-1

№77

Мигдаль Times №77

Просто фантастика

Елена КАРАКИНА

Когда сегодня пытаются обозначить произведения искусства, формировавшие мировоззрение поколения, то называют их «культовыми». Название, может, не самое удачное, но за неимением других, стоит воспользоваться этим. «Доживем до понедельника» — культовое кино, а слова, написанные десятиклассником в сочинении, — формула узнавания. Один скажет — другой поймет, о чем идет речь. В эти пять слов вложено куда больше, чем они значат, безотносительно к фильму. В них — и молодость, и школа, и зубрежка, и удирания с уроков, и первая любовь, и холод одиночества, и вся разнообразнейшая палитра чувств, испытанных, когда впервые видел фильм.

Чем далее живем, тем меньше остается подобных культовых формул. Чем пестрее и непредсказуемей становится наша жизнь, тем разобщенней становимся мы. Смотрим разные фильмы, а не тот, который крутят в кинотеатре «Родина», читаем разные книги, а не те, которые появлялись в двух-трех лакомых журналах... Может, и не стоит слишком переживать по этому поводу — восхищались же когда-то строчками Окуджавы: «Дураки любят собираться в стаи, впереди — главный, во всей красе... А умный в одиночестве гуляет кругами, он ценит одиночество превыше всего...»

C поэтическим заключением Булата Шалвовича трудно не согласиться — о, незабываемое единство собраний, митингов и партийных съездов! О замечательные слова: «все, как один» и «единогласно»!

Но, согласитесь, ведь и умные, «гуляющие кругами», не могут жить в постоянном одиночестве. При всем своем уме, при всей своей самодостаточности. Им тоже нужны единомышленники и точки соприкосновения с другими людьми. Уж так устроен человек, что нуждается в том, чтобы переброситься с кем-то словом, обменяться понимающим взглядом. А раз так, значит, нуждается в системе знаков, которая позволяет ему «найти своих».

Существуют внешние системы знаков — одежда, например. Все, во что рядится человек, несет, помимо основного предназначения — защиты от природных воздействий — еще одну функцию — одним сообщить: «я не такой, как вы», а другим — обратное: «я из вашей стаи».

Но тайные системы знаков — никем не навязанные, возникавшие стихийно, — свидетельства замечательного гуманитарного единства. Как мудрый Балу учил Маугли: «Мы с тобой одной крови — ты и я». А позднее — «Мы с тобой из одного карасса» — это уже Курт Воннегут.

Одежда, аксессуары, даже форма носа — могут быть обманчивы. А вот если твой собеседник произносит слова: «Мне нравится спокойная протоплазма», да еще десятки лет спустя после того, как они были прочитаны, — можешь быть уверен: ты с ним одной крови. Он произнес пароль, он говорит с тобой на одном языке, и он тебя поймет.

Когда-то, давным-давно, обретаясь в разных городах, отделенных тысячами километров друг от друга, проживая совершенно разные жизни, вы с ним наслаждались одной и той же книгой. И одна и та же фраза зацепила ваше воображение. Причем не расхожая, из тех, что у всех на устах, а такая, со специфической изюминкой, которую оценит лишь тот, кто отнесся к тексту с той же степенью понимания, что и ты.

Помимо «спокойной протоплазмы», подобных фраз-паролей существует огромное множество: «Угостите крекером моего дроматерия», «А бутылочка-то ма-а-ахонькая», «Первый раз вижу, чтобы саблезубый наелся до отвала», «Яйцекладущий сын замороженного пня», «Почему бы благородным донам не испить доброго вина...», «Не просочиться бы, однако, в канализацию»... Эти предложения ничего не значат для тех, кто в свое время не искал морального убежища в огромной, потрясающей по разнообразию, высокогуманной стране по имени «Научная фантастика». Может, потому, что не очень нуждался в убежище. Или нашел его где-нибудь в другом месте.

Но наверняка есть и те, кто немедленно откликнется и тут же, по одной, не пафосной, не титульной, но, тем не менее, «культовой» фразе назовет имена Пола Андерсона, Генри Каттнера, Клиффорда Саймака, Роберта Шекли, Айзека Азимова, ну и, конечно, братьев Стругацких. И добавит к этому списку Гарри Гаррисона, Альфреда Бестера, Станислава Лема, Артура Кларка, Роберта Янга, само собой разумеется, Рэя Брэдбери. Наверняка не позабудет при этом Илью Варшавского, Кира Булычева, заодно припомнив и Анчарова, и Ефремова, и Гансовского, и даже Ольгу Ларионову. Это далеко не полный перечень создателей огромного и очень важного пласта литературы, счастливо дошедшего до отечественного читателя в 60-80-х годах прошлого столетия.

Впрочем, тогда серьезные советские оценщики литературы не очень-то относились к произведениям «НФ» как к собственно литературе. Недреманное око критики глядело в другую сторону и следило за тем, чтобы ни в коем случае не вышел в свет «традиционный» реалистический роман вроде «Жизни и судьбы» Василия Гроссмана или «Зубра» Даниила Гранина. А научная фантастика — она была отдана в забаву интеллигенции. Очевидно, власть считала ее настолько непонятной, диковатой и пограничной забавой, что книги этого жанра позволили переводить, писать и даже, как ни странно, издавать. Дескать, тешьтесь, яйцеголовые! Грызите косточку, которую вам изволили кинуть! Все равно, народ вас не поймет.

Наверное, власть... (Отвлечемся на минутку: можете ли вы представить себе Леонида Ильича Брежнева, читающего «Одиссею-2001» Артура Кларка или «Сказку о Тройке» братьев Стругацких? Вот это была бы настоящая фантастика!..) Наверное, власть была права. НФ действительно рассчитана на интеллигенцию и ей адресована. Но, с другой стороны, мы же жили в «самой читающей стране». А фантастика не только остроумна, высокогуманна и оригинальна, но еще и занимательна. Она была интересна не только «яйцеголовым» и оказала, говоря бюрократическим языком, огромное воспитательное воздействие, да еще не на одно поколение, а на несколько.

Могу говорить об этом со всей ответственностью, поскольку фразу о «спокойной протоплазме» мне, как мячик в теннисе, подбросила дама на двадцать лет старше меня. И я знаю особу, на четверть века меня младше, которая отреагирует на эту цитату из «Абсолютного оружия» Р. Шекли точь-в-точь как я. Как на пароль.

Этот пароль чем-то напоминает галстуки, которые носят выпускники престижных Высших учебных заведений. Он похож на свидетельство, на аттестат: «Я прошел тот же курс обучения, что и ты».

Заполучить желанную книгу было нелегко. В ход шли связи, знакомства, улещивание, иногда мольбы, ну и деньги, конечно. Зачем? Затем, что каждая прочитанная книга не только «расширяла кругозор». Она расширяла свободу души, свободу думать и понимать по-своему. Она отстаивала права личности на фоне безликой системы. Книги Азимова, Воннегута, Саймака, Брэдбери, Шефнера, Стругацких вдохновляли идти против диктуемой сверху «воли коллектива», максимально быть самим собой.

Советскому читателю фантастики повезло. Несчастья авторов, не имеющих возможности писать и вынужденных в силу этого переводить, обернулись высочайшим качеством перевода, а заодно и строжайшим отбором лучших произведений, созданных в области НФ. Можно смело сказать, что над доставкой к читателю зарубежной фантастической прозы трудились лучшие литературные умы СССР. Отечественную же фантастику создавали блистательные писатели, не пожелавшие оставаться в клетке «социалистического реализма».

Сегодня, когда книжный рынок захлестывает волна некачественных переводов и сомнительного литературного материала в жанре «фэнтези», это особенно очевидно. Приходится копаться, чтобы методом проб и ошибок отыскать жемчужину в мусоре. Раньше этим занимались профессионалы-редакторы.

Стоит сказать: эти люди совершили великое дело. Они отнеслись к несерьезному жанру всерьез. Впрочем, что означает «несерьезный» жанр? И для кого он «несерьезный»? Для тех, кто думает, что Жюль Верн и Артур Конан Дойл выдумывали свои «Наутилусы», «Таинственные острова» и «Затерянные миры» для «детей и юношества»? Для тех, кто никогда не читал полного, неадаптированного издания «Путешествий Гулливера по многим отдаленным и неизвестным странам света» Джонатана Свифта? Кто не ведает о Лукиане и не знаком с утопиями раннего Возрождения? Для них, может быть, и так.

Ну, а для тех, кто причастен литературе, вовсе не секрет, что жанр научной фантастики замешан на социальной сатире, а также на отголосках серьезных философских споров и течений, футурологии, физике, химии, математике, логике, социологии, психологии, истории... и... и какие еще дисциплины преподаются в солидных университетах?

В общем, обозначить предметы тем и интересов «НФ» можно было бы пушкинскими словами из «Евгения Онегина»:

«Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду...»

Немаловажно то, что для массива фантастики, издаваемой в СССР в 1960-80-х (многие произведения были написаны много раньше, еще в 1940-50-х) научно-технические прогнозы, предсказания, новинки служили не самоцелью, а лишь фоном для решения гуманитарных проблем. На них-то смыкались зарубежная и отечественная литература жанра, они служили объединяющим звеном продукта культуры разных систем. Фантасты из-за «железного занавеса» пробовали на излом «американскую мечту», местные — развенчивали дутые «идеалы строителя коммунизма». И все это оригинально, остроумно, талантливо, потому что, как правило, книги создавались людьми с очень приличным, чаще — техническим образованием (классический пример братьев Стругацких: один — астрофизик, другой востоковед-японист).

Почему «технарям» понадобилось подвизаться на гуманитарном поприще? Наверное, по той же причине, по которой «отец водородной бомбы» Андрей Дмитриевич Сахаров стал одним из величайших правозащитников ХХ столетия. Они лучше и ясней видели, к чему семимильными шагами идет человечество. Экологические катастрофы, ядерные войны, выхолащивание души... Кстати, даже об «обществе потребления» писали не только сытые американцы — достаточно вспомнить «День гнева» Севера Гансовского или «Второе нашествие марсиан» Стругацких. Был создан, издан и доведен до читателя пласт литературы-предупреждения, система сюжетов и идей, взращенных на поле абстрактного гуманизма.

О, конечно, литература далеко не всемогуща, совсем как в том анекдоте: «Он меня дубинкой, а я его — газетой, газетой!..» Но все же легко допустить, что не будь «несерьезного» жанра «НФ», мир был бы хуже, антигуманнее.

Мода на научную фантастику сегодня представляется исчерпанной. Но мода прихотлива, она имеет тенденцию возвращаться. Кто знает, может, лет через сто кто-то вновь откликнется на пароль о «спокойной протоплазме». И снова один поймет другого. Очень хочется надеяться, что это предположение не из области фантастики.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста