+2

Арабо-израильский конфликт
Заметки из-за линии фронта

Натан Щаранский

Когда-то в молодости я прочел в газете «За рубежом» статью под красноречивым названием — «Америка — глубокий тыл Израиля». В истинность этого тезиса верила не только советская пропаганда, но и многие советские евреи. Да и большинство израильтян до сих пор уверены в этом. К сожалению, ситуация сегодня изменилась коренным образом. Более того, объездив за последние дни 13 крупнейших американских кампусов, я не мог отделаться от ощущения, что нахожусь в глубоком тылу вовсе не Израиля, а его идеологических врагов. Как же это произошло? Каким образом арабской пропаганде, выражающей мнение антидемократических режимов, удалось завоевать столь прочные позиции именно в университетских кампусах, где так высоко ценят демократию и либерализм? Почему сегодня кампусы превратились в рассадники антисемитизма? Почему Израиль перестал пользоваться былой популярностью и превратился в синоним агрессивности, милитаризма, нарушения прав человека? И что делать, как бороться с этим явлением? Я пытался это понять и до своей поездки, и во время нее.

Арабы еще в семидесятые годы прошлого века осознали важность агитационной работы в студенческих кампусах. Значение этой работы состоит не только в том, что мнение студентов — наиболее энергичной и громкоголосой части любого демократического общества — легко проникает в СМИ и оказывает влияние на десятки миллионов граждан. Но еще и в том, что в этих кампусах формируется элита американского общества. Десятки и сотни тысяч молодых людей, занимающих со временем ведущие позиции во всех сферах деятельности, реализуют впитанные ими в молодости антиизраильские и антисемитские идеи. Поэтому арабские страны не жалеют средств и за последние тридцать лет сумели создать в североамериканских кампусах мощные организации. Их костяк — десятки тысяч студентов из арабских стран, главная цель которых — не только учеба, но ведение активной и непрерывной антиизраильской деятельности. Именно поэтому большая часть этих студентов, чье обучение оплачивается нефтедобывающими странами, занимается в университетах, как правило, в полтора раза дольше, чем обычные студенты. Конечно, они ведут не только антиизраильскую деятельность, но и получают прекрасное образование, реализуя провозглашенную Арафатом цель — вырастить в американских кампусах новое поколение генералов интифады.

Саудовская Аравия выделила огромные средства на создание десятков кафедр по изучению Ближнего Востока. Излишне говорить, под каким углом зрения проводится это изучение в кафедрах, существующих на саудовские деньги. А уж какой преподавательский состав был на них подобран! Тем более, что евреи не изъявили особого желания работать на этих кафедрах. Вот и получилось, что практически вся профессура, занимающаяся проблемами Ближнего Востока, настроена антиизраильски. Ей помогают арабские визитеры — частые, очень частые гости кампусов. Ханан Ашрауи, можно сказать, прописалась в них. Израиль и американское еврейство слишком поздно поняли огромное значение кампусов и в смысле агитационной работы в них далеко отстали от арабов. В результате, кампусы превратились чуть ли не в пропалестинскую вотчину.

Вместе с тем, я не считал и, в особенности, после своей поездки, не считаю, что все потеряно, битва вот-вот будет проиграна и нам ничего не остается, как, посыпая голову пеплом, сетовать на собственную недальновидность. В кампусах занимаются десятки тысяч еврейских студентов. Я побывал в самых крупных университетах — Торонтском, Бостонском, Колумбийском, в Принстоне, Гарварде, Массачусетском технологическом институте. В каждом из них — примерно 20-25 тысяч студентов, евреи составляют от 10 до 15 процентов. То есть, в каждом университете есть 3-4 тысячи евреев.

Но голос их слышен чрезвычайно слабо. Всего-лишь 10 процентов участвуют в активной деятельности, подавляющее большинство пассивно. Это не значит, что они плохо относятся к Израилю, но в сложившейся сегодня в кампусах общественной атмосфере они стесняются своего еврейства, связи с израильскими «агрессорами» и предпочитают держаться в стороне, в том числе и из за боязни повредить себе.

Меньшинство — не более 1 процента, занимает негативные позиции по отношению к Израилю. Но это крикливое меньшинство и его-то слышно лучше всех. К нему относятся студенты и преподаватели, стремящиеся искупить «грех» принадлежности к еврейскому народу. Они как бы хотят сказать — «нет, нет, мы вовсе не такие, вовсе не все евреи — агрессоры и оккупанты, как эти израильтяне. Мы, наоборот, принадлежим к прогресивному человечеству и вместе с ним, даже больше его, осуждаем преступления израильской военщины». Эти евреи яростней всех нападают на Израиль — явление хорошо знакомое выходцам из Советского Союза.

Я провел в кампусах десятки встреч, во время которых встретился примерно с 5 тысячами евреев. Это были лекции, диспуты и просто разговоры в кафе и общежитиях. И только во время одной моей лекции (о ней я расскажу позже) мне не был задан каким-нибудь евреев из зала вопрос — «А зачем нам вообще нужен этот расистский Израиль, попирающий права человека? Не лучше ли было бы на его месте создать двунациональное государство, где мирно бы сосуществовали евреи и палестинцы?» Моему визиту в Северную Америку предшествовала (да, впрочем, и сопровождала его) жесткая антиизраильская кампания, проводившаяся не только мусульманскими элементами, но и евреями. В качестве примера могу привести разосланное по тысячам электронных адресов воззвание профессора Ури Айзенцвайга, заявившего, что я еду представлять военных преступников и что израильское правительство — это клика нацистов и неофашистов.

Не могу сказать, что воззвание профессора Айзенцвайга поразило меня в самое сердце. Но этот опус, принадлежащий перу еврея, прекрасно демонстрирует каких успехов достигла арабская пропаганда. Ее результаты намного более обширны и глубоки, чем кажется. Старое поколение еврейских лидеров сходит с арены, а достойной смены у него нет. И не случайно. Американским евреям все труднее солидаризироваться с еврейским государством. Благодаря успешной работе наших врагов, Израиль в глазах американского общественного мнения приобрел имидж милитаристского государства, оккупанта, агрессора, угнетающего другой народ. Все советские штампы в отношении Израиля взяты на вооружение и широчайшим образом используются сегодня в Америке пропагандой арабской. Давление, оказываемое на рядового американца, осуществляется в основном на двух уровнях — информационном и интеллектуальном.

Информационное давление проводят СМИ, очень любящие показывать арабо-израильский конфликт в виде столкновения палестинского ребенка, швыряющего камень в израильский танк. Или палестинского мальчика, застреленного израильской солдатней, палестинской матери, рыдающей над телами погибших детей. Да, и о терактах в Израиле тоже сообщают, но делается это намного суше, лапидарней. Интеллектуальное же давление заключается в тщательно создаваемом имидже Израиля, как государства, попирающего главные идеалы демократического общества. Результаты этого давления привели к изменению отношения американского общества к Израилю.

На встрече в Колумбийском унитверситете мне расказали об одном еврейском студенте, проводившем во время учебы активнейшую работу по отстаиванию позиции Израиля. Но вот, он закончил университет, получил специальность инженера по биотехнологии, открыл собственную фирму и совершенно отошел от этой деятельности. Почему? Да чтобы не слышать разговоры — как такой милый, симпатичный парень может асссоциировать себя с агрессорами, наверное, что то с ним не в порядке.

Случай с этим парнем является примером тенденции, очень опасной для Израиля. Опасной не только потому, что американские евреи начинают стесняться связи с еврейским государством, что усилит процесс ассимиляции. Но и потому, что американская еврейская община до сих пор имеет серьезное влияние на власть предержащих и в вопросах жизненно важных для Израиля оказывает, зачастую, реальное воздействие на президента и Конгресс. Если новое поколение руководителей этой общины не будет солидаризоваться с Израилем, то такое изменение в ее традиционной позиции может иметь для Израиля крайне негативные последствия.

Я много раз бывал с США и понимал, насколько ситуация опасна. Но лишь вступив в нынешнюю должность министра, отвечающего за связь с диаспорой, начав более углубленно изучать материалы и, в особенности, после своей поездки, я осознал, насколько ситуация критична. Можно сказать, что сейчас — чуть ли не последний момент, когда еще что-то можно изменить, когда еще можно вмешаться и спасти положение. Ведь речь идет о будущем — американских евреев, их связи с Израилем и, без всякого преувеличения, о будущем самого Израиля, которое во многом зависит от поддержки со стороны его главного союзника — Соединенных Штатов Америки.

В ходе многочисленных встреч и диспутов я не только говорил, но и внимательно слушал своих оппонентов, пытаясь нащупать возможные пути выхода из ситуации. А выслушать мне пришлось много неприятных вещей.

Я хорошо помню американские университеты середины-конца восьмидесятых годов, когда, после освобождения из Гулага, я помогал организовывать кампанию в защиту советских евреев. И тогда, конечно, находились люди типа профессора Айзенцвайга, но это были ярко выраженые маргиналы. Сегодня атмосфера в американских университетах такова, что многие еврейские студенты попросту запуганы. Ведь от их отношения к арабо-израильскому конфликту зачастую зависят не только оценки, но и возможность дальнейшей академической карьеры. Во время встречи в Гарварде одна студентка расказала мне, что вынуждена скрывать свои чувства к Израилю, ведь если они станут известны, это крайне отрицательно скажется на ее профессиональном будущем.

Вместе с тем, и это вселяет в меня надежду, что не все потеряно, безусловно еще есть евреи, готовые дать отпор палестинской клевете и подстрекательству. Им не хватает внимания и поддержки со стороны Израиля, да и попросту информации. Несмотря ни на что они готовы дать бой, но их нужно «вооружить» нашими доводами, аргументами, справочным материалом, разъяснить важность их мнения, в особенности, значение того, чтобы это мнение прозвучало публично. Академик Амбарцумян сказал как-то, что студент — это не сосуд, который следует набить знаниями, а факел, который нужно зажечь. Наверное, нам надо двигаться именно в этом направлении. Надо больше уделять внимания кампусам, надо направлять в них самых высокопоставленных израильских политиков. Ведь, по существу, моя поездка стала первым такого рода визитом израильского министра, посвятившего все свое время и все силы только одной цели — встречам с еврейскими студентами.

При подготовке к этим встречам мы провели большую предварительную работу, поскольку предстояло подобрать ключик к очень интеллигентной публике. Нельзя сказать, что израильские визитеры совершенно оставили поле боя арабам. Нет, они приезжают, выступают, встречаются со студентами. Но проблема заключается в том, что говорят они на языке, понятном израильтянам, а вовсе не американцам.

Мы, например, уверены, что уступки, сделанные Эхудом Бараком в Кемп-Дэвиде, в ответ на которые Арафат развязал интифаду, являются лучшим доказательством искренности стремления Израиля к миру, и, наоборот, отсутствию такого стремления у нынешнего палестинского руководства. Но беда в том, что подавляющее большинство моих собеседников об этих уступках если и слышали, то не помнят! Промывка мозгов идет такими темпами, прокачка информации столь велика, что в памяти людей остаются только кадры ежедневной хроники. А на экранах телевизоров мелькают или наши жертвы, или убитые террористы. И у зрителя возникает ощущение, что виноваты все — и эти убивают, и эти убивают. Но в отличие от израильтян, арабы сумели подготовить целый отряд умелых пропагандистов, прекрасно владеющих и английским и понятной американцам терминологией.

Мне было понятно — простая, что называется «в лоб», аргументация тут не сработает. Рассказы о жертвах терактов, как бы ужасны они ни были, не оказывают ожидаемого действия — такого, какое они производят на израильтян. Нужно было найти тему, способную действительно зажечь в сердцах американских евреев огонь солидарности с нами. Учитывая ментальность американцев, которым принципиально важны права человека и демократия, я решил сосредоточиться именно на них, тем более, что уважение к этим ценностям и борьба за них полностью соответствуют и моему мировоззрению. Я рассуждал так: Израиль сегодня в кампусах крайне непопулярен, в основном потому, что нарушает главные ценности демократии. А тема защиты прав человека популярна невероятно. Тысячи американских студентов помогают палестинцам вовсе не из любви к Арафату — им вбили в голову, что тем самым они защищают демократические ценности. Поэтому наша цель — доказать, что именно Израиль является страной, которая в самых тяжелых условиях эти ценности соблюдает.

Добиться этого будет очень непросто. По сравнению с еще совсем недалеким прошлым, сегодня в Америке сложилась парадоксальная ситуация. В семидесятые годы американские евреи возглавляли большинство правозащитных организаций, организовывали крупнейшие общественные кампании — в защиту советских евреев, против апартеида в ЮАР. Эта деятельность сплачивала еврейскую общину, до сих пор многие вспоминают о ней с чувством ностальгии. Моя иерусалимская соседка, еврейка из США, даже как-то сказала мне — «О, какое это было замечательное время, когда вы сидели в тюрьме». Увидев мой несколько обескураженный вид, она пояснила — «Мы тогда боролись за советских евреев, ходили на демонстрации, писали обращения. Мы чувствовали не только важность этой работы, у нас было и дело, объединявшее всех».

Сегодня ситуация кардинально изменилась. В немалой мере благодаря арабской работе в кампусах, правозащитные организации занимаются в основном защитой угнетаемых палестинцев. И как-то отошло на второй план, что самое важное право человека — это право на жизнь, право спокойно доехать на автобусе на работу, право не бояться отправить детей в школу.

Во время всех своих выступлений и встреч я призывал к тому, что евреи Америки должны вновь стать во главе правозащитных организаций и сделать их такими, какими они были прежде, а не пытающимися протащить под всеми соусами и во всех видах антиизраильскую и антисемитскую пропаганду. «Ваши деды», — говорил я во время встреч, — «участвуя сорок лет назад в кампаниях по отстаиванию прав человека, изменили американское общество. Ваши отцы, двадцать лет назад боровшиеся за освобождение советских евреев, внесли огромный вклад в разрушение железного занавеса. Ваша задача — вести такую же борьбу в защиту единственной демократии на Ближнем Востоке, противостоящей исламскому фундаментализму. Если это противостояние окажется проигранным, он захлестнет весь мир: события 11 сентября — тому страшное доказательство. Не верьте арабской пропаганде, представляющей Израиль чуть ли не главным нарушителем прав человека на планете. Израиль даст сто очков форы по демократии не только своим соседям, но и всем странам Запада». Я приводил примеры функционирования израильской демократии в условиях войны. Я сравнивал нашу «Защитную стену» с аналогичными операциями армий России, США, европейских стран и на конкретных примерах показывал, с какой тщательностью ЦАХАЛ соблюдает самые высокие нормы гуманизма и прав человека даже в самых тяжелых условиях борьбы с террором.

Я решил также подробно остановиться на принципах демократизации в автономии, с которыми выступаю с самого начала ословского процесса.

На мой взгляд, достижение прочного мира между Израилем и палестинцами невозможно без проведения серьезнейших демократических изменений в автономии. До тех пор, пока палестинцами будет управлять коррумпированная арафатовская клика, пока этот режим будет представлять собой худший образец тоталитаризма, ни о каком действительно мирном процессе не может идти и речи. «Посмотрите, кого вы защищаете на пропалестинских демонстрациях», — говорил я. — «Если вам действительно дороги права женщин и национальных меньшинств, свобода слова и совести, если вы хотите, чтобы палестинцы и евреи жили в добром соседстве — требуйте проведения демократических реформ в палестинском обществе».

Мои доводы попали в точку — их буквально впитывали еврейские активисты, которые получали столь долгожданные аргументы. А у наших недругов они вызывали шквал ярости. Но возражать призыву защищать права человека они попросту не могли. Поэтому они решили уклониться от моих предложений вступать в дискуссию, на этом поле их заведомо ждало поражение.

Конечно, акции протеста все же были — демонстрации, анонимные звонки, личные угрозы. В Бостоне даже сообщили полиции, что в зал, где должно было состояться мое выступление, подложена бомба. Что ж, за линией фронта, как за линией фронта. А в глубоком тылу врага нельзя проявлять страх или слабость. Несмотря на требования полиции, я не отменил ни одной лекции, ни одной встречи. И это привело к соответствующему эффекту — когда становилось известно, что угрозы никак не отражаются на графике моих выступлений, число желающих присутствовать на них возрастало. Приходилось переходить в большие залы, заказанные заранее не могли вместить всех желающих.

Перед отъездом младшая дочь сказала мне: «Папа, если в тебя будут бросать яйца, не пригибайся, не увертывайся — лови их и бросай назад». Я приготовился в точности следовать указаниям дочери. Но вот яиц никто в меня так и не бросил, вместо этого «угостили» тортом, который сразу же потек и швырнуть его в ответ оказалось физически невозможно. Это случилось в Нью-Джерси, в университете Райтгерс.

Уже у входа в университет меня ожидала демонстрация протеста. Я знал, что готовится нечто весьма серьезное, поэтому был удивлен ее скромными масштабами — всего около 60 человек в куфиях, десяток евреев из ультралевых организаций да десяток харедим из «Нетурей карта». Видимо, организаторам смешал карты ураган, обрушившийся в те дни на Америку.

Но внутри зала наши недруги попытались взять реванш. Едва я уселся на свое место, как вдруг почувствовал легкий удар, и по лицу потекло что-то мягкое и сладкое. Один из пропалестинских активистов — естественно, еврей Эйб Гринхауз из организации «Евреи против оккупации», ухитрился проскочить мимо охраны и залепил мне рот и нос кремовым тортом. Ничего не могу сказать плохого про торт — он был вкусный и свежий. Когда я помыл лицо и поднялся на трибуну, зал в котором находились около 600 человек, был наэлектризован. «Я знал, что ваша община очень теплая и готовит мне прием», — сказал я, — «но не ожидал, что он окажется таким сладким. Поскольку я попробовал этот торт, надеюсь, что он кашерный. А теперь, давайте поговорим о ценностях демократии и уважения к чужому мнению».

После завершения выступления у меня было такое ощущение, что если бы в тот момент объявили прием добровольцев в израильскую армию, то в «Голани» записалось бы несколько сот человек. Да и во время моего выступления симпатии зала были очевидны — чуть ли не каждую мою фразу встречали аплодисментами. И даже несколько десятков человек в куфиях, явно пришедших с провокационными целями, не рискнули рта раскрыть.

Этот случай лишний раз подтвердил мое впечатление, что еще далеко не все потеряно и, несмотря на действительно тяжелую ситуацию, в кампусах есть достаточно много евреев, с которыми можно и нужно работать. Когда кто-то пытается оскорбить их национальное достоинство или достоинство еврейского государства, они готовы дать отпор. Поэтому самый главный вывод, вынесенный мной из глубокого тыла идеологического врага — не все потеряно. Надо работать. Не отчаиваться, не пугаться, не паниковать. И искать. Искать пути к сердцу американских евреев. Но это — уже тема для совсем другой статьи, для других заметок.

От ред. сайта МАОФ — Все, что написано в статье об американских университетах можно сказать и об израильских. Вот только есть ли у нас место для оптимизма?

Источник: МАОФ

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста