Первая история, рассказанная Шломо Зильберманом, уроженцем Венгрии, проста.
Житель Иерусалима, сержант-резервист 68-го пехотного полка Шломо Зильберман был призван в армию в середине мая 1967 года. Шестидневную войну он провел в районе Иерусалима, в частности, возле Французской горки и вблизи Нэби Самуэля, к северу от города.
На четвертый день войны, рано утром, Зильберман занимал пулеметное гнездо на холме у Нэби Самуэля. Ночью было очень холодно, и он позволил себе выпить, чтобы согреться, почти полный стакан арака — местной анисовой водки. Закусил Зильберман хлебом и куском плотной, розоватой, из армейской банки, тушенки, которую очень любил. Она называлась «луф» на иврите, и когда эту тушенку сняли с довольствия, многие старожилы резерва испытывали по ней ностальгические чувства.
Было очень холодно в ту июньскую ночь, как бывает холодно только в Иерусалиме по ночам. К 6 утра взошло солнце, потеплело, и Зильберман, выпив кофе с напарником, не чувствовал себя усталым. Взглянув вниз в долину, он увидел метрах в 300 от себя огромную толпу арабов, которая быстро двигалась в восточном направлении. Подошедший штабной офицер в мегафон по-арабски закричал, чтобы все идущие вернулись в свои деревни: «Вам не будет причинено никакого ущерба, возвращайтесь домой, возвращайтесь домой!»
Арабы прекрасно слышали его слова, но продолжали упрямо идти на восток. Тогда офицер обратился к Зильберману и сказал ему:
— Это приказ из генштаба, надо их остановить, Шломо, любой ценой. Как мы будем выглядеть, если эти люди уйдут из своих деревень. Дай очередь перед ними, метров за десять до первого ряда.
Зильберман, которому было тогда 33 года, покосился на шумного молодого офицера, но повиновался. Он был пулеметчиком («магистром» на иврите) в своей роте и, несмотря на невысокий рост, обладал большой физической силой и выносливостью. Он встал, и держа ручной пулемет калибра 7,62 на весу своими руками, дал короткую очередь по земле впереди идущих. После второй очереди арабы повернулись и пошли обратно в свои дома, к своим оливковым деревьям и овечьим стадам.
Потом Зильберман узнал, что приказ о возвращении бегущих арабов обратно в их дома любой ценой был отдан самим министром обороны Моше Даяном. Но наверняка Шломо знать ничего не мог из-за своего малозначащего в большой политике статуса солдата в звании сержанта. Но получается так, что приказ этот, действовавший повсюду, на всех фронтах войны, мог быть получен действительно с самого-самого израильского военного верха.
Вторая история, рассказанная Зильберманом, еще проще.
За несколько дней до начала Шестидневной войны сержант Зильберман получил от своего ротного 12-часовой отпуск. Часть его находилась недалеко от Иерусалима, но заменить Зильбермана было некем, и ротный велел ему вернуться через 12 часов. Никого домой не отпускали, потому что война, начала которой ожидали все в стране, должна была вот-вот начаться. Паники особой не было, так, наблюдалось известное напряжение у людей.
Несколько ребят из роты Зильбермана, жители Иерусалима, попросили отпускника зайти в их дома и сказать родственникам, что все в порядке. Дело это было святое, так как ни у кого телефонов в 1967 году не было, люди стояли в очередях на подключение к линии 6-7 лет.
Зильберман добрался на попутных машинах в город из-под Бейт-Шемеша довольно быстро. Иерусалим был тогда совсем небольшим, очень уютным — без тех районов, которые были созданы уже после 67-го. В Иерусалиме была улица Яффо, кнессет, вокзал, кинотеатр «Эдисон» — и в принципе все. Все остальное присоединилось к городу позже — Гило, Рамот, Гиват Царфатит, Рамот, Мизрах Талпиот, Рамат-Эшкол, Старый город, Храмовая гора, все это — позже.
Зильберман жил в районе Абу Тор. Первой семьей, в которую Зильберман зашел в столичном районе Кирьят-Моше у самого въезда в город, была семья его старшины, религиозного, уже немолодого человека. Был пятничный вечер. Зильбермана очень хорошо встретили, усадили за стол, но есть он не стал, времени у него не было. Когда хозяйка узнала, что у него есть еще несколько адресов в Иерусалиме, где он должен передать приветы от солдат, то она сказала, чтобы он подождал. Она зашли с ним к соседу, ортодоксальному еврею, который ел свой пятничный ужин в окружении семьи. Узнав, в чем дело, этот человек сказал Зильберману: «Дай мне три минуты», встал из-за стола, пошел вымыл руки, взял ключи с буфета, и они вышли во двор. Человек этот, повторяю, ортодоксальный еврей, вероятно, состоятельный человек, потому что у него была машина. Человек завел машину, и они поехали по адресам солдат. Для спасения души, как известно, можно нарушить субботние запреты на труд. Человек этот решил, что привет с фронта равен спасению души. Уже совсем поздно ночью, когда он привез Зильбермана в его дом на другом конце города, они простились. Человек оставил двигатель автомобиля невыключенным, все добрые дела по спасению душ были выполнены и работать больше было нельзя (то есть выключать мотор нельзя), и он пошел пешком домой через свой небольшой город — столицу еврейской страны.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
