— Представьтесь, пожалуйста.
— Я родился в Латвии в 1924 году. Мы эмигрировали в Южную Африку в апреле 1934 года. Там я вырос, получил образование, жил. Я был активистом местного отделения движения «Бейтар», а затем на протяжении многих лет был лидером ревизионистского движения Южной Африки. Со временем ревизионистское движение стало в Южной Африке наиболее влиятельным среди всех сионистских направлений этой страны. 30 лет я был главным редактором газеты «Джуиш геральд», которая была единственным изданием Херута на английском языке в мире. Эта газета оказывала значительное влияние на еврейство ЮАР и за пределами этой страны. Мы поддерживали идеи ЭЦЕЛ и пытались помочь этой организации, хотя, признаюсь, это было и нелегко, так как, напомню, ЮАР все еще была колонией Англии.
В 1946 году я был на Сионистском конгрессе в Базеле (Швейцария), и оттуда мы все, делегация ЮАР, поехали в Палестину. Это был мой первый визит в эту страну. В Базеле со мной связались люди ЭЦЕЛ и сказали, точнее, попросили меня, чтобы я встретился в Тель-Авиве с командиром организации Менахемом Бегиным. Они спросили, в какой гостинице я намереваюсь остановиться в Тель-Авиве, и сказали, что сами найдут меня там.
— У вас не возникло проблем, чтобы попасть в Палестину, господин Горовиц?
— Никаких. У нас у всех были южноафриканские паспорта, и мы всего лишь приехали с кратким визитом. Не было никаких проблем с этим вопросом.
— Вы не были известны британским властям?
— Не думаю, что они знали тогда обо мне, во всяком случае, не в Палестине. Мы прилетели на специально зафрахтованном самолете из Рима. Там, между прочим, в окрестностях итальянской столицы находились многочисленные лагеря еврейских беженцев из Европы и многочисленные инструктора ЭЦЕЛ подготавливали их к нелегальной репатриации в Эрец-Исраэль. Мы прилетели в Лод 31 декабря, и английские солдаты были несколько, как вы сами понимаете, в праздничном, что ли, настроении. Я немного волновался, так как у меня был полученный мною в Базеле полный чемодан пропагандистской литературы ЭЦЕЛ, касавшейся направлений действий и целей этой организации.
— Каков был, кстати, статус ЭЦЕЛ на конгрессе в Базеле?
— У них не было официальных делегатов на этом конгрессе. ЭЦЕЛ пытался всего лишь повлиять на общественное мнение. Я тоже не был делегатом, слишком молод, я был в статусе наблюдателя. Помимо этого я был зарегистрирован в качестве помощника делегата. Функционировал я там в основном как журналист. Всего у ревизионистского движения было тогда 40 делегатов в Базеле.
— Давайте вернемся в Палестину. Итак, декабрь 1946 года.
— Да. К моей радости, наши чемоданы даже не открыли. Из аэропорта мы отправились на такси в гостиницу. В дороге мы видели множество бронетранспортеров, пеших солдатских патрулей, контрольных пунктов. Я спросил у шофера, в чем дело. Тот рассказал, что за несколько часов до нашего приезда боевики ЭЦЕЛ отловили нескольких английских солдат и, сняв с них штаны, выпороли. Я спросил почему, и шофер пояснил, что англичане начали пороть случайных, в основном молодых сторонников ЭЦЕЛ, чтобы вернуть тех на путь истинный. И тогда ЭЦЕЛ прибег к древней мудрости — «око за око», что в данном случае можно перефразировать более точно как «задница за задницу».
— Чиновники в Лоде не были евреями?
— Некоторые из них были евреями. Один из них даже был знаком со мной, так как у него был брат в Йоханнесбурге.
— И вот вы в гостинице... Как осуществляются ваши связи с организацией, господин Горовиц?
— Мне сказали в Базеле, что через несколько дней после приезда я должен буду встретиться с командиром ЭЦЕЛ и что они сами найдут меня в Тель-Авиве. Так и было. Через несколько дней после приезда ко мне позвонил некто, кого я знал прежде, и сообщил, что английская служба безопасности осведомлена обо мне и следит за мною. Потом он объяснил, как и где мы должны встретиться, и повесил трубку, а я остался в раздумьях. Мне было трудно даже представить, что я буду тем человеком, который приведет англичан к Бегину. В тот вечер я был готов отменить встречу с командиром ЭЦЕЛ, но у меня не было возможности сообщить о своем решении. Тогда в справочной книге Тель-Авива не было телефонного номера ЭЦЕЛ, а мой связной больше не позвонил. Короче, назавтра я с тяжелым сердцем пошел на эту встречу.
По телефону связной сказал мне, что я должен буду в определенном месте встретить человека в сером дождевике, с сумкой в руках, и так действительно и было. Я подошел к нему, и оказалось, что это Хаим Ландау, известный под кличкой Авраам. Ландау был оперативным офицером ЭЦЕЛ. Позже он стал самым близким моим другом в Израиле. После встречи мы погуляли часа полтора, пока я, наконец, не понял, что ходим мы по одним и тем же улицам и таким образом Ландау просто пытается выявить и обмануть слежку. В конце концов мы пришли к дому на улице Розенбаум, 1, где на первом этаже в малюсенькой квартирке нас ждал Бегин и его глазастая жена Ализа. Не было никакой охраны, телохранителей, ничего. Был невысокий худой человек, такой обычный, еврейского типа, усатый мужчина с большими удивленными глазами. Мы сели за стол, Ализа принесла нам чай, и Бегин рассказал мне о ситуации в Палестине.
— Каково было ваше первое впечатление от встречи с ним, господин Горовиц?
— Я видел перед собой, как уже говорил, обычного человека. Я понимал, что Бегин находится в серьезной опасности и что он должен быть очень сильным человеком. Тем не менее неизвестно откуда меня посетило ощущение, что я сижу и беседую со значительной личностью масштаба Иегуды Маккаби или Бар-Кохбы. Да, он производил впечатление масштабного политического лидера, хотя внешне, повторю, выглядел вполне обычно.
— Его личность, значительность были заметны сразу?
— Была в нем внутренняя мощь, и я почувствовал это с первой минуты встречи — огромную духовную силу этого человека. Говорил он просто, без пафоса и лишних слов. «Мы находимся в преддверии победы и добьемся ее, если нам только кто-либо не помешает это сделать», — сказал он. Ясно было, что он говорит о своих еврейских политических противниках. Он попросил меня обеспечить помощь ЭЦЕЛ в ЮАР — как в средствах массовой информации, так и денежную.
— Это была главная цель вашей встречи?
— Нет, это была одна из целей встречи. Надо знать, что еврейская община ЮАР была одной из самых влиятельных в еврейском мире, одной из самых сионистских, одной из самых богатых. Бегин говорил о своей вере и абсолютной уверенности в том, что мы стоим на пороге создания еврейского независимого государства.
— Как бы вы оценили его английский язык?
— Совсем неплохо. Я тогда спросил его: «Откуда у вас такой отличный английский?» — и он ответил, что выучил английский, ежедневно слушая сводки новостей Би-би-си по утрам.
— Сколько времени продолжалась ваша встреча?
— Я зашел к ним в дом в 11 утра, а ушел в 6 вечера. Его жена Ализа была здесь же, он познакомил нас, и так, в принципе, началась дружба, которая длилась 50 лет. Через две недели я вернулся в ЮАР.
— Когда состоялась ваша следующая встреча?
— Это произошло в августе 1949 года в Тель-Авиве. Он уже был депутатом кнессета. Тогда как раз выявились разногласия в ревизионистском движении между ветеранами во главе с Меиром Гроссманом, ярым сторонником Жаботинского, и сторонниками ЭЦЕЛ, создавшими движение Херут, во главе которого стоял Менахем Бегин. Спор был вокруг возникновения новой партии, как этого хотели молодые ребята из ЭЦЕЛ, или сохранения прежней ревизионистской организаци. В конце концов ревизионисты пошли на выборы отдельным списком, получили 2000 голосов и исчезли из политической жизни. В то же время Херут Бегина получил 14 мандатов. ЛЕХИ тоже шли тогда отдельным списком и получили 1 мандат в кнессете.
— Давайте вспомним о потоплении «Альталены» у берегов Тель-Авива. Какой отклик вызвало это дело, скажем, у вас в газете?
— Наши журналисты резко критиковали Бен-Гуриона за его приказ об атаке на «Альталену». Последовавшая затем речь Бегина была опубликована и в газете, и отдельным изданием, которое распространялось в общине.
— Тогда поднялась большая волна резкой критики по поводу призыва Бегина сдерживаться. Критика членами ЭЦЕЛ своего лидера дошла и до ЮАР?
— Конечно, были и такие люди, которые желали ответить на те выстрелы. Но мы в газете поддерживали Бегина, так как в противном случае могла начаться братоубийственная война. И то, что Бегин смог сдержать справедливое чувство мести у своих людей, несмотря на все возражения, говорит о многом. Я лично поддерживал мнение о том, чтобы не отвечать на выстрелы, но, с другой стороны, я считал серьезной ошибкой слова Бен-Гуриона, который говорил о «святых пушках». Мы никак не могли понять там, в ЮАР, как можно встретить артиллерийским огнем беженцев, возвращающихся домой...
— Выплаты репараций из Германии. Вы еще были тогда в Йоханнесбурге, вы знали, что происходит в Израиле?
— Я знал о событиях лучше других, так как у нас в редакции стоял телепринтер французского агентства новостей и к нам узнать, что нового, приходили даже люди из израильского консульства и посольства.
— И какова была ваша позиция в этом вопросе?
— Я и здесь поддерживал Бегина. Возможно, благодаря моему воспитанию, так как мы росли в одном молодежном движении. Речь шла о 600 миллионах долларов, что в пересчете означает по 100 долларов за погибшего во время Катастрофы европейского еврейства человека. У меня никто не погиб из близких родственников в Катастрофе, но дяди и тети, двоюродные братья, друзья по школе — все погибли. Все. Так что, дадим этим людям очистить свою совесть таким образом? До сегодняшнего дня я не разговариваю с немцами и не покупаю немецких товаров.
— Давайте поговорим о Шестидневной войне, господин Горовиц. Вы знали, что Бегин намеревается войти в правительство национального единства Леви Эшкола?
— Он позвонил мне и сказал об этом. Мы знали, что он предпринимает усилия для того, чтобы войти в правительство национального единства, что он ходил к Бен-Гуриону, находившемуся тогда в стороне, и предложил ему вернуться в правительство. Тот был потрясен этим визитом. Предложение состояло в том, чтобы было два премьера: один — в сфере иностранных дел и обороны и другой — для внутренних проблем. Но Эшкол не принял этого предложения, заявив, что они с Бен-Гурионом не смогут тянуть упряжку вдвоем. Вот тогда Бегин и вошел в правительство в качестве министра без портфеля. Вместе с Даяном и Сапиром. Тогда, в телефонной беседе, Бегин и сказал мне, что завтра я услышу новость, которая обрадует меня. И я действительно обрадовался этому известию.
Через некоторое время Бен-Гурион был с визитом в ЮАР и, выступая перед активистами ревизионистского движения, очень хвалил Бегина. В принципе, это было первое публичное признание им Бегина. Он никогда не называл Бегина по имени, а в кнессете обращался к нему не иначе как: «Этот человек, который сидит возле Бадера».
— Вы помните выборы в декабре 1973 года? У Херута были тогда шансы на победу?
— Я находился тогда в Израиле, все помню. Американцы организовали мирную конференцию в Женеве перед самыми выборами. Я это расцениваю как вмешательство во внутреннюю политику Израиля, ибо что может быть привлекательнее для еврея, чем мирные переговоры после такой кровопролитной войны с 3 тысячами убитых, а? А напротив Менахем Бегин с мифологическими рассказами о его крайне правых взглядах на внешнюю политику?.. Ну и были выборы, и он опять не был избран, и я тогда написал в передовой статье, что все это не было законно, так как правительства в Израиле не было — Голда Меир ведь подала в отставку до этого — и проводить мирные переговоры потому было просто нельзя.
— В 1973 году Бегин после 24 лет оппозиции не смог выиграть выборы, даже после провала тогдашней власти в Войне Судного дня. Это повлияло на него как-либо?
— Нет, его убежденность и вера были сильнее провалов и поражений. Бегин верил, что этот день придет и власть будет у него. У нас был с ним разговор в январе 1977 года, в котором он сказал мне: «Друг мой, на этот раз мы выиграем». Это было за 5 месяцев до тех самых выборов, поколебать его уверенность в победе было просто невозможно.
— Сегодня такая уверенность политического лидера у нас в стране, вероятно, невозможна?
— Не знаю. Бегин был такой сильной и значительной фигурой, что его поведение было бы подобным и сегодня.
— Бегин — самая значительная личность, встреченная вами когда-либо?
— Бесспорно. В детстве я слышал выступление Жаботинского в нашем городе. Он был тогда великим народным лидером, а я был ребенком. Я видел его издали. Повторю еще раз, Бегин для меня самый значительный человек, встреченный в жизни.
— Окружение Бегина было тоже уверено в победе на тех выборах? И вообще, как ему удалось сплотить тогда столь разных по взглядам и убеждениям людей?
— Не стоит забывать, что Ликуд тогда состоял из 5(!) разных партий. В январе 1977 года я присутствовал на съезде, во время которого Бегин сказал: «Смотрите, что происходит, ученики Бен-Гуриона и ученики Жаботинского находятся вместе, в одной упряжке». Действительно, тогда было удивительное объединение и сочетание всех политических сил.
— Во время выборов 1977 года вы были в ЮАР?
— Да. Весь тот предвыборный период я постоянно звонил друзьям, дважды беседовал с Бегиным. Все мои собеседники говорили, что все идет неплохо, но следует быть осторожнее в прогнозах. В 10 вечера в ЮАР, уже после выборов в Израиле, я слушал новости «Коль Исраэль» на английском языке. Сообщили, что предвыборные участки уже закрыты и результаты начинают скапливаться в избирательном центре. В середине передачи я услышал мощный голос главного диктора Хаима Явина: «Переворот». Я не знал, что значит это слово на иврите, но зато по радио я отчетливо слышал ликующую толпу в Иерусалиме. Люди скандировали: «Ликуд, Ликуд, Ликуд».
Позже я услышал по Би-би-си, что «результаты парламентских выборов в Израиле — невероятны. Крайне правый экстремист Менахем Бегин победил на выборах претендента от левых сил». Это был невероятный шок для всех. Через час я позвонил Бегину домой, и он сказал мне по-английски: «Друг мой, люди танцуют на улицах от счастья, и, кажется, мы все же победили». Все-таки не стоит забывать о 15 мандатах движения ДАШ, без которого Ликуд, наверное, не победил бы тогда. Потому-то я и написал в своей книге, что настоящий политический экзамен Менахема Бегина был на выборах 1981-го, а не 1977 года. Вот тогда была его чистая победа, без посторонних причин, как ДАШ и прочее.
— Как Бегин оценивал 4 года своего правления?
— Это были годы расцвета Израиля. Я напомню: мирный договор с Египтом, программа помощи районам бедноты. Бегину было очень важно благосостояние народа, просвещение и прочие социальные нужды.
— Тем не менее те, кто его выбрал, не ожидали от Бегина возврата Синая египтянам и отказа от еврейских поселений там. То есть можно говорить, что он большой лидер народа, другие ответят на это, что он просто устал от жизни и всего лишь хотел международного признания как политик, стремящийся к миру, а не к войне.
— Я не согласен с этим. На съезде Ликуда в январе 1977 года, о котором я уже говорил, Бегин заявлял, что, придя к власти, мы пригласим всех арабских лидеров за стол переговоров. Он никогда не употреблял слова «я», всегда говорил «мы».
— Окончательные решения в Кемп-Дэвиде принимались исключительно им, Бегиным?
— Да, уступки Садату, египетскому президенту, были полными, тотальными. Главным тезисом Бегина было то, что Синай не является частью Страны Израиля. В отличие от, скажем, Голанских высот. И если Синай не Эрец-Исраэль, то с идеологической точки зрения от него можно и отказаться в том случае, если, конечно, будут разрешены вопросы оборонного порядка.
— У Бегина не было внутренних противоречий в связи с Кемп-Дэвидским соглашением?
— Никаких противоречий, он был очень рад происшедшему. Это соглашение находилось в сфере основополагающих моментов ревизионизма.
— Какова была роль Вейцмана и Даяна1 в подписании договора?
— Они настаивали на том, чтобы Бегин пошел навстречу американцам, в основном в палестинском вопросе, но он весьма жестко отстаивал свои принципы. Например, вопрос Иерусалима даже не обсуждался Бегиным ни единым словом, несмотря на то что американский президент Картер очень настаивал.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
