+5

№81

Мигдаль Times №81

Секретарша Троцкого

Марина МЕЛАМЕД (Израиль)

Раньше народ ни в чем себе не отказывал. К примеру, в 1939 году из одной харьковской коммуналки написали куда следует: «Довожу до вашего сведения, что у нас в квартире проживает секретарша Троцкого». Ни больше ни меньше.

Наверное, тоже забывала гасить свет в туалете.

...История не придуманная, помню я эту «секретаршу». Семнадцати лет от роду она приехала из местечка в столичный Харьков. Читать-писать умела, но печатать — вряд ли.

Скоро влюбилась, вышла замуж, родила дочь. Ребенок был тихий, спокойный. Хорошо это, когда родители не ссорятся и любят друг друга. Так тоже бывает иногда.

Жили втроем, а за стенкой — соседка по квартире, кассирша из булочной. Дружбы особой не было, но как-то уживались. В гости друг к другу не ходили, а здоровались регулярно.

Девочке было три года, когда ее отец куда-то исчез. Нет, семью он бы не бросил никогда, да вот — государство решило, что так будет лучше. Государство как раз искало врагов, чтобы с ними бороться.

...Теперь прогуляемся по другой улице. В те годы страна была большая, а Рыжий — маленький. У него были и мама, и папа — все, что нужно небольшому человеку.

Во время войны, когда фронт гулял под самыми окнами, и эвакуация собирала узлы, мальчишки шлялись по своим мальчишечьим делам, и на поезд он опоздал. Остался жить на вокзале, прибился к воровской команде, и пошли они к своим. Немцы уже вступили в город.

Ночью, когда пушки молчали, поползли через линию фронта, хлюпающую в грязи. Вышли к своим. Свои почесали затылки, доложили куда следует и — отправили всю компанию в Сибирь. Взрослые решали дела по своим взрослым меркам — пацана в запарке войны отправили в общий лагерь.

Когда его привели в барак, на входе курил огромный мужик.

— Это что за вша? — удивился он.

— Подвинься, Манюня, а то наступлю, — спокойно ответили снизу.

В бараке заржали.

— Не бойся, Манюня, мы тебя в обиду не дадим...

Сидевший в углу грузный человек хмыкнул, коротко оглядел нахальную вшу и приказал:

— Ты меня назови. А то я имя свое забыл.

Пацан вошел независимой походочкой, улыбнулся и кивнул рыжей головой.

Рис. А. Коциевского

(0)

— А вы, дяденька, Троцкий. Нарком Сибири и рудников.

— Хорошо назвал. Только не дяденька, а пахан... Ну, раз я — Троцкий, будешь Буденным. Или вот что... найдешь мне секретаршу! Должна быть у Троцкого секретарша?

— Должна, — пацан вздохнул. — Вот выйду на волю и найду. Ты, батя, не волнуйся, со мной не пропадешь.

Барак взорвался от хохота.

— Сявки, закройтесь! Кто его пальцем тронет — перешибу. Вы меня знаете.

Прошел год. Родители объездили все лагеря, пока нашли сына, — стоит рыжий десятилетний шкет в кепочке, руки в брюки, улыбочка. «Здравствуйте, — говорит, — папаша».

Вернулся он в Харьков таким же нахальным и рыжим, как и раньше, но кепочку сохранил. Стал называть папу — Пахан, а маму — Маханша.

...На другом конце города, в коммуналке, по-прежнему жили-были мама с дочкой без папы и соседка. Вы их еще не забыли? Они долго шли вдоль первой сюжетной линии рассказа. Когда-нибудь — я очень на это надеюсь — первая и вторая линии пересекутся.

Если ничего не случится.

Мама с дочкой успели съездить в эвакуацию и вернуться — в тот же дом, в ту же квартиру. Теперь, когда война закончилась, мама работала на почте — разносчиком грузов, ломовой лошадью — почтальонкой.

Заходя на работу, она спрашивала:

— Ну, что мы сегодня имеем?

— Цурес! — отвечал украинский народ, обученный еврейским штучкам.

Дочка училась в школе и даже прославилась гениальным переводом с немецкого: «Греки сели на судно, все двенадцать — на одно». Невзирая на такие глубокие познания в древней истории, в институт она все-таки поступила.

Прошел год.

Как-то ночью, а точнее, под утро, ее маму забрали.

Какие тут слова?.. Не слова — предметы. Обшарпанный участок, кривые потеки на стенах, окошко иногда открывалось, отплевывалось ржавыми: «Не знаю. Не велено. Ждите».

Рыжему неплохо дышалось тогда, он тоже куда-то поступил, а заодно играл в театре и еще на гитаре. Мир был безумно увлекателен, только успевай менять аккорды.

Однажды в мае на ступеньках института коммунального строительства пропадал хороший (и ужасно симпатичный) человек.

Зареванная студенточка оплакивала заваленный экзамен. Как жить дальше, она не знала.

Рыжий вырулил из-за угла и замер. Надо полагать, оценил всю меру красоты пропадающего человека и глубину переживаемого им горя. Подошел, посмотрел более внимательно. Утешать не стал.

Вместо этого он настежь распахнул экзаменационную дверь и скрылся за нею.

Появился через две минуты.

— Смотрите, девушка, наши зачетки так похожи! Это судьба.

В зачетке стоял «неуд». Что с того, что тему экзамена он знал, как свои пять пальцев вплоть до сломанного ногтя на мизинце?

Что с того, если птенец заулыбался и почистил перышки?.. Что до весны, то она была, в особенности пах воздух, какой-то влюбленной чепухой.

Уже вечером он побывал в крохотной комнате и выслушал рассказ о закрытом окошке для передач. А на кухне встретился и с соседкой. Женщина в самом расцвете климакса. Буфетчица. Да, в общем, какая разница? Человек, который живет за стеной.

Та почему-то не ответила на приветствие, стиснула зубы, прищурилась. Тяжелый взгляд Рыжий отработал еще в лагере, во взгляде читался увесистый кирпич и темная подворотня. Соседка сникла и скрылась за дверью. Рыжий цвет победил.

Вскоре на парадных обедах Маханши птенец был представлен людям и оказался вполне жизнерадостным созданием, обнаружив манеру хохотать по любому поводу. А как не хохотать? На дверях в комнату любимого был нарисован улыбающийся череп и надпись: «Без стука не входить. Хочу — висю!». Так потихоньку жизнь стала налаживаться.

Как-то Рыжий зашел к приятелю в прокуратуру. Тот разбирал архив, обкуривая жалобы и анонимки.

— Ты только послушай: «Прошу учесть мое пролетарское воспитание и выселить моих соседей, этих кровопивцев на народной жилплощади».

— А ну-ка, покажи... «Я бы не стала зря писать, у меня есть образование»... А это что? «Довожу до вашего сведения, что у нас в квартире проживает секретарша Троцкого». Это где?.. — и прочитал адрес. По этому адресу он регулярно бывал и соседку знал в лицо.
Вы уловили? Оттуда, из-за стены, соседка писала анонимки на эту семью, постепенно освобождая для себя жизненное пространство. Мечтала она о второй комнате, персональной кухне, и чтобы в туалет — без очереди. Все мы о чем-то мечтаем, да?..
В лагере эта дама не бывала, имя «Троцкий» знала только из газет. А то, что Рыжему в детстве, в лагере, поручили найти секретаршу господина Бронштейна, — это просто совпадение. И больше ничего.
Жизнь любит нам устраивать такие странные совпадения — оглянешься, пожмешь в недоумении плечами и идешь себе дальше. Что она (жизнь) хотела этим сказать?

Наши герои (да, кстати, это были мои будущие родители) окончили институт и уехали на какую-то стройку. А к соседке вселили новых жильцов. Она пыталась возмущаться, размахивая ключами и анкетными данными. Ничего у нее не вышло. Выгнали ее из собственной комнаты, как это иногда бывало до капитализма. Покатилась бедная женщина, теряя ключи и здоровье. До сих пор катится.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста