№112

Мигдаль Times №112

Модерн и старина, или Аладдин и его лампа

Анна Мисюк

Хотите верьте – а то и нет, но в то время общепринятым считалось, что еврейского искусства не существует. Мощная европейская традиция классического изобразительного искусства обходилась без еврейской составляющей.

Искусство классического типа расцвело в Европе Нового времени, когда вместе с наукой разделило функцию мирообъяснения и человековедения, которая в предшествующие века принадлежала исключительно религии.

Еврейство и в эмансипирующейся Европе дольше других сохраняло преданность религии и вере как источникам и миро-, и самообъяснения. Но 19 век – век расцвета наук и искусств – принес европейское образование, а с ним и агностицизм под руку с атеизмом в еврейскую среду. Еврейские имена и лица замелькали в среде ученых, писателей, журналистов, музыкантов, художников – в каждой европейской стране, даже в Российской империи, пусть и позже, чем в других краях.

Параллельно этому процессу шел еще один: подъем национальных движений, бурное развитие национальных культур и, следовательно, художеств.

В конце 19 века и для евреев стало актуальным национальное самосознание: потребовалась внерелигиозная основа самоидентификации для поколения, вступавшего в 20 век. И вот тут-то оказалось, что нельзя именоваться нацией средь наций и не иметь собственного искусства, собственной художественной традиции. Тем более…

Тем более, что рубеж 19-20 веков – это царство модерна, чьи изящные линии и гармоничные формы черпали вдохновение не только в накопившемся опыте художественных эпох и стилей, но и в природе и в народном творчестве. Кстати, априори считалось доказанным, что народное творчество природно.

И вот представьте себе, что в этакой ситуации еврейская интеллигенция сидит не только без национального искусства, но и без народного творчества, потому что «народ», в свою очередь, сидит в местечках, – откуда эта самая интеллигенция всего поколение назад вырвалась и с тех пор туда старается и не оборачиваться.

А дальше начинаются чудеса. Первая еврейская этнографическая экспедиция под руководством писателя Семена Ан-ского (см. МТ №109) привозит из местечек Подолии такую коллекцию образцов еврейского народного декоративного искусства, что это производит воистину волшебное потрясение. В 1917 г. С. Ан-ский готовит издание «Альбома еврейской художественной старины» – подходящая дата для того, чтобы альбом так и остался неизданным. Уцелевший чудом макет с утратами будет сохранен в частном собрании, выйдет в свет на английском языке лишь в 1994 г., причем почти весь тираж таинственным образом исчезнет, не дойдя до России. Впрочем, сотня-другая экземпляров, разошедшихся по миру, – это грандиозное достижение по сравнению с полным исчезновением в революционной буче.

Чудеса продолжились, так как в 1996 г. еще один макет альбома с другими утратами, но зато с титульным листом работы художника С. Юдо­ви­на­ – участника экспедиции Ан-ского – был найден в киевской библиотеке им. Вернадского. Наконец, собранные воедино материалы нашли воплощение в серии «Шедевры еврейского искусства», и «Альбом еврейской художественной старины Семена
Ан-ского» был выпущен в Москве издательством «Мосты культуры» в 2001 г. – через 90 лет ровно после экспедиции.

Кроме художественных репродукций, в этот том был включен еще один документ времени – статья Абрама Эфроса­ «Лампа Аладдина». Статью эту молодой тогда, но уже весьма авторитетный критик, искусствовед, известный своей чуткостью к модерну, опубликовал еще в 1918 г. в журнале «Еврейский мир». Статья эта, помимо всего прочего, является доказательством того, что материалы Ан-ского даже до публикации стали – благодаря выставкам, отдельному репродуцированию и публичным лекциям с демонстрацией образцов – значительным событием в художественной жизни.

Абрам Эфрос писал, что «мы, люди еврейской художественности, люди укороченного дыхания, которым отпущено национальной действительностью нашей ровно столько воздуха, сколько нужно, чтобы не задохнуться в духоте и тягости того, что именуется “современной культурой еврейства”», с уверенностью ждем волшебства из усталых рук старика Ан-ского­. Это волшебство еврейского народного искусства стало источником глубокого дыхания-вдохновения для еврейских художников-модернистов, которые – по словам Эфроса – болезненно укрепились в роли присяжных и жарких ценителей чужих эстетик... И вот, наконец, произошла эта встреча. Теперь, опираясь на национальное художественное достояние, еврейские художники располагаются в изобразительных искусствах, как дома.

Эфрос поясняет эту мысль интересным образом. Рождение нового стиля или направления – это художественное дело мирового масштаба, и эпоха в целом сильнее отдельных участников, но… В национальном искусстве мастер возводит поверх фундамента общего и нивелирующего культурные и национальные различия модернизма «неповторимые сочетания форм, в которых поет национальная кровь и ее художественные пристрастия».

Модерн понимал себя как синтетическое искусство, собравшее эстетические плоды отцветших, «чистых» художественных стилей. Настоящий модернистский критик, Эфрос, подчеркивая кристаллизованную, собранную веками красоту пинкасов¹ и мизрахов², говорит, что теперь жизнь еврейства в искусстве будет неразрывно связана с канонами и символикой этих творений народа. Потом, – пророчески утверждал он, – будет все, будет левое искусство, футуризм, авангард, но волшебство и слияние нынешнего творческого потрясения от встречи с народным наследием станет рубежом, с которого начнется еврейская художественная школа. «Проникновение в интимную глубину народного искусства заставит нас из нагромождения частиц и черт извлечь общую структуру народной эстетики форм и распознать законы еврейской линии, цвета, плоскости, пространства».

Сейчас, перелистывая страницы чудом явленного нам альбома еврейской художественной старины, понимаешь, насколько был прав Абрам Эфрос, когда подчеркивал, что еврейский вагон к поезду европейского изобразительного искусства прицепили на станции «модерн». Ни одно другое художественное течение не было бы настолько чутким и благодарным, чтобы так впитать и освоить линию и цвет, плоскость, пространства и символы еврейской духовности, запечатленные народным искусством. Остановитесь перед вит­ри­на­ми современных ритуальных ли, обрядовых ли предметов еврейской традиции – и вы увидите обратное влияние, твердую уверенную руку наследия модерна: так причудливо непрерывно вьется виноградная лоза, обвивая блюдо для халы, так изысканно гравирован фантастическим цветком бокал для кидуша, так волшебной башенкой или плодом раскрывается бсамим³.

Художественная академия Бецалель, основанная в Израиле Б. Шацем, работала, прежде всего, в направлении национального модерна, особенно по декоративно-прикладному отделению.

Не забудем, что в модерне вырос и укрепился Шагал, с национального уже модернизма начинали С. Юдовин и Эль Лисицкий. Судьба еврейской художественной традиции буквально висела на волоске­. Если бы Ан-ский не успел к модерну… Трудно было бы представить еврейский кубизм или абстракционизм.

А почему «Лампа Аладдина»? В старой арабской сказке лампу – источник волшебства – злой колдун пытался выменять на новенькую блестящую поделку. Этот колдун – по Эфросу – искушение модой и нивелирующим европеизмом для еврейских художников. Вот их он и заклинает: лучше старинное, но волшебное, чем новенькое и пустое.

---

¹Пинкас – актовая книга еврейской общины.
²Мизрах – декоративная табличка, которой отмечается восточная стена в синагогах и частных домах.
³Бсамим – сосуд для субботних благовоний.

Вы не можете удалить эту картинку

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста