0

№99

Мигдаль Times №99

«Софья — звезда золотая...»

Анна МИСЮК

(0)

Таланты достались миру литературного зарубежья, Берлину, Нью-Йорку, Парижу. Там ее называли «директрисой литературы эмигрантской» (Г.Адамович), «солнечной Софочкой», «лучом добра»... Ей посвящали стихи: Он любил Вас. И я Вас люблю, /Софья Прегель, звезда золотая – /Та звезда, что трагично горит /Над чужим, эмигрантским Парижем. /А могла бы сиять над Москвой.

Так писала чувствительная и восторженная Ирина Одоевцева. А вот совсем другого автора стихи – художницы Натальи Гончаровой, здесь и образ другой, в нем – неотразимая привлекательность личности в пластике, в цвете: «Сонечка, как бабочка, /С нежной и глубокой расцветкой. /Сиамская белая кошечка /С глазами, как черные цветы. /Райская птица, /Синяя, как даль океана, /И розовая, как заря...»

Красивая, умная, душевно щедрая, талант­ливая и умеющая понимать и ценить таланты – такой она осталась в воспоминаниях и переписке Г. Адамовича, И. Бунина, Г. Манна. Остались и ее книги: семь поэтических сборников и «Мое детство» – воспоминания, увидевшие свет лишь после ее смерти в 1973 году. Над рукописью воспоминаний Софья Прегель работала много лет. Отрывки публиковались еще в 1941 году в Нью-Йорке в газете «Новое русское слово». За следующие 30 лет, до самой своей кончины, она успела отредактировать лишь половину из трехтомной книги. Именно тот, завершенный, том «Моего детства» стал главной Книгой автора, Книгой, воплотившей ее личность.¹

«Неугасимой светлой памяти <родителей и близких> я посвящаю эту книгу о моем детстве в лучшем из южных городов », – так предваряет свой рассказ Софья Юльевна Прегель.
Она родилась в Одессе в 1897 году. Семья была видная, богатая и причастная к искусствам. Отец – крупный промышленник, мать – пианистка и певица. Софья закончила курс в гимназии Чудновской и в 17 лет поступила в театральную студию. Известно, что она выступала на сценах одесских театров два сезона. Видимо этот опыт привел к мысли, что хорошо бы получить основательное музыкальное образование, и в 1916 г. она уезжает в Петроград, чтобы учиться в столичной консерватории. Но год был явно неудачным для жизненных перспектив. После февральской революции Софья возвращается в Одессу и вместе с семьей­ эмигрирует. На этом ее жизненные связи с «лучшим из южных городов» заканчиваются, если не считать короткой переписки с Верой Инбер. Судя по сохранившемуся письму В. Инбер 1945 года, ей и ранее была известна поэзия Прегель: возможно в годы одесской юности они встречались.

Зато родной город стал героем Книги. Первый том «Моего детства» охватывает всего один год из жизни девочки. События происходят в 1907-8 гг. Героине всего десять лет. Читатель знакомится с семьей маленькой Сони, ее братом-близнецом Вовой, родителями, родственниками и друзьями дома, гувернантками, учителями, самой начальницей гимназии. Все они – участники жизни черноморской столицы. Внимательный взгляд девочки открывает мир волнений и душевной озабоченности юных и взрослых одесситов предреволюционной поры. Это могло бы быть детством одной из героинь Жаботинского. Образы одесской юности в поэтическом творчестве Софьи Прегель тоже живо-живописны и своей подчеркнутой яркостью и чувственностью деталей могут быть вписаны в направление «юго-запада»:

Снова в детство бреду наудачу,
Вижу легкий и летний загар,
Голубую приморскую дачу
И подстриженный тощий бульвар.
Хоть соседний забор был высок
И сердился беззубый садовник,
Был ворованный сладок крыжовник,
Красил пальцы ореховый сок.

А следующий пример вызывает в памяти и поэтику Багрицкого, и картины художника Ладыженского из серии «Моя Одесса» (опять!), и сцену «арбузного» завтрака из повести «Пятеро» В.Жаботинского:

Ползли тюки в движенье грузном,
И подымалась цепь дрожа,
И в мясе розовом арбузном
Трещало острие ножа.

