БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №147 > КОГДА ПОЮТ ХАСИДЫ
В номере №147

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

КОГДА ПОЮТ ХАСИДЫ
Александр КАЗАРНОВСКИЙ (Израиль)

– Дядя Саша, ну неужели вы хотя бы на полчаса туда не заглянете? Ведь такой случай!

ИзменитьУбрать
Открытие Садгорской синагоги после реставрации, 2016 г.
(0)

Десятиклассник Амитай, один из самых обаятельных и мудрых ребятишек в нашей школе-интернате, говорит с таким пылом, что, право, стыдно не заглянуть в огромный зал в центральном корпусе, который в обычное время служит ешивникам синагогой. Да и случай действительно, как говорит Амитай, – «такой»! Представляете, в нашей школе, некогда числившейся по разряду государственно-религиозных, а ныне отошедшей к ХАБАДу, шабат проводят шестьсот вижницких хасидов во главе с ребе.

С Амитаем и еще двумя орлами являемся, как нам кажется, заранее, чтобы заблаговременно занять боевые позиции. Как же! Похоже, Амитай, говоря о шестистах хасидах, слегка поскромничал – да тут их тысяча, и хорошо, если одна. Сидячие места только на сцене – для ребе и его окружения. По краям зала импровизированные многоярусные трибуны, на которых народ стоит. Мы пристраиваемся внизу, откуда не видно решительно ничего.

Шум отовсюду страшный. Вижницкие хасиды говорливы, как и все остальные евреи. Говорят они между собой на идише, так что я, чьи знания языка бабушек ограничиваются «азохен вей» и =«зай гезунд»= (ну, еще «кишен тухес»), чувствую здесь себя вполне марсианином. То же касается и моих пацанов. Вместе мы в белых рубашках представляем собой четыре бледных пятна на фоне сотен или тысяч черных атласных кафтанов, слегка смахивающих на кимоно. Ребята, по крайней мере, в черных хабадских кипах – не вижницкие изящные неглубокие шляпы, конечно, но все же! – а моя кипа так вообще по случаю шабата белая и – о ужас! – вязаная, выдающая с головой (в прямом смысле) религиозного сиониста. Хорошо, что хасиды вижницкие, а не сатморские1, иначе не сносить бы мне крамольной кипы и того, на что она надета. Впрочем, когда ребе начинает говорить, я все-таки, вскарабкавшись по чьим-то терпеливым ногам на трибуну, нахожу сносный наблюдательный пункт.

Ребе делает кидуш – освящение субботы над бокалом вина – и начинаются песнопения.

«Хине ло янум вело йишан шомер Исраэль…» «Вот, не дремлет и не спит страж Израиля». Мелодия (нигун) начинается спокойно, потом, как самолет, разгоняется и взмывает ввысь. И в то мгновение, когда шасси с колесами отрывается от земли, начинаешь физически ощущать, что Страж Израиля действительно не дремлет и не спит. Невозможно перестать петь. Одна мелодия перетекает в другую. Причем самый быстрый и бодрый нигун может неожиданно перетечь в медленный и нежный, а тот – в настолько трагичный, что опять же физически чувствуешь, как сердце раскалывается на куски. Недаром про одного из самых замечательных «вижницких» певцов, проживающего в Бней-Браке, писали: «Когда Мотти Штайнмец начинает петь, вы чувствуете, что ваше сердце раскалывается».

Впрочем, это прекрасно. Как гласит еврейская мудрость, нет ничего прочнее, чем разбитое сердце. Только вот почему-то, когда слышишь, как текут эти мелодии, слезы тоже начинают течь сами собой. А песнопения продолжаются. В такт самым ритмичным сотни людей в атласных черных одеяниях раскачиваются. И сам не замечаешь, как начинаешь пританцовывать и подпевать на ашкеназском иврите «Йоди ашем хасдо…»

Некоторые мелодии совсем без слов. Лишь тысячеголосое «Дай-да-ра! Дай-да-ра!». И вдруг в это врывается торжественная поступь «Йизкерем». Представьте себе – сотни мужских голосов слагаются в красивый до безумия хор. Нет, представить это невозможно, и не только потому, что без всяких репетиций они поют так, что кажется – репетировали годами с утра до вечера. Но и потому, что в этом зале меня не покидает ощущение уюта. Здесь все – едва ли не в прямом смысле – одна семья. Здесь все – свои. Только я в своей белой кипе торчу, как шишка на ровном месте.

