БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №52 > То, что время пощадило, то, что память сберегла
В номере №52

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
0
Интересно, хорошо написано

То, что время пощадило, то, что память сберегла
Ростислав АЛЕКСАНДРОВ

Сказать, что судьба Исаака Эммануиловича Бабеля была сложной — значит, ничего не сказать. Писателя расстреляли в расцвете лет и таланта, рукописи неопубликованных произведений конфисковали и сожгли, имя предали забвению, книги запретили и изъяли из библиотек, многих друзей, приятелей, сослуживцев, соседей поставили к стенке. Те, кто выжил, много лет спустя написали воспоминания, которые стараниями вдовы Бабеля Антонины Николаевны Пирожковой удалось собрать в книгу. Некоторые воспоминания, написанные уже после ее выхода, время от времени появлялись в различных периодических изданиях, чаще всего к юбилейным датам. Но, помимо этого, еще были живы те, кого жизнь и судьба когда-то свела с Бабелем. Правда, они никогда ничего не писали и ничего не печатали, но, будучи спрошенными, рассказывали о Бабеле с пиететом, теплом и печалью...

«Музыкальная история» для скрипки и короткого рассказа

Самуил Семенович Мангуби принадлежал к почтенному сословию одесских домовладельцев, а его дом на Тираспольской, 12, даже за вычетом положенных податей, жалованья дворника, затрат на регулярный добросовестный ремонт, приносил ему изрядный доход от сдачи в аренду помещений под жилье и прочие надобности. У Мангуби квартировал разный народ, коему подходило расположение дома на Тираспольской улице и устраивала назначенная хозяином плата. Здесь же много лет жила и держала зубоврачебный кабинет внучка когда-то переселившегося в Одессу портновского подмастерья из галицийского города Броды Екатерина Швехвель, которой Мангуби отвел просторную квартиру на первом этаже справа во дворе, дабы ее больные не должны были вышагивать по лестницам. Там же в конце 1905 года на несколько лет поселилась возвратившаяся из Николаева ее старшая сестра мадам Фанни с мужем, дочерью, сыном и свекровью. До открытия собственного дела глава семьи поступил на службу в солидную фирму по торговле сельскохозяйственными машинами, а сын должен был продолжать занятия, по каковой причине во втором классе престижного Одесского коммерческого Императора Николая I училища на Преображенской, 8, появился новый ученик — Исаак Бабель.

ИзменитьУбрать
И. Бабель-гимназист
с сестрой и бабушкой.
Из собрания
М. А. Балцвинника
(Ленинград)
(0)

Кроме училища, по настоянию матери, которой почему-то слабо верилось в блестящую карьеру сына по беспрекословно выбранной отцом коммерческой части, его определили на «Частные музыкальные скрипичные курсы П.С. Столярского», благо, они находились на Дворянской, 15, куда, можно сказать, рукой подать было от Тираспольской. Домашние ревностно следили за тем, чтобы Бабель ежедневно играл заданные Столярским упражнения, и когда он уединялся со скрипкой, буквально ходили на цыпочках, приложив палец к губам: «Ша! Ребенок занимается». Ребенок же занимался тем, что запоем читал запретные для «мальчика из приличной семьи», но так тревожащие воображение солнечные рассказы Мопассана или многотомную «Историю государства Российского» Николая Михайловича Карамзина и для отвода глаз, вернее, ушей далеких от музыки родственников безостановочно извлекал из скрипки какие-то несусветные звуки.

Кончилось тем, что Столярский самолично явился на Тираспольскую и поимел с отцом Бабеля откровенный разговор типа «Если у человека рука не хочет смычок, то к чему его туда впихнуть». После этого его, наконец, оставили в покое, а через много лет он написал об этой «музыкальной истории» чудесный рассказ «Пробуждение», совершенно одесский, потому что было там респектабельное кафе Робина на Екатерининской, угол Ланжероновской, трущобы Молдаванки, акации Дерибасовской, дом Мангуби на Тираспольской и учитель музыки Загурский, в котором земляки автора тотчас опознали Столярского: «По цементному дворику, в тихонько отдуваемой крылатке.., опираясь на трость, шествовал господин Загурский, мой учитель музыки». Свидетелем же крушения родительских надежд и обретения «свободы» несостоявшимся виртуозом была его единственная двоюродная сестра Ада Кушнир, которая еще в 1970-е годы тихо, мирно, не афишируя своего родства, жила в одном из домиков живописной Чубаевки неподалеку от 7-й станции Фонтанской дороги...

ИзменитьУбрать
И. Бабель.
Дружеский шарж
К. Ротова
(0)

Портрет на стене

Это была обычная студенческая вечеринка, и комнатка, арендуемая одним из сокурсников у какой-то киевской старушки, тоже была обычной для того времени и сословия: единственное окошко, хрупкая этажерка для книг, неказистый платяной шкаф, узенькая железная кровать и простой стол — он же письменный, он же обеденный, он же «банкетный». И угощенье на нем было самое повседневное, что называется, без претензий — чайная колбаса, с ароматом которой мог соперничать разве что великолепный серый хлеб, так называемый ситный, стаканы с крепким чаем и несколько бутылок разливного белого вина, приобретенного в ближнем погребе. Словом, как написал Пушкин: «Шум, споры, легкое вино...» И тут, в разгар самого веселья, раздался тревожный голос Бабеля: «Как она смотрит! Давайте уберем портрет, или прекратим все это!»

Прекращать, конечно, никому не хотелось, и решили просто снять со стены и поместить между книгами фотографию недавно ушедшей из жизни великолепной актрисы Веры Федоровны Комиссаржевской, кумира тогдашней студенческой молодежи. Так и поступили. А месяцем позже на какой-то экскурсии Бабель вдруг спросил товарищей, кто из них посещал хоть какой-нибудь музей в собственном городе. И, получив единодушный отрицательный ответ, он многозначительно поднял палец и удовлетворенно улыбнулся какой-то своей мысли.
Все это казалось таким удивительным и неожиданным, что на всю жизнь запомнилось Вениамину Осиповичу Волевичу, второму одесситу в той компании студентов Киевского коммерческого института...

«Губернский розыск рассылает телеграммы...»

«Майора Зайчика» взял Ляховецкий по наитию, по чутью сыщика, взял, как он не очень деликатно выражался, «на морду» и привел на Херсонскую, 56, где еще в 1920-х годах обосновалось Управление одесского губернского уголовного розыска со всеми его службами, агентурным отделом и кабинетом начальника товарища Барышева. Только в отличие от лихих своих «молочных братьев»-чекистов с Маразлиевской улицы, сотрудники угрозыска не выдумывали какие-то коварные, супротив власти, заговоры и потаенно, без суда и следствия не разменивали публику под отвлекающий аккомпанемент автомобильного мотора. Они в меру сил и возможностей боролись с многочисленным уголовным элементом и пораскрывали немало громких преступлений, наподобие дерзкого ограбления губфинотдела. Здесь и очутился «Майор Зайчик», которого взял Ляховецкий.

Чтобы понять, как это могло получиться, нужно знать, каким агентом был Ляховецкий. Он не находил себе дома места, а в дежурной комнате розыска чувствовал себя как дома, знал все проходные дворы на Прохоровской улице и время, когда заканчивается первое действие оперы «Кармен» в Городском театре, мог различить «почерк» всех достойных его внимания налетчиков, карманников, форточников и опознать человека по весьма приблизительному «словесному портрету». Таким агентом был Ляховецкий, который взял «Майора Зайчика» в трамвае возле Привоза и привел на Херсонскую, 56, прямиком в кабинет Сергея Ильича Гескина, заместителя начальника этого учреждения.

«Ляховецкий не ошибся, гражданин начальник, так я — таки Майор Зайчик, — вроде бы «раскололся» он, — только уже не работаю, какой теперь работа, когда вокруг не клиент, а один сплошной голодранец без портмонета. Но если что-нибудь поговорить не за сейчас, так это я могу, только уберите этого очкастого, — и он покосился в угол кабинета. Там сидел Бабель и на его лице было написано такое откровенное неукротимое любопытство, что «Майор Зайчик», он же «Мотя-пожарник», он же «Мишка-шухер», он же.., он же... — старый уголовник, кличек у которого было больше, чем титулов у покойного российского императора, почувствовал себя еще более неуютно, чем можно было в его положении.

Бабеля, конечно, никто не убирал, а «Майору Зайчику» пришлось рассказать и «за сейчас», как ездит он в трамваях «тырщиком», которому карманник незаметно и незамедлительно передает добычу, чтобы в случае чего оказаться чистеньким перед законом, агентом и потерпевшим. Он схлопотал тогда свой срок сообразно судьбе, статье и профессии.

Бабель, к сожалению, не успел написать то, ради чего хаживал в угрозыск. Потом его перевели в другое место, и уже ничего не напоминало здесь о том, как «губернский розыск рассылает телеграммы, что вся Одесса переполнута с ворами». А С.И. Гескин из розыска ушел, служил в милиции, в юридической консультации, в цирке. До войны он хранил несколько писем Бабеля, в которых тот интересовался некоторыми подробностями работы угрозыска, просил прислать образчики блатного фольклора. В 1941-м, перед уходом на фронт, письма пришлось сжечь. Воспоминания остались...

ИзменитьУбрать
«Мой первый гусь».
Шарж Н. Дени
(0)

Долгие проводы

В начале 1924 года в Москве вышел редактируемый Владимиром Маяковским журнал «Леф», в котором были напечатаны «Король» и несколько других рассказов Бабеля. А в феврале Бабель и Маяковский одновременно оказались в Одессе, где виделись часто и говорили подолгу. Маяковский вспоминал, как в 1914 году впервые приехал сюда с футуристами и выступал в Русском театре, шокируя публику желтой кофтой, зычным голосом и необычными стихами, Бабель показывал ему «свою Одессу», они заходили в редакцию «Известий» и в родительскую квартиру писателя на Ришельевской, 17.
Через много лет Бабель в письме к сестре вспоминал, как Маяковский, «громадный и цветущий, приходил к нам еще в Одессе». Он остановился тогда в «Лондонской» гостинице, которая уже принадлежала Губкоммунотделу, но знаменитое свое название еще сохраняла и марку поддерживала. По вечерам здесь уютно горели у входа фонари, позже описанные Ю. Олешей в романе-сказке «Три толстяка», ресторан сверкал хрусталем и постельное белье в номерах резало глаза белизной, что было важным для Маяковского, буквально ушибленного гигиеной.

Перед отъездом он устроил у себя в номере прощальный обед, на который пригласил Бабеля и своих одесских родственников — двоюродного брата, врача «Фабрично-заводской больницы Красного Креста» на Люстдорфской дороге Михаила Тихоновича Кисилева с дочерью Таней. Она оказалась за столом рядом с Бабелем, и тот все уговаривал ее есть шоколад, чтобы не заскучать, пока взрослые будут говорить «умных вещей». Но шоколад не помог, Таня взяла с тумбочки номер «ЛЕФа», пролистала, перечитала «Короля» и простодушно спросила соседа: «Исаак Эммануилович, а где сейчас Беня Крик?» Бабель грустно улыбнулся и показал пальцем на журнал — дескать, только тут. Не начинать же было рассказывать крамольную историю о том, как пять лет назад власти возвели прототип его героя в ранг командира Красной Армии, чтобы вскоре шлепнуть без суда и следствия как последнего урку...

После обеда все поехали провожать Маяковского, для чего были кликнуты два извозчика. Маяковский уселся вместе с Бабелем в пролетку, и под звонкий цокот копыт о брусчатку Пушкинской улицы они покатили к вокзалу, где они еще долго продолжали беседу, выхаживая туда и обратно вдоль вагонов аж до самого отхода поезда... Поезд ушел, а воспоминания об этом остались с Таней, будущей Татьяной Михайловной, московским архитектором...

Воспоминания эти и другие, которые остались за рамками настоящей публикации, никоим образом не претендуют, да и не могут претендовать на полноту. Более того, по сути, их и воспоминаниями трудно назвать. Так, штрихи к портрету. Не более, но и не менее, потому что каждый из них его чем-нибудь дополняет. Да и других-то уже больше не будет...


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №52 > То, что время пощадило, то, что память сберегла
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 12:40:41
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еврейский педсовет Jerusalem Anthologia Jewniverse - Yiddish Shtetl