израилю и о поставках оружия продолжались и в 1956 году, но не дали результата. Великобритания также не захотела помочь. Большую сговорчивость проявила Франция, вовлеченная в это время в тяжелую войну в Алжире. Шимон Перес, генеральный директор министерства обороны, закрепил дружеские отношения с Францией, в результате чего эта страна стала главным поставщиком вооружений для Израиля в течение целого десятилетия. В апреле 1956 года в Израиль прибыли первые истребители «Мистер-4».

Арабы, притязания которых подогревал Насер, усилили давление на Израиль. На севере сирийцы обстреливали израильские рыбацкие лодки на озере Киннерет. Насеристы подняли головы в Иордании, и напряженность на берегах реки Иордан начала расти. Все чаще происходили стычки на границе с Египтом в районе Газы.

Бен-Гурион сместил Моше Шарета с поста министра иностранных дел и перевел его на работу во Всемирную сионистскую организацию. Министром иностранных дел стала сторонница более активной политики Голда Меир, которой предстояло укрепить и расширить союз с Францией. Французы не только обеспечивали поставки оружия, но и начали склоняться к идее совместных с Израилем действий против Насера, который оказывал поддержку алжирским мятежникам и снабжал их оружием.

Критический момент наступил 26 июля, через два дня после того, как в Израиль прибыл первый транспорт из Франции: Насер национализировал Суэцкий канал, принадлежавший Франции и Великобритании. Эти страны сразу же взялись за разработку военной акции против Египта, но этому воспрепятствовали Соединенные Штаты. В сентябре Франция начала активно подготавливать план военных действий против Насера в сотрудничестве с Израилем.

Бен-Гурион с большой осторожностью отнесся к различным планам, выдвинутым французами и англичанами, особенно к английской идее относительно «израильского предлога»: имелось в виду, что сперва Израиль нападет на Египет, а уж потом Великобритания и Франция оккупируют зону Суэцкого канала, чтобы развести воюющие стороны. Подлинные намерения англичан вызывали у Бен-Гуриона сомнения. Он не хотел, чтобы две державы использовали Израиль в своих интересах.

Бен-Гурион предвидел, что если Израиль начнет действовать в одиночку, это вызовет осуждение международного сообщества, и потому стремился к полноправному сотрудничеству. Кроме того, Бен-Гуриона тревожила реакция США и СССР, а также возможность атаки новых египетских бомбардировщиков советского производства на израильские города.

20 октября 1956 года Бен-Гурион вылетел во Францию для тайных переговоров с представителями английского и французского правительств. Он по-прежнему не доверял англичанам. Однако Египет уже образовал объединенное военное командование с Сирией и Иорданией, на границе с Египтом участились террористические нападения на мирных граждан, и Бен-Гурион понимал, что выхода нет — необходимо уничтожить базы террористов, с которых проводятся операции против Израиля. Кроме того, он придавал значение тому факту, что Израиль сумел заключить союз с крупной западной державой — Францией.

Согласно плану, израильские парашютисты должны были овладеть перевалом Митла к западу от Суэцкого канала, затем пересечь границу, напасть на базы террористов в Газе и двигаться на юг, имея задачей освобождение Тиранского пролива. Франция должна была обеспечить воздушное прикрытие израильских городов. Затем Англия и Франция предъявят Израилю и Египту ультиматум с требованием отойти на десять миль к востоку и к западу от канала. Если египтяне ответят отказом, английские и французские войска войдут в зону канала.

В это время Бен-Гуриону было уже семьдесят лет. Напряженность момента стоила ему немалых сил. После заседания кабинета у премьер-министра поднялась температура, ему пришлось лечь в постель. Дома он принял лидеров израильских политических партий и сообщил им о плане действий. Его старый соперник Бегин, глава крупнейшей оппозиционной партии Херут, выразил Бен-Гуриону полную поддержку.

Президент Эйзенхауэр был погружен в предвыборную кампанию в своей стране. Русские были заняты польскими и венгерскими делами. Однако Соединенные Штаты начали оказывать на Бен-Гуриона сильное давление, когда стало известно об израильской мобилизации, — американцы боялись, что Израиль нападет на Иорданию, с территории которой проводили свои вылазки террористы. Посол США передал Бен-Гуриону два личных послания президента Эйзенхауэра, предостерегавшего Израиль против действий, «которые поставят под угрозу мир и крепнущую дружбу между двумя странами».

В своем ответе Бен-Гурион указал на «стальное кольцо», сжимающееся вокруг Израиля, на объединение военных усилий арабских стран и на экспансионистскую политику Насера. «Мое правительство не выполнило бы своих обязанностей, — писал он, — если бы не приняло всех необходимых мер, чтобы не допустить уничтожение Израиля с помощью силы, а именно эту цель ставят перед собой арабы».

30 октября был для Бен-Гуриона трудным днем. На перевале Митла высадились израильские парашютисты. Армия Обороны Израиля выступила в направлении Газы и Синая. Между тем французы и англичане медлили с бомбардировкой зоны канала. Тем не менее Бен-Гурион ответил отказом на предложение командующего израильскими военно-воздушными силами нанести удар по Египту и заявил, что пока египтяне не начали бомбить Израиль, не будут предприниматься атаки на Египет с воздуха.

5 ноября израильтяне заняли Газу и через Синай вышли к Тиранскому проливу. Войска остановились на восточном берегу канала, уничтожили базы террористов и нанесли сокрушительное поражение египетской армии. Однако сразу после этого началась дипломатическая война с Соединенными Штатами, Советским Союзом и ООН.

В самом начале военных действий Эйзенхауэр обратился к израильтянам с посланием, в котором подчеркнул, что если Армия Обороны Израиля ограничится уничтожением террористов, а затем отойдет к исходным рубежам, он официально выразит «глубокое восхищение и теплые чувства» по отношению к Израилю. В разгар боев состоялось заседание Совета Безопасности ООН, на котором было предложено прекращение огня, однако Франция и Великобритания использовали свое право вето. После этого Генеральная Ассамблея приняла резолюцию, призывающую к прекращению огня и к выводу израильских войск.

4 ноября Советский Союз закончил подавление венгерского восстания и вмешался в ближневосточный конфликт, направив угрожающие ноты Великобритании, Франции и Израилю с намеками на возможное применение ядерного оружия и с обвинениями «в разжигании ненависти против Государства Израиль среди народов Востока, что не может не повлиять на будущее этой страны и делает проблематичным само существование Израиля как государства».

Великобритания и Франция начали оккупацию зоны канала, но под международным давлением отступили, так и не завершив операцию.

Встав с постели, еще больной, Бен-Гурион в своем обращении к Кнесету назвал Синайскую кампанию «величайшей и самой блестящей военной операцией в истории нашего народа». Перемирие, заключенное с Египтом в 1949 году, он объявил «раз и навсегда похороненным», но предложил Египту и другим арабским странам вступить в мирные переговоры. Далее он указал, что Израиль намерен сохранить за собой по крайней мере часть Синая, чтобы обеспечить беспрепятственный проход израильских судов через Красное море.

Бен-Гурион не был слишком обеспокоен, когда Генеральная Ассамблея ООН единогласно, за исключением Израиля, проголосовала за резолюцию, требующую безоговорочного отвода израильских войск с Синая. Однако глубокую озабоченность Бен-Гуриона вызвало крайне резкое послание вновь избранного президентом Эйзенхауэра, как и неоднократные угрозы США, завершившиеся заявлением, что американцы не станут защищать Израиль от нападения со стороны СССР.

Со всех сторон раздавались угрозы и слова осуждения. Некоторые члены кабинета потребовали немедленного вывода израильских войск. Бен-Гурион был в принципе согласен и на вывод войск, и даже на заключение мирного договора, но в переговорах с американцами он выдвигал предварительное условие — размещение в Синае международных сил по поддержанию порядка.

Все еще надеясь сохранить за Израилем Газу и южный Синай, Бен-Гурион стремился оттянуть вывод израильской армии. Тем не менее, после резкого столкновения с Эйзенхауэром, ему стало ясно, что из Синая и из Газы придется уйти. Он, кроме того, уверовал в предложение французов, согласно которому ООН возьмет на себя военное и гражданское управление в полосе Газы, до того как будет достигнуто мирное урегулирование.

Бен-Гурион опасался, что Израиль, отвергнув план Франции, лишится единственного источника вооружений. С другой стороны, американцы поддержали это предложение, что внушало Бен-Гуриону доверие. Однако прошло несколько дней, и в Газе была восстановлена египетская военная администрация.

После возвращения египтян в Газе начался период репрессий, во время которого были казнены все жители, заподозренные в сотрудничестве с Израилем. Силы ООН были развернуты на южной оконечности Синая и вдоль границ Израиля. В течение целого десятилетия после этого Израиль жил в обстановке относительного спокойствия. Было восстановлено свободное судоходство в Тиранском проливе, а Эйлат превратился в крупный порт.

Бен-Гурион, нашедший в себе храбрость начать Синайскую кампанию, сумел с неменьшей храбростью склониться перед неизбежным. После победы в Синае израильтяне обрели уверенность в том, что не погибнут. Сам Бен-Гурион сказал об этом так: «Никакая сила в мире не сможет перечеркнуть вашу великую победу... После Синайской кампании Израиль уже не тот, каким был до этой грандиозной операции».

И действительно, после войны международные связи Израиля начали расширяться. Государства Азии, Африки и Латинской Америки стали обращаться к Израилю за помощью в сельском хозяйстве и военном деле. Продолжали развиваться связи с Францией, остававшейся основным поставщиком оружия для еврейского государства.

Главное же, благодаря Синайской кампании Израиль приобрел уверенность в своих силах. Раньше многие выражали озабоченность тем, что Израиль, приняв в пятидесятые годы сотни тысяч новых иммигрантов, в том числе из развивающихся стран, не имеет уже той стойкости, которая помогла выдержать в Войне за независимость. Новые граждане Израиля доказали, что они не хуже, а может быть, и лучше поколения 1948 года. Бен-Гурион, возглавивший народ в борьбе за существование, закрепил достижения конца сороковых годов.

После Синайской кампании Старик не сложил оружия. Он еще несколько лет служил своему народу. Ему удалось создать так называемый «периферийный альянс» с Турцией, Ираном и Эфиопией и тем самым прорвать враждебное кольцо арабских стран. Он явился инициатором внедрения новейших методов в сельском хозяйстве и промышленности Израиля. Стремился Бен-Гурион и к тому, чтобы новые молодые лидеры — Моше Даян, Абба Эвен и Шимон Перес — пришли к руководству в партии и стране, но здесь его ждали неудачи, связанные с сопротивлением коллег.

В 1965 году Бен-Гурион порвал с товарищами по партии после так называемого «дела Лавона», настаивая, вопреки их мнению, на судебном расследовании этого инцидента. В итоге он повел за собой взбунтовавшуюся молодежь и сформировал новую рабочую партию — Рафи.

Накануне Шестидневной войны 1967 года старый соперник Бен-Гуриона Бегин предложил ему возглавить правительство перед лицом надвигающейся угрозы. Однако стать министром обороны в то время выпало не Бен-Гуриону, а одному из его любимцев — Моше Даяну.

После Шестидневной войны большинство членов Рафи вернулось в ряды Рабочей партии, но Бен-Гурион по-прежнему возглавлял маленькую оппозиционную группу, имевшую всего четыре места в Кнесете, а затем отошел от дел и уехал в Сде-Бокер.

Бен-Гурион не сыграл активной роли ни в победоносной Шестидневной войне, ни в Войне Судного дня 1973 года. Не довелось ему стать свидетелем визита египетского президента Садата в Иерусалим в 1977 году и последовавшего за этим заключения израильско-египетского мирного договора. Но именно он построил тот Израиль, который всего этого достиг.

Бен-Гурион с его целеустремленностью, глубиной видения и бесстрашием стал одной из самых заметных фигур современной еврейской истории. Замечательно и такое его качество, как прагматическое мышление. Старик всегда умел реалистически оценить, какой цели можно добиться, и затем не жалел сил на ее достижение.

На еврейской истории и на современном еврейском государстве лежит отпечаток смелых решений, принятых Бен-Гурионом на разных этапах его жизни: в годы строительства ишува, в период становления еврейского государства, во время Войны за независимость, в дни провозглашения Иерусалима столицей Израиля, в период развития Негева и Синайской кампании. Благодаря Бен-Гуриону Израиль располагает крепкой профессиональной армией, которая находится вне политики и подчинена гражданской власти.

В течение шестидесяти пяти лет, с тех пор как он вступил в Поалей Цион в Варшаве, и до 1970 года, когда он ушел из Кнессета, Бен-Гурион оставался на переднем крае борьбы за еврейское государство. С 1935 года, когда он был выбран председателем исполнительного комитета Еврейского агентства, и до его ухода с поста премьер-министра спустя три десятилетия Старик возглавлял народ Израиля. Воплощение отваги и стойкости, он с полным правом занимает почетное место в пантеоне еврейской истории рядом с великими героями прошлого.

Источник: Jewish.Ru


1 См. также книгу Михаэля Бар-Зохара «Бен-Гурион» («Библиотека-Алия», 1985, 1989).
2 Исраэль Галили (1910-1986) — один из высших командиров Хаганы, был министром обороны во временном правительстве ишува. Депутат Кнессета 1-8 созывов.
3 Берл Кацнельсон (1887-1944) — видный деятель рабочего движения в сионизме. См. о нем книгу Аниты Шапира «Берл» («Библиотека-Алия», 1987).
4 Ал-Акса — мечеть на Храмовой горе, построенная в VIII в.
5 Отца нынешнего короля. — Прим. модератора
6 Если имеется в виду Вагнер, любимый композитор Гитлера, то подозрения израильтян далеко не безосновательны — Вагнер являлся одним из основных идеологов немецкого антисемитизма. — Прим. модератора
7 Пинхас Лавон (1904-1976) — деятель сионистского рабочего движения, министр обороны в правительстве М. Шарета (1954-1955). Вынужден был уйти в отставку в связи с провалом операции израильской разведки в Египте в июле 1954 г.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > История > Давид Бен-Гурион и история становления государства Израиль
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-19 09:58:10
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Всемирный клуб одесситов Jewniverse - Yiddish Shtetl Jerusalem Anthologia