– Нет, – отвечаю я молодому человеку, специально для меня, несмысленыша, перешедшему на иврит. – Нет, я не хасид. Я… (набираю в легкие побольше воздуха, неровен час, бить начнут) …я религиозный сионист!

– Кто-кто? – переспрашивает, поморщившись, мой собеседник. – Бред! Ты – хасид. Хасид рава Кука.

Все-таки здорово, что Вижниц – это не Сатмор!

Совсем не Сатмор! Не зря Анатолий Кержнер в «Еврейском обозревателе» пишет: «Сегодня вижницкие хасиды весьма влиятельны в Израиле и даже имеют своих депутатов в Кнессете. Хасиды этого направления преуспели в исполнении заповеди "Агават Исраэль" – они строят в Израиле больницы, открыли много благотворительных учреждений, где помогают религиозным и нерелигиозным, всем, кто в этом нуждается. Одна из особенностей движения – упор на образование, колели, в которых учатся десятки тысяч евреев, открыты днем и ночью».

А «наследника престола» вижницких хасидов, Моше Агера, рав Йосеф Менделевич встретил знаете где? В израильской армии! Он там полковником. «Я знал, – пишет рав Менделевич, – что Моше, мужчина гигантского роста с военной выправкой, оставил несколько лет назад кадровую службу и ныне является начальником штаба в запасе (т.е. офицером, который периодически проходит подготовку, чтобы в случае войны сразу занять свою должность). Поскольку война в Иудее и Самарии не прекращается последние 5-6 лет, то он по сути – "штатский" человек в военной форме резервиста. Но у него есть и гражданская специальность – начальник элитарной военно-религиозной школы в районе Хеврона. Дело в том, что полковник Моше Агер успел закончить йешиву и имеет звание раввина».

А о чем дальше рассказывает рав Менделевич? Опять же, о песнопениях. Ему и раву Йоханану Фриду рав Агер рассказывает за чашкой чая о том, какой любовью среди вижницких хасидов пользуется субботняя песня «Я рибон олам» («Господь – владыка мира»):

«Да, это целая церемония: когда дядя заводит ее, все остальные хасиды поют, как в хоре, – у каждого своя партитура. И так это у нас ведется на протяжения 200 лет».

Дядя – это хасидский адмор (учитель), ребе, глава общины. И далее по тексту идет рассказ о том, как некогда вижницкий кантор ездил в Стамбул, чтобы собирать вокальное наследие великого раввина-песенника ХVII в. раби Исраэля из Наджары2.

Почему-то вспоминаются слова Оруэлла: «Птицы поют, пролы поют, партия никогда не поет». Хасиды поют и за птиц, и за пролов. Как в той вселенной пелось? «Когда поют солдаты, спокойно дети спят…» А что происходит, когда хасиды поют? Ведь пока стоял Храм, мир держался на жертвоприношениях, а с тех пор стоит на еврейских молитвах. А что такое хасидское пение, как не та же молитва, причем иногда самая сильная – без слов! Так что, когда поют хасиды, дети спят еще спокойнее.

Вижниц – это местечко неподалеку от Черновиц. Хотите знать, что представляли собой вижницкие ребе, предки Моше Агера? Вот вам история, которую приводит Евгений Хельзон (координатор движения «Мы – европейцы»).

Однажды Вижницкий Ребе, рабби Менахем-Мендл Хагер, пришел в дом еврейского банкира. «Ваш приход – такая честь для меня! Чем могу служить?»= – суетился польщенный визитом банкир. Но Ребе хранил молчание и глядел в окно. Банкир смутился. =«Ребе, я могу чем-то вам помочь?» Но Ребе так и не проронил ни слова. Просидев в кресле 10 минут, он поднялся из кресла и вышел на улицу.

ИзменитьУбрать
Садгорская синагога
(0)

Сбитый с толку банкир догнал реб Менахем-Мендла на улице. «Ребе, я прошу вас, скажите, зачем вы приходили?» «Я приходил выполнить заповедь: не говорить человеку того, что он не готов услышать», – отвечал Ребе. Банкир не унимался: «Откуда вы знаете, что я не готов услышать? Только скажите, о чем речь!»

