125 лет тому назад Менделе Книгоноша (Мойхер-Сфорим) взялся рассказать о великом путешествии, «совершенном неким польским евреем Вениамином в восточные земли». Путешествие сие, по утверждению того же Книгоноши, потрясло английские и немецкие газеты, которые якобы «не переставали писать об одиноком еврее, который без оружия, без снаряжения, с одной лишь сумой за плечами, с молитвенником и филактериями под мышкой проник в такие дебри, до которых даже великие и знаменитые английские путешественники добраться не смогли».
Менделе очень серьезен, когда предлагает своему читателю записки путешествия Вениамина, «или краткое описание того, как проник он в Горы Мрака, что видел и слышал в дальних странах; описание всех его приключений, изложенное на языках народов мира, а ныне и на нашем еврейском языке». Так «кто такой Вениамин, и как он ни с того ни с сего стал путешественником»?
Жил да был бедный еврей, с женой и детьми. Жил он в местечке, которое звалось Тунеядовкой, потому что совсем неясно было, чем люди тут живут и откуда хлеб насущный добывают.
Впрочем, о хлебе заботилась Вениаминова жена: там — крошечный шинок, там — чулки вязать, там — пух щипать... Вениамина же пробудил к жажде странствий финик — маленький финик, который кто-то завез в местечко. Какие там спектакли, фильмы и прочие оперы, «мыльные» в том числе! Крошечный плод, упомянутый в Торе, — стал грандиозным действом, переполнившим впечатлениями души тунеядовцев, раздвинувшим их мир беспредельно посланцем Обетованной Земли.
Если финик пришел «оттуда», то и я могу дойти «туда» решил Вениамин. От «решил» до— сделал» немалое расстояние. Вениамин тренируется «на храбрость»: спит в пустой комнате и гуляет по ночам в одиночку. Он полон решимости дойти до легендарного царства Ионы, найти «красноликих» израильтян и 10 колен израилевых, форсировать реку Самбатион, текущую камнями, преодолеть Горы Мрака и явиться в Эрец Исраэль.
Представляете себе лодочника на реке Пятогниловке, у которого два еврея на языке, который они считают русским, спрашивают дорогу на Эрец Исраэль? «“Тьфу! “» — плевался лодочник, посылая своих пассажиров ко всем чертям». Они, Вениамин и верный его Санчо Панса добродушный Сендерл, уверены, что главная часть пути пройдена: друзья счастливо улизнули от суровых жен, побывали в большом городе Тетеревке (это, конечно, Житомир, стоящий на реке Тетерев) и добрались до Глупска, царства хапунов и ханжей. Теперь еще чуть-чуть — и уже рукой подать до Гор Мрака, за которыми стены Иерусалима.
Оставим пока персонажей и вернемся к автору. Сам Менделе Мойхер-Сфорим юношей пережил нечаянное путешествие по «дебрям черты оседлости». 18-летний знаток Талмуда отправился из маленького литовского городка вместе со своей теткой скитаться с профессиональным нищим Авремеле Хромым. Тетка была одержима надеждой найти своего мужа, который ушел на заработки да и канул в нетях, а юный Шолом Абрамович надеялся увидеть мир, манивший картинами богатства и счастья. Оказавшись на Юге России в местах чужих и незнакомых, только благодаря случайной встрече вырвался он из опасного мира профессиональных нищих. Этот мир он впоследствии описал в жестоком романе «Фишка Хромой» — таком же романе-странствии, как и «Путешествие Вениамина Третьего».
Что дает путешествие еврею, рожденному в гетто и не знающему другого мира кроме гетто? Путешествие — это подробное рассматривание мира, исследование его души. Путешествие Фишки Хромого уводило в душевный ад, а вот Вениамин Третий оказался проводником по фантастическому миру воображения, чаяний и аллегорий. Для Вениамина писатель выбрал самое мягкое перо, и самую добродушную улыбку, хотя и этого героя путь отнюдь не устлан коврами.
Вениамин одержим мечтой о путешествии настолько, что изложение его мечтаний оборачивается пародией на разнообразные художественные и политические манифесты, преисполненные рассуждений о высоких помыслах и клятв «не свернуть с пути» и «дойти до цели». Юмор Менделе частенько обжигает лукавой иронией, оборачивается сатирическим преувеличением-гротеском. Стилистика повести забавно воспроизводит лексику и манеру изложения средневековых хронистов, что дает неотразимый комический эффект при передаче наивного, но любопытного взгляда героя на реальность. Один из замечательных примеров — вениаминова встреча с русалками.
В городе Глупске, по которому течет река Пятогниловка, герои решили потренироваться в общении с водной стихией, так как по книгам твердо знают, что им придется пересекать море по пути к Израилю. Пятогниловка представляется им после тунеядовской канавы просто воплощением могучей водной стихии, и они не сомневаются, что она впадает в то самое море. Если каждый день понемногу кататься на лодке по этой речке, то и к воде привыкнешь, а там и море нечувствительно пересечешь. С подачи автора Вениамин Третий в стиле Вениамина Первого Тудельского, знаменитого путешественника 12 века, описывает удивительные вещи, виденные им на реке и «поразившие затем весь мир»: «Однажды Вениамин заглянул в реку и увидел там в глубине какие-то странные существа, очень похожие на женщин».
«Крайне удивленный — рассказывает Вениамин, — я указал на эти существа лодочнику, но тот в свою очередь указал мне на каких-то прачек, стоявших на берегу и стиравших белье. Я ему показывал на воду, а он мне — на берег, на прачек. И так как мы друг друга не понимали, то он не знал, на что указываю я, а я не знал, на что указывает он ».
Как хохотали когда-то читатели над этими строками, вспоминая мутные канавы, снабжавшие местечки водой для всяких нужд. Житель местечка мог жизнь прожить и отражений не видать, тем более, что и зеркал у него не водилось. Как, наверное, улыбалась пишущая братия, узнавая в насмешке Менделе Мойхер-Сфорима долгие споры об отражении искусством жизни. Звезда с звездою, как известно, говорит, а книга часто говорит с книгой. Так лужа из города Глупска вызывает, конечно, на диалог прославленную Гоголем лужу из города Миргорода. А вот в Тетеревской синагоге собрались местные «политики»: один увлечен деяниями «тети Вити», т.е. английской королевы Виктории, второй бредит Наполеоном, третий ставит на султана, а самый оригинальный и малоприятный тип отстаивает «тетю Росю», то есть Российскую империю. Пройдет лет пятьдесят, и на страницах совсем другого романа странствий появятся «пикейные жилеты», и будут они говорить не о Наполеоне, а о Бриане (которому палец в рот не клади) и о Ллойд-Джордже, которому и два пальца в рот не клади. Не знаю, читали ли авторы «Золотого теленка» повесть о Вениамине Третьем, но в «пикейных жилетах» легко узнать внуков «тетеревских политиков». Так перекликаются книги.
Мягкий юмор, однако, покидает страницы повести в последней ее части, в которой чудаки-путешественники попадают в страшную беду. «Увы, Вениамин и Сендерл и не догадывались, что не только в пустыне опасно путешествовать из-за диких чудовищ... Они... предприняли свое путешествие в то тяжелое, мрачное время, когда еврей ухищрялся поймать своего же собрата, чтобы сдать его в солдаты, спасая своих или чужих детей.
Как хищный зверь следит он за добычей,
Ему «беспаспортной» хватает дичи».
Бедные путешественники попались в руки «ловцов рекрутов» — «они не подозревали, что уже находятся в пустыне среди дикарей и хищников, и что встреченные ими два набожных и благочестивых еврея и есть гремучие змеи.»
Ничего не понимающие горе-путешественники обриты и острижены, обряжены в шинели и отданы в солдатчину. Побои еще можно было стерпеть, но, глотнувший уже воли, свободы движения Вениамин не может смириться с неволей. Друзья совершают побег, но, будучи пойманы, оказываются уже в самой настоящей тюрьме. Потом на суде Вениамину удастся выкрикнуть, что нельзя хватать людей и совать их в этот мешок солдатский, что не лезут нам в голову ваши военные дела... «На что же мы вам сдались? Мне кажется, вы и сами должны хотеть от нас избавиться!» Вениамин победил, их с Сендерлом отпускают, а повесть неожиданно обрывается. Возможно, потому обрывается, что вернуться к забавной стилизации с внезапно помудревшим, преодолевшим реальность муштры и военного суда героем, уже было нельзя, это уже начиналась совсем другая книга.
Вениамин принес своему автору международную литературную славу. Это была первая повесть М. Мойхер-Сфорима, которую перевели на польский, русский, чешский, а затем на немецкий и английский языки. Почти во всех переводах книга выходила под названием «Еврейский Дон-Кихот».
Повесть была инсценирована и с успехом шла на многих европейских сценах. В Москве в Государственном еврейском театре роль Вениамина исполнял великий Соломон Михоэлс — еще один еврейский Дон-Кихот.
Вы не можете удалить эту картинку |
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.