Софья Прегель начала писать стихи еще в раннем детстве, о чем рассказывает в своей книге воспоминаний, но первый сборник рискнула выпустить в свет только в 1935 году. Он вышел в Париже под названием «Разговор с памятью». Большинство стихотворений этого сборника, в которых так легко различимы одесско-детские мотивы, как бы окрашены лазурным мерцающим светом, благодарностью утру жизни:

Махнула память спутанною гривой
И по откосу быстро понесла,
Как будто я – та девочка счастливая,
Как будто я и маленькой была,
Дразнила кошек и собак лохматила;
Считала лесом каждый чахлый сад
И из копилки тайно деньги тратила
На темно-бурый горький шоколад.
И мне являлись феи как ровесницы,
И не пугало ведьмы помело.
И кроме запрещенной черной лестницы,
Все было ясно, просто и светло.

Это повторяющееся «и» – как безысходность, мотив потери и необратимости. Есть в сборнике и стихотворение, запечатлевшее момент бегства, отторжения, образ погибающего города, распада прежней розово-лазурной жизни:

Стрелою пена всходит на корму,
Летит корабль, и нет ему возврата
В страну осиротелого заката,
Мой светлый дом, растаявший в дыму.
О, бывших гроз счастливая пора
И ты, полуразрушенная арка...
О странный год, когда деревья в парке
Стонали под ударом топора!
Уже воспоминания не лгут,
В них все теперь несокрушимо просто –
Был вой собак и лошадиный остов
На кровью опоганенном снегу.

Здесь повторяющееся «о» – стон, захлебнувшееся рыдание.

В начале 1920-х годов семья Прегель живет в Берлине. Софья начинает публиковаться в русской эмигрантской периодике. В начале 30-х она перебирается в Париж и сотрудничает в журналах «Числа» и «Современные записки». Уже в те годы Ходасевич сравнивал ее поэтику с живописью фламандской школы (опять – аналогия с Багрицким).

Прегель удалось уехать из Франции в начале Второй мировой, и в 1941 году в Нью-Йорке она начинает издавать русский литературный журнал «Новоселье». Журнал был заявлен как продолжатель традиций «пушкинской поры». Главная тема – антинацистская. Поэтому на его страницах вместе с русской эмиграцией и переводами из европейских и американских авторов присутствовали и статьи о советских литераторах, причем, не только, например, о Зощенко, но и о Фадееве, Суркове.

Сотрудником журнала и близким другом Софьи Юльевны становится в те годы писатель Генрих Манн, яростный борец с нацизмом.

В стихах своих С. Прегель выплескивает отчаяние, ужас перед невыносимыми испытаниями, которые когда-то застигли ее родину, а теперь захлестывают Европу:

Как в романсе: разбито, распито,
Никому не нужны, никому...
Мы давно кандидаты в госпиталь,
Сумасшедший дом и тюрьму.
...И сорвалось верхнее ля –
Одиночество и так далее,
И зачем судьбу умолять!..
Вновь на поезд мы опоздали.

После войны Прегель возвращается в Париж. Там она в 1948-1950 гг. издает «Новоселье», стараясь«объединить русские культурные силы, ... показать современную жизнь во всех ее противоречиях, быть мостом между разными мирами и материалами».

Впоследствии Прегель отказалась от журнала, но создала издательство «Рифма», выпускавшее поэтические сборники тех поэтов, у которых не было средств напечатать свои произведения. Сама Софья Юльевна в послевоенное двадцатилетие выпустила три поэтических сборника. После ее кончины в 1972 году (ей было 75 лет, во всех некрологах и откликах кончину Софьи Прегель называли «безвременной») вышел седьмой сборник, названный «Последние стихи».

Есть в книге Софьи Прегель «Мое детство», кроме посвящения родителям и близким, еще и эпиграф – строка из стихотворения Довида Кнута: «...особенный одесский воздух... блажен, кто им когда-либо дышал». Строка изменена, у Кнута – «еврейско-русский воздух». Софья Прегель эти определения уравняла в блаженстве вздоха воспоминаний.

Вы, весенние сны, унесите
В легких улиц живительный мрак –
Голубеет извозчика ситец,
И огнем отливает армяк,
Опускается солнца завеса,
Словно кисти – тумана края...
Ты, родная, смешная Одесса,
Золотая Одесса моя!

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста