Сегодня все большее количество историков, культурологов, специалистов других наук явственно представляют себе, что без «женского взгляда» на события, скрупулезного анализа фактов, касающихся статуса и прав женщин, без гендерного измерения повседневности в общей канве изучаемой нами истории будут зиять дыры. Особое значение гендерный подход имеет для исследования этнических общностей. Он позволяет поставить в центр внимания формирование гендерных стереотипов, ролевых функций пола в разных этнических и социальных институтах общества, вопросы социализации детей и передачи этнокультурных традиций от поколения к поколению.
В условиях XIX в., когда господствовали ранние браки и вся культурная традиция ориентировала молодого еврея не на приобретение профессии или капитала, а на овладение далекими от практической жизни знаниями Талмуда, только что созданная семья оказывалась перед трудностями материального порядка. Обычно ее финансирование брали на себя родители. Они принимали на себя обязательство в течение 2-5 лет содержать молодоженов, что находило отражение в брачных договорах. По окончании этого срока задачу содержания семьи вынуждена была принимать на себя жена. Мемуары пестрят рассказами о семьях такого рода.
А.И. Паперна сообщает о б-гобоязненном и ученом квартиранте, который охотно предоставлял своей жене все домашние и семейные заботы, ведение лавки, поездки на ярмарки. Она подписывала векселя, заключала контракты, была в полном смысле слова представительницей фирмы. Он же проявлял себя исключительно на общественном поприще, потому что был кагальным, в молитвенном доме, потому что считался местным религиозным авторитетом.
Его жена и все окружающие не считали такое положение ненормальным. «Жена к нему не в претензии: он не занимается торговлею, потому что способен на дела поважнее. Впрочем, слава его ведь лучами своими озаряет и ее, и ее детей, а в будущем мире — она это знает — зачтется ей в заслугу то, что она кормила и холила такого праведника».
Если такая жена умирала первой, то ее муж мог, ликвидировав дело, жить на ренту и продолжать свои ученые занятия.
Эти случаи не единичны. Для обозначения такого класса «деловых женщин» появилось даже особое выражение — «эшес хаиль» («женщина деловитая»). Их мужья становились «придатками своих супруг» даже в филологическом смысле. Их обозначали именами жен: Элиоте Хаслес (Элиоте, муж Хаслы), Мейшке Динес (Мейшке, муж Дины).
Таков был и отец самого А.И. Паперны. Прожив в доме тестя 3 года, он открыл жене лавку мануфактурных изделий и, оставив на ее попечение 2-х детей, отправился из белорусского местечка Копыль в польский Белосток. Там он нашел работу управляющего в богатой фирме, приобщился к европейскому образу жизни и стал наведываться домой только на осенние праздники, иногда отсутствуя по несколько лет.
Такое положение было в порядке вещей. Одни мужчины уезжали для занятий талмудической наукой, другие — для того, чтобы заработать. Вследствие этого А.И. Паперна называет Копыль «городом амазонок, вернее, молодых торговок, ведших отчаянную борьбу за существование без помощи мужского пола».
Интересно, что подобный раздельный образ жизни вели и многие богатые семьи, представители «европеизированного» еврейства. Из мемуаров А.Г. Ковнера мы узнаем о семье Карлинских, живших в середине XIX в. в Столбцах: «Отец семейства жил постоянно в Кеннигсберге, где он был комиссионером по экспорту русского хлеба, шедшего в Пруссию по Неману, и я его ни разу не видел в Столбцах. Жена его с детьми жила в своем собственном хорошем доме, окруженном большим фруктовым садом».
Но праздность могли себе позволить только очень немногочисленные жены состоятельных евреев. Основной массе приходилось зарабатывать на жизнь для своей семьи самостоятельно.
«Жену еврей кормит редко, ибо еврейки сами умеют зарабатывать себе деньгу, большей частью той же торговлей, или какими-нибудь работами. Торговлей вразнос занимаются исключительно еврейки, они же большей частью сидят и в лавках», — такое наблюдение при посещении Минска оставил А.П. Субботин в конце 80-х гг. 19 в. Их промысел имел обычно жалкие масштабы. Тот же автор описывает деятельность вдовы-еврейки, которая брала в кредит у пекаря хлеб и, продав его, вечером возвращала долг. В результате у нее оставалось всего 15-25 копеек в день.
Довольно много женщин было среди минских менял. Они имели более высокий статус и располагали капиталом до 25 руб. (впрочем, тоже чаще всего взятым в долг). Разменивая крупную купюру клиента, они брали в качестве комиссионных от 1/4 до 1/3 процента суммы. За день они получали дохода 20-50 копеек.
Юные еврейские девушки часто занимались продажей минеральных вод в особых будочках. Жительницы бедного еврейского квартала Вильно вязали чулки по заказу мастерских, а находившаяся на краю нищеты старая еврейка жила главным образом тем, что разрешала накануне субботы воспользоваться своей печкой соседкам. Кроме того, она скупала старую одежду и обувь. Первую чинила сама, вторую перепродавала жильцу-сапожнику. Гродненские еврейки торговали с лотков селедкой, пирожками и другой снедью, занимались стиркой.
Нередко в богатых семьях, доход которых мы можем признать достаточным, жены самостоятельно занимались торговлей или управлением предприятиями. Рассказы об этом звучат из Могилева, Белостока и Гродненской губернии. Хая Ионасовна Финова, Злотка Лейбовна Пружиц работали в кожевенной отрасли, Шейна Заблудовская владела кирпичной мануфактурой, Малка-Рейзля Сендеровна Блохова руководила ткацкой фабрикой.
В конце 19 в. еврейские женщины проникли в новые сферы бизнеса: фотографию и издательское дело. Среди них гродненка Ента (Евгения) Овсеевна Райхштейн и белосточанка Ривка-Юдесса Давидовна Мейлахович.
Согласно переписи населения 1897 г., из 329 евреек трудоспособного возраста, которые жили в Гродно на улицах Белостоцкой, Городничанской, Замковой, Иерусалимской, Подольной, Полицейской, Дровяном переулке, Скидельской и Грандичской заставах, 131 (39,8%) самостоятельно зарабатывали на жизнь. Большинство из них — 45 (13,68%) — были служанками (нянями, кухарками, горничными, сиделками).
Это были в большинстве своем очень молодые незамужние девушки, изредка — пожилые вдовы. Среди них грамотными были только 17, т.е. 37,8%. 33 женщины (10,03%) работали на табачных и гильзовых фабриках. Этот контингент составляли, в основном, опять-таки девушки в возрасте от 12 до 25 лет. Среди работавших евреек зафиксированы, кроме того, 24 ремесленницы, 18 торговок,
3 рукодельницы, 2 учительницы, 2 акушерки, 2 проститутки, 2 нищие, ростовщица, огородница.
Перепись отразила доминирование в еврейской среде того времени нуклеарных семей, однако бывали и случаи, когда вместе с относительно состоятельными членами семьи проживали родственницы старшего поколения (тещи, свекрови), внуки или племянники.
Тем не менее, некоторая часть евреек проживала самостоятельно. Согласно сохранившимся данным, большинство женщин, записанных в качестве глав семей, были вдовами преклонных лет. Их доля — 53,3%, средний возраст — 53,5 года. Большинство их жило с семьями на капитал, оставленный мужем, или на средства детей. Вдовы 48 и 57 лет продолжали содержать лавки.
Вместе с тем перепись 1897 г. продемонстрировала наличие молодых женщин (21-35 лет), которые, нарушая еврейскую традицию, жили отдельно от родственников, не выходя замуж и предпочитая самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Интересно, что все они получили хорошее по тем временам образование: закончили курс гимназий и частных пансионов. Некоторые даже указали в качестве родного языка русский.
Таким образом, в еврейском обществе XIX в. существовало своеобразное нарушение гендерного стереотипа женского поведения.
Признанный идеал женщины продолжал содержать такие черты, как покорность, преданность, хозяйственность, красота, стойкость, скромность, спокойствие, воспитанность, доброта, ум, а ее главной жизненной целью являлось создание семьи, воспитание детей и обслуживание мужа.
Но фактически тяжелые социально-экономические условия, в которых находилось белорусское еврейство XIX в., заставляли еврейскую женщину активно участвовать, а многих и брать на себя полностью материальное обеспечение семьи.
Углубление этой тенденции в конце века привело к выделению определенного, пока еще немногочисленного, слоя женщин, предпочитавших самостоятельное существование вне брака, связанное с активной профессиональной деятельностью. Данные об образовании и родном языке переписи 1897 г. по Гродно относительно этой группы женщин убеждают нас в наличии у них ориентации на ассимиляцию и эмансипацию.
——————--
Зинаида Афанасьевна Венгерова (1867-1941) — литературный и театральный критик, переводчица, училась в Петербурге и Париже. Ее мать, Полина Венгерова (1833, Бобруйск - 1916, Минск), — автор книги «Воспоминания бабушки. Очерки культурной истории евреев России в ХIХ веке». Полина родилась в состоятельной еврейской семье, с патриархальным укладом жизни, и в таком же духе стремилась воспитать своих детей, но атмосфера эпохи этому не способствовала: «Другие народы и нации берут из современных и чуждых течений и идей лишь то, что соответствует их характеру, сохраняя при этом свою идентичность и самобытность. Над еврейским же народом тяготеет какое-то проклятие, и он почти всегда усваивает чужое и новое не иначе как ценой отречения от старого, от самого своего исконного и священного» (П. Венгерова).
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
