БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №57 > Метла (Опыт исследования)
В номере №57

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+25
Интересно, хорошо написано

Метла (Опыт исследования)
Леонид ПЕКАРОВСКИЙ, Израиль

Видите ли, у меня третья академическая степень, и я много сил положил на изучение североевропейского Возрождения. А если быть более точным, то предметом моего особого интереса была проблема эстетики Альбрехта Дюрера — загадочного гения сумерек германского средневековья. Теперь вот я убираю тель-авивские улицы. И, слава Б-гу, мусор есть, много мусора, а значит, есть и хлеб мой насущный.

Кто сидит на игле,
Кто сидит на .авдале1,
Кто на шее у оле2,
Кто в дире3, кто в яме4.
Я варюсь в другом котле,
Балабайт5, что в ирие6,
Приковал меня к метле
Ржавыми цепями.

Каждое утро, в самые ранние часы, когда темно-густое небо окрашивается скромной зарей, а затем постепенно опрокидывается в голубую бездну, я бреду по пустынным улочкам Тель-Авива, толкая впереди тачку с атрибутами моей новой профессии — двумя мусорными баками, метлой и совком. Разноголосица пти-
чьих хоров и таинственность сезанновских теней, медленно стекающих с тротуаров в подворотни, стимулируют процессы мышления, и у меня появляется жгучее желание думать.

Поверьте, я не оговорился, ибо мои прежние представления о том, что думанье — это нечто непрерывное и бесконечное, как космос, и не зависящее от нас, оказались ошибочными.

Было время — самые первые дни и месяцы новой работы, когда механизм, генерирующий мысли, как бы сломался, и только внутреннее, отстранившись, наблюдало за мной — предметом в пространстве, облаченным в униформу тель-авивского муниципалитета и энергично размахивающим метлой. Мир сузился до элементарных объектов и стал плотным, как горный массив. Пропали рефлексии, нюансы и полутона, тонкие переливы психологических ароматов. И только черными горькими ночами, когда отчаянно болел затылок от внезапности нежелательного пробуждения, я пытался выяснить степень моего падения и глубину пропасти. Количество боли на миллиметр сердца. Температуру испарения воли с поверхности души и силу внешнего давления, разрушающего дух.

Было, было... Неспешно скользило время по мутным водам Иордана. Время, профессиональный гранильщик, срезало с моего бытия острые шипы, кровившие сердце. Пыль оседала, и сумбурное гетевское «если вы не можете делать то, что любите, полюбите то, что делаете» приобрело для меня упорядоченный смысл.

Вы не поверите — я полюбил метлу! Не единичную, не отдельную, как если бы она была произведением искусства, а идею метлы. Я открыл для себя, а прежде это могло бы показаться мне неслыханной ересью, что метла может быть серьезным объектом мышления. А впрочем, что же здесь еретического, если известно, что любой предмет (а в случае с Платоном, например, — скамейку) можно помыслить абстрактно.

Но в пору изучения эстетики Дюрера мне ни с какой стороны не пришло бы в голову теперешнее мое открытие. Оно же вновь возвратило меня в мир, сверкающий красками и запахами. Склеивающимся сознанием предметы опять были выстроены в строгий иерархический ряд: внизу мусор — всякие банки из-под колы и пепси, бумажки, огрызки яблок и кожура бананов, полиэтиленовые кульки, сухие листья и просто грязь; на уровне глаз — газетные киоски, витрины магазинов, обшарпанные фасады домов, люди, машины, базары; а вверху, если запрокинуть голову, — застывший купол неба, за ним — проблематичная реальность, а далее — граница бездны, за которой Б-г, и нет доступа разуму, и властвует только вера.

Необычность своих новых ощущений мне захотелось привести в порядок. И я предпринял небольшое историче-
ское исследование относительно происхождения метлы. А поскольку круг источников по понятным причинам был ограничен, результаты оказались весьма скромными. Но и они дали возможность выявить след, правда, едва различимый, оставленный метлой в истории развития цивилизации.

Вначале я копнул слишком глубоко, и моя исследовательская лопата уперлась в каменный и бронзовый века (12-4 тыс. до н.э.). Среди наскальных росписей первобытного человека, изображающих различных животных (оленя, бизона, льва, мамонта), оружие (лук, стрелы, копья, каменные топоры), метлы я не обнаружил. Не нашел я ее изображения и в изысканном искусстве Междуречья (а это уже 27-20 век до н.э.). О существовании метлы в таких государствах, как Шумер, Вавилон, Ассирия, можно лишь догадываться, опираясь на композиции дворцовых росписей с их идеальной чистотой и многочисленной прислугой.

А вот и он, тот самый худосочный след. Я обнаружил его в искусстве Древнего Египта. Точнее — в период Среднего царства (21-19 вв. до н.э.). Более точно — в росписи гробницы Рехмира в Фивах. В сцене пира среди танцовщиц изображена девушка, в руке которой зажата метла. Абрис метлы, повторяющий мягкие черты красавицы-служанки, очерчен воздушной линией, едва касающейся поверхности стены. Возможно ли отождествить это хрупкое изображение классического искусства с сильной рабочей метлой — грозой грязных улиц? Да, да, господа, перед вами — прародительница рода.

Потом след надолго теряется. Я отыскиваю его вновь в искусстве Древней Греции периода поздней классики (5 в. до н.э.). На вазе-лекифе «Дионис и его свита» метла обозначена условно и весьма схематично, символизируя, очевидно, физическую чистоту.

И только Рим, где рационализм древних достиг своего полного воплощения, ответил на все интересующие меня вопросы. При раскопках Помпей, Геркуланума и Стабии, задушенных в 79 г. н.э. застывшей лавой Везувия, было найдено большое количество хорошо сохранившихся бытовых предметов. И вот, среди таких вещей, как печи, ведра, столы, скамьи, была и метла.

Римский гений так отшлифовал древнее изобретение, что в архитектонику метлы последующие эпохи — раннее и позднее Средневековье, Ренессанс, период новой и новейшей истории, — ничего существенного не внесли. То же древко, соразмерное пропорциям человека, завершающееся купольным навершием, та же рабочая часть, собранная из сухих расширяющихся книзу прутьев, перехваченных веревкой. А вот в эстетическом отношении современная метла во многом уступает древнеримской, древко которой украшалось резьбой в виде изысканного цветочного орнамента...

Таковы результаты этого небольшого исследования. У меня, слишком остро чувствующего историю, они вызывают ощущения таинственной значительности. «Черт побери, — думаю я иногда, останавливаясь передохнуть, — а ведь ты, милая, родственница колеса и гончарного круга». И сердце наполняется любовью. И отступает за мутную стену тель-авивского зноя давящая усталость, и деревья, кроша лучи безжалостного солнца, рассыпают по тротуару золотую мерцающую пыль, а гудки, скрежет тормозов, крики, шум стройплощадки гармонизируются, сливаясь в широкую мелодию, которая подхватывает метлу. А та в головокружительном танце, выделывая сложное па, оставляет за собой белоснежно-девственную чистоту...

Танец метлы режиссируется мною. Теперешний ее раскованный и одухотворенный л?т — это плод моих больших усилий по овладению техникой заметания. Вы улыбаетесь? Вы думаете, что в этом деле достаточно простого маятникового движения — вперед и назад? Поверьте, вы ошибаетесь. Послушайте профессионала.

Во-первых, небезразличен выбор самой метлы. Пускай меня обвинят в непатриотичности, но я предпочитаю итальянских мастериц. Знания приходят с опытом, а с «израильтянками» я повозился. Они грузны и неповоротливы, их тело лишено эластичности и пружинистости. Кто спорит — при некоторых условиях им нет равных, когда, например, необходима большая масса метлы для уборки листвы с мокрого тротуара или нужно создать дополнительный ветровой эффект, ускоряющий полет мусора. И все же... Избыточный вес израильских метел и конструктивная их жесткость ограничивают свободу движения и приводят к быстрой утомляемости.

То ли дело — «итальянки»! Они стройны и изящны. Их легкость и необычайная гибкость позволяют творить чудеса. А чувственность и тонкая избирательность дают возможность легко менять виды ударов. Вот, скажем, «пружинистый», который максимально экономит силы уборщика. Здесь тело метлы вначале сгибается в талии, а затем резко выпрямляется, отбрасывая мусор на метр-два. «Семенящий» — это короткий, энергичный и четко обозначенный удар. Он необходим, когда уборка заканчивается, формируется куча и нужна предельная точность попадания в определенное место. Зеркальное отражение «семенящего» — «возвратный» удар. Применяется в случае, когда нужно вымести мусор из труднодоступных мест. Работаешь метлой не от себя, а к себе, но также на короткой и выверенной амплитуде замаха.

ИзменитьУбрать
Рис. Т. Устиновой
(0)

Самое же большое удовольствие доставляет мне «косой» удар. Его я довел до совершенства, управляя метлой, как профессиональный хоккеист клюшкой. Он исполняется с помощью правых и левых боковиков (хват либо справа, либо — слева) под углом к плоскости чуть меньше 90 градусов. Этот прием очень красив в эстетическом отношении, ибо скоростная работа при постоянном изменении захвата древка — то правая рука сверху, а левая — внизу, а то — наоборот — создают иллюзию виртуозного жонглирования.

Итак, небольшое это исследование — о чем оно? Неужели о метле? Да нет, о душе моей, ищущей оправданий. Но и метла, смею утверждать, на земле Израиля больше, чем метла.


1обряд разделения Субботы и будней (ивр.)
2репатриант
3квартира
4море
5хозяин
6мэрия

Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №57 > Метла (Опыт исследования)
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-28 03:25:58
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еженедельник "Секрет" Jewniverse - Yiddish Shtetl Jerusalem Anthologia