БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №162 > ОТ БУМАЖНОГО КОРАБЛИКА ДО «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА»
В номере №162

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+3
Интересно, хорошо написано

ОТ БУМАЖНОГО КОРАБЛИКА ДО «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА»
Гера ГРУДЕВ

27 ноября 1919 года от Платоновского мола одесского порта отошел корабль «Руслан» с 644 пассажирами на борту. 19 декабря, с зажжением третьей ханукальной свечи, в Яффо официально, не в меру торжественно, отметили прибытие корабля, которому суждено было стать «первой ласточкой третьей алии».

ИзменитьУбрать
(0)

Так мог бы описать эту историю немногословный (или крайне предвзятый) автор – и ни в чем не погрешил бы против истины, но, лишая нас подробностей, сильно упростил бы историческую правду.

До недавнего времени будто бы существовало несколько историй рейса «Руслана». Ни мемуаристы, ни историки, ни публицисты не могли договориться друг с другом: корабль вышел из Одессы то ли 12, то ли 14-го ноября; прибыл в Яффо то ли 12 декабря, то ли 19-го; плавание длилось то ли пять недель, то ли две; на борту насчитывалось то ли 630, то ли 670 пассажиров. И это лишь основные характеристики (да и то, щадя читателя, приводим наиболее вероятные версии, а на самом-то деле одних только вариаций численности пассажиров более 10).

При всей своей раскрученности история «Руслана» за все эти годы удостоилась лишь двух специальных научных публикаций{{Гур Эльрои. «"Руслан" - неужели первая ласточка предвещает приход "третьей алии"?» // Кафедра, 2003, т. 103 (на иврите); Ури Миллер. «Пароход "Руслан" и его знаменитый рейс» //Архив еврейской истории: т. 9, 2017.}} . Даже читающая Одесса, которую трудно обвинить в отсутствии интереса к страницам собственной истории, до недавнего времени знала лишь два материала{{Виталий Оплачко. «Один рейс "Руслана"» // Альманах «Дерибасовская-Ришельевская» № 59, 2014; Яков Басин. «Сага о "Руслане", или Хождение за четыре моря» //Лига культуры. Вып. 10, 2017.}} по этой теме.

Однако выдался повод (а чем же столетие не повод?), и выпала одесситам возможность вернуть фактам исторический вес. Так родилась идея выставки «"Руслану" – 100: к столетию знаменательного рейса», которая проходит в Музее истории евреев Одессы «Мигдаль-Шорашим». Готовясь к выставке, мы взяли на себя ответственность уточнить накопленную исследователями информацию и дополнить ее, насколько это представится возможным.

Большая часть документов, касающихся рейса «Руслана», хранится в Центральном сионистском архиве в Иерусалиме, в Одессе же сохранились лишь несколько писем и распоряжений, касающихся подготовки рейса1.

Отдельной болью исследователей остается проблема отсутствия официального списка пассажиров. До нас дошли две версии списка, и ни одна из них не может считаться окончательной: один написан от руки на русском языке и включает 815 человек, другой – ивритоязычный, отпечатан на пишущей машинке и включает 635 человек.

Как здраво отметил в своей статье Ури Миллер, русскоязычный список можно считать первичным.Скорее всего, организаторы рейса включали в него имена тех, кого хотели бы видеть среди пассажиров рейса, и вычеркивали тех, кто по какой-либо причине выбывал из него. Список же на иврите входит в папку со списками пассажиров других кораблей, заходивших в Палестину в 1919-1920 гг., и мог быть составлен представителями администрации ишува. Однако вряд ли можно именно его считать официальным списком, поскольку таковой должен был бы содержать информацию на английском или хотя бы французском языках и официальные штампы.

Кроме того, нет никаких оснований полагать, что из Одессы отправились меньше или больше, чем 644 пассажира. Именно это число указано в выданном британским консулом в Одессе разрешении, датированном 27 ноября 1919 г., без которого судно не могло покинуть сперва одесский порт, затем получить разрешение покинуть Константинополь. Благодаря сведениям Наума Хесса в «Письмах с пути», которые мы публикуем в этом номере, есть все основания утверждать, что в Константинополе от группы пассажиров никто не откололся. В Пирее, куда судно зашло по пути, по воспоминаниям Иосифа Клаузнера, пассажирам также не разрешили спуститься с борта корабля. Все мемуаристы и публикации в периодике утверждают, что в ходе рейса никто не умер. Таким образом, разница в 9 душ между количеством пассажиров на борту в начальной точке и при составлении списка на иврите по-прежнему оставляет нам право сомневаться в его «официальности».

В вопросе же присутствия конкретных лиц среди пассажиров полагаться остается лишь на упоминание такового факта в публикациях при жизни большей части активных участников рейса, поскольку ошибочное утверждение не могло бы остаться не замеченным реальными его участниками.

Полагаясь на документальные источники, публикации в прессе и воспоминания пассажиров, попробуем восстановить хронологию сложной операции по отправке судна «Руслан» из Одессы в Яффо.

ИзменитьУбрать
«Еврейская мысль» №46, 1 ноября 1918 г.
(0)

Участники рейса, в той или иной степени имевшие отношение к его организации, Иосиф Клаузнер и Моше Гольдин-Захави, а вслед за ними (возможно, с их же слов) историки и публицисты2 сообщают, что первые беженцы из Эрец Исраэль появились в Одессе в 1915 г. – группа евреев из Цфата, изгнанных из Палестины властями Османской империи. В одесской же периодике пока удалось обнаружить лишь сообщение о 45 беженцах, подданных Австро-Венгрии, которые в конце октября 1918 г. прибыли в Одессу из Константинополя и были размещены в кадетском корпусе. Бежали они из Палестины из-за разразившегося там голода и рассчитывали получить поддержку от австро-германской администрации, но их прибытие в Одессу совпало с уходом австро-германского гарнизона, администрации уже было не до них.

Вопросами обустройства беженцев занялись активисты еврейских молодежных движений при поддержке общины. Биограф Наума Хесса3 описывает его деятельное участие в организации помощи беженцам; потомки Моше Френкеля вспоминают, что впоследствии именно Френкеля называли «отцом палестинских беженцев»; Моше Гольдин-Захави в собственных воспоминаниях также не обходит вниманием свою роль в этом деле. К сожалению, при этом они не упоминают друг друга.

ИзменитьУбрать
«Еврейская мысль» №26, 14 ноября 1919 г.
(0)

Обустройство беженцев в кадетском корпусе требовало действительно серьезных усилий. Корпус за несколько месяцев до этого серьезно пострадал при взрыве на артиллерийских складах – налаживание быта для временного проживания беженцев пришлось начать с восстановления выбитых окон и оборудования спальных мест. Правление общины, судя по публикациям в периодике, взяло на себя обеспечение беженцев кошерной едой и медикаментами, все остальные проблемы легли на плечи активистов.

К беженцам – иностранным подданным нужно добавить и многочисленных беженцев с «двойным гражданством», оказавшихся запертыми в Российской империи с началом Первой мировой.

Так, к ним стоит отнести семью Якова Перемена, которая, официально сохраняя бизнес в Одессе (справочники за 1914-1915 гг. содержат информацию о книжном магазине Суры Перемен), фактически перед войной находилась в Палестине – планировалось, что супруга Перемена будет жить рядом с их сыновьями, учениками гимназии «Герцлия». С началом военных действий вся семья вернулась в Одессу.

Так же и Рахиль Блювштейн, в будущем национальный поэт Израиля, чей портрет ныне украшает купюру в 20 шекелей, не планировала возвращаться в Российскую империю, но вынужденно застряла здесь на время войны.

Таким же условным обладателем «двойного гражданства» можно назвать и Моше Гольдина-Захави, семья которого приехала в Одессу до начала войны из-за бушевавшего в Палестине экономического кризиса, но намеревалась вернуться назад.

Таким образом, основания для разговора с официальными властями о возвращении беженцев в Палестину у организаторов рейса были вполне весомые. Но сопротивление они встретили с неожиданной стороны.

Шмуэль Мейри описывает первую встречу беженцев в июне 1919 г. в Народном доме на Разумовской, на которой, видимо, и был организован Ваад беженцев Палестины по реэвакуации на родину. По его словам, вслед за полной здорового пафоса речью кого-то из активистов, в которой была сформулирована идея организации отдельного рейса для возвращения в Палестину, к трибуне вышел глава Палестинофильского комитета (имя его он, очевидно, намеренно не указывает) и в своем ответном слове назвал идею неосуществимой. Полный иронии, он и произнес первую из целого ряда метафору, назвав идею «бумажным корабликом». Впоследствии, надо отметить, Комитет, равно как и сионистское и общинное руководство, на всех уровнях поддерживал и способствовал реализации смелого плана – списки беженцев решено было дополнить именами желающих выехать в Эрец Исраэль.

Неотъемлемой частью истории о подготовке рейса, которая охотно тиражировалась мемуаристами, стала экзаменовка беженцев на знание географии Палестины и ее реалий. В городе якобы были организованы специальные курсы палестиноведения, на которых, по некоторым свидетельствам, преподавали в том числе ученики гимназии «Герцлия». Подтвердить факт организации специальных курсов на сегодня не представляется возможным – курсы палестиноведения проходили задолго до организации Ваада беженцев и не прекратились после отправки корабля «Руслан» из одесского порта.

Более значимым представляется другой вопрос: кто организовывал экзаменовку и принимал окончательное решение о включении в список беженцев? Согласно публикациям в одесской периодике, английские власти доверились в этом М.С. Шварцману и И.А. Тривусу, именно под их гарантии списки беженцев должен был принять британский консул: «...настоящие беженцы из Палестины – не большевики и не лягущие бременем на бюджет палестинской администрации – могут быть возвращены на родину»1. Таким образом были несколько смягчены первоначальные критерии: беженцем считалось лицо, владевшее до начала войны в Палестине недвижимостью и побывавшее в Палестине хотя бы однажды. Возможно, формулировка стала более удачной для «потенциальных беженцев», стараниями Менахема Усышкина2 и активистов, находившихся в Лондоне и пытавшихся наладить процесс еврейской эмиграции в подмандатную Палестину. Публикация телеграммы Керзона в периодике чуть ли не прямым текстом призывает посвященных к действию.

Имели ли место в действительности некие экзамены на знание Палестины, установить пока что не удалось (мемуаристы, упоминая подготовительные курсы, ничего связного не рассказывают о проверке полученных на курсах знаний), но в любом случае подобное усложнение для псевдобеженцев служило, скорее, инструментом по отсеиванию публики, нежелательной с точки зрения правления ишува или организаторов рейса.

О том, что заветное удостоверение беженца воспринималось самими участниками рейса как крайне серьезный и весомый документ, может опосредованно говорить и тот факт, что в удостоверении Якова Перемена (одного из активистов-организаторов рейса), под №9, кроме супруги Перемена и его сыновей, в качестве дочери была внесена и 15-летняя сестра Перемена Эстер. Семейная легенда1 гласит, что Перемены ожидали ребенка и из-за неоднократных отсрочек в отправке рейса переживали, что Сура Перемен разродится раньше, чем попадет на судно. Именно по этой причине было решено вписать в удостоверение сестру Перемена, чтобы таким образом забронировать место среди пассажиров. Однако при этом в удостоверение не внесена годовалая дочь Переменов. Нет оснований считать, что они забыли о ее существовании – она присутствует на семейной фотографии, прикрепленной к удостоверению и сделанной специально для него. Видимо, при передаче от поколения к поколению история обросла новыми деталями. Но сам факт столь серьезного подхода к получению удостоверения Переменом говорит о весомости и серьезности в его глазах организационной части, на которую он не мог повлиять, несмотря на свой статус соорганизатора рейса.

Согласно биографии Наума Хесса, «ненастоящие беженцы» до последнего момента боялись обнаружить перед представителями местной власти владение русским языком. Действительно, удостоверение фактически выводило своего обладателя из-под юрисдикции добровольческих властей. Беженца (а значит, де-юре иностранца) нельзя было призвать в армию (что было немаловажно, например, для многих участников еврейской самообороны) или выслать из Одессы внутрь страны. При всей серьезности и основательности проверки пассажиров при посадке на рейс (в периодике настойчиво упоминалось присутствие чинов контрразведки при отправке судна) нам известен как минимум один случай прямого «подлога» – Моше Цифер, впоследствии ставший известным скульптором, плыл на корабле по чужому удостоверению и благополучно сошел на яффский берег.

ИзменитьУбрать
Сара и Яков Перемен с детьми. Одесса,1919.
Справа налево: Натан, 11 лет, Сара (урожд. Штрайхер), с годовалой дочерью Хавой, 13-летний Нахман, Яков. Фотография была сделана для удостоверения беженцев.
(0)

Возвращаясь к описанию сложностей, с которыми столкнулись организаторы рейса, необходимо обратить внимание на ход переговоров с Российским транспортным и страховым обществом, которое в итоге согласится на перевозку беженцев на принадлежащем им судне «Руслан». 18 октября 1919 г. «Одесский листок» сообщал, что вопрос об отправке беженцев вновь осложнился, так как пароходное общество запросило по 8000 рублей за каждого пассажира (что составило бы более пяти миллионов за 644 человека). Через две недели было достигнуто соглашение о перевозке за сумму три миллиона рублей2.

11 ноября «Одесский листок» сообщил об этом следующим образом: «Вчера председатели Эмиграционного совещания д-р Л.В. Роках и д-р З.И. Темкин заключили соглашение с управляющим Российского транспортного общества М.Е. Горжевским об отправке на пароходе названного общества 650 палестинских беженцев в Яффу. Отправка предполагается в конце текущей недели на пароходе "Россия"». Опечатка в названии корабля очевидна, хотя и придает всей истории комический оттенок.

ИзменитьУбрать
«Южное слово» №15,
28 ноября 1919 г.
(0)

Однако судно не ушло из Одессы ни в конце той недели, ни даже в конце следующей. Погрузка на «Руслан» началась 25 ноября (по новому стилю), и лишь через два дня, ближе к вечеру, корабль наконец покинул одесский порт. Переносившееся со дня на день отправление газетчики объясняли сложностями с документами. Но было и еще одно обстоятельство. Из публикаций, описывающих последний день «Руслана» в Одессе, мы узнаем, что с утра всех пассажиров попросили снова пройти проверку документов и багажа. В ходе этой проверки якобы был обнаружен ящик с золотом. Вывоз драгоценных металлов был строжайше ограничен и контролировался достаточно сурово. Но, опять же, по заверениям одесских журналистов, позже выяснилось, что пассажир-ювелир имел разрешение на вывоз золота, и его пропустили. Верить или не верить в историю, допускающую возможность ювелиру-мигранту вывезти из охваченного гражданской войной города ящик золота, – решение за читателем.

Но обращают на себя внимание вырезанные цензурой абзацы, описывающие какие-то дополнительные происшествия. Так, в заметке, вышедшей28 ноября в «Южном слове», и в первом из «Писем с пути» Наума Хесса опущены целые абзацы, а Хесс, к тому же,пишет о некой человеческой жертве, которую пришлось принести. Судя по всему, с корабля в последний момент был снят один из активистов еврейской самообороны Соломон Якоби, соратник Жаботинского1. По старой доброй традиции не обошлось без торжественных речей, и корабль наконец-то покинул одесскую гавань. Впереди пассажиров «Руслана» ожидало двухнедельное плавание, полное приключений и представляющихся сегодня полными комизма ситуаций.

Журналист Хаим Каценельсон, в прошлом один из сотрудников Клаузнера в журнале «Ѓа-шилоах», во время плавания вел на иврите сатирическую рукописную газету «Ноев ковчег» – своеобразный дневник путешествия, полный колких комментариев и острых шуток (в том числе в сторону Клаузнера и его окружения).

Ни в Константинополе, ни в Пирее пассажирам не удалось сойти на берег. В Константинополе власти опасались эпидемии (на тот момент были зарегистрированы случаи чумы), в Пирее же, по воспоминаниям Клаузнера, не обошлось без навета капитана корабля, пустившего слух, что на корабле много большевиков.

12 декабря (по новому стилю) одесский еженедельник «Еврейская мысль» сообщил читателям, что пароход «Руслан» благополучно прибыл в Яффу. Но по ряду причин, о которых расскажем в материалах этого номера, официальной датой прибытия «Руслана» в Эрец Исраэль станет 19 декабря 1919 года.

P.S. Пользуясь случаем, хочу поблагодарить всех, кто поддержал нас в подготовке выставки: Ольгу Барковскую, Зеева Волка, Лизу Давидович, Инну Закс, Ирину Зданович, Богдана Зинченко, Асю Левитан, Марию Сабурову.


Ирена Валис
04.07.2020 09:59

Добрый день,
Заинтересовалась вашей статьей. Имеется ли в вашем музее полный список пассажиров парохода "Руслан" ?

Заранее благодарна за ответ

Добрый день. Нет, к сожалению, такого списка нет. Если у Вас есть еще вопросы к автору статьи, найдите его в Фейсбуке. Думаю, он с радостью ответит.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №162 > ОТ БУМАЖНОГО КОРАБЛИКА ДО «ЛЕТУЧЕГО ГОЛЛАНДЦА»
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 11:39:20
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еженедельник "Секрет" Dr. NONA Jewniverse - Yiddish Shtetl