0

№46

Мигдаль Times №46

Перед тобой - вечность

Яков Шехтер (Окончание, начало в № 45).

— Я не в Израиле жил, — поправил «пингвина» Фима, — а в русскоязычной общине Израиля. У нас все по-русски: газеты, радио, телевидение. Адвокаты по-русски, чеки в банках по-русски, на работе говорим по
-русски. Давай твои благословения по-русски, увидишь, как отчеканю.

(0)

— Хватит болтать, — приказал «дос». — Садись в кресло.
Фима уселся. Сидеть было удобно, спинка приятно пружинила, мягкое сидение обволакивало ноги. Сразу потянуло в сон.

— Читай, — «дос» показал Фиме большую таблицу с алфавитом. — Какая первая буква?

— А, — уныло произнес Фима. Он не любил учиться, уроки, занятия, домашние задания всегда вызывали у него чувство глубокого отвращения.

— Не, «а», а «алеф», — поправил «дос». — Алеф с камацем произносится — «а», видишь внизу значок. Это камац.

— Вижу, — грустно произнес Фима.

— Алеф и сэголь произносится — «э», — перешел «дос» к следующему значку, — алеф и холам — «о», алеф и хирик — «и». Запомнил?

— Да кто же это может запомнить! — возмутился Фима. — Мура какая-то! Проще нужно: гласные и согласные, как в русском.

— Повторяй, — «дос» щелкнул бичом. — Алеф и камац — «а».

— Алеф и камац — «а», — эхом отозвался Фима, — алеф и сэголь — «э».
Время тянулось как слюни у голодного, да и голова у Фимы работала на удивление плохо: запомнить произношение буквы «алеф» ему удалось с пятидесятого раза. Со временем дело обстояло весьма странно: поглядывая на свои роскошные непотопляемые, несгораемые и небьющиеся «Rado», Фима с удивлением заметил, что секундная и минутная стрелки вращаются, как обычно, а вот часовая стоит на месте.
Жрать хотелось нестерпимо, пить тоже, а в довершение прочим неприятностям, веки наливались свинцовой тяжестью. Косясь на часы, Фима определил, что занимались они примерно часа четыре.

— А перерыв-то когда? — спросил он после того, как «дос», закончив с «алеф», немедленно приступил к «бет».

— Перерыв? — слегка удивился «дос». — Перерыв прямо сейчас.
Не успел Фима обрадоваться, как «пингвин» вытащил бич, перехватил его и щелкнул Фиму рукояткой по самому кончику носа.

От этого удара жизнь брызнула из жил, синагога завертелась перед глазами Фимы: потолок поехал на пол, пол на потолок, а посередине этой чертовой круговерти невозмутимо белело лицо «доса».
Вращение постепенно замедлилось, затем прекратилось вовсе. Фима сидел на том же кресле в той же позе. Есть, пить и спать не хотелось ни чуточки.

— Бет и камац — «ба», — завел «дос» свою песенку, — бет и сэголь — «бэ».

Прошел день, или два, или три — счет времени Фима давно потерял. Несколько раз, когда подступали голод и сон, «дос» пускал в ход рукоятку бича, и зубрежка продолжалась. Хвастаться Фиме было нечем: с трудом одолев алфавит, он учился читать, заучивая наизусть каждое прочитанное слово. За многочисленные ошибки «дос» не ругал, но смотрел таким укоризненным взглядом, что Фиме становилось стыдно. Он просто сгорал от стыда за свой нетренированный мозг, неспособность запомнить элементарные вещи. Мысли еле ворочались в голове, тяжелые, словно валуны. Тоска от всего этого была не то, что смертной, а послесмертной, внепредельной и заунывной, без малейшего проблеска надежды.

От мысли завладеть бичом Фима отказался: бунтовать и спорить не имело ни малейшего смысла, оставалось одно — страдать. Что он и делал.

В один из дней, или ночей или вечеров из-под потолка синагоги раздалось хрипение, напоминающее работу испорченного громкоговорителя. Спустя несколько секунд хрипение стихло, и голос, похожий на голос электронного автоответчика, произнес:

— Наступает покой, все отдыхают!

«Дос» тут же поднялся и пошел к выходу. Фима вскочил и, с трудом ковыляя на заснувших от бесконечного сидения ногах, двинулся за ним. Подойдя к двери, «дос» повернул ручку и вышел.
У Фимы дверь, конечно же, не открылась. Он дергал ее на всякие лады, бил ногами, кричал, наваливался с разбегу — но бесполезно.

Автоматически взглянув на часы, Фима заметил, что часовая стрелка сдвинулась со своего места — часы пошли.

— Неужели кончилось? — мелькнула шальная мысль. — Нет, скорее всего, просто тайм-аут. Но как было бы хорошо, ах, как это было бы хорошо!!

Слегка размявшись, он начал исследовать синагогу. К большому залу, уставленному огромными стеллажами с книгами, примыкала маленькая комнатка, и в ней Фима обнаружил покрытый скатертью стол, а на нем несколько плетеных булок из белой муки, бокал и бутылку вина. Булки Фима смел, не сходя с места, запивая хлеб жадными глотками прямо из бутылки. Осоловев, он свалился на узкую койку, стоящую в углу комнатки, повернулся лицом к стене и отрубился.

Разбудило его хрипение, несущееся откуда-то сверху. Уже знакомый механический голос произнес:
— Возвращайтесь на свои места, ибо завершил Израиль свой праздник.

Фима поглядел на часы. Ого, если они не врут, он проспал целые сутки. Выйдя из комнатки, Фима ополоснул лицо и руки под умывальником и вернулся в большой зал. Там было пусто, тихонько жужжали электрические лампочки, обложки бесчисленных книг сияли, словно покрытые настоящим золотом. Фима вытащил одну из них, посмотреть. Страницы огромного тома, будто муравьи пролитый сироп, густо покрывали буквы. Фима вздохнул и сунул книгу обратно на место.

— Отдохнул? — «дос» сидел на прежнем месте, словно никуда не уходил. Наверное, он вошел в синагогу пока Фима спал.

— Книжками интересуешься? — спросил «дос».

— Интересуюсь, — согласился Фима, усаживаясь на свое место. Надо было что-то менять в их отношениях, выходить на неформальный контакт.

— Давай уже познакомимся, — сказал он, протягивая «досу» руку. — Меня зовут Фима. А тебя?

— Кошиэль, — ответил «дос», не обращая внимания на протянутую руку.

— По кошачьей, значит, линии? — попытался пошутить Фима. «Дос» не ответил.

— А как называется это место? — продолжал завязывать контакт Фима.

— Динур.

—А где оно находится?

— Будешь учиться, мальчик, — усмехнулся «дос», — узнаешь.
Нехорошо усмехнулся, стремно, и впервые за все время у Фимы захолодило сердце.

— Чему учиться?

— Да вот этому, — «дос» широким жестом обвел забитые книгами стеллажи. — Все это будешь учить наизусть.

— Как, — ахнул Фима, теперь уже точно понимая, куда он попал. — Все эти тома наизусть?!

— Все, — подтвердил «дос», — до последней буковки.

— Да разве такое возможно, им же конца нет!? — Фима с ужасом посмотрел на теряющиеся в полумраке стеллажи. — На это никакого времени не хватит!

— А куда тебе торопиться? — ласково спросил «дос», поглаживая рукоятку бича. — Перед тобой — вечность.

Рисунок Татьяны УСТИНОВОЙ

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста