Предлагая вниманию читателя настоящий очерк, мы считаем необходимым сказать предварительно несколько слов о том учреждении, с помощью которого стало возможным сделать подробное исследование, касающееся положения еврейского пролетариата в Одессе.
Учреждение это, функционирующее при Одесской городской управе, называется комиссией по раздаче пособий бедным евреям г. Одессы и состоит из 10 человек – почетных еврейских граждан, избираемых и утверждаемых городским общественным управлением, и 20-ти лиц, привлекаемых комиссией в качестве сборщиков пожертвований. Кроме того, как увидим ниже, с комиссией сотрудничает несколько десятков молодых людей, преимущественно из числа учащейся молодежи.
...
Года три тому назад один из членов комиссии подал удачный совет: привлечь к этому делу студентов – евреев местного университета. В первый год на приглашение комиссии охотно откликнулось 39 человек, во второй 42 и в третий 56 человек (из них 44 студента), не считая девушек-сотрудниц, приходящих студентам на помощь при обходе участков, при раздаче билетов, при вторичном обходе или при переписке списков.
В первый раз студенты обходят свои улицы и записывают нуждающихся, не пропуская ни одного дома. Получив от комиссии билеты, контролеры опять обходят свои участки, вручая лично каждой семье билет на получение угля или опресноков. Кроме того, они же постоянно дежурят в угольных складах или в помещениях, где производится печение и раздача опресноков, наблюдая за порядком и устраняя поборы и злоупотребления, которые и здесь имеют место среди пекарей и их служащих.
Молодежь исполняет свою работу не только добросовестно, но самоотверженно и с горячей любовью, ей одной свойственной. Нам не раз приходилось видеть, как молодые люди выпрашивают у членов комиссии лишние несколько десятков пудов угля для своих бедняков. Да и можно ли это назвать лишним, если вся-то помощь выражается в 4 пудах угля на целую зиму или в одном пуде опресноков на неделю – стоимостью в 2 рубля – для семьи в 8 человек.
О том воспитательном значении, какое имеет для молодежи знакомство с этой поразительной одесской нищетой, нечего распространяться. Если ей приходилось получать от жизни много сильных впечатлений, то, несомненно, самым глубоким и неизгладимым из них останется воспоминание о виденном и слышанном в этих грязных еврейских подвалах и трущобах, где нищета и болезни свили себе прочное гнездо.
...
На самых бедных улицах, на Молдаванке, например, число прибегающих к помощи составляет четверть, треть, иногда половину общего числа живущих там евреев. В центре города, например, на Екатерининской, Ришельевской, Базарной и т.п. количество занесенных в списки понижается до 1/5, 1/6, 1/10 и менее общего числа живущих на этой улице. Многие улицы Херсонского и Бульварного участков совсем или почти совсем свободны от бедняков-евреев, например, Надеждинская, Дворянская, Дерибасовская, Спиридоновская, Ольгиевская, Елисаветинская и другие.
Но зато часто находят бедняков на таких аристократических улицах, где, казалось бы, нищете совсем уже не подобает находиться. Так, например, были найдены нуждающиеся в Воронцовском переулке, на Садовой, Коблевской, Княжеской и других улицах.
Надо заметить, что регистрация производилась с особенной тщательностью. Обойдены были самые отдаленные части города, вплоть до Тираспольской заставы. Если к этому добавить, что списки составлены по 150 улицам и переулкам города, то можно с уверенностью сказать, что ни одна семья, пожелавшая воспользоваться помощью, не оставлена была без внимания.
...
Общая картина получается такая, что весь этот 50-тысячный контингент бедняков живет не постоянным, а случайным заработком, живет изо дня в день, зачастую питаясь на однодневный заработок в течение 3-4 дней. Месячное жалованье встречается как редкое исключение. Заработок всегда указывается поденный и только изредка, у некоторых ремесленников – недельный. При сообщении размеров заработка весьма часто добавляется: «когда есть работа», «если бы была работа». Зимою заработок уменьшается в полтора, иногда в два раза. В графах о заработке встречаются и такие отметки: «мало», «очень мало», «теперь терпит убыток», «болен» и т.п.
Нам известен факт, когда контролер Малой Арнаутской улицы, побежавший домой за хлебом, чаем и сахаром, едва ли не спас от голодной смерти в одном подвале какого-то больного старика. Но последнего оживила не столько принесенная пища, сколько то, что нашелся человек, который принял в нем участие, прислал врача, утешил и т.д.
Здесь мы позволим себе привести выдержку из письма в редакцию, напечатанного в «Одесских Новостях» от 28 декабря 1899 года.
«Обращаем внимание на те поистине ужасающие размеры нужды, которая царит в настоящее время среди бедного еврейского населения, особенно в глухих улицах наших предместий. Нужда эта усугубляется необыкновенно суровой зимой, и, при отсутствии каких-либо заработков, бедняки особенно сильно терпят от стоящих ныне морозов. О страданиях этих несчастных семейств с голодными и полуодетыми детьми жители центральной части города не могут себе составить даже понятия по той простой причине, что они этой нужды не видят и ничего о ней не знают». (Курсив – ред.)
...
Мы, живущие в центре города, негодуем, что приходится, при нынешней дороговизне, платить по 28 коп. за пуд угля. Что же сказать этим беднякам, которые не в состоянии купить сразу даже 1 или 2 пуда угля и платят в лавочках по 9 коп. за 10 фунтов угля, т.е. уплачивают по 36 коп. за пуд? Что сказать о таком факте, когда женщина, не имея сил выносить долее плача своих голодных и озябших детей, снимает с лампы последнее стекло и закладывает его в лавочке за 5 фунтов угля? Что сказать, наконец, о тех больных, стариках и старухах, которых остальные члены семьи, бродящие в поисках работы по городу, оставляют совершенно одних в насквозь промерзших и сырых квартирах без всякого присмотра и ухода?
...
[швеи.] Это опять-таки одна из самых бедствующих категорий. Это, конечно, не те швеи, что работают в модных мастерских на роскошных улицах, и даже не те хилые бледные создания, которых ежедневно можно видеть в окнах более скромных и мелких мастерских. Нет, здесь надо спуститься пониже. Это обитательницы темных и сырых подвалов, с иглой в руках и с воспаленными глазами наклонившиеся над своей мелкой работой. И что это за работа! Белье для Толкучего рынка, продаваемое за бесценок. Швейная машина здесь исключение. Сырость, невозможная атмосфера, скудное питание и недостаток света быстро стирают краску с лица и медленно, но неуклонно губят молодую жизнь. О каких-либо заработках здесь нечего и говорить. Грошей, зарабатываемых на этой работе, недостаточно и для полуголодной жизни.
В одной семье, например, мы застали трех дочерей за подобной работой. Оказывается, хозяин будки с Толкучего рынка, торговавший бельем, платил им за шитье пары кальсон 2 копейки, а за рубаху 4 копейки. Трудно даже поверить, чтобы такая плата могла существовать. К сожалению, это факт. И только наличием подобных фактов можно объяснить то, что многие семьи, как и вышеназванная, в которой были еще малолетние дети, неделями питаются хлебом и чаем, а мяса не видят даже по праздникам.
В другой семье, в глухом, темном подвале на Госпитальной улице, две сестры шили дамские кофточки для галантерейных магазинов, расположенных на шикарной Дерибасовской улице. За каждую сшитую кофточку они получали 10 коп. и, изготавливая 4 кофточки в день, они вдвоем зарабатывали 40 копеек.
Подозревают ли дамы, которые покупают на Дерибасовской улице легкие и изящные кофточки, что те сшиты где-нибудь на Молдаванке, в каком-нибудь грязном подвале, в самой антисанитарной обстановке, кишащей микробами? Знают ли они, что за шитье этой красивой и воздушной летней кофточки уплачено какой-нибудь бледной, чахоточной модистке всего только 10 копеек?
...
Наконец, нищих обоего пола зарегистрировано всего 79 человек. ...К сожалению, цифра эта совсем не дает понятия о числе нищенствующих. Ее надо увеличить во много раз, чтобы хотя бы приблизительно представить число лиц, просящих милостыню на улицах и побирающихся из дома в дом, из квартиры в квартиру. Из всех профессий ни одна не скрывалась так тщательно, как профессия нищего или нищенки. И только поэтому получилось такое незначительное их число. Живущие в благоустроенных частях города совсем не имеют представления о числе нищих в Одессе, так как на улицах нищенство запрещено и, например, на Бульварный участок нищих почти не пускают. (Курсив – ред.)
...Сколько нищих, и каких нищих – больных, жалких стариков и старух, еле стоявших на ногах, – просило нас лично о помещении в богадельню!
...Все эти нищие прибегали ко всяким средствам, хватались за любую работу, чтобы заработать свой кусок хлеба тяжелым, но честным трудом; и только тщета этих нечеловеческих усилий заставила их протянуть руку за милостыней.
...Одна такая поденщица, нанимавшаяся мыть полы,.. кормила своих маленьких детей тем, что покупала у нищих хлебные корки на 5 копеек.
...
Заслуживают внимания так называемые заворочихи. Заворочихи – это девушки на конфетных фабриках, заворачивающие конфеты в бумажки и этикетки.
Заворочихи получают по 25 и 30 коп. с пуда конфет. В пуде, смотря по сорту, может быть до 2400 штук конфет, и только очень опытные и ловкие девушки могут обработать полтора пуда за день. Многие из них берут эту работу на дом, и тогда старшей уже помогает вся семья. И вот как сейчас вижу перед собой низкий, темный подвал; с позеленевших от сырости стен тоненькими струйками стекает вода и крупными каплями медленно, точно нехотя, падает на земляной пол. Посреди подвала, на грязном полу стоит грубая, плетеная корзина, и в ней несколько пудов конфет. Кругом на корточках уселась вся семья: мать, взрослая дочь и четверо маленьких детей. У каждого в руке пачка бумажек и этикеток. Быстро работают худенькие детские ручки, и не по-детски серьезно глядят их бледные личики. Еще быстрее работают мать и дочь, но конфет в корзине много, и не одну тысячу придется еще завернуть, пока корзина будет очищена и можно будет разогнуть уставшую от напряжения спину.
...
Казалось бы, что дальше идти, в смысле мизерности оплачиваемого труда за пришивание пуговиц, уже некуда. Однако есть одно подобное занятие, которое вознаграждается еще хуже – это пришивание портняжных крючков к особым карточкам. За 72 карточки (на карточке умещается 24 крючка и 24 петли), т.е. за пришивку 3456 крючков и петель платят 10 копеек. В одном месте мы встретили двух женщин за этой работой: одна из них, старуха, зарабатывала в день 4 копейки, другая, более опытная – 10 копеек.
...
Отметим здесь отрадное явление, может быть, единственное, какое можно встретить в этой юдоли нищеты. Это – дети. Если, как замечает английский писатель Макс О'Релль, «дети всегда и везде хороши», то особенно приятное впечатление производят те дети, которые носят на себе печать развития, некоторого возвышения над той ужасной средой, в которой они выросли. Мы говорим здесь о тех детях, которые, конечно, бесплатно, обучаются в еврейских общественных училищах, преимущественно женских; это училища г-ж Шпенцер, Глазер, Аксельбан, Гольдштейн и Шпиглер, Сигал, Кникер, профессиональное училище А.М. Бродского и некоторые другие.
В то время как большинство детей одеты грязно и неряшливо, выглядят забитыми, не умеют говорить по-русски и прячутся при входе чужого человека, эти всегда чисто одетые воспитанники и воспитанницы школ отличаются бойкостью, умением говорить по-русски и какой-то приятной общительностью.
...А как складно и обстоятельно отвечают эти дети на те вопросы, которыми специально интересуется контролер. Иная вострушка с живыми глазками, дав целый ряд толковых ответов на такие расспросы, сама ставит ребром вопрос: а вам зачем это все знать?..
...у бедняка-старьевщика, жившего в предместье и имевшего пятерых детей, двое мальчиков и девочка посещали училище, находившееся в городе, и каждое утро им нужно было пройти для этого несколько верст. Здесь из расспросов мы узнали, что так как число детей, ежегодно желающих попасть в еврейские училища, всегда в несколько раз превышает число свободных вакансий, то администрация училищ старается отдавать предпочтение наиболее бедным семействам, посылая для этого учителей и учительниц в самые отдаленные кварталы для ознакомления на месте с материальным положением родителей.
...
Что касается вообще грамотности, представление о ней дают цифры, собранные в ноябре 1900 года: на 32000 с лишним человек оказалось только 3565 умеющих читать и писать по-русски, т.е. 11%.
...В одном густонаселенном участке собирались также сведения, касающиеся еврейской грамотности, причем обнаружен любопытный факт, показывающий, что и еврейская грамотность в этой темной среде почти столь же мало распространена, как и русская. Так, из переписанных в этом участке 1 393 человек оказалось: умеющих читать и писать по-русски – 94, умеющих читать и писать по-еврейски – 114.
Это обстоятельство опровергает распространенное, давно установившееся мнение, будто евреи на своем родном языке поголовно грамотны. Впрочем, это последнее мнение утвердилось только потому, что грамотность смешивали с простым умением читать молитвы без понимания их смысла. В том же участке всех детей обоего пола, обучающихся в школах и так называемых хедерах, оказалось только 60. ...громадный контингент детей совсем не попадает в школы и, оставаясь за порогом начального образования, пополняет собою густые ряды темной и невежественной еврейской массы.
...Если принять во внимание, что наиболее состоятельная часть еврейского населения города имеет возможность отдавать и действительно отдает всех своих детей в училища, то спрашивается, сколько детей из общего числа 10870, обучавшихся во всех школах (народных, общественных, частных, хедерах и т. д.), приходится на ту беднейшую треть еврейского населения Одессы, о которой мы здесь говорим?
...Далее, можно ли признавать нормальным – с точки зрения правильности и основательной законченности низшего образования – то обстоятельство, что в 1899 году, по тем же официальным данным, в Одессе было 208 хедеров, а всех общественных и частных еврейских училищ только 38; можно ли считать желательным явлением тот факт, что в первых обучалось детей больше, чем во вторых?
Вообще нельзя, пожалуй, быть против хедеров. Лучше иметь хотя бы плохую школу, чем вовсе не иметь никаких школ. Но мы считали бы более соответствующим интересам городской бедноты, если бы большая часть детей ее могла обучаться в сравнительно хорошо поставленных общественных училищах, а хедеры существовали только как немногочисленные исключения. Вышеуказанное общее число грамотных – 11% – следует признать крайне незначительным, особенно для такого крупного и богатого центра, как Одесса. И такое громадное количество безграмотных, эта своего рода «власть тьмы», объясняется опять-таки исключительно экономическим положением этого класса населения, его поразительной бедностью и крайней нищетой. Ибо стремление к образованию, сознание его пользы и необходимости чрезвычайно сильно развито в этой массе. Об этом единогласно и настойчиво свидетельствуют все, кому приходится с ней сталкиваться. Можно положительно утверждать, что после неизгладимого впечатления, оставляемого картинами наблюдаемой нужды, ничто так ярко не
остается в памяти, как это стремление к свету, эти настойчивые и, к сожалению, часто напрасные усилия дать детям хоть какое-нибудь образование.
...
Выше мы указывали на значительную заболеваемость и смертность, находящие себе постоянные жертвы в сырых, темных и подвальных жилищах, где живут бедняки.
Но наиболее ужасным недостатком, отражающимся на здоровье жильцов самым вредным образом, следует признать полное отсутствие печей в описываемых нами квартирах. Везде, на всех улицах в этих квартирах встречаются одни только плиты. Так, например, на той же Старо-Резничной улице из 158 квартир стенные печи есть всего только в двух квартирах. Надо полагать, что и здесь они были выстроены по недоразумению. На зиму многие ставят казанки; чугунные топки попадаются реже – это уже роскошь. Но и казанки, и чугунные печки, хотя и требуют много угля, однако тепла дают мало. Они вытягивают все тепло наружу, и ими отапливается не квартира, а воздушная атмосфера, окружающая нашу грешную земную оболочку. Пока уголь в таком казанке горит, стенки его накаляются докрасна, и он сразу развивает большое количество теплоты, но лишь только огонь погаснет, теплота сейчас же исчезает, и в комнате воцаряется прежний холод. Эти постоянные и быстрые перемены комнатной температуры чрезвычайно способствуют возникновению многочисленных простудных болезней, особенно среди детей.
Мы первое время недоумевали, как может семья из 8-10 душ разместиться в низенькой узкой комнате, объемом в 1,5-2 кубических сажени, с единственной кроватью, занимающей чуть не половину всего жилья. Мы внутренне содрогались каждый раз, нас в душе обдавало леденящим ужасом, когда бедная мать, с какой-то покорной тупостью во взгляде, тихим упавшим голосом сообщала, что всех этих полуодетых, прижавшихся к ней малюток на ночь приходится укладывать прямо на голом, промерзшем полу, в совершенно не топленной, холодной комнате, в которой дует от окна и от двери, что по ночам дети дрожат от стужи и своим жалобным плачем надрывают ей сердце...
Если бы даже бедняки в течение целой зимы имели всегда необходимое им количество топлива, то при полнейшем отсутствии стенных печей они все-таки жили бы постоянно в холоде. Мы, конечно, можем возмущаться тем, что позволяют строить дома с квартирами без печей; но не только мы, профаны, а специалисты строительного дела приходят в негодование и ужас, когда им преподносят какие-нибудь факты из этой области.
Так, например, в докладе того же инженера Безчастнова, прочитанном им в техническом обществе, имеются чрезвычайно интересные таблицы, свидетельствующие, что в Одессе есть огромное количество квартир без печей. Городской инженер г. Зуев обратил внимание присутствующих на это важное обстоятельство и, ввиду того, что такого рода квартиры должны быть признаны безусловно гибельными для здоровья жителей, предложил при посредстве санитарных попечителей просто закрыть все квартиры без печей и запретить в них селиться. Предложение г. Зуева было принято с дополнением, а именно: закрывать также и те квартиры, которые совершенно лишены света.
Принятие этих двух предложений таким компетентным учреждением, как техническое общество, еще раз показывает нам, насколько наши жилища бедняков отступают от самых минимальных, самых элементарных требований гигиены и благоустройства. Приходится указывать, что свет и возможность протопить зимой свою квартиру необходимы каждому человеку; приходится для введения в жизнь этих двух conditio sine qua non всякой здоровой квартиры прибегать к таким крутым мерам, как закрытие домов и запрещение селиться в них. Конечно, это постановление технического общества есть одно только симпатичное pium desiderium. Ибо провести это постановление на практике решительно невозможно.
Если мы допустим, что санитарные попечительства стали бы запрещать селиться только в тех квартирах, которые не имеют печей (о сырых и темных мы не говорим), то им пришлось бы закрыть, по крайней мере, третью часть всех квартир в Одессе. Гораздо более основательные надежды (разумеется, только в отношении частичного благоустройства, но не коренного изменения жилищных условий) следует возлагать на проект обязательных постановлений по строительной части, выработанный одесским техническим обществом.
Следует поэтому желать, чтобы этот проект был скорее рассмотрен и принят представителями городского общественного самоуправления; следует стремиться к тому, чтобы он в возможно непродолжительном времени был введен в строительную практику. Тогда, надо полагать, не будут иметь места такие, выражаясь мягко, анормальные явления, как постройка домов с квартирами без печей и света1.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
