БС"Д
Войти
Чтобы войти, сначала зарегистрируйтесь.
Главная > Мигдаль Times > №77 > Фантастика: возвращение к реальности
В номере №77

Чтобы ставить отрицательные оценки, нужно зарегистрироваться
+1
Интересно, хорошо написано

Фантастика: возвращение к реальности
Вита ИНБЕРГ

«...чем фантастичнее фантастика, чем дальше от обыденного и рутинного... тем ближе эта фантастика к подлинной реальности».
В. Шефнер

http://www.fandom.ru" data-fancybox="article-6791">
ИзменитьУбрать
Рис. В. Нестеренко,
http://www.fandom.ru
(0)

Суета вокруг жанра

Фантастика — это литература. (Ну да, щука — это рыба, а терра эст сфера — первая фраза из университетского курса латыни.) Это многоликий океан со своими пластами, течениями, температурами, движениями и коралловыми рифами. Как можно рассуждать о литературе?

Например, так:

— А он как хватанет его лазерным мечом! А тот ему инопланетным кунфу (вариант — телепатией, Темной Силой и т.д.) — ух! Короче, звездолет в кусках, а та баба ожила, ее в космос вынесло, она вопит, а они не слышат! Дальше не дочитал, у меня компьютер заглючил...

Иначе:

«Очевидно, что жанр изобилует интенциями и идеологемами, ассоциируемыми с теософским мифом или романтическим апокрифом, в чьей основе лежат псевдокультурные реалии бытийного поля».

Второй вариант, как вы догадываетесь, мне все-таки ближе. Но это — крайности. Попробую держаться середины.

ИзменитьУбрать
Айзек Азимов
(0)

В отличие от осетрины, фантастика бывает и второй, и надцатой свежести. Классик НФ Азимов (некоторые шутливо-уважительно именовали его «святой Айзек») в статье «Фантастика — живая ветвь искусства» цитирует другого известнейшего фантаста Теодора Старджона, который как-то заявил группе своих почитателей: «Девять десятых научной фантастики не что иное, как макулатура».

Соответственно, продолжает Азимов эту мысль, человек, малознакомый с оставшейся одной десятой, «наверняка знает только макулатуру, которая, увы, ничего, кроме вреда, не приносит. Он видит комиксы, фильмы, показывающие чудовищ, бледные телевизионные фантазии. Зато он вряд ли брал в руки хорошие научно-фантастические журналы...» Статья написана в 1973 г., но «вполне свежа», особенно описание состояния НФ и вокруг нее.

Естественно, под фантастической крышей сосуществуют и талантливая, и просто хорошая, профессиональная литература, и т.н. чтиво, что отражает уровень беллетристики в целом. Удельный вес «чтива» гораздо больше, но это закон природы. Как сказал тот же Старджон изумленной (почему-то) аудитории: «А почему бы и нет? Девять десятых чего угодно являют собой макулатуру. Включая и обычную литературу, естественно».

Довольно часто успех/неуспех НФ среди отдельно взятого читателя зависит от того, какая книга первой попадет ему в руки. (Правда, как говорит статистика, народ теперь вообще меньше читают, но это уже другая песня.)

Помимо качества, фантастика обильна формами, видами и — жанрами. Я не ошиблась, поскольку, согласно распространенной точке зрения, сама фантастика не есть жанр. А что тогда?..

Однако «суетой вокруг жанра» более всего занимаются критики, филологи и сами писатели-фантасты, неравнодушные к вопросу о том, что же они, собственно, пишут. Предоставим им ломать головы, копья, зубы и клавиатуры. Я же приведу диалог, подслушанный возле кинотеатра в то овеянное легендами время, когда «Нокиа» и «Долби» были для обитателей СНГ лишь загадочными заклинаниями, а украинские купоны — хрупкой, но несомненной реальностью.

— Мистический триллер — это чего? — задумался юнец в спортивной куртке, глядя на афишу.

Его более просвещенный товарищ уверенно определил:

— Это когда не в наше время дело происходит.

(Справедливости ради отмечу, что мистический триллер может происходить в любое время — в том числе и в «не наше».)

Следуя этой модели, которая ничем не хуже любой другой, можем сказать так: фантастика — это «когда не в нашей реальности (жизни, пространстве) дело происходит». Тем самым почти повторим мысль В. Брюсова (кстати, не чуждого фантастике: «Гора Звезды», «Республика Южного Креста», «Восстание машин»). Брюсов сформулировал «три приема, которые может использовать писатель при изображении фантастических явлений: 1. Изобразить иной мир — не тот, где мы живем. 2. Ввести в наш мир существ иного мира. 3. Изменить условия нашего мира».

Короче говоря, фантастика — не жанр, но метод, отмечают харьковчане О. Ладыженский и Д. Громов, известные как Г.-Л. Олди. И в методе этом вольготно располагаются сайенс фикшн (научная фантастика, НФ), фэнтези, киберпанк, альтернативная история, готический роман, хоррор («роман ужасов»), гротеск, сатирическая фантастика, и прочая, и прочая.

Что же касается читателя, то ему вообще все эти рассуждения неинтересны (это не мое мнение). У него, читателя, есть интуиция, посредством каковой он и определяет, где фантастика, а где нет. Либо верит тексту на обложке.

Остается только пожалеть читателя, который берет в руки «новый потрясающий бестселлер писателя N». И видит он там «малый конъюнктурный набор»: героев, поселенных для вящей убедительности в Москву, Киев или Козьи Горки, наделенных русскими именами и вынужденных гоняться за вампирами по улице Ленина... (Так и видится, что вооружен такой автор заместо пера каким-нибудь столярным инструментом, посредством коего и производит текст, а заодно, выражаясь неделикатно, «бабло» рубит. Ибо спрос рождает предложение.)

Слово же «фантастика», напоминает двуликий г-н Олди, значит «“искусство воображать”, без которого художественная литература, да и все искусство в целом невозможны в принципе».

Для меня это — искусство создания мира, яркого, живого, дышащего, где есть пространство, свобода, мысль и тайна. Куда входишь — и быстро, с аппетитом, или же медленно, со вкусом, поглощаешь сто, триста, пятьсот страниц. Конечно, в тех случаях, когда свежесть — исключительно первая, она же последняя.

В этом смысле хорошая фантастика — никак не «бегство от реальности», как любят утверждать некоторые критики. А вовсе даже наоборот.

Там, за горизонтом

Что бы ни бурчали любители российского первенства везде и во всем, science fiction придумали на Западе. Очень просто: где технический прогресс и соответствующий уровень жизни, там и НФ.

Патриархи НФ, Уэллс и Верн, творили тщательно и реалистично. Верновские романы напоминали технические инструкции. Куда интереснее были яркие и жутковатые видения Уэллса. А потом — А. Кларк, Ф. Пол, Ф. Лейбер, К. Саймак, Т. Старджон, Р. Брэдбери, Р. Хайнлайн, Р. Сильверберг, С. Лем... Просто метеоритный поток. Западная цивилизация создала большой пласт особой литературы, увлекательной, интеллектуальной и качественной (разумеется, не без исключений).

В 1986 г. в Брайтоне (Англия) состоялась традиционная встреча любителей фантастики «Конвент-87». В качестве почетных гостей туда пригласили Стругацких. «То, что мы там увидели, — вспоминал Борис Натанович, — предмет зависти любого поклонника этого жанра в нашей стране... Несколько тысяч читателей, съехавшихся со всего земного шара, могли узнать о новинках в области фантастики из первых уст. В программе “Конвента” были встречи с известными писателями, редакторами специализированных журналов и альманахов, представителями прессы. ...Выяснялся спрос на этот вид литературы. Уверяю, что удовлетворяется он зарубежными издательствами полно».

ИзменитьУбрать
Обложка одного из номеров
журнала «Аналог», с сайта
www.netmagazines.com
(0)

НФ занимались издательства «Del Rey», «Doubleday», «Houghton Mifflin», «Abelard-Shuman», «Basic Books», «Wal-ker», «Random House», «Simon & Schuster» и т.д. НФ были посвящены журналы «Fantasy and Science Fiction», «Amazing Stories», «Science Wonder Sto-ries», «Astounding», «Galaxy», и многие, очень многие другие. Профессиональная, серьезная работа в фантастике была нормальным явлением.

Первое имя, которое упоминают все, — Азимов.

Мастер интриги

Об Азимове можно сказать многое. Но если совсем кратко:

1. Собственное еврейское имя носил всю жизнь. 2. Родился в России, под Смоленском, в местечке с идиллическим названием Петровичи. 3. К счастью для себя и НФ, в три года покинул эту страну вместе с родителями. 4. Создал Три Закона роботехники, которые любой фэн процитирует, будучи разбуженным от сладких ночных грез. 5. Придумал науку — психоисторию для очень популярной и поныне трилогии «Foun-dation» («Основание»). 6. Был потрясающе работоспособным — оставил в наследство Библиотеке Конгресса более 400 томов своих сочинений.

С моей читательской точки зрения, среди упомянутых томов особенно выделяются «Я, робот» и дилогия — «Стальные пещеры» (в отличном переводе Ф. Розенталь) и «Обнаженное солнце» (в неудачном переводе Т. Левич). Дилогия эта — не просто фантастика, а захватывающий детектив. В полном соответствии с канонами жанра напряжение не покидает читателя до последних страниц. Традиционную детективную пару «сыщик и его помощник» писатель обновляет по-азимовски: «инспектор и робот». В этой специфической упряжке никто не является главным, «Холмсом», ибо у каждого свои достоинства. Но человеческий мозг все же более гибок и непредсказуем, и это не может не радовать...

Совершенно иного характера «Конец Вечности» — своего рода антиутопия, роман о будущем, точнее, обо всех временах сразу... Попробуйте представить себе мир, где люди живут и передвигаются не столько в пространстве, сколько во времени. Сложно? А вот у Азимова получилось. Мало того, он встроил в сюжет по-своему поэтичную любовную интригу. Роман завораживает и концепцией, и грандиозностью масштабов, и достоверностью происходящего.

Впрочем, Азимов славен талантом все это совмещать, и сказанное вполне относится к большей части его НФ-творчества.

Кроме НФ, Азимов писал детективы и лимерики, исторические исследования, научно-популярные книги. Печатался во всевозможных НФ-журналах и издательствах и собрал впечатляющий урожай «Хьюго» и «Небьюл» — престижных премий в области НФ.

В целом, писательская биография его сложилась вполне благополучно. «К концу 60-х... он уже был литературным феноменом... и незаурядной личностью. Он был гениален, он был непредсказуемым острословом, он занимался множеством дел... Он писал легко и весело, расщелкивая научные термины и передавая читателю фантастический взгляд на фантастический мир. О нем знала вся страна... Вне всякого сомнения, он был Очень Богатым Писателем, но... у него не было яхт, особняков, они были ему не нужны. У него и так было все, что он хотел: пишущая машинка в тихой комнате с зашторенными окнами» (С. Бережной).

Мастер новеллы

ИзменитьУбрать
Филипп Класс
(0)

Настоящее имя известного писателя и ученого Уильяма Тенна — Филип Класс, и родился он, как и Азимов, в 1920 г. Первый фантастический рассказ опубликовал в 1946 г. в «Astounding Science Fiction», ставшем «стартовой площадкой» для большинства фантастов-классиков. С 1966 г. Тенн преподавал литературу и, в частности, вел курс по фантастике, в государственном колледже штата Пенсильвания.

Опубликовал шесть великолепных сборников: «Обо всех возможных мирах», «Человеческий угол зрения», «Срок авансом», «Семь полов», «Квадратный корень из человека», «Деревянная звезда», романы «Люди и чудовища», «Медуза» — не так много, но, тем не менее, «оставил заметный след в истории американской НФ. (Между прочим, сборник Тенна «Балдежный критерий», выпущенный совместно Москвой и СПб в этом году, составляет ни много ни мало 1117 страниц!)

«Несмотря на присущий его рассказам юмор и кажущуюся легкость, Уильям Тенн считается одним из самых крупных писателей-аналитиков».

Могу подтвердить и про легкость, и про юмор. Но юмор — довольно специфичный, он мог бы называться «черным», если бы это не было слишком просто. Неожиданные повороты сюжета и зачастую довольно мрачные концовки радуют тех, кого уже тошнит от «голливудских хэппи-эндов».

Кроме того, Тенн очень разнообразен. Психологические кошмары типа «Безумие Хэллока» и «Шоколадно-Молочное Чудовище» обнаруживают приличное знакомство автора с понятием подсознательного. «Хозяйка Сэри» — классический «хоррорный» сюжет. «Проблема слуг», которая начинается с фразы «Это был день полного контроля», и ею же заканчивается, — в своем роде квинтэссенция сатирического изображения тоталитарного мироустройства в жанре НФ. Один из самых оптимистических рассказов Тенна называется... «Болезнь». (Переведен он, кстати, великолепной переводчицей Норой Галь — сколько достижений мировой литературы и НФ в частности стало нам близко и доступно благодаря ей! ) «Лимонно-зеленый громкий как спагетти моросящий динамитом день» прольется бальзамом на души тех, кому близка атмосфера беспричинно сгущающегося безумия.

Особняком стоят два шедевра: «А моя мама — ведьма!» и «Таки у нас на Венере есть рабби». Тут я ничего не скажу, могу только настоятельно посоветовать — прочтите. Венерианский телемастер Мильчик невероятно смахивает на одессита, хотя одесских родственников вроде бы у писателя не наблюдается.

Вообще, еврейские имена, персонажи, реалии (в некотором роде и шутки) у Тенна — ненавязчивы, но встречаются достаточно регулярно. И чего это ему взбрело в голову взять псевдоним?

Мастер абсурда

ИзменитьУбрать
Роберт Шекли
(0)

О творчестве Роберта Шекли я предпочла бы написать монографию. А о жизни его мне известно прискорбно мало. Родился всего на 8 лет позже Азимова с Тэном, в американо-еврейской семье в Бруклине (есть предположение, что фамилия «Шекли» — переделка от «Шкловского»), вырос в Нью-Джерси, доучился до бакалавра искусств в Нью-Йоркском университете.

Его первый рассказ был напечатан в 1952 г., и с тех пор Шекли опубликовал сотни новелл, несколько десятков романов и повестей.

Вот и все. Неоднократно замечено, что биография писателя — его книги. Вооружившись этой истиной, отметим, что произведения Шекли составляют четыре группы.

ИзменитьУбрать
Рассказ Шекли на страницах
журнала «Galaxy».
www.noosfere.com
(0)

Ранние, но уже своеобразные и сильные, условно говоря, социальная фантастика. Роман «Корпорация “Бессмертие”», рассказы «Премия за риск», «Кое-что задаром», «Я и мои шпики», «Ордер на убийство» и мн.др.

Юмористический цикл о «непотопляемой фирме “ААА-ПОПС”».

Вещи философско-экзистенциального толка («Четыре стихии», «Запах мысли», «Опека», «Человекоминимум», «Проблема туземцев» и т.д.), которые, на мой взгляд, оставляют особенно сильное впечатление: острые, злые и трогательные. В финале «Специалиста» у меня слезы на глаза набегают, сколько ни перечитываю...

Отдельную группу составляют вещи, квалифицируемые мной как «фантастический абсурдизм». «Хождение Джоэниса», «Обмен разумов» и «Координаты чудес» — суперлюбимые тексты у той замечательной части человечества, которая всякому реализму предпочитает логически обоснованный бред. Где вы еще увидите такие изящные парадоксы, такое дивное нарушение всяческих законов реальности, такое ироническое столкновение стилей, такую вывернутую наизнанку Вселенную?

Шекли не просто разрушает осточертевшие социальные и культурные стереотипы, языковые штампы. Все куда интереснее. Он играет ими, нарочито использует в большом количестве, нагромождая один на другой, — пока читателя не «пробьет»: «Сколько же маразма в нашей хваленой цивилизации!»

А еще в реальности Шекли есть неизбывное одиночество. Можно расширить пространство до любых мыслимых пределов и населить его толпой самых причудливых существ, — человек остается одиноким в Искаженном мире.

В конце «Координат чудес» главный герой (других у Шекли нет, все существа, окружающие главного героя, суть символы его надежд, тени его кошмаров, порождения безумного бытия), после напряженных и опасных поисков, находит в цепи параллельных вариаций Земли свою родную планету. Но — бежит с нее, как и со всех предыдущих, шокированный жутким инсайтом: здесь смысла не больше, чем в любой другой точке Вселенной. Бежит навстречу неминуемой гибели.

«...Только один вдох отделяет тебя от смерти. Что ты будешь делать со своим жалким мгновением?

— Я проживу его, — сказал Кармоди. — А для чего существуют мгновения?»

Творчество Шекли — поистине радость для литературного гурмана, ибо у последнего будет хороший повод вспомнить и перечитать Льюиса Кэрролла, книги по семантике и психологии, дзэнские притчи, а также Дугласа Адамса, продолжившего шеклианскую линию.

Шекли выворачивал наизнанку время, логику, причинно-следственные связи, — Адамс пошел дальше: он последовательно завершает каждый роман своего знаменитого цикла (по одному из них сделана весьма удачная экранизация «Автостопом по Галактике») гибелью всей планеты...

Совсем недавно Роберт Шекли покинул этот мир — аккурат после визита в Украину. Вредная для здоровья страна — только мы и способны здесь выжить...

На родимых полях

Если очень тезисно, фантастика русско- и украиноязычная хронологически включает: раннесоветскую, позднесоветскую, постсоветскую, современную.

Раннесоветский период. Эхо «серебряного века» плюс истерический революционный энтузиазм, в лучистых глазах явственно заметно светлое будущее уже завтра. Рождение романтической «Аэлиты», давшей многим объектам имя (включая женщин, фестивали фантастики и пр.), а критикам — повод говорить о начале российской НФ. Явление коммунистических утопий — и антиутопий («Мы» Замятина). Беляев, Казанцев. Незаурядный талант Ефремова. Преобразование революционного энтузиазма в научно обоснованный оптимизм. «И мира безгрешного лепет / Доносится с вещих страниц» (В. Шефнер). Но даже здесь не все просто. Вот и роман Ефремова «Час Быка» признан идеологически вредным и к изданию не допущен, а затем издаваем с купюрами.

Позднесоветский период, по моему летоисчислению, начинается с братьев Стругацких. И, естественно, плюс целый ливень имен: И. Варшавский, Г. Гуревич, С. Гансовский, А. Громова, А. Днепров, Д. Биленкин, Г. Прашкевич, Г. Альтов (Альтшуллер), О. Ларионова, В. Журавлева, В. Савченко, В. Шефнер, К. Булычев...

Особенности периода: снова энтузиазм, но оттененный интеллектуальной иронией. НТР (научно-техническая революция), полеты в космос, кибернетика. Оттепель, «шестидесятники», заморозки, цензура. Метафоры, аллегории, эзопов язык (ошибочно принимаемый некоторыми за трусость, а не за разумную необходимость). Умные, проницательные и видавшие виды редакторы (в их числе Бела Клюева, Нина Беркова, Исаак Кессель), часто буквально спасавшие авторов и книги. Замечательные переводчики зарубежной НФ. Убийственный дефицит печатных органов типа журналов и НФ-издательств: «Молодая гвардия», «Лениздат» и... «Детская литература». Публикации в популярных журналах «Вокруг света», «Химия и жизнь», «Знание — сила». Критика, подразделявшаяся на доносительскую, разгромную, вегетарианскую и умную.

Некоторые выделяют в отечественной фантастике т.н. «Четвертую волну». Не споря и не соглашаясь, просто процитирую:

«Термин “Четвертая волна” был придуман А. Стругацким в начале 80-х. К ней принадлежат авторы середины 70-х — второй половины 80-х. Э. Геворкян, А. Силецкий, А. Столяров, В. Рыбаков, Е. и Л. Лукины, А. Кубатиев, М. Веллер, Б. Штерн, А. Лазарчук, Михаил Успенский, Ю. Брайдер... Также — В. Бабенко, В. Каплун, В. Генкин, А. Кацура, Д. Трускиновская, Е. Филенко, Д. Клугер, С. Ягупова, Л. Вершинин, Б. Зеленский...

...Ситуация заставила авторов писать жестко и лаконично. В начале 90-х большая часть оказалась не готова к возросшему спросу на “крупную” прозу на книжном рынке. Написание романов в темпах, которые требовал рынок, были неприемлемы для авторов, привыкших оттачивать каждую фразу. “Четвертая волна” начала уходить из первых рядов отечественной фантастики. В то же время некоторые авторы сумели приспособиться к новым реалиям и продолжают радовать читателей новыми произведениями». Доприспосабливались...

Постсоветский период был краток и отражал состояние литературы и умов в целом. Варианты: развлекуха, «чернуха», разруха. В общем, «письма мертвого человека» — то есть, оно, конечно, даже и на уровне могло быть... только я до сих пор не знаю, на каком, а главное — кому оно было надо. Мне как читателю — точно нет. (Напоминаю: это личный и субъективный взгляд.)

Особенности фантастики современной: 1. Стало больше издательств, «хороших и разных» («Азбука», «АСТ», «Вагриус», «ЭКСМО», «Армада», «Terra fantastica», «Сталкер» и т.д.). 2. Пышно цветут клубы, сайты, журналы, фестивали, конкурсы и т.п. Жизнь происходит! 3. Уменьшилось количество талантливых авторов и обладающих вкусом редакторов. Увеличился поток литературы, годной, в основном, для метро и самолетов. 4. Практически исчезли предисловия. 5. Безвременно почила высокопрофессиональная школа перевода, а умопомрачительным ляпам теперешних переводчиков отдельные выжившие профессионалы посвящают остроумные статьи. Ничего другого профессионалам нынче не остается — издательства больше интересуются быстротой и количеством, нежели качеством.

Фантастика стала прибыльным бизнесом. Это, с одной стороны, понятно и хорошо, ибо я ни в коем случае не склонна полагать, что хороший литератор — голодный литератор. Пусть себе процветают на здоровье! Но в том-то и дело, что в основном — себе. А читателю?.. Читатель, он, конечно, сам виноват, что лукьяненок килограммами поглощает и облизывается. С другой стороны, и выбора особого нет.

И другие неприятные вещи происходят. Напрашиваются выражения типа «мыльная опера», «конъюнктура», «имперские настроения» и т.п. Ежели я неправа, то прошу меня извинить — я всего лишь читатель, хоть и образованный, и что на полках вижу, о том и пою.

А вижу я, в качестве исключения, уже упомянутого Г.-Л. Олди, возвышающегося над остальными, аки горящий жираф, — да и почти все. Хотя тот же «ахейский цикл» («Герой должен быть один» и «Одиссей») — никак не фантастика, а один из замечательных образцов отечественного постмодернизма. В лучшем смысле этого слова. А кто считает иначе, пусть первый запустит в меня «Поднятой целиной».

Нынешнее бурное «развитие» российской фантастики и активное ее продвижение на книжном рынке, — на мой взгляд, явление столь же искусственное и несущее идеологическую нагрузку, как и письмо трудящихся в газету с требованием изгнать из страны инородцев...

Касаемо нынешнего «фантастиковедения»: оно имеет место в печати и в Сети. Назову наиболее интересных авторов: Р. Арбитман, В. Гопман, Е. Брандис, А. Мирер, А. Гореликова, Л. Гурский, А. Первушин, Н. Резанова, Р. Нудельман, Ю. Флейшман, А. Вулис, В. Каплан. Многие из них обитают в журнале и на сайте «Реальность фантастики», где можно обнаружить и весьма занятные статьи, и хорошую прозу.

Особо снимаю шляпу перед израильским критиком Александром Лурье, чьи работы не только умны и высокопрофессиональны, но и характеризуются смелостью называть хорошее — хорошим, а плохое плохим. За что в лучшем случае его именуют «эпатажным», а в худшем — припоминают фамилию, происхождение и место жительства. Можете сами убедиться, ознакомившись с интернетовскими дискуссиями.

Израиль

Одно из наиболее известных имен израильской НФ — Павел (Песах) Амнуэль. Израильским, правда, писатель стал не сразу, поскольку родился в Баку в 1944 г., закончил физфак и 23 года работал в лаборатории физики звездных атмосфер. Опубликовал более 60 научных работ и 4 научно-популярные книги.

В Израиль приехал в 1990 г. и тоже работал в астрофизической лаборатории. Уточняет, что «...Песахом был всегда — и по метрикам, и по паспорту. Но в Советском Союзе было как-то проще и привычнее называться Павлом...»

Первый фантастический рассказ Амнуэль опубликовал еще в 1959 г., в 1984-м вышел первый авторский сборник «Сегодня, завтра и всегда». А в Израиле написал больше, чем за все предыдущие десятилетия. Опубликовал две книги — повесть «День последний — день первый» (1993) и роман «Люди Кода» (о котором Б. Стругацкий сказал: «Произведение необычное, странное, даже диковатое. Я читал его с огромным удовольствием и рекомендую всем...»), а также около 200 рассказов, часть которых была впоследствии собрана в циклы.

В основном, это прогностическая фантастика об Израиле ХХI века, не только «обычном», но и об альтернативном. Это и рассказы о приключениях Ионы Шекета (израильском аналоге Ийона Тихого), и повесть «День последний — день первый», романы «Тривселенная» (2000), «Дорога к себе» (2003)... Творчество Амнуэля — любопытнейший сплав классической НФ с философско-религиозной темой.

ИзменитьУбрать
(0)

Подозреваю, что израильская фантастика вообще очень своеобразна. Показательно в этом смысле творчество Якова Шехтера, которого российские критики уже ухитрились сравнить «с мировыми знаменитостями — например, с Коэльо». Не могу не отметить, что комплимент сомнительный; впрочем, это был, видимо, единственный доступный способ объяснить нашему читателю, что Шехтер пишет — на русском языке — хорошую мистическую прозу.

В бестселлере «Вокруг себя был никто» он «впервые изобразил психологию религиозного мистика с позиции “изнутри”. Это странное, многослойное повествование о поездке некоего “психометриста” из Израиля в Одессу, перемежаемое рассказами действующих лиц и эпизодами истории несуществующей крепости».

Как пишет Д. Клугер, роман пронизан еврейской символикой. Даже неискушенный читатель заметит в истории загадочного сообщества «психометристов» — людей, находящихся в контакте с нематериальными сферами, — параллели с историей евреев, с точки зрения окружающих — столь же загадочного сообщества. «Превращение же обычного человека в существо духовное, обретение смысла существования в данном случае становится метафорой возврата к собственным корням, частично утраченным евреями за годы галута...»

«Астральная жизнь черепахи» Я. Шехтера, написанная «легко, ярко и ошеломительно», вводит нас в мир настроений и восприятий ... мистиков-каббалистов. «Мистик у евреев, — пишет М. Хейфец, — человек, таинственным образом получивший непосредственную связь с потусторонним началом». Герой таинственным образом «сделался “астральной черепахой”, существом, связанным с потусторонним миром через некие незримые щели мира... И вот противоборство мещанина со всей присущей ему похотью, карьерными помыслами, трусостью, борьба земной плоти этой “черепахи” с ее мистическим панцирем составляет сюжетную суть повести».

Это направление (я называю его этико-мистическим) — видимо, одно из наиболее перспективных сегодня в Израиле. Уверена, что оно будет развиваться.

***

Трудно сказать, сколько процентов читательской аудитории увлекается фантастической литературой. Так или иначе, она остается одним из наиболее любимых видов мировой беллетристики.

Мне очень близко высказывание Аркадия Стругацкого: «Фантастика — это не жанр, не тема, это — способ думать...» От так называемой реалистической прозы она отличается лишь тем, что предоставляет нашему вдохновению большую свободу — ту свободу, о которой мы успели забыть среди жесткого стереотипизированного бытия. Поэтому и хочется назвать фантастику «возвращением к реальности». Ибо хорошая литература (к какому бы направлению она ни относилась) пробуждает душу, воскрешает силы сознания, воображения и всего того, что мы называем «человечностью».

———————

Фантастика — это была Зона, где на законных основаниях жили творчество и воображение, откуда возвращались с поразительными находками и блестящими глазами. Единственное, чего там не было, — «счастья для всех» («и пусть никто не уйдет обиженный...»). Вот этого — не получалось. Как только фантасты погружались в поиски рецепта Всеобщего Счастья, речь их становилась пафосной и неубедительной, а читатель начинал позевывать...
(Ирма Тадер)

———————

«...Он был одним из тех великих, что стояли на пути яростно обрушивающегося на наш мир зла. Он защищал знания от осквернения их суеверием, стремление к взаимопониманию — от тупого фанатизма, милосердие — от жестокости, — наконец, мир от войны. Его голос был грозным оружием в битвах с дураками, орущими о приближении «нового века», и фундаменталистскими фанатиками...»
(Артур Ч. Кларк об А. Азимове)

———————

Филиппа Класса окружает большая и творческая семья.
У его жены Фрумы издавались сборники фантастической поэзии, и ее стихи были особо отмечены на конкурсе «Writers of the Future».
Младший брат Филиппа, Морт Класс, автор учебников по антропологии, тоже сочинял фантастику. Джуди, дочь Морта, писала научно-фантастические рассказы, и у нее был издан один стартрековский роман. Перри, другая дочь Морта — автор успешного «реалистического» романа. Ее брат Дэвид — киносценарист. Невестка фантаста, Шейла Соломон Класс, писала научно-популярные книги для детей.
www.lib.luksian.com

———————

«Фантастика была сусальна, слюнява, розовата и пресна, как и всякая казенная проповедь. А фантастика того времени была именно казенной идиотической проповедью — проповедью ликующего превосходства советской науки и, главным образом, техники».
(БНC, «Комментарий к пройденному»)

———————

Элеонора Яковлевна Гальперина (псевдоним — Нора Галь, 1912-1991) родилась в Одессе, в семье врача Якова Гальперина. С детских лет жила в Москве. После многократных попыток была принята в Московский педагогический институт. Защитила диссертацию, публиковала статьи о зарубежной литературе. В военные годы впервые попробовала себя в переводе, после войны много работала как редактор переводов (Ренара, Дюма, Уэллса).
На рубеже 50-60-х Нора Галь становится известной как мастер художественного перевода. В дальнейшем ее переводы Камю, Олдингтона, Т. Вулфа, Джойс К. Оутс сочетаются с увлечением фантастикой, вылившимся в плодотворную работу над рассказами и повестями Азимова и Кларка, Желязны и Ле Гуин, Старджона и Шекли. Благодаря ее дару перевоплощения, художественному вкусу, гибкому и точному владению языком русский читатель смог не в меньшей степени, чем читатель страны происхождения, воспринять и оценить мастерство крупнейших писателей ХХ столетия.
В 1972 г. вышла книга Норы Галь «Слово живое и мертвое». Неустанно дорабатываемая, эта книга в 2001 г. была издана в пятый раз.
В 1995 г. малой планете из пояса астероидов присвоено имя «Норагаль».
www.magnum-opus.ru


Добавление комментария
Поля, отмеченные * , заполнять обязательно
Подписать сообщение как


      Зарегистрироваться  Забыли пароль?
* Текст
 Показать подсказку по форматированию текста
  
Главная > Мигдаль Times > №77 > Фантастика: возвращение к реальности
  Замечания/предложения
по работе сайта


2024-03-29 05:16:30
// Powered by Migdal website kernel
Вебмастер живет по адресу webmaster@migdal.org.ua

Сайт создан и поддерживается Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра «Мигдаль» .

Адрес: г. Одесса, ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.: (+38 048) 770-18-69, (+38 048) 770-18-61.

Председатель правления центра «Мигдаль»Кира Верховская .


Еженедельник "Секрет" Всемирный клуб одесситов Еврейский педсовет