Фантастика никогда не была особо популярной в Израиле. Речь идет о писателях, представляющих данный жанр. Есть, разумеется, и клубы любителей фантастики, и даже израильская Ассоциация научной фантастики и фэнтези, но все это объединяет любителей. А вот оригинальных фантастических книг почти нет: во всех магазинах, в основном, переводы с английского.
Факт непопулярности жанра в Израиле сам по себе удивителен, ибо еврейская литература никогда не была чужда фантастическим темам (в частности, многие произведения известного израильского писателя лауреата Нобелевской премии Шмуэля Агнона можно отнести к этому жанру — например, замечательную повесть «Идо и Эйнам», вызывающую ассоциации с лучшими вещами Х. Борхеса; уж не говоря о блестящей фантастической прозе другого нобелевского лауреата — Исаака-Башевиса Зингера).
Да и вообще — среди писателей-фантастов других стран очень много евреев — достаточно вспомнить давно уже ставших классиками Айзека Азимова, Уильяма Тенна, Роберта Шекли и других. В том числе и тех, кто лишь изредка выходил за рамки реализма (например, некоторые рассказы Сола Беллоу). Айзек Азимов даже издал в середине семидесятых годов антологию американских фантастов-евреев.
Вообще, когда в американской критике в отношении научной фантастики появился термин «литература гетто», это можно было бы отнести не только к самому направлению, но и к национальному составу авторов.
В современной же израильской литературе этот жанр практически не представлен. Оговорим сразу, что в русскоязычной израильской литературе фантастические произведения представлены куда шире (например, книги Якова Шехтера или Эли Люксембурга). В собственно же израильской литературе, создающейся и издающейся на иврите, научная фантастика — редкий гость.
Оригинальное и справедливое (хотя и несколько ироничное) объяснение этому факту дал в своей статье р. Адин Штейнзальц — израильские интеллектуалы слишком серьезно относятся к себе и своей работе.
Может быть, поэтому появление оригинальной фантастической книги на иврите неизменно вызывает живой читательский интерес.
Но в основном те книги, которые появлялись, написаны в жанре традиционной научной фантастики, причем упор делается на определение «научная». Характерен в этом отношении роман Эйтана Исраэли «Связь амазонок». В центре его — катастрофические изменения демографической ситуации в мире в связи с резким уменьшением числа рождений мальчиков — своеобразная генетическая пандемия. Нет резона пересказывать фабулу романа — это вполне добротный фантастический триллер. Особенностью же книги следует считать чрезмерное, на мой взгляд, количество научных выкладок и рассуждений (сам автор — доктор биологических наук, специалист в области генетики). И эту особенность нельзя отнести к достоинствам, ибо перед нами все-таки не трактат, а художественное произведение. Иллюстрирование текста таблицами и диаграммами, как бы подчеркивающими достоверность авторских рассуждений, кажется излишним и попросту утомляет читателя.
Впрочем, главным недостатком книги является не это. Действие «Связи амазонок» развивается в США, герои — американцы. С Израилем и евреями роман связан исключительно языком автора. И это, увы, черта, роднящая почти все фантастические книги, написанные израильскими писателями.
Исключением являются, по сути, две книги, создание которых отделено друг от друга почти сорока (!) годами. Первая из них — написанный на английском языке роман Мордехая Рошвальда «Седьмой уровень». Написанная еще в 1958 г., эта сильная и мрачная книга была издана на многих языках, в том числе и на русском (желающих отсылаю к журналу «Кодры», опубликовавшему роман Рошвальда в 1986 г.).
«Седьмой уровень», как мне кажется, представляет собою одну из немногих книг, использующих в качестве основной научно-фантастической идеи некоторые фундаментальные положения еврейской религиозной мистики. «Седьмой уровень» в свое время высоко оценили и критики, и читатели, большинство из которых, похоже, не подозревали, что оригинальные ходы автора представляют собой интерпретацию (в той или иной степени вольную) некоторых постулатов еврейской религиозной мистики. Судите сами: например, Вл. Гаков восхищается тем, что автор, избрав местом действия подземное убежище, использовал такой эффектный прием — убежище, построенное из десяти уровней-этажей, снабжено лифтами, которые движутся только вниз. Поэтому безымянный герой-рассказчик не может подняться на поверхность, но может перемещаться все глубже и глубже, на уровни, располагающиеся внизу. Между тем столь восхитившая российского критика метафора в действительности представляет собою буквальную иллюстрацию каббалистического термина «погружение в Меркаву». В «Меркаву» (нематериальный мир) не восходят, а именно погружаются, то есть — опускаются. Кроме того, десять уровней, существующих в романе, суть десять сфирот. Действие же разворачивается на седьмом уровне — седьмой сфире. Прочтенный таким образом роман представляет собою не мрачную технократическую фантазию о гибнущем человечестве, но еврейскую религиозно-мистическую утопию о странствованиях человеческой души в нематериальном мире.
Вторым в этом ряду следует назвать роман русскоязычного писателя Песаха Амнуэля «Люди Кода» (1996 год). Этот роман представляют собою одну из первых — и весьма удачных — попыток построить философское научно-фантастическое произведение на основе фундаментальных положений еврейской религиозной традиции.
Роман М. Рошвальда мог бы оказаться первым в этом ряду и несколько потеснить книгу П. Амнуэля (имеется в виду только вопрос приоритета), если бы автор не стремился как можно глубже упрятать эту же самую традицию в одежды постапокалиптического повествования о людях, выживших после ядерной войны.
Хочу обратить внимание читателей, что речь идет именно о НАУЧНОЙ фантастике, а не вообще о литературе, содержащей фантастический элемент. Потому я и не рассматриваю в данном случае книги тех же Я. Шехтера или Э. Люксембурга (при том, что считаю этих писателей одними из самых талантливых и ярких среди русскоязычных израильских): их произведения следует отнести к тому направлению, которое я бы назвал «мистическим реализмом» (в подражание старому термину «магический реализм»). Это направление и эти книги заслуживают самого серьезного обсуждения, но не они являются объектом настоящей статьи.
Итак.
Я позволил себе пространное суждение о книгах, непрямо составляющих суть данной статьи для того лишь, чтобы четче определить некоторые положения.
1. Современная еврейская фантастика существует (несмотря на малочисленность — надеюсь, временную — книг, ее представляющих).
2. Лучшие ее образцы на сегодняшний день представляют книги, написанные израильскими писателями, но не на иврите.
А теперь перейдем к теме собственно данной статьи — к столь популярному сегодня в разных странах жанру «фэнтези». А еще точнее — «героической фэнтези».
Недавно на прилавках израильских книжных магазинов появился роман-фэнтези молодого писателя Михаэля Омера «География края Вселенной».
В предисловии автор признается в том, что книга была написана под впечатлением от романов известного американского фантаста Дугласа Адамса. Собственно говоря, это сказывается почти с первых же страниц — в композиционном построении, в характеристиках героев.
Оригинальной особенностью романа является то, что это — по сути, книга-игра. Ее сюжет пересказывать трудно, он складывается из приключений некоего рыцаря по имени Мелис (постоянно, говоря словами Стругацких, неудовлетворенного желудочно) и его весьма странных друзей — психоаналитика и молчаливого всадника с пластиковым спутником — в мире, находящемся где-то на самом краю Вселенной и населенном существами не менее странными, чем главные герои. Вдобавок ко всему, автор то и дело напрямую обращается к читателю, вовлекая его в придуманную игру.
Пожалуй, именно описания персонажей в наибольшей степени удались М. Омеру. Именно они составляют наиболее яркие страницы «Географии края Вселенной». Здесь автору удалось придумать оригинальные черточки — как, например, предсказателя, все вещие сны которого сбываются с точностью до наоборот («Если ему приснилось, что в огороде выросла капуста, то наяву в огороде вырастало нечто, о чем с уверенностью можно было сказать лишь, что это не капуста»), или семейки троллей, носящих имена Я, Ты, Они и так далее, что позволяет автору вволю порезвиться в словесной игре.
Так что роман совсем неплох. И любители, наверняка, получат удовольствие. Но это удовольствие, на мой взгляд, будет серьезно сдобрено некоторой толикой разочарования.
Не странно ли, не удивительно ли, что, имея богатейшую литературную традицию, имея колоссальный по объему фольклорный материал — частью собранный в мидрашах, частью содержащийся в хасидской литературе, и тому подобное, — еврейские писатели-фантасты обращаются за образцом для подражания к англоязычной литературе. (Литературный уровень образца в данном случае не имеет никакого значения, речь идет об оригинальности.)
Вот и вышло так, что первый в современной ивритоязычной литературе роман-фэнтези оказался более-менее удачным подражанием чужой литературе. Но стоит ли читать копию, если можно прочесть оригинал?
Именно роман М. Омера заставляет задуматься: а возможно ли вообще написание романа-фэнтези на еврейском материале? Ведь, на первый взгляд, богатейшие традиции еврейской мистики, уже упоминавшиеся выше хасидские предания, средневековые еврейские сказки, некоторые мидраши дают на удивление обильный материал для написания произведений подобного рода.
Почему бы не взять писателю, к примеру, весьма популярный мидраш «Царь Соломон и царь чертей» и не написать захватывающий роман-фэнтези со всеми атрибутами популярного жанра? (Кстати, славянскую версию мидраша, известную как «Книга о царе Соломоне и Китоврасе», не так давно использовал в блестящем романе «Там, где нас нет» российский писатель Михаил Успенский.)
Ведь все просто: меняем Конана-варвара на Когана-варвара, какого-нибудь Саурона на Асмодея или Азазеля, дракона называем Левиафаном — и пожалуйста: еврейская фэнтези готова! Еще и Лилит вводим в повествование как коварную обольстительницу, норовящую выпить кровь у благородного героя.
Действительно — в еврейском фольклоре можно найти и такую характерную для фэнтези фигуру, как черный маг (или пророк) — Билам. В ТАНАХе он выступает только как человек, пытающийся воспрепятствовать завоеванию Ханаана, но вообще, в некоторых мидрашах его деятельность имеет гораздо большие географические и временные рамки — например, именно он оказывается тем, кто внушил фараону мысль об истреблении еврейских младенцев.
Остается, казалось бы, выбрать центральную фигуру — действующего героя — и вперед, в качестве сюжета используя уже упоминавшееся предание о царе Соломоне. Кстати, в мидраше упомянут и человек, способный выступить в качестве героя: один из воинов Соломона по имени Биньямин, выполняющий приказ царя и пленяющий могущественного Асмодея.
В конце концов, почему бы и нет? На сегодняшний день в бесконечном потоке книг, выходящих в США и России, можно обнаружить произведения, использующие, кажется, все сколько-нибудь известные мифологические системы: кельтские, германские, славянские, восточные (от вавилонских легенд до японских).
Разумеется, большая часть написанного весьма синкретична, авторы с подкупающей наивностью переплетают воедино героев кельтских и греческих мифов, скандинавские чародеи ничтоже сумняшеся манипулируют магическими приемами халдеев, и так далее. Почему бы не найти в этом калейдоскопе места для, скажем, элементов практической каббалы?
Но... Чем больше размышляешь над этим, тем больше обнаруживаешь, что все не так просто. И не одним лишь стремлением подражать апробированным американским образцам вместо написания оригинальных произведений объясняется отсутствие еврейских романов-фэнтези.
Мир современной фэнтези представляет со бой, по сути, вторжение древней языческой мифологии европейских народов в культурное пространство христианской цивилизации. Говорю именно «европейских народов», ибо прочие мифологические системы в этих книгах видоизменены (чаще — упрощены) — в соответствии с европейскими представлениями и вкусами. И вместе с мифологическими образами в романы проникает и представление о противостоянии двух равновеликих сил — сил Добра и Зла.
Подчеркиваю — равновеликих, мироустройство фэнтези дуалистично. К началу действия результаты борьбы неопределенны; возьмут ли верх силы Света над силами Тьмы или нет — целиком зависит от действий главного героя, выступающего на стороне светлых сил. И такое «правило игры» сохраняется, даже если переодеть всех персонажей, дать им еврейские имена и определить местом действия Иудейскую пустыню.
Собственно говоря, эта определяющая развитие сюжета черта роднит роман-фэнтези с волшебными сказками разных народов. По поводу же главного отличия волшебных сказок христианских народов от еврейских сказок известный писатель С. Ан-ский писал: «В то время, как в основании фольклора христианских народов лежит языческое начало, построенное на материализации и взаимной борьбе сил природы и на культе личности, — еврейское творчество всецело проникнуто идеей единобожия, которое в основе своей враждебно всякой борьбе, не допускает культа личности и ставит духовное совершенство выше материального и, в особенности, физического». Действительно, из языческой мифологии дохристианские божества европейских народов перекочевали в волшебные сказки, а оттуда — в современную фэнтези.
С еврейским фольклором этого не произошло. По той причине, что христианство и иудаизм в период становления по-разному воспринимали предыдущие верования. Христианство рассматривало языческих богов как реальных демонических существ. Олимпийские боги становились христианскими дьяволами (пример: превращение бога Аполлона в беса Аполлиона). Но их реальность не подвергалась сомнению. Это обеспечивало им долгую жизнь — хотя бы в фольклоре.
Иудаизм изначально рассматривал языческих богов Ханаана как ложных, несуществующих вообще — ни в благой, ни в злой ипостаси. Дагон, Баал-Звув и прочие считались просто вымыслом, суеверием.
Строгий еврейский монотеизм исключал даже робкое предположение о возможности существования злого начала, равновеликого по силе Творцу.
Что же касается культа личности, могучего героя, сражающегося со злом, то и эта фигура глубоко чужда духу еврейской религии. В подтверждение этому тот же С. Ан-ский приводит очень интересный пример из Талмуда — историю рабби Шимона бен-Локиша. Рабби Шимон в молодости был разбойником и отличался огромной физической силой. Однажды, подойдя к реке, он увидел купающегося у другого берега необыкновенно красивого человека. Бен-Локиш (тогда он прозывался Рош-Локиш) одним прыжком перепрыгнул реку и сказал купавшемуся: «Как бы ты был красив, если бы был женщиной». Тот (а был это рабби Йоханан) ответил: «У меня есть сестра, которая красивее меня. Если ты покаешься и примешься за изучение Торы, я отдам ее тебе в жены».
Рош-Локиш согласился. После этого он хотел перепрыгнуть реку обратно, но уже не смог: одно лишь решение взяться за изучение Торы лишило его прежней огромной физической силы.
На вопрос: «Почему дана была Тора евреям?» в другом месте Талмуд отвечает: «Потому что они по природе дерзки и сильны, и Г-сподь решил: Этому народу необходимо дать огненный закон. Ибо если ему не будет дана Тора, ни один народ, ни один язык не сможет устоять перед ним; Тора же ослабит его силы».
***
Исследователи еврейского фольклора отмечают существование относительно небольшого количества «волшебных сказок» (в основном, народное творчество представлено песнями, пословицами, притчами и т.п.). И в этих относительно немногочисленных сказках связь с религиозным мировоззрением куда сильнее, чем в европейских сказках. Что вполне объяснимо: у евреев существует давняя письменная традиция, целиком основанная на ТАНАХе; персонажами еврейских сказок чаще всего выступают библейские герои.
Любопытная деталь: благодаря столь тесной связи с религией в еврейской сказке редко можно встретить пренебрежительное отношение к чужим религиозным представлениям.
В европейской же сказке — и в современной фэнтези — сплошь и рядом мы обнаруживаем чужие верования как чудовищные, кровавые и т.п. Чужие жрецы-маги обычно находятся в стане врагов героя, на стороне темных сил.
В еврейских сказках исследователей удивляет, например, благожелательный образ римского папы. Возможно, это память о средневековых папских буллах в защиту евреев от обвинения, например, в «кровавом навете», а возможно — простое и естественное уважение народа, гонимого за религиозные убеждения, к религиозным взглядам других.
Герой еврейских сказок — не богатырь, ищущий подвигов, а праведник, изучающий Тору. Причем зачастую этот праведник — один из 36 скрытых праведников (ламед-вав цаддиким), на которых держится весь мир.
Вообще, легенды о скрытых праведниках чрезвычайно популярны в еврейском фольклоре. Из фольклора они порой попадают и в литературу. Относительно недавний пример — роман израильского (опять-таки — русскоязычного) фантаста Леонида Резника. Один из лучших его романов, «Ангел смерти с дрожащими руками», построен как раз на использовании этого сюжета.
Наверное, этот роман — в противовес утверждениям данной статьи — можно было бы считать еврейской фэнтези (в той же степени, что романы Рошвальда и Амнуэля — еврейской научной фантастикой). Но... во-первых, в этом романе все-таки присутствуют уже упоминавшиеся мною дуалистические представления о мире как арене борьбы сил Добра и Зла, не характерные для еврейского миропонимания. И исход этой борьбы неясен.
Во-вторых, среди фантастических персонажей романа гораздо больше фигур, характерных для европейского, нежели для еврейского фольклора: вампиры, оборотни и им подобные. (Сказанное никоим образом не перечеркивает литературных достоинств действительно хорошего романа; более того — я настоятельно рекомендую его любителям фантастики.)
В заключение еще несколько слов об отличиях. Герой фэнтези в финале получает награду — корону, власть и т.п. Герой еврейского фольклора получает совсем другую награду: например, возможность провести субботу в обществе праведников прежних времен.
Подведем итоги: чтобы создать еврейскую фэнтези, необходимо выполнить несколько условий: отказаться от дуалистического восприятия мира; заменить героя-богатыря героем-книжником; заменить в финале обретение героем власти возможностью проведения времени в приятном обществе. Есть и еще кое-какие особенности, но, думаю, достаточно перечисленных, чтобы понять: в итоге получится произведение совершенно нового типа. Может быть, оно и появится.
Но никакого отношения к тому, что называется «фэнтези», иметь уже не будет.
Впрочем, о том судить читателям, которые, скорее всего, совершенно равнодушны к жанровым разделениям.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
