БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №160 > БОРИС ГОЛЬДШТЕЙН. СУДЬБА ВИРТУОЗА
В номере №160

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+2
Интересно, хорошо написано

БОРИС ГОЛЬДШТЕЙН. СУДЬБА ВИРТУОЗА
Артур ШТИЛЬМАН

Буся Гольдштейн… Начиная с 30-х гг. теперь уже прошлого века, наверное, не было в Советском Союзе человека, профессионала или любителя музыки, – который бы не знал этого имени. О его поразительном даровании и мастерстве восторженно отзывались такие гиганты музыкального мира, как Фриц Крейслер, Жак Тибо, Жозеф Сигети, Карл Флеш, Мирон Полякин, Сергей Прокофьев, Дмитрий Шостакович.

Подобно голосам великих певцов – Карузо, Шаляпина, Джильи, лишь несколько скрипачей 20 в. обладали редчайшим природным звуком – «тоном», как говорят специалисты. Буся Гольдштейн обладал этим даром сполна…

Буся Гольдштейн был одним из первых советских скрипачей, представлявших советское искусство на международных конкурсах в Варшаве (Конкурс им. Венявского,1935 г.), и в Брюсселе (Конкурс им. Эжена Изаи, 1937 г.). В послевоенное время его игра все реже звучала по радио и в концертных залах Москвы и Ленинграда.

В своей монографии «Борис Гольдштейн» (Иерусалим, 1989 г.), друг и биограф артиста Яков Сорокер писал: «Предположение о том, будто перед нами банальный случай вундеркинда, блеснувшего, подобно фейерверку, в детские годы, а затем не оправдавшего возложенных на него надежд, следует категорически отбросить…

С годами он превратился из чудо-ребенка в зрелого мастера… Причиной дискриминации, то скрытой, то явной, были внешние объективные факторы и силы…»

…Почему же Гольдштейн стал жертвой дискриминации? Ответы на все вопросы, надо полагать, и сегодня лежат в архивах министерства культуры, Госконцерта и Московской филармонии.

Конечно, Борис Гольдштейн был не единственной жертвой дискриминации. Такие выдающиеся скрипачи, как Борис Фишман (1-я премия на 1-м Всесоюзном конкурсе скрипачей, 1933), Самуил Фурер, Елизавета Гилельс, совершенно исчезнувший из музыкальной жизни также воспитанник Столярского в Одессе Михаил Файнгет1 , окончивший свою жизнь артиста в качестве концертмейстера оркестра Театра кукол Сергея Образцова (да и то благодаря личному участию С.В. Образцова), остались для любителей музыки во всем мире «белым пятном». Из всей блестящей плеяды учеников Столярского лишь карьера Давида Ойстраха оказалась «целесообразной», т.е. отвечающей интересам государства. И только еще одному скрипачу, но уже другого поколения, удалось выйти на мировую эстраду во второй половине 50-х годов.

Это был Леонид Коган. Цена за его известность была максимальной – это стоило ему многих лет жизни и подорванного здоровья.

Борис Эммануилович Гольдштейн родился в Одессе 25 декабря 1922 года. В семье уже было двое детей – сестра Генриетта (родилась в 1911 г., окончила Московскую консерваторию по классу фортепиано) и старший брат Бориса Гольдштейна – Михаил (родился в 1917 г., впоследствии скрипач, композитор и педагог).

Их родители, Сара Иосифовна и Эммануил Абрамович, всю жизнь посвятили детям и стремились дать им достойное образование. Одно время они содержали частную мужскую гимназию, где сами и преподавали.

В возрасте 5 лет Буся Гольдштейн начал свои занятия в классе легендарного одесского педагога Петра Соломоновича Столярского и уже через полгода публично исполнил программу из нескольких пьес. Даже для вундеркинда его быстрый творческий рост был необычен! После четырех лет занятий со Столярским семья Гольдштейнов переезжает в Москву, где Буся поступает в особую детскую группу при Московской консерватории… в класс профессора А.И. Ямпольского. Теперь его поразительные успехи становятся достоянием всей музыкальной Москвы...

В 1933 г. в 11-летнем возрасте Буся Гольдштейн принимает участие в 1-м Всесоюзном конкурсе скрипачей. Хотя из-за возраста он играл вне конкурса, но играл настолько ярко, что ему присвоили специальную премию (5000 рублей). На заключительном концерте присутствовали Сталин, Молотов, Киров. После концерта вождь пригласил Бусю к себе в ложу и сказал, что он играл лучше всех, и даже объяснил, почему. Вскоре после этого Гольдштейнам была выделена отдельная квартира...

В 1934 г., во время гастролей в Москве всемирно известного скрипача Яши Хейфеца, Буся Гольдштейн предстал перед мировой знаменитостью и играл более получаса. До этого многих одаренных юных скрипачей Хейфец выпроводил почти сразу, так как они не сумели удовлетворительно сыграть гаммы во всех видах, требуемых Хейфецем до всего остального.

В классе Ямпольского Гольдштейн пробыл до 1936 года. Примерно за год до этого, в марте 1935 г., в Варшаве состоялся 1-й Международный конкурс им. Генрика Венявского. Советский Союз представляли 27-летний Давид Ойстрах и 13-летний Борис Гольдштейн. Третий участник – Борис Фишман2 – в день отъезда долго и безуспешно ждал машину, которая должна была доставить его на вокзал. Машина так и не пришла, и объяснений ему не было дано никогда.

ИзменитьУбрать
Победители конкурса им. Генрика Венявского
(0)

Победителями конкурса стали Жанет Невэ (1-я премия. Франция), Давид Ойстрах (2-я премия), Генри Темянка (3-я премия, Англия), Буся Гольдштейн (4-я премия). Вот что писал в заметке о конкурсе в «Комсомольской правде» Давид Ойстрах: «…Зал умолк… В напряженной тишине, приходя во все больший энтузиазм, по окончании каждого номера программы, которая закончилась подлинным триумфом для моего юного товарища. Вопреки регламенту конкурса, публика заставила Бусю несколько раз выходить на поклон».

…Судя по варшавской прессе, игра Буси произвела сенсацию. Его осаждали репортеры с просьбами об интервью. Обращались к нему и представители еврейской прессы. В одном из его ответов были такие слова: «Я люблю еврейскую музыку. Она такая выразительная и грустная…»

…Вскоре после конкурса разногласия между профессором Ямпольским и родителями Буси привели к переходу Гольдштейна в класс профессора Л.М. Цейтлина. …Профессор Ямпольский настаивал на обязательном посещении всей школьной программы и выступлениях на эстраде только в каникулярное и свободное от школы время, с чем категорически была не согласна мать Буси. «Вундеркинд должен играть концерты», – говорила она. «Дети более скромных способностей должны посещать все занятия. Иегуди Менухин в школу не ходит, а выступает на концертах », – добавляла она. Профессор Цейтлинотнесся с полным пониманием проблемы и старался помочь совместить занятия в школе с более полноценной концертной работой.

Скрипач Жозеф Спира, участник оркестра, аккомпанировавшего в финале конкурса 1937 г. Бусе Гольдштейну, вспоминал: «Выбор произведения для финального прослушивания оказался необычным для мальчика его возраста. Это был Концерт Брамса... Вот он ступает на подмостки под бурные аплодисменты публики, которая была пленена его юностью и обаянием. его непосредственностью. Оркестровое тутти, напряженная тишина и маленький Гольдштейн всего за два такта до Своего вступления спокойно кладет скрипку на плечо, становится поудобней и... громоподобный вступительный пассаж ошеломляет всех нас, захватывает дыхание. Я никогда не забуду этих начальных звуков – мурашки бегали по моей спине. Чудо продолжалось по мере того, как разворачивалась музыка. То был исполин и мастер в облике 14-летнего мальчика».

ИзменитьУбрать
(0)

В 1937 г. в Брюссель, для участия в Первом международном конкурсе им. Эжена Изаи (впоследствии – Конкурс им. королевы Елизаветы), прибыла большая группа советских скрипачей – Давид Ойстрах, Борис Гольдштейн, Лиза Гилельс, Марина Козолупова и Михаил Фихтенгольц. … В конкурсе приняло участие 56 молодых скрипачей. … Напомним лишь финальное распределение премий. 1-ю премию завоевал Давид Ойстрах, 2-ю – Рикардо Однопозофф (Австрия), 3-ю – Елизавета Гилельс, 4-ю – Борис Гольдштейн, 5-ю – Марина Козолупова, 6-ю – Михаил Фихтенгольц. После столь внушительной победы советское правительство дало разрешение на гастроли молодых артистов в Париже, Лондоне и Брюсселе.

Отзывы критиков на выступления юного Буси Гольдштейна были всегда восторженными. ...Более важными, чем восторги критиков, были слова всемирно известного профессора Карла Флеша: «Буся Гольдштейн, чарующий скрипач, талант которого развился очень рано. Он играет поразительно».

В СССР в конце 30-х гг. и до самого начала войны концерты Буси Гольдштейна триумфально проходили везде, где бы он ни выступал. Казалось, что все развивается вполне благополучно. Но началась война, а с ней и крутой поворот в столь успешно начавшейся карьере уже практически международно признанного артиста. …С началом Отечественной войны Гольдштейн, как и все советские артисты, выступал на концертах с фронтовыми бригадами, играл бесчисленные «шефские» концерты на заводах и фабриках. Несмотря на такую занятость, он продолжал занятия в консерватории. Как-то из-за несвоевременной сдачи экзамена по «Краткому курсу ВКП(Б)» Гольдштейн был отчислен из консерватории тогдашним ее директором В.Я. Шебалиным. Это случилось в 1943 г., когда Гольдштейну пришлось провести на базах Северного флота почти 6 месяцев! Все обращения Гольдштейна и профессора Цейтлина к высшим чиновникам не дали результата. Лишь пять лет спустя –после снятия Шебалина – новый директор консерватории А.В. Свешников восстановил Гольдштейна в консерватории и дал ему закончить курс в 1953 году! Совершенно очевидно, что уже во время войны высшие чиновничьи инстанции признали дальнейшее развитие карьеры Гольдштейна «нецелесообразным». …Позволю себе обратиться к собственным воспоминаниям. 24 ноября 1951 г. в зале им. Чайковского Гольдштейн исполнил концерты Баха, Бетховена и Брамса... По моему мнению, никто из тогдашних самых знаменитых советских коллег Гольдштейна не поднимался в этих сочинениях до тех вершин интерпретации, глубины и духовной возвышенности, которые были доступны уникальному таланту выдающегося мастера. Это был уровень интерпретации, который явился нам через несколько лет в лице таких всемирно известных артистов, как Исаак Стерн, Хенрик Шеринг, Ида Гендель.

После этого концерта Гольдштейну не разрешали играть эти сочинения в Москве в течение семи лет! Не видеть в этом чей-то злой и целенаправленной воли могут только наивные люди. За 35 лет работы солистом Московской филармонии (1939-1974) Гольдштейн был командирован за границу… 2 раза!

…Дискриминация не ограничивалась только концертными выступлениями, но распространялась и на такую важную область исполнительской деятельности как звукозапись. Имя Гольдштейна систематически игнорировалось почти все 50-е годы. Этому положило конец лишь вмешательство Д.Д. Шостаковича.

В начале 70-х, когда открылись ворота эмиграции, семья Бориса Гольдштейна воспользовалась этой возможностью. В 1974 г. семье удалось поселиться в Германии. В те годы официальной эмиграционной квоты и соответственно никакой помощи для советских эмигрантов там не существовало.

Несмотря на многие трудности первых месяцев, Гольдштейн выиграл конкурс на должность профессора Высшей музыкальной школы в Вюрцбурге. Однако было похоже, что и поселившись на Западе, начав преподавать и снова выйдя на концертную эстраду, артист не ушел полностью от «опеки» родины.

Где-то в 1976 г. бывшая соученица артиста еще по классу Столярского, скрипачка Большого Театра М. Стыс волею судеб попала в «салон» Нины Львовны Дорлиак (жены пианиста С.Т. Рихтера). По словам Стыс, среди многих тем текущего момента вдруг возник разговор о Гольдштейне. Неожиданно Нина Львовна сказала: «Пока мы (то есть, надо понимать, ее муж Рихтер – А.Ш.) ездим в Германию, Буся Гольдштейн там карьеры не сделает…» Естественно, вскоре ее слова стали известны очень многим, да и, наверное, были адресованы многим потенциальным эмигрантам, подумывающим о переезде на Запад.

Можно верить и не верить в совпадения, но факт остается фактом – вскоре после этого импресарио Гольдштейна, ...направил артисту письмо с уведомлением о невозможности продолжать с ним контракт «по причинам общеэкономическим, вызывающим необходимость сокращения работы и обязательствам по отношению к своим "старым" клиентам, которых не может бросить из-за многолетнего сотрудничества». И это при неподдельном интересе к искусству Гольдштейна, полных залах и восторженных рецензиях! За всем этим, несомненно, стояло давление извне.

…Итак, началась вторая творческая жизнь выдающегося скрипача. Он выступает в лучших концертных залах Европы – Германии, Франции, Норвегии, Испании, Голландии, Швейцарии, Израиля. Наконец он смог беспрепятственно выступать с концертами Брамса и Бетховена, выступал и с новым для себя концертом Бартока. В ансамбле со своей дочерью Юлией он играл сольные скрипичные вечера. …Летом 1975 г. Иегуди Менухин пригласил Гольдштейна участвовать в Фестивале музыки Бетховена в Гштадте в Швейцарии. Исполненный им Концерт Бетховена для скрипки с оркестром имел огромный успех у публики, был высоко оценен прессой и повторен в Цюрихе.

Почему интерес к концертам Бориса Гольдштейна был столь высок по всей Европе, почему его выступления воспринимались в Германии как свежее дуновение в достаточно уже древнем искусстве скрипичной игры?…

С кем из советских скрипачей была знакома публика Германии и других западноевропейских стран? Совершенно не лимитированно здесь постоянно появлялись, в основном, два советских скрипача… Это были Давид Ойстрах и Леонид Коган. Ойстрах завоевал Первую премию на том же Брюссельском конкурсе в 1937 г., вероятнее всего потому, что его игра очень напоминала французскую легкую манеру звукоизвлечения: законченность, гладкость исполнения, элегантность и шарм. Эти качества полностью отвечали всем идеальным требованиям франко-бельгийской скрипичной школы. Леонид Коган был типичным представителем виртуозно-романтического направления, которое наиболее ярко было представлено в 20 в. родившимся в Вильне всемирно известным Яшей Хейфецем.

…Игру Гольдштейна, как уже говорилось выше, отличал совершенно особый неповторимый тон, «голос» его скрипки напоминал звук двух самых знаменитых артистов века – Фрицарейслера и нашего соотечественника Миши Эльмана. Если верно, что некоторым скрипачам русско-еврейского происхождения свойственен особый звук, то Гольдштейн обладал именно этим бесценным даром. Прослушивая сегодня всю дискографию лучших немецких скрипачей до-гитлеровского периода, еврейского и не еврейского происхождения, мы убедимся в том, что их звук – типично немецкий. Их игре свойственна чистота, ясность, логичность, но всегда кажется, что они стесняются живых эмоций при исполнении классики и даже романтики. В этом, как видится сегодня, и было кардинальное отличие искусства Бориса Гольдштейна от большинства западноевропейских скрипачей-солистов.

Иными словами – такого звучания инструмента, эмоциональности, яркости, высокого романтического полета и блестящей виртуозности публика Европы не слышала с конца 1930-х годов!

Взглянем теперь кратко на некоторые выдержки из рецензий разных лет, отразившие именно то новое, что слушатели и критики открывали для себя в искусстве Гольдштейна.

«Джузеппе Джованни Гварнери не мог, конечно, себе представить, что в концерте 17 февраля 1987 года его скрипка 1721 года рождения, будет одной из главных персон (через 266 лет!). Другими главными персонами этого концерта были русский скрипач Борис Гольдштейн и его дочь Юлия, аккомпанировавшая ему на рояле. Знаменитая Соната Цезаря Франка была представлена Гольдштейном как сочетание виртуозной техники с высоким музыкальным чувством, которое всех нас поразило. Как это возможно – быть одновременно нежным и резким, мягким и жестким, смелым и застенчивым? Это, должно быть, и есть "русский стиль", столь знаменитый в Европе…

…Почему же нам никто не сказал, что так можно играть на скрипке?» («Ла кроника», Альмерия, Испания. Февр. 20, 1987 г.)

Перенесемся в Германию. Вот отзыв на концерт Гольдштейна, опубликованный в одной из самых влиятельных газет страны – «Франкфуртер Альгемайне» (19 февраля 1986 г.):

«Концерт солиста, с уровнем искусства которого мы уже давно не встречались, имел место в Люксембургском Замке. Выступления международно-известного скрипача Бориса Гольдштейна широко освещаются прессой.

…Не только имя солиста, но и программа являли собой событие – и в виртуозном и в камерно музыкальном отношении.

Борис Гольдштейн играет без внешних эффектов, его интерпретация идет изнутри, а его блистательная техника всегда служит глубине и выразительности музыки. При этом он демонстрирует прекрасный скрипичный звук, одушевленное ведение мелодии. Это привело в восхищение слушателей в романтической Сонате Элгара.

Духовной вершиной программы этого концерта была "Чакона" Баха. Совершенное владение аккордовой техникой для Гольдштейна само собой разумеется. Его одухотворенность игры в сочетании с исключительно интенсивным звуком сделали музыку Баха такой образной.

Исполнение обработки Хейфеца пьесы Дебюсси "Послеполуденный отдых фавна" перешагнуло все границы дуэтного исполнения…

…После большой сольной каденции в концертной Рапсодии Равеля "Цыган" оба инструмента – скрипка и фортепиано – достигли в истинно цыганском "опьянении" вершины необыкновенной виртуозности. Артист, подобный Гольдштейну, нуждается в равноценном аккомпаниаторе, которого он нашел в лице молодого пианиста Вольфганга Манца, похвала которому не будет преувеличенной".

…«В "Чаконе" Баха Борис Гольдштейн ясно показал гениальную архитектуру этого монументального произведения, тематическую наполненность вариаций и их ритмические, мелодические и гармонические преобразования – это было настоящее новое их сотворение» («Новая газета», Антверпен, май 1984 г.)

.

…Яков Сорокер отмечал в своей книге, что репертуар, с которым выступал Гольдштейн, как в СССР, так и за годы своей жизни в Германии, был исключительно широк и многообразен. Одним из самых любимых композиторов артиста был Эрнест Блох. Он постоянно включал в свои программы его Сонату для скрипки и фортепиано, а также его Сюиту, частью которой является всемирно известная и популярная пьеса «Баал Шем». Один рецензент усмотрел в исполнении Гольдштейна и его дочери Юлии в Сонате Блоха убедительно выявленные «стародавние еврейские мотивы», «мудрый голос древней еврейской музыки». «Это сочинение сродни рапсодии "Шеломо" Эрнста Блоха, в ее музыке как бы скрыта история страданий и бедствий», – писал немецкий критик П. Экерлин.

Сочинения композиторов Пуленка, Онеггера, Шимановского, Бартока, Чайковского, Шуберта, Шумана, виртуозная музыка Сарасате, Венявского Паганини, Крейслера, концертные обработки Хейфеца пьес Гершвина, Равеля, Дебюсси – пожалуй, трудно назвать то, чего Борис Гольдштейн бы не играл!

В 1958 г. ректор Московской консерватории А.В. Свешников дирижировал «Реквиемом» Моцарта в Большом зале консерватории. В этом же концерте участвовал Борис Гольдштейн, исполнявший Концерт для скрипки с оркестром Моцарта №5. Свешников, услышав это исполнение, подошел в антракте репетиции к Гольдштейну и спросил: «А почему вы, собственно, у нас не преподаете?» «Я бы хотел сам спросить вас об этом, Александр Васильевич», – ответил Гольдштейн. Вскоре ректор пригласил его к себе и попросил представить ему характеристики от профессоров Консерватории. (Излишне говорить, что ни Ямпольского, ни Цейтлина уже не было в живых.)

Ни один из профессоров не захотел дать своей рекомендации! Что это было – страх конкуренции? Страх иметь рядом скрипача такого дарования? А ведь он уже имел опыт педагогической работы в музыкальном училище при консерватории. Только там ему и разрешали работать…

Помню, как весной 1958 г. мой профессор Д.М. Цыганов, узнав, что Свешников думает пригласить Гольдштейна в консерваторию, вылетел из класса, метеором промчавшись по всем скрипичным аудиториям. Через полчаса он вернулся в свой класс успокоенным. Дело было сделано… Все эти люди, преподавшие тогда в Консерватории, полагали, наверное, что они навсегда «похоронили» Гольдштейна как педагога! Рано радовались… Прошло, правда, довольно много лет, но вот Гольдштейн выигрывает открытый конкурс в Высшей музыкальной школе Вюрцбурга в Германии. После исполнения сольной программы руководство Высшей школы решило немедленно зачислить Гольдштейна профессором школы, даже без обычного в таких случаях открытого урока – «мастер-класса». …

Надо отметить, что в одной из самых первых рецензий на концерт Гольдштейна, почти сразу по прибытии в Германию, уже цитируемая газета «Франкфуртер альгемайне» писала (17 февраля 1975 г.):

«Скрипичная игра такого уровня и вправду нечто экстраординарное. … Его звук обладает невероятной способностью к изменениям тембра, динамических оттенков… В серьезнососредоточенном обаятельном исполнителе можно иногда заметить педагога. Так воздействует его игра, которая никогда не звучит академично, без внутренней напряженности, продумана до мельчайших деталей. Субъективное и даже эксцентричное отступают назад перед полным доверием к его певучему скрипичному звуку и логике интерпретации».

ИзменитьУбрать
(0)

…Его педагогические качества подтвердили его многочисленные ученики, одним из которых был Захар Брон – лауреат Брюссельского конкурса 1971 года.

В то время Захар Брон еще жил в Новосибирске, где преподавал в местной консерватории, а в середине 80-х и сам выехал из СССР со всем своим классом, среди которого были тогда два еще совсем молодых ученика – Вадим Репин и Максим Венгеров, ставшие сегодня одними из сильнейших скрипачей своего поколения. Они – своего рода музыкальные «внуки» Бориса Гольдштейна…

…Уже во втором сезоне отчетный концерт класса Гольдштейна не мог вместить всех желающих принять в нем участие. Пришлось организовать два вечера-концерта питомцев его класса. Местная газета «Майн пост» в Вюрцбурге писала, что уровень игры его студентов был «замечательным», а некоторые достижения заслуживают определения – «высшее качество».

…Ученики Бориса Гольдштейна очень скоро стали завоевывать премии на международных конкурсах скрипачей. Впоследствии они заняли престижные места в симфонических оркестрах Европы и Америки, на концертной эстраде, в университетах и консерваториях.

…В 1984 г. Борис Гольдштейн посетил Нью-Йорк с частным визитом. К сожалению, я не смог с ним увидеться, но мы говорили по телефону более полутора часов. Он остался тем же добрым и простодушным человеком. Он не хотел смотреть в прошлое и, кажется, не задавался целью объяснить себе и окружающим главное – кто систематически и целеустремленно ломал его карьеру на протяжении десятилетий. Некоторые фрагменты разговора, которые я записал по памяти...:

«…когда в 1981 году умер мой отец, и я попросил в советском посольстве разрешения приехать на похороны, то, несмотря на все мои усилия и объяснения, что я уехал вполне легально, мне было сказано, что разрешения я не получу. Если бы вы слышали – в каком тоне и как это было сказано…

…Вы, наверное, не знаете истории, как я попал на концерт Иегуди Менухина в 1971 году? (Я действительно не знал, так как в это время был в Вене с оркестром Большого Театра.) Так вот, в билетах мне было категорически отказано в филармонии, где я проработал солистом столько лет. Тогда я взял своих двух детей и пошел с ними к Большому залу консерватории. Мы встали у милицейского оцепления. Дальше не пускали. Когда появился Менухин, с которым мы встречались неоднократно, я объяснил ему, что билетов у меня нет и купить их нельзя, что мои дети музыканты и…Менухин все понял с полуслова. Когда милиционер потребовал билеты, Менухин по-русски сказал, что ведь и у него нет билета, и что придется пустить всех – иначе концерт не состоится! Надо было видеть потом лица филармонического начальства, когда я с детьми появился в "директорской ложе"…»

Я рассказал ему историю со зловещим предсказанием Н.Л. Дорлиак. Мне показалось, что он об этом знал. «Ну, что вы хотите? Они ведь подневольные люди», – ответил он спокойно.

…К сожалению, все пережитое артистом стало давать о себе знать – его здоровье было подорвано, и ему пришлось ограничить количество студентов и концертных выступлений. В июне 1987 г. я получил письмо от Бориса Эммануиловича, где он писал: «У меня подписан контракт на два концерта с оркестром Солт-Лейк Сити (дирижер – Джозеф Сильверстайн), но, к сожалению, мне придется отказаться из-за серьезной болезни ног. Сидя, играть не могу. Я уже ездил лечиться, пока ничего не помогло…»

Никто не мог предположить, что именно теперь, когда не было никаких препятствий для его творчества на концертной эстраде и в педагогике, все случится так быстро… Через пять месяцев его не стало.

«Не иначе – провидению было угодно, чтобы Борис Гольдштейн завершил свой путь артиста на Святой Земле», – писал Я. Сорокер...

17 марта 1987 г. в зале театра «Жерар Бехар» в Иерусалиме состоялось последнее выступление Бориса Гольдштейна. На Земле Израиля он играл с особым волнением. Играл свои любимые произведения Моцарта, Франка, Блоха, Бетховена и много «бисов» – в основном, Крейслера…

Источник: Публикуется с сокращениями ( berkovich-zametki.com)


1Натан Мильштейн писал в книге «Из России на Запад» (1991) о своем соученике по классу Столярского в Одессе: «Я живо Помню гениального мальчика по имени Миша Файнгет. Мы звали его "маленьким Крайслером". Он играл с таким вдохновением, что слезы текли по лицам слушателей... Я потом спрашивал многих музыкантов из Одессы, которые бывали в Америке последние годы: никто не слышал о нем ничего...»
2Борис Семенович Фишман (1906-1964)-один из самых выдающихся скрипачей класса Столярского. Из-за перенесенного в детстве полиомиелита он не мог реализовать в полной мере свой исполнительский талант. Его игру отличала необыкновенная жизненная сила, темперамент, тонкость фразировки большой масштаб исполнительской манеры. Борис Фишман закончил жизнь концертмейстером симфонического оркестра кинематографии.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №160 > БОРИС ГОЛЬДШТЕЙН. СУДЬБА ВИРТУОЗА
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 12:17:52
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Dr. NONA Еженедельник "Секрет" Jerusalem Anthologia