«Хорошо, – сказал Ребе. – Одна бедная вдова заложила свой дом в вашем банке, и завтра его должны конфисковать. Я хотел просить вас простить ее долг». «Ребе, это невозможно! Банк – мой бизнес, и есть правила банковского дела...» «Вот видите, уважаемый! – перебил Ребе. – Спасибо, что помогли мне исполнить заповедь».

Через минуту банкир снова догнал Ребе. «Ребе, войдите в мое положение! Если я буду всем прощать долги...» «Друг мой, все понятно!» – и Ребе удалился. Назавтра банкир простил вдове ее долг.

Но ведь, если верить Эли Визелю, вижницкий хасидизм – это ответвление садигурского или ружинского. Садигура, или Садгора, была предместьем Черновцов – сейчас она уже входит в черту города.

А дело было так. Рабби Исроэль Фридман, правнук Дов-Бера из Межерича, родился в местечке Погребище Винницкой области, примерно в 60 км от Бердичева. В 16 лет Исроэль стал «Ребе из Погребища». Он очень быстро приобрел популярность среди хасидов и вскоре перенес свою резиденцию в город Ружин (на идише – Рижин) в 40 км от Бердичева.

Когда ему было 40 лет, он был арестован и посажен в киевскую крепость: по одной версии за то, что якобы организовал убийство двух «мосеров» – евреев, доносивших на своих единоверцев, уклонявшихся от рекрутской повинности, по другой – за «участие в заговоре с целью объявить его еврейским царем». Что это означало, никто не знал и не знает, но приклеившееся к цадику прозвище «хасидский царь»= вряд ли добавляло ему благосклонности в глазах российских жандармов.

Резиденция Ружинского цадика была выстроена в 1842 г. в мавританском стиле. Крытая медью крыша, изысканное оформление фасада, роскошное внутреннее убранство.
Ко двору цадика стекаются тысячи хасидов – и не только хасидов. Например, австрийский писатель Леопольд фон Захер-Мазох, приезжавший сюда ребенком с кем-то из родственников, оставил интересное описание аудиенции у Ребе.
Ребе Исроэль говорил, что царская роскошь двора нужна для того, чтобы евреи помнили, что они – дети Царя Царей, и при внешнем великолепии резиденции вел аскетический образ жизни. Хасиды любят рассказывать легенду о невероятно дорогих золотых туфлях Ребе, у которых… не было подошвы.
За аудиенцию посетители вносили плату, но далеко не все средства шли на содержание двора – Ружинский цадик много жертвовал на благотворительность. В частности, на его средства был приобретен участок в еврейском квартале Старого города Иерусалима, где позже возвели легендарную синагогу «Тиферет Исраэль».
Во время Первой мировой войны Садгора сильно пострадала, резиденция Ребе была практически полностью разрушена. Одним из немногих уцелевших зданий была синагога – здесь разместился военный госпиталь.
В советское время здесь устроили мастерские по ремонту танков, затем сельхозтехники, а потом и вовсе забросили.
Специальная комиссия при мэрии Черновцов вынесла решение о передаче здания синагоги и дома р. Исроэля Фридмана религиозной организации «Ружин Садгора».
В декабре 2016 г. на открытие синагоги после реставрации приехало около 500 хасидов, включая потомков рода Фридманов из многих стран мира, повторявших, что вернулись домой, поскольку считают Садгору своей родиной. Предполагается, что здесь будет создан Международный хасидский центр.
По материалам hadashot.kiev.ua

Как бы то ни было, спустя два года его освободили под залог, после чего он бежал в Австрию. Несмотря на настойчивые требования российского правительства выдать «злодея», 20 декабря 1845 г. император Фердинанд I разрешил ему поселиться в Садигуре. Там его ученики и построили для него огромную синагогу в мавританском стиле.

Есть записи о десятках тысяч хасидов, которые приезжали слушать проповеди рабби Исроэля Фридмана и оставляли богатейшие пожертвования. «Двор» и дворец его, сравнимые по роскоши с хоромами и дворами монархов, восхищали евреев, даже самых бедных.

Вот что пишет по этому поводу Эли Визель: «В конце его царствования ему принадлежал дворец с музыкантами, слугами и конюшнями. Его синагога в Садигуре вмещала три тысячи верующих. Он никогда не выходил без свиты, состоявшей из сотни помощников, приближенных, поваров, кучеров, музыкантов. На Пасху гости ели с золотых тарелок. Рижин (имеется в виду хасидский двор, а не местечко – А.К.) стал храмом, а рижинский рабби – царем. Каждая суббота была попыткой восстановить утраченный блеск Иерусалима. Песнопения напоминали о левитах, трапезы – о ритуальных церемониях».

Люди начинали верить в грядущее величие Израиля. Это было счастье. Его обожали все. Ладно – хасиды. Но самый ярый противник хасидизма, один из духовных лидеров европейского еврейства Шимшон Рафаэль Гирш, согласно преданию, тоже посетил его дворец, и – ни слова осуждения!

ИзменитьУбрать
Открытка. Черновцы, 1889 год.
(0)

ОДЕССКИЕ ФРИДМАНЫ
Праправнук Магида из Межерича рабби Дов-Бера Арон Фридман жил в Одессе в Книжном переулке и возглавлял находившуюся там же синагогу.
Его сын, рав Зусь Фридман, был главой общины синагоги на улице Ремесленной (ныне – Осипова, 21). Он умер в 1936 г., в возрасте 60 лет, оставив после себя троих сыновей и четырех дочерей.
Старший сын р. Зуся Авраѓам тоже был раввином. В 1938 г. он был арестован и расстрелян в возрасте 34 лет. Та же участь годом ранее постигла его брата Шулима, бердичевского раввина.
Младший сын р. Зуся, Янкель, в 1941 г. ушел на фронт и погиб под Смоленском.
Войну, Катастрофу и сталинские репрессии пережили только дочери Зуся Фридмана. Одна из них, Нехама-Лея, вышла замуж за раввина, и их дочь Хая стала женой главного раввина Южно-Украинского объединения еврейских общин Авроома Вольфа. В синагоге на Осипова вновь собираются евреи, как во времена дедушки ребецн Хаи.
Журнал «Мигдаль Times», №28

Недаром именно здесь, в Садигуре, у ружинских хасидов, на рубеже ХIX и XX вв., не в самые радостные времена родилась самая радостная из наших песен – знаменитая «Хава нагила». Там ее и записал музыкант-фольклорист Авраам Цви Идельсон (1882-1938). Записал – и вернулся домой, в Иерусалим. А когда в Иерусалим в 1918 г. вошли британские войска, чтобы претворить в жизнь Декларацию Бальфура («Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа, и приложит все усилия для содействия достижению этой цели»), Идельсон готовил к их приходу праздничный концерт – руководил хором, составлял программу, репетировал. И понял, что лучшего финала у концерта, чем песня на этот безвестный хасидский мотив, быть не может. Так «Хава нагила» обрела бессмертие…

Пойдем веселиться!
Пойдем возликуем!
Пойдем воспоем!

Пробудитесь, братья!
Пробудитесь, братья!
Пробудитесь, братья
С радостным сердцем!

Да, музыка не стихала ни над Вижницей, ни над Садигурой. Когда Наум, сын рабби Исроэля, почувствовал приближение смерти, он окунулся в микву, надел субботнюю одежду, лег на ложе, собрал своих хасидов и начал петь вместе с ними. Так они и пели, пока не...

Давно нет евреев ни в Вижнице, ни в Садгоре. Но вижницкие и садигурские общины продолжают существовать – в Хайфе и в Иерусалиме, в Бней-Браке и в Нью-Йорке. Живы они, живы их песни. Дети наши могут спать спокойно. Берегите хасидов!


1Сатмар (или Сатмор) - группа хасидов, образовавшаяся в городе Сатмарнемети (сейчас - Сату-Маре, Румыния) в 1905 г. Сатмарские хазиды резко выступают против сионизма.
2Исраэль из Наджары (1555-1628) - сефардский раввин Газы, уроженец Цфата, выдающийся литургический поэт, автор песнопения «Я рибон олам», написанного на арамейском языке и включенного в традиционные субботние песнопения практически всех еврейских общин.

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №147 > КОГДА ПОЮТ ХАСИДЫ
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 08:16:45
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Jerusalem Anthologia Еврейский педсовет Всемирный клуб одесситов