Материалы 1-ой Международной научной конференции «Одесса и еврейская цивилизация», которая проходила с 11 по 13 ноября 2002 года в Одессе.
Конференция проходила в Одессе три дня: с 11 ноября по 13 ноября 2002 года.
12 ноября в рамках программы конференции состоялось открытие Музея истории евреев Одессы и пресс-конференция участников конференции.
В конференции приняли участие (в качестве докладчиков, участников круглого стола и официальных лиц) 30 человек.
На конференции присутствовали также в качестве слушателей около 100 человек (студенты и преподаватели одесских вузов, представители прессы, творческой и научной интеллигенции).
Конференция прошла успешно, о чем свидетельствовали отклики в средствах массовой информации. Участники конференции выразили желание придать конференции периодический характер и предложили несколько тем для проведения следующей научной конференции, посвященной истории евреев Одессы. Профессор Соколянский предложил посвятить следующую конференцию столетию со дня рождения выдающегося историка, доктора исторических наук, профессора Саула Яковлевича Борового (1903-1989), автора многочисленных трудов по истории евреев Украины, экономической истории России и Украины, этнической и культурной истории Одессы, пушкиноведению, истории книгоиздательства и т.п. Это предложение и легло в основу подготовки 2-й Международной конференции в Одессе.
К сожалению, в настоящий сборник материалов 1-й конференции по ряду причин не вошли ряд прочитанных докладов и сообщений. Организаторы конференции планируют опубликовать не вошедшие в этот сборник доклады, как только они окажутся в распоряжении Оргкомитета. В сборник вошли также некоторые материалы, которые были присланы докладчиками, по объективным причинам не приехавшими на конференцию.
Михаил Рашковецкий,
Член Оргкомитета конференции
«Мы ред, мы ред, мы шушкицех» — примерно так это звучит на идиш. А переводится — «говорят, говорят, перешептываются». То есть общеизвестное выдают за сногшибательную новость. Тема муссируется почти десять лет — «Чем является Одесса для евреев? Чем являются евреи для Одессы?». Да какие там десять! Еще в 1916 году двадцатидвухлетний Исаак Бабель написал: «Одесса — город, который сделали евреи». И прибавил: «Город, в котором легко жить, в котором ясно жить». Правда, этот текст был забыт и даже запрещен в последующие семь десятков лет. И оспаривался официальным советским краеведением, утверждавшим, например, что Одессу сделал Суворов. Есть и другие, уже совсем современные мнения на этот счет, опровергающие позицию Бабеля. Тем не менее, годы, прошедшие со времени падения запретов на слова «еврей», «еврейская история», «еврейская культура» уже успели приучить одесситов к прочному знанию того, что Одесса была столицей черты оседлости и сыграла огромную, важную, чуть не заглавную роль в новейшей еврейской истории.
«Врата Сиона», «Звезда изгнания» — эти поэтические названия города вовсе не преувеличения, всего лишь констатация факта. Когда одесситы стали заново открывать для себя затонувший в советское время материк еврейской культуры Одессы, была масса поводов для восторгов и изумления. Но теперь восторги поутихли — что поделаешь, привычка. И ответ на вопрос об исторической миссии Одессы в жизни евреев выглядит как «мы ред, мы ред, мы шушкицех», как изобретение велосипеда. Тем более, что в 1995 г. была переведена на русский написанная десятью годами ранее книга Стивена Ципперштейна «Евреи Одессы. История культуры 1794-1881». В 1996 в Иерусалиме были изданы достаточно исчерпывающие тему «Очерки по истории Одессы», вышедшие из-под пера бывшего одессита Игаля Котлера. Возвращен из подцензурного небытия массив чудесных книг и статей гениального Владимира Жаботинского. А уж собственно одесским публикациям, газетным и журнальным, посвященным так или иначе истории еврейской Одессы, несть числа. Так сколько можно?
Есть классический ответ на этот вопрос: а столько, сколько нужно. Пусть привычка и рутина и не сменяют радостное изумление открытия. И если найдены ответы на вопросы «что?» и «как?», на смену им приходят новые. Сумел бы возродиться древний Иерусалим, не будь совсем юной, по сравнению с ГородомМира, младенческой Одессы? Была бы сегодня у евреев родина, если бы не плеяда блистательных европейцев-авантюристов, вдохнувших жизнь в жилы и вены новорожденного города? Почему двум тысячам лет рассеяния сумели положить предел выходцы из малолетней Одессы? Что, за истекшие столетия не было у евреев общин более богатых, и материально и духовно, нежели одесская? Наверняка были. Достаточно взять учебник «Краткая история евреев» С.М. Дубнова, чтобы в этом убедиться.
О духовных школах, великих законоучителях, духовных лидерах, светочах, подобных Гилелю, Рабби Акиве, Маймониду говорить не приходится — они были где угодно, но только не в Одессе, за семь верст от которой, как известно, начинается геенна огненная. В этом плане одесская еврейская община — урод в семье. Что же до материального богатства, то история знает общины не бедней одесской — в Италии VIII-IX веков, Германии VIII-начала IX столетия, Испании времен Кордовского халифата...
Абзац, посвященный Дубновым временам расцвета Кордовского халифата, звучит как волшебная сказка: «Евреи жили среди дружественных им арабов, под покровительством царей или «халифов», столицей которых была Кордова. Наибольшего процветания достиг Кордовский халифат при халифах Абдуррахмане III и Альхакеме II (912-976 гг.). Абдуррахман занял видное место среди христианских и магометанских государей своего времени; он прославился как покровитель наук, поэзии и искусства. Торговля и промышленность процветали тогда в арабской Испании, в ее богатых и многолюдных городах. В городе Кордове было тогда около полумиллиона жителей магометанского, иудейского и христианского вероисповеданий, свыше ста тысяч домов, множество мечетей и дворцов. В этом мирном, образованном обществе больше всего ценились не военные доблести, а достоинства ума. Ученый и поэт уважались в высших кругах более, чем блестящий воин. Сам халиф Альхакем был поэтом и любителем наук; он тратил много денег на приобретение редких и дорогих сочинений; в его библиотеке было собрано около четырехсот тысяч свитков рукописей. Кордовская академия была тогда самою знаменитою в Европе. Ученые и писатели из арабов и евреев часто назначались на высокие государственные должности».
Еврейские общины знали годы, десятилетия и даже столетия благоденствия и процветания в разных странах Европы и Азии в средние века, в эпоху Возрождения, во времена, называемые «новой историей» — не столь далекие от нас XVII-XIX века. И каждый год, каждый еврей процветающей общины обязательно произносил традиционные священные слова: «На будущий год в Иерусалиме». И чем все это заканчивалось? Обратимся опять к Дубнову, достаточно названий глав: «Века бесправия и мученичества до изгнания евреев из Франции», «Германия: гетто и ложные обвинения», «Последний век еврейства в Испании», «Бесправное положение евреев в Германии и Австрии», «Хмельницкий и казацкая резня», «Гайдаматчина и разделы Польши»...
Названия говорят сами за себя. Так и бегали евреи из страны в страну, из столетия в столетие, зная пышность и богатство, а пуще — лютые пытки и жестокую смерть и неизменно произнося слова надежды: «На будущий год в Иерусалиме». Пока не появилась Одесса. Этот рукотворный («handmade», ручная работа, как принято сейчас обозначать вещи, существующие в единственном экземпляре) город жил чрезвычайно интенсивной жизнью. В течение одного года он проживал целый исторический период. Может быть, когда-нибудь смогут исчислить, за сколько считать один год существования Одессы — за два, за три? Годы, конечно, были неравноценны, но некоторые проживались с интенсивностью десятилетий. И за какие-нибудь сто лет одесской еврейской общине удалось (в миниатюре, конечно), в очень концентрированном виде пройти весь двухтысячелетний путь эпохи Галута. Взлеты и падения, процветание и чудовищная нищета, просвещенные добрые покровители и лютые юдофобы-мучители. Жизнь, похожая на постоянный контрастный душ. Мирная жизнь, радости благожелательного сосуществования, погром. Пятьдесят лет мира, «Кордовского халифата» при Воронцове, погром. Благополучие, доверие, уважение, погром. Не верите? Почитайте Ципперштейна!
«Краткая история евреев», прочувствованная одесситами на собственной шкуре, привела к феноменальным результатам. К стремительной интеграции евреев в современное одесское (а значит очень европеизированное, достаточно космополитическое, высокообразованное) общество. А затем к не менее стремительному отторжению от этого общества. Надоело наступать на одни и те же грабли. Тогда и появляется фраза — «Помогите себе сами и вам поможет Б-г». Возможно, именно эта фраза породила известный анекдот:
«Наводнение. Все бегут кто куда, лишь один еврей стоит, держит в руках Тору
и громко молится. Вода ему по колено. В это время подплывает лодка, и люди
оттуда кричат ему:
— Быстрей садись в лодку!
— Нет, — отвечает еврей. — Разве вы не знаете, что обещал Б-г: «Еврей,
который читает Тору, спасется!»
Вот вода ему по пояс. Снова подъезжает лодка, снова ему говорят:
— Иди сюда, спасайся!
— Нет, — отвечает упрямец. — Б-г обещал: «Еврей, который читает Тору,
спасется!»
Вода уже по самые плечи, книгу он держит над головой. Снова появляется лодка,
и люди в лодке получают тот же ответ. Короче, он утонул. И душа его предстала
перед Г-сподом и обратилась к Нему со словами упрека:
— Как же так, Б-же, Ты же обещал: «Еврей, который читает Тору,
спасется!»
На что последовал ответ:
— Я тебе, слепцу, трижды посылал лодку!
Одессу можно уподобить такой лодке, ниспосланной свыше. Слова =«Помогите себе сами, и вам поможет Б-г»
, завершают «Автоэмансипацию» Леона Пинскера, краеугольный камень сионизма. Когда евреями Одессы, наконец, был сделан вывод: «Хватит механически повторять: «На будущий годв Иерусалиме!» Слова должны претвориться в реальность». Конечно, не все и не сразу пришли к такому решению. Между книгой Пинскера, между созданием общества «Ховевей Цион», между организацией комитета «Помощи земледельцам и ремесленникам-евреям, выезжающим в Палестину» и признанием Израиля самостоятельным государством лежит шесть полновесных десятков лет. Эти годы вместили в себя две мировые войны и Катастрофу, не считая революций, потрясших страны Европы и Азии. Эти годы вобрали в себя многолетний труд тысяч сионистов, кричавших на всех перекрестках мира: «В Иерусалиме. И не на будущий год — сегодня! Сейчас!». Эти годы впитали в себя подвиг Владимира Жаботинского, который подобно Исааку, сам взошел на костер, чтобы стать жертвой служения народу Авраама, во имя обретения обещанного дома, Земли Обетованной.
Как трудны были ступени восхождения в Иерусалим! Какими муками, какой кровью, какой силой убежденности они дались! Но как кратка человеческая память! Помнят ли сегодняшние двадцатилетние, что когда-то существовал мир, где у евреев не было своего государства? Как ни странно, многие такого не могут даже себе представить. Как не могут представить того, какую роль сыграл в этом город Одесса. Поэтому, наверное, стоит «мы ред, мы ред, мы шушкицех». И на разные лады спрашивать: «Что?», «Как?», «Почему?». «Чем являются евреи для Одессы?» — «Неугомонной душой, наверное, характером и интонацией». «Чем является Одесса для евреев?» — «Рычагом, которым можно перевернуть мир» (вспомните, когда Жаботинский брал себе псевдоним «Altalena», он думал, что это итальянское слово обозначает «рычаг»). А еще — «Вратами Сиона», ступенью к восхождению в возрожденный Иерусалим, спасательной лодкой, ниспосланной Б-гом. И, конечно, «Звездой изгнания», вот уже более полувека как добровольного, для тех, кто живет здесь.
Исследователю, знакомящемуся с одесскими источниками, представляется немаловажным знать, как и когда сформировались фонды Государственного архива Одесской области (далее — ГАОО), в том числе материалы по истории евреев. Сегодня в ГАОО хранится 13110 фондов организаций, партий, обществ, учебных заведений, предприятий и частных лиц, включающих 2009604 делa. Это — весомая часть Национального архивного фонда Украины, в составе которого 55 миллионов дел. Это коллективная память народа, увлекательнейшая история развития не только Одессы, но и огромной территории от Крыма до Дуная — бывшей Новороссии, Северного Причерноморья, ныне — Юга Украины. Это история населявших ее более 100 этнических групп и национальностей, судьбы конкретных людей, свидетельства их деяний. История евреев вплетена в общую канву, но далеко еще не на все вопросы получены ответы, а потому интерес к одесским архивным собраниям по этой теме не угасает.
В дореволюционное время документы хранились непосредственно в ведомствах, поскольку единой централизованной системы архивных учреждений до 1918 г. не существовало. Исследователи неизбежно сталкивались с ограничением доступа к первоисточникам, их утратой, и эти проблемы оставалась неразрешенными многие годы, хотя попытки реформировать архивную отрасль все же предпринимались. Так, в 30-х годах ХIХ века Аполлон Аполлонович Скальковский, директор Статистического комитета Новороссийского края и большой знаток древностей, предпринимая деловые поездки по городам и весям Причерноморья, обращал особое внимание на архивные документы, имевшие историческую и научную ценность. Обнаруженные им уникальные материалы Коша Запорожской Сечи, в числе которых были и документы о евреях, были доставлены в Одессу. Встал вопрос о месте хранения этих и будущих находок. Вскоре стараниями А. Скальковского при архиве управления Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора был открыт исторический отдел. Просвещенный генерал-губернатор М.С. Воронцов весьма сочувственно отнесся к идее Скальковского о создании Архива Южного края России. Со временем идея переросла в проект, который был рассмотрен в Сенате, однако смерть А.А. Скальковского в 1898 г. отодвинула его реализацию на неопределенный срок. Уникальные и ценные документы продолжали храниться в ведомственныхархивах наряду с обычной документацией.
После Октябрьской революции в архивной отрасли произошли большие перемены. 1 июня 1918 г. был издан Декрет СНК «О реорганизации и централизации архивного дела в России», ставший законодательным фундаментом для создания системы строго соподчиненных архивов центрального, республиканского и губернского уровней. Они были призваны хранить постоянно наиболее ценные, отнесенные к Единому Государственному Архивному Фонду (ЕГАФ) документы. Материалы, причисленные к категории временного хранения, должны были оставаться в учреждениях и храниться от 1 года до 75 лет. 75-летний срок определили для таких видов документов, как личные дела, приказы по приему на работу, учебу и об увольнении, ведомости начисления заработной платы и др., имевшие значение, прежде всего, для обеспечения социально-правовых потребностей людей.
В Одессе, где Советская власть устанавливалась трижды, а окончательно — 6 февраля 1920 года, с февраля же начало работу областное управление архивным делом (с 1922 г. — Одесское губернское архивное управление или Губарх). А в марте был образован Исторический архив с отделами истории революции и общеисторическим — впервые в истории Одессы. Началась большая работа по выявлению, регистрации и охране архивов учреждений, концентрации материалов, организации архивов в районах, а самое главное — систематическое комплектование Одесского архива, как государственного учреждения. Поскольку профессиональных архивистов не хватало, к работе привлекали ученых, студентов-историков, которые оказали неоценимую помощь штатным работникам архива. Огромная заслуга в становлении Одесского архива принадлежит историку и литературоведу Ю.Г. Оксману, академику М.Е. Слабченко, заместителю директора Одесского архива (бывшему офицеру белой армии) А.А. Рябинину-Скляревскому, аспиранту С.Я. Боровому и многим другим известным уже тогда ученым и будущим знаменитостям.
Архив начинался с 22 фондов. Первыми поступили документы наиболее значимых ликвидированных дореволюционных административных, полицейских и судебных учреждений — Канцелярии Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора, Канцелярии одесского градоначальника, Одесской городской думы и управы, Попечительного комитета об иностранных поселенцах Южной России и др.. Материалы по истории евреев в этих фондах были представлены, как компактно (в делопроизводстве еврейских отделений), так и в рассредоточенном среди других материалов порядке. С середины 1920-х — в 1930-х годах на хранение начали поступать и менее крупные фонды, в том числе самостоятельные фонды еврейских организаций — дореволюционных и ликвидированных советских, таких как Комитет одесского отделения Общества распространения просвещения среди евреев России, Банкирский дом Ашкенази в г. Одессе (год поступления — 1930), Банкирский дом Самуила Барбаша в г. Одессе (1931 г.), «КОМЗЕТ» (1938 г.), Одесский городовой раввинат (1939 г.), Одесский педагогический еврейский техникум (1939 г.), «ОРТФЕРБАНД» (1940 г.) и др.. В 1930 г. фонды архива пополнились уникальными материалами Музея Еврейской культуры — Торами и пинкусами.
Научный интерес к этим фондам с самого начала был повышенным, поскольку государственная этнополитика в то время была лояльной, в органах власти работали национальные секции. В архиве также в 1931 г. учреждается Еврейская секция. Это был благоприятный для исследователей период — с 1927 г. работает читальный зал, и доступ к архивным документам значительно расширяется. Первыми одесскими историками, работавшими с материалами ГАОО по еврейской теме в конце 1920-х годов, были аспирант ИНО С.Я. Боровой («Еврейские колонии в Новороссии.1830-1840 гг.»), преподаватели Профшколы Л.Г. Стрижак («Экономическое положение евреев Степовой Украины») и А.А. Бужевич («Еврейские комиссии 1882 г.»), Д.Л. Ришман («История Евреев Новороссии») и А.Н. Реминник («Еврейский театр»). В архиве работал академик М.Е. Слабченко с группой своих учеников, готовивший к публикации материалы фонда Архива Коша Запорожской Сечи и изучавший документы о евреях на Сечи. Однако, полноценное исследование по еврейским документами Коша сделал молодой ученый С.Я. Боровой, защитивший в 1940 г. докторскую диссертацию на тему: «Исследования по истории евреев на Украине XVI-XVIII вв.».
Проекты многих профессиональных историков не получили долговременного развития ввиду изменившейся к началу 1930-х годов политической обстановки и свертывания всех национальных программ. С ужесточением тоталитарного режима в СССР еврейская тема, по сути, стала запретной, как и изучение истории других национальных сообществ. До начала 1990-х годов об исследованиях в данной области можно говорить лишь в контексте изучения отдельных персоналий, событий и явлений еврейской истории в рамках общих тем. Так, работы С.Я. Борового по истории экономического развития России, банков и кредитов, были бы невозможны без исследования деятельности еврейских торговых и банкирских домов, и т.п.. Затянувшийся период конъюнктурного подхода в советской науке породил проблему пробелов в отечественной истории, иногда, к сожалению, уже невосполнимых. Ведь в годы Великой Отечественной войны многие ценнейшие первоисточники оказались утраченными. Одесский архив существенно пострадал. Часть материалов в период немецко-румынской оккупации города была эвакуирована под Сталинград, а с началом там боевых действий — в г. Уральск Западно-Казахстанской области. Значительное количество документов оставалось в оккупированной Одессе, где городской голова Алексиану издал приказ «уничтожить всю советскую макулатуру», а в помещении архива устроить конюшню. Директор архива Г. Сербский приказ этот не выполнил, но перемещение материалов привело к значительнымпотерям. По подсчетам специалистов Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, общий ущерб Одесского областного исторического архива составил около 1 миллиона дел — 50% общего количества собранных до войны бесценных материалов. Еврейские материалы также серьезно пострадали, практически ни один фонд не избежал потерь: утрачены метрические книги Одесского городового раввината за 1835-1874 гг.; из 495 дел Комитета одесского отделения Общества распространения просвещения среди евреев осталось в наличии только 36; фонд Одесского Дома еврейской культуры утрачен почти полностью — из 84 дел сохранилось 2, и т.п..
В послевоенный период украинские и зарубежные ученые вплоть до начала 1990-х годов специальных исследований по истории евреев в одесском архиве не проводили. Знакомству с материалами в немалой степени препятствовало и отсутствие полной информации о них в справочных изданиях архива — опубликованный в 1961 году путеводитель по фондам Государственного архива Одесской области не содержал сведений о еврейских фондах и комплексах материалов. Учетные данные по фондам и составу документов исследователям были также недоступны. Исключение составлял каталог, в котором история евреев была представлена в нескольких тематических разделах. Что же касается сведений о персоналиях, то они оказались явно ограниченными, поскольку роли личности в историческом процессе не уделялось должного внимания.
С расширением доступа исследователей к документам интерес к еврейской тематике заметно оживился. С 1992 по 2002 годы в ГАОО работали:
- проф. Стивен Ципперштейн (Стенфордский университет, США), автор книги «Евреи Одессы. История культуры. 1794-1881», тема — «История евреев Одессы»;
- доктор исторических наук Михаил Полищук (Тель-Авивский университет, Израиль), автор монографии «Евреи Одессы и Новороссии», темы — «Общественная структура и идейная борьба в среде еврейского населения Южной Украины и Крыма, 1880-1917 гг.», «Еврейская колонизация в советский период, 1917-1930-е гг.»;
- Игаль Котлер (Украина-Израиль, «Джойнт»), автор «Очерков по истории евреев Одессы»;
- Торстен Штайнхофф (Регенсбургский университет, Германия), тема — «Еврейская культура и литература на идиш в Одессе в Х1Х-ХХ вв.»;
- проф. Жан Анчел и проф. Анчел Вайс (Институт «Яд Вашем», Израиль), тема — «Геноцид против евреев во 2-й мировой войне»;
- Вера Солодова (Одесский Историко-краеведческий музей, Украина), тема — «Одесский Музей Еврейской культуры»;
- Тобиас Грилл (Мюнхенский университет, Германия), тема — «Роль немецких евреев в Восточной Европе, 1780-1930 гг..»;
- Алексис Хоффмайстер (Лейпцигский университет, Германия), тема — «Има Одесса, 1871-1921: Секуляризация, национализм и социальный вопрос среди евреев в российском городе»;
- Анке Хильбреннер (Боннский университет, Германия), тема — «Функция истории и памяти в процессе дифференциации еврейского национального самосознания в Восточной Европе на примере исторического сочинения Семена Дубнова»;
- Мария Вассилику (Берлинский университет, Германия), тема — «Евреи Одессы»;
- проф. Михаил Бейзер (Иерусалимский университет, Израиль), тема — «Евреи Советской России (Украины), 1917-1924 гг.»;
- проф. Мелвин Комиссаров (Университет Британской Колумбии, Канада) тема — «Еврейские колонии на Юге Украины и история семьи Комиссарук»;
- Ян Приворотский (Иерусалим, Израиль), тема — «Еврейские колонии на Юге Украины»;
- проф. Сида Киоко (Университет Хоккайдо, Япония), тема — «Этнополитика Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора».
Большой вклад в историю еврейской Одессы внесли одесские краеведы С.З. Лущик, А.Ю. Розенбойм, М.Р. Бельский, Р.М. Ципоркис, Р.А. Шувалов, В.А. Чарнецкий,Т.И. Максимюк, Т.Е. Донцова, В. Нетребский и другие. В результате кропотливой и многолетней работы в архиве ими не только выявлен богатый фактический материал, но и многое сделано для того, чтобы архивные материалы о людях и событиях прошлого стали достоянием широкого круга людей.
В последние годы Государственный архив Одесской области использует разные формы популяризации документов. Материалы по истории евреев экспонировались на музейных выставках в Историко-краеведческом и Литературном музеях г. Одессы. В 2000 году издан полный указатель фондов ГАОО дореволюционного периода и готовится аналогичное издание по фондам советского и постсоветского периодов. Проводится большая работа по созданию компъютерных баз данных, в которых представлены сведения о евреях Одессы по материалам Первой Всероссийской переписи населения 1897 года (составитель — главный научный сотрудник, к.и.н. Г.Л. Малинова), по документам еврейского отделения Одесской мещанской управы (ведущий специалист Т.Е. Волкова) и др.. Постоянно усовершенствуются тематический, именной и географический каталоги. Одесский архив принимает участие в международном межархивном проекте по программе «Документы по истории и культуре евреев в архивах Украины».
Положительные тенденции в архивной отрасли были закреплены законодательно. Так, в декабре 1993 года был принят Закон Украины «О Национальном архивном фонде и архивных учреждениях», а 13 декабря 2001 года — новая его редакция. Эти государственные акты определили современные принципы отбора, комплектования, хранения и использования документов, имеющих непреходящую ценность для общества и истории, в соответствии с социально-политическими и экономическими изменениями в Украине.
Документы по истории евреев Одессы и Юга Украины составляют значительную часть источниковой базы одесcкого архива. Это фонды как самостоятельных еврейских организаций, учреждений, обществ, фондов, учебных заведений и др., так и фонды, которые включают комплексы документов по данной теме в виде выделенных частей (например, еврейских отделений (столов) Попечительного комитета об иностранных поселенцах Южной России или Одесской городской думы) или же размытые среди общей документации фондов. Можно выделить несколько ключевых тем исследований и источников по дореволюционному периоду.
Законодательство о евреях. Государственная политика и еврейский вопрос в Российской Империи.
В фондах архива представлены законодательные акты Российской империи, определявшие правовое положение еврейского населения в государстве и Новороссийском регионе. Это императорские указы, постановления Сената и принятые на их основании предписания и распоряжения губернских властей, решения градоначальников по самым разным вопросам, касающимся евреев. Значительная часть такого рода документов находится в фондах Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора (ф.1), Канцелярии одесского градоначальника (ф.2), Канцелярии одесского военного губернатора (ф.457), таможенных учреждений (фф.40, 88).
Большой интерес представляют мнения представителей власти о роли евреев в преобразовании Новороссийского края, влиянии еврейского населения на российское общество, пути разрешения проблем адаптации в сельскохозяйственном регионе, миграции и эмиграции евреев и др.. Не последнюю роль в формировании этих мнений играли представители образованной части еврейского населения, находившиеся на государственных постах. Так, в штатах губернаторов и градоначальников учреждены были должности ученых евреев, которые, как правило, занимали люди незаурядные. Примером может служить история жизни виленского мещанина Лазаря Моисеевича Геникеса. Так, 14 июня 1877 г. директор Департамента общих дел Министерства Внутренних Дел Мансуров сообщил одесскому военному губернатору, что ученый еврей при одесском градоначальнике титулярный советник Геникес причислен к МВД и направлен в распоряжение последнего. К письму прилагался формулярный список о службе Лазаря Моисеевича Геникеса, из которого следовало, что по окончании курса наук в Виленском раввинском училище в 1853 году он был определен учителем еврейского закона Б-жия в Витебское казенное еврейское училище второго разряда. В 1856 году по предложению министра народного просвещения Геникеса назначили на должность ученого еврея при попечителе Одесского учебного округа. По поручению начальства он преподавал безвозмездно в Одесском казенном еврейском училище второго разряда русский язык и еврейский закон Б-жий. С 1862 года на него была возложена обязанность цензурировать в Одессе издания на еврейском языке, а также привозимые из-за границы еврейские сочинения. В 1860 году Главное управление цензуры временно поручило ему цензурирование издававшихся в Одессе еврейской газеты «Гамелиц» и журнала «Рассвет», переименованного впоследствии в «Сион». С 1862 года Лазарь Геникес управлял Одесским казенным училищем второго разряда, и в 1865 году император по представлению комитета министров «всемилостивейше соизволил» на возведение Геникеса на звание личного почетного гражданина.
В 1869 году он был определен ученым евреем при Новороссийском и Бессарабском генерал-губернаторе для исполнения поручений по предметам, требующим особого знания всех правил и обрядов еврейского закона. Выдержал установленное испытание на степень кандидата юридических наук с правом на чин 10 класса при вступлении в гражданскую службу, в чем ему было выдано свидетельство Императорского Новороссийского университета за номером 24 от 23 января 1871 года. В том же году приступил к своим обязанностям в Управлении генерал-губернатора и вскоре был утвержден указом Сената в чине коллежского секретаря. За отличие по службе в 1873 году был награжден орденом Св. Станислава 3 степени. С 1874 года Л. Геникес был откомандирован губернатором в распоряжение градоначальника с получением чина титулярного советника. Согласно предложению министра внутренних дел от 19 января 1876 года, был назначен с 1 января 1876 года на должность ученого еврея при одесском градоначальнике. В делопроизводстве последнего сохранились отчеты Л. Геникеса о состоянии еврейского населения в Одессе и Новороссийском крае, представляющие большую историческую ценность, как и его история жизни, позволяющая увидеть общее через частное.
Заселение Юга Украины, еврейские колонии, демография, миграция и эмиграция отражены наиболее полно материалами фондов Управления Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора (ф.1), Канцелярии одесского градоначальника (ф.2), Попечительного комитета об иностранных поселенцах Южной России (ф.6), Главного статистического комитета Новороссийского края (ф.3), Одесского городского статистического комитета (ф.247). Исследователям, изучающим межнациональные отношения, рекомендуется обратить внимание на фонды немецких волостных и сельских правлений, в которых имеются сведения о еврейских торговых и промышленных заведениях, количестве еврейского населения в немецких колониях. В фонде Меннонитской общины на р. Молочной Бердянского уезда Таврической губернии (ф.89) также есть материалы по