0

№156

Мигдаль Times №156

ДОРОГИЕ МОИ СТАРИКИ

Олег ГУБАРЬ

Их знала и любила вся читающая укорененная Одесса, они были и остались неразделимыми. На протяжении многих десятилетий служили в Научной библиотеке Одесского госуниверситета имени И.И. Мечникова, консультировали тысячи научных работников, специалистов, студентов, библиофилов, краеведов, генеалогов из ближнего и дальнего зарубежья. Были поистине образцами интеллигентности, живой легендой. Их скромнейшая квартирка под крышей старого дома в Воронцовском переулке сделалась буквально местом паломничества, и 4 октября 2010 г. по этому адресу установлена мемориальная доска.

Стоят: Е. Голубовский, В. Фельдман, О. Губарь, О. Ноткина;
сидят: В. Боровская и В. Чарнецкий. 1996 г.

(0)

Когда-то Виктор Семенович рассказывал мне, что в реестре одесских цеховых купцов за 1832 г. наткнулся на мещанина Шимона (Семена) Фельдмана. С тех самых воронцовских времен почти все Фельдманы по мужской линии – кузнецы и Семены. Работая в Государственном архиве Одесской области, я нашел семейство Фельдманов – мещан как записавшихся в городское гражданство еще в 1812 г., причем на попечении одного мужчины, Нусима, находилось девять особ женского пола. В 1823-м они начали строить дом на Молдаванке, а в 1830-м – уже в центре города.

Отец Виктора Семеновича был классным рабочим-оптиком, но вот, по словам сына, «случилось с ним такое несчастье – влез в революцию». Семена Фельдмана осудили по делу «О незаконном собрании социал-демократов на Картамышевской улице и вооруженное сопротивление полиции». Бракосочетался он... в одесской тюрьме, а ссылку отбывал в Вологодской губернии вместе с небезызвестным Вацлавом Воровским. Мать В.С. Фельдмана получила медицинское образование в Берне с подачи состоятельной тетки, а затем училась на медицинском факультете Новороссийского университета. Отец ее был точь-в-точь бабелевским биндюжником. «Ты разве еврей, – возмущалась бабка, – ты кацап, ты кушаешь сало». На что дед отвечал: «Я человек рабочий. Мне надо кушать. Б-г на меня за кусочек сала не обидится. А если обидится...» Тут следовал каскад крепких идиом.

Во время первой мировой войны мать Виктора Семеновича служила в госпитале, расположенном на углу Базарной улицы и Треугольного переулка. Здесь, в каморке при госпитале, он и родился в 1915-м. Окончил семилетку, поступил на рабфак, параллельно освоил профессию грузчика, учился в пединституте. 27 июня 1941 г. ушел на фронт, чудом пережил самые страшные дни войны, ранение, контузию.

В победном 1945-м случай привел его в научную библиотеку Одесского университета, где Фель­дман более 50 лет работал не только главным, но по сути ведущим библиографом. Увлекся личностями де Рибаса, Ришелье, Ланжерона, Во­рон­цова, Строганова и других видных фигурантов региональной истории, отношение к которым, как и теперь, было неоднозначным и, так сказать, не вполне идеологически выверенным. Мне посчастливилось слушать и обсуждать его выступления об этих и других персонах в Доме ученых. Виктор Семенович часто цитировал одного из своих преподавателей: «История нередко оборачивается к нам ликом мифов и легенд, которые многим понятны и приятны. Но есть у нее и другое, подлинное лицо – факты, которые далеко не всем понятны и приятны».

Далее – фундаментальные исследования о блес­тящих именных книжных фондах М.С. Воронцова, А.Г. Строганова, об одесской периодике и книжной торговле в 19 в., об истории Ришельевского лицея и наследовавшего ему Одесского университета, их библиотеках и т.д. В течение многих лет Виктор Семенович – незаменимый консультант научных работников и краеведов, занимающихся историей Одессы и региона, один из самых примечательных персонажей летописи двух великолепных научных секций Дома ученых – «Одессика» и «Книга», любимец интеллектуальной элиты, первый лауреат международной Дерибасовской премии. На базе его книжного собрания в университетской библиотеке недавно сформирован специальный именной фонд Фельдмана, включающий раритетные издания и документы. Сотрудникам этого славного книгохранилища посвящена проникновенная книга «Вместе с нами», написанная Виктором Семеновичем в соавторстве с Ольгой Юдовной, которая всегда была рядом.

Оленька Ноткина

(0)

Род ее столь же укоренен: одесские Ноткины упоминаются в архивных документах, по крайней мере, с 1811 года. Юной студентке университета, одной из лучших его спортсменок, Оленьке (только так называл ее Виктор Семенович) пришлось хлебнуть горя в войну – и фугасы гасить, и за станком по 12 часов стоять, и недоедать, и близких хоронить. А дальше – вся жизнь в той же библиотеке, в тех же научных секциях (доклады и публикации по схожей проблематике), в той же среде сохранившихся после всех лихолетий «культурных гнезд».

Я всегда удивлялся, как после всего пережитого они ухитрились не только не ожесточиться, но, напротив, напитаться доброжелательной терпимости, как умели выслушивать всякого, кто к ним обращался за советом или помощью. Впрочем, Фельдман и Ноткина, если того требовали обстоятельства, держали дистанцию, не допуская заигрываний и амикошонства недалеких невежд, могли остроумно отшить, иронично отстраниться. Они держались своего круга, где сложилось, сроднилось в самом деле обширное семейство одесситов «из раньшего времени». Фельдман и Ноткина были для нас вовсе не надменными почтенными патриархами, а теплыми, родными, близкими дедушкой и бабушкой, с трогательной искренностью до последнего часа интересовавшимися нашими делами, знавшими всю нашу подноготную, они больно переживали наши неприятности, промахи, вдохновенно наслаждались нашими удачами.

Много лет мы с Мишей Пойзнером, Сашей Розенбоймом и Семой Вайнблатом поддерживали традицию ежегодного посещения теплого приветливого дома Фельд­мана и Ноткиной 31 декабря, за несколько часов до наступления Нового года. Мы понимали это так, что как бы взаимно профилактически подпитываем друг друга, и, стало быть, год задастся. В ответ на наши пожелания за неизменным граненым стаканчиком Фельдман отшучивался: «Придется быть здоровым, поскольку болеть сейчас дорого, а умирать еще дороже». Так продолжалось до 2007 года, когда первой ушла Ольга Юдовна, радостно принимавшая нас всего лишь за месяц до кончины и не подававшая виду, что это в последний раз. Виктор Семенович пережил супругу ровно на 11 месяцев, и за четыре дня до смерти принимал нас 31 декабря 2007-го.

В эти трудные месяцы мы часто навещали осиротевшего полуслепого Виктора Семеновича вместе с Еленой Викторовной Полевщиковой, заведующей отделом редких изданий и рукописей НБ ОГУ, автором недавно изданного в Париже эпистолярного наследия герцога Ришелье, замечательной исследовательницей истории французской общины юной Одессы, добрейшим скромным человеком, любимицей Фельдмана и Ноткиной. Именно благодаря Елене и создан упомянутый именной фонд. Наши жизнеутверждающие общие беседы обо всем на свете неповторимы и незабываемы.

…Им ничего не было надо, кроме общения и книг. Жили по совести, на нищенскую зарплату библиотекарей – и не тужили. Подкармливали меня, делились последним, вникали во все мои проблемы, вчитывались в каждую публикацию, любили как внука, знали мне цену. Как тяжко без них. Все плотнее внедряюсь в пространство утрат. Прихожу к их дому, к памятному знаку, как к живому существу – за поддержкой, в минуты слабости и малодушия. Ведь подкрадывается иной раз сомнение: может, не так живешь, как надо бы, может, следует работать не мозгами, а локтями, бессовестно адаптироваться и конформироваться, приноравливаясь к дежурному социальному заказу, сиюминутным идеологическим веяниям. Останавливаюсь у знакомой подворотни, и приходит убежденность в универсальности заимствованной у дорогих моих стариков простой формулировки: делай, что должно, и – будь, что будет.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста