Израиль
Стена

Михаил Вайскопф

Чем лучше и успешнее проходит абсорбция, чем легче встраивается человек из России в израильскую жизнь, тем, по моим наблюдениям, он вс? явственнее от не? отчуждается. Опять-таки, сужу только по личным впечатлениям, но у меня их накопилось достаточно много и на самом разнообразном материале. Общая картина примерно такова. Человек приезжает из России с горячим желанием отождествиться с новой средой. Потом наступает охлаждение, и с годами оно только раст?т. Практически все мои друзья спустя десять, двадцать или тридцать лет вполне благополучной израильской жизни возвращаются в «русскую» среду. Это касается гуманитариев, физиков и т.д. Собственно говоря, исключения мне почти неизвестны. Проблема тут вовсе не в степени владения ивритом. Ведь то же самое происходит с людьми, говорящими на н?м абсолютно безукоризненно, без малейшего акцента. Профессор университета уклоняется от научных дискуссий с сабрами, предпочитая им «своих» либо американцев и европейцев (прич?м, уверяю вас, вовсе не по карьерным соображениям). Знакомый художник, отбрасывая надоевшую ему «hа-Арэц», возвращается к русской печати и русским книгам. По долгу своей работы (я редактировал молод?жный журнал) я знаю немало подростков и молодых людей, закончивших школу в Израиле, но выбирающих русскую среду, хотя иврит для них практически родной язык. Нередко писать они тоже предпочитают по-русски, хотя иврит знают лучше. Ещ? одно интересное явление: рожд?нные или выросшие в Израиле дети репатриантов из России зачастую предпочитают общаться друг с другом в сво?м же кругу, хотя говорят между собой на иврите.

Никак не иначе обстоит дело в «русской» религиозной среде. Каждый, кто знаком с ней, знает, что возникают и продолжают складываться группы ортодоксов, живущих обособленно от своих единомышленников-сабр. Мне приходилось даже слышать разговоры о том, что «русские» создают в Израиле особую форму иудаизма. В качестве возражения мне могут сослаться на те или иные случаи идеальной культурной абсорбции — на те ситуации, когда бывшие репатрианты полностью, без всякого остатка растворяются в израильской ивритоязычной жизни. Но, как правило, это происходит лишь с людьми, прибывшими из провинциальных регионов и слабо знакомых с русской культурной традицией, — иначе говоря, им почти нечего терять в духовном смысле.

Что вс? это значит? Как минимум, одно: нынешний ивритоязычный Израиль лиш?н силы притяжения. Он надел?н, скорее, силой отталкивания. В религиозной среде люди абсорбируются вс?-таки легче, но отталкивание ощутимо и там. Один мой знакомый говорил мне на днях: «Странное дело: я приехал в Израиль в возрасте 17 лет. Учился, вероятно, в лучшей ешиве — в Гуш-Эционе. Мой раввин — профессор Оксфорда, эрудит с широчайшим кругозором. Я занимался с восторгом и увлечением. Но вот я закончил ешиву, давно потерял его из виду. И странное дело: мне интересно беседовать, помимо бывших соучеников, тоже только с выходцами из западных стран или земляками, но не с сабрами. У меня нет ни малейших языковых ограничений — но меня удручает ограниченность их кругозора, скудость общекультурных запросов. Мне просто не о чем с ними говорить».

С израильской стороны отталкивание выражается по-разному — и прежде всего в отказе самих израильтян от любой формы равноправия по отношению к «русским». Послушайте радиопередачи на иврите, взгляните на экраны телевизоров. Свыше миллиона человек, пятая часть населения страны, стали невидимками. Они не существуют, а лишь мерцают где-то за гранью сознания. Они сгущаются и обретают телесные формы только для того, чтобы совершить очередное правонарушение. В ивритоязычных СМИ «русские», как правило, представлены лишь в классическом образе воров, алкоголиков, наркоманов и проституток. В таких случаях СМИ с наслаждением оглашают их экзотические имена (применительно к другим этническим группам выказывается куда большая деликатность).

Сборник рассказов израильских писателей, пишущих по-русски, умное издательство так и назвало: «Призраки Израиля». Дизайн обложки соответствующий: вс? в ч?рных, мрачных, загробных тонах; заглавие двухцветное, красным — «Призраки», нежно-голубым — «Израиля». Судя по прессе, беллетристике, кинофильмам, «русские» по душе израильтянам лишь в наиболее безобидном сво?м амплуа: снисходительно относятся к старушкам или старичкам, либо к беззащитным молодым женщинам, внушающим желание им помочь, — сошлюсь хотя бы на такой парад стереотипов, как фильм «Друзья Яны». (Зато молодые мужчины, напротив, внушают опасение, и в том же фильме их образ трактуется крайне негативно.) Пример другого рода, но, в сущности, родственный, — думаю все помнят, как отвратительно и сухо освещала израильская пресса трагедию в «Дельфинарии». Или пример совсем недавний: 25 ноября прошлого года покончил с собой 37-летний художник, выходец из России Александр Роттенберг (выбросился из окна). Он оставил после себя молодую жену и месячного реб?нка. Так вот, по радио и телевидению, вещающим на иврите, я тогда не услышал ни одного упоминания в ивритоязычном издании об этом событии. Представьте себе, что было бы, если бы такое произошло с его местным коллегой. За несколько лет до этого приблизительно так же отнеслись к трагической гибели 27-летней Анны Горенко, самого талантливого поэта «русского» Израиля.

Ещ? я вспоминаю одно выступление знаменитого израильского писателя (назов?м его, скажем, А.Б.Г.) на закрытом симпозиуме в Министерстве абсорбции, проходившем где-то в середине 90-х годов. Обращаясь к «русским», он сказал буквально следующее: «Мы-то сначала обрадовались, когда началась русская алия: вот, думаю, к нам едут новые читатели, а, оказывается, они предпочитают не читать на иврите, а сами писать по-русски. Это ещ? зачем?» Кто-то из новых репатриантов, как водится, пожаловался на то, что профессорам из России приходится подметать улицы и мыть машины. А.Б.Г. отозвался бодро и жизнерадостно: «А что в этом плохого? Ведь тем самым они набираются нового ценного ментального опыта, который им пригодится, когда они начнут писать на иврите.»

Видимо, израильские интеллектуалы настолько эгоцентричны, настолько не уверены в себе и настолько боятся за свою гегемонию, что не выносят никакой конкуренции. Они боятся, что наплыв русскоязычной интеллигенции, придерживающихся иных предпочтений и иных традиций, умаляет их важность. Объединение русскоязычных журналистов не принимают в Союз журналистов Израиля. А знают ли израильские журналисты, какие гроши платят их русским коллегам?

Следуя могучему инстинкту посредственности, Израиль успешно выталкивает из себя вс? самое даровитое в русской алие. За некоторыми исключениями, уехали из страны лучшие математики, физики, музыканты, хореографы, гуманитарии, спортсмены. Уехал, среди прочих, замечательный писатель (и скрипач) Леонид Гиршович, уехал яркий поэт (и отличный уч?ный) Анри Волохонский. Совсем недавно, где-то в начале декабря, израильский ивритоязычный поэт Меир Визельтир встретил в Москве на книжной ярмарке своего русскоязычного коллегу Михаила Генделева — того самого, которого Хаим Гури не раз величал «нашим национальным поэтом». Визельтир радостно осклабился: «Как? Наш классик предпочитает жить в Москве?» Ещ? бы — классику тоже хочется есть, хотя эту его привычку у нас не слишком поощряли. Без талантов нам спокойнее, государство мы маленькое и скромное и сограждан подбираем себе по росту.

Посмотрите на группы солдат: они говорят между собой по-русски, остаются в своей среде, хотя воюют за наше общее государство. Посмотрите на студентов: та же обособленность. Даже «русские» наркоманы обособлены от израильских — те считают их слишком крутыми. Даже в канцеляриях служащие-сабры и служащие-русские, охотно калякая между собой за чаем в буфете, очень редко заходят друг к другу в гости по вечерам. Такой вот «плавильный кот?л». А ты, дорогой читатель, часто ли зов?шь к себе на ужин «русских», и часто ли они приглашают тебя к себе?

Думаю, тебе будет вс? же любопытно узнать, о ч?м говорят между собой эти невидимки или «призраки Израиля». Ну, допустим, о том, что репатриант никогда не станет директором предприятия, что «русского» никогда не назначат послом в Россию, что в полиции их служит всего 500 человек (менее 3% от е? общего состава), что на весь Израиль, на все его 6 университетов, имеется одна-единственная кафедра русистики (в Иерусалиме) — это на миллион с лишним людей, говорящих по-русски; да и ту собираются закрыть. Для сравнения: в Америке, где по-русски говорит лишь около 200 тыс., таких кафедр было до недавнего времени 64, в Германии — 14, в Италии — 6. В Тель-Авивском университете нет даже русской библиотеки — это вам не Германия и не Америка. Говорят о том, что Шарон ни за что не назначит «русского» министром абсорбции, чтобы не укреплять общину. Охотно вспоминают о том, что когда на выборах 1992 года «русские» принесли победу левым, то правые из за это вовсю ругали, а левые скромно помалкивали, ничем не благодаря своих избирателей. А вот когда потом «русские» проголосовали за правых, уже левые крыли их от души, а правые вели себя точно так же, как левые раньше — ни слова благодарности и защиты. Говорят, что в отношении к «русским» вообще нет никакого различия между левыми и правыми, зел?ными и голубыми, между Лимор Ливнат и Йоси Саридом, Ольмертом и Амосом Озом, ортодоксами из Мэа-Шеарим и Томи Лапидом. Говорят нередко о том, что за русский язык в Израиле можно убить и отделаться символическим наказанием, как это произошло в Кирьят-Малахи несколько лет назад, и что к репатриантам из России относятся в суде совершенно иначе — поэтому Григорий Лернер сидел в условиях, более тяж?лых, чем даже Иван Демьянюк¹. И мне сразу же вспоминаются очень похожие разговоры о дискриминации евреев, которые мы вели в когда-то СССР. Не надо только думать, будто сегодня олим столь же увлечены этой темой, как в прошлом темой антисемитизма и дискриминации в России. Давно уже сложился некий параллельный «русский» Израиль, который на инсинуации отвечает равнодушием или встречным презрением. Две огромные общины почти полностью игнорируют друг друга. Так, согласно фольклору, не видят друг друга м?ртвые и живые.

Если ивритский читатель и сам прекрасно помнит, как выглядят «русские» в его глазах и глазах наших СМИ, то, думаю, ему вс? же стоит узнать, как он сам выглядит со стороны. Итак, вот вам набор встречных стереотипов. Схемой взамен схем. Долг платежом красен.

Многие из «русских» считают, что враждебное или отчужденное отношение к ним весьма традиционно для Израиля. Израильтяне, мол, вообще меркантильны, нелюбознательны и эмоционально скудны. Больше всего на свете они заняты самими собой, а на чужие дела у них просто не хватает воображения. Как 30 лет назад они встречали нас дурацкой «Катюшей», так продолжают встречать и сегодня, в полном убеждении, что эта песня доставляет нам такое же неописуемое наслаждение, как им самим (вроде того, как если бы перед беженцами из нацистской Германии исполняли бы задушевную песню о Хорсте Весселе). Израильтянам невдом?к, что за несколько десятилетий вкус в России несколько изменился — они дорожат своими сантиментами. К неприятным истинам они относятся инфантильно, стараясь замолчать их, — видимо, в надежде на то, что тогда правда исчезнет.

До конца 1942 года ишув старательно замалчивал уничтожение европейского еврейства, для спасения которого, между нами говоря, почти ничего не делал. Потом он всячески цензурировал сведения о преследованиях евреев в СССР, затем тормозил и ослаблял борьбу советского еврейства за репатриацию — вс? из опасения, как бы не ухудшить (несуществующих) отношений с Советским Союзом. Я сам участник этой борьбы и могу привести множество фактов того, как нам мешал и пакостил тогда официальный Израиль. Теперь он так же преда?т Полларда. Во время войны Судного дня и долгие годы после не? цензура категорически запрещала сообщать какую-либо информацию о том, каким полоумным пыткам подвергались израильские солдаты в египетском плену — хотя только громогласная информация об этом могла предотвратить дальнейшие истязания и спасти остальных. Но у нас всегда предпочитали немотствовать.

Созда?тся впечатление, что израильтяне просто неспособны к усвоению новой, непривычной и болезненной для них информации, ломающей родные шаблоны, и отвечают на не? таким же замалчиванием. На «Собачье сердце» Булгакова, изданное в превосходном переводе П. Криксунова с замечательным предисловием М. Каганской, не появилось откликов — критики просто не знали, как реагировать на непривычную для них трактовку большевизма. Перевед?нный на иврит сборник стихотворений Михаила Генделева («национального поэта»), сразу же раскупили — но рецензий опять-таки не было: никто не знал, как реагировать на это столь новое и грандиозное явление, не похожее на израильскую поэзию.

С сабрами куда труднее говорить о русской истории, русских реалиях и русской литературе, чем с европейцами. Ведь сабра до сих пор представляет себе октябрьскую революцию по фильму Эйзенштейна, принимая е? за документальную съ?мку. Он вс? ещ? уверен, что плохого царя свергли большевики, не имея представления о том, что в 1917 году в России произошла сперва демократическая и только потом, спустя восемь месяцев, большевистская революция, растоптавшая все свободы. Ленина он тв?рдо считает гуманным пацифистом, желавшим добра простому народу. Или такая вот иллюстрация. Совсем недавно, года полтора назад, был какой-то юбилей Че Гевары, и в Израиле по этому случаю транслировали нечто сладостное — а в тот же самый час в Москве группа ветеранов КГБ с ухмылками вспоминала, как она управляла каждым его шагом — в частности, посредством его русской жены — капитана КГБ (у нас об этом, разумеется, не сказали ни слова). Средний израильский дипломат в России не имеет понятия об истории и культуре страны, в которой он жив?т (между нами, он удивительно плохо знает и еврейскую историю). Наше посольство в Москве вызывает ироническое и презрительное к себе отношение в кругах интеллигенции. По масштабу культурной деятельности его даже нельзя сопоставить с французским или немецким посольствами. Я не раз слыхал фразу: «Да ведь это скорее коммерческое, а не дипломатическое учреждение!» А как вели себя наши дипломаты? В Москве до сих пор со смехом вспоминают, как в первый же день коммунистического путча в августе 1991 г. Израиль в лице тогдашнего министра иностранных дел Давида Леви поспешил одним из первых признать мертворожденную хунту — вс? по той же причине: косность и непонимание новой реальности. Я был тогда в Москве и хорошо помню, как трусливо вело себя наше посольство. Оно заблокировало телефоны и не оказывало никакой информационной помощи своим гражданам, бросив их на произвол судьбы. Наш культурный центр в Москве в нынешнем сво?м составе — просто посмешище. Я имею право говорить вс? это. В Москве у меня вышло уже шесть книг, и всякий раз издатели намекали или прямо говорили мне о том, что хорошо бы из сведений об авторе убрать слово «израильский» — оно отрицательно сказывается на продажах, лишает книгу престижа. Наша культурная репутация в России ужасна, и мы сами делаем вс? для того, чтобы е? ухудшить. Ежегодно на арабский переводится с иврита в среднем 20 книг; на русский — две-три. А кто знает в Израиле местных русскоязычных писателей, коллег того же Генделева?

Как бы то ни было, раньше, ещ? в 70-е годы, между израильтянами и новоприбывшими из России вс? же сохранялась хоть какая-то эмоциональная связь, стимулировавшаяся ностальгическими позывами у отцов-основателей: они ещ? помнили русский язык, интересовались жизнью своей бывшей родины, судьбой родных городов. Сейчас ситуация необратимо изменилась, ибо с сабрами такой даже реликтовой ностальгической связи нет и в помине. В итоге отчуждение вс? нарастает, стена с каждым дн?м становится вс? выше. Наша социокультурная позиция в этом вопросе бесконечно глупа и опасна: выталкивая «русских» на периферию израильского общества, мы отда?м их на культурный откуп России, которая явственно эволюционирует в антиизраильскую сторону, подражая в этом Европе и возвращаясь к собственным проарабским традициям. Мы плодим раздраж?нных маргиналов, среди которых уже сейчас различимы антисионистские, антиизраильские и антисемитские настроения. По счастью, подавляющее большинство репатриантов пока еще абсолютно лояльны к государству, вполне добросовестно выполняют свой военный и гражданский долг. Они верны своей стране — точнее, той «русской» автономии, которая уже фактически сложилась в рамках израильского государства. Защищая себя, они обороняют Израиль; защищая Израиль — обороняют себя. Неужели с нас хватит и этого?

Перевод с иврита

Источник: Форум «Гешарим»

---

¹ Осужденный за участие в расстрелах евреев в годы войны. — Прим. модератора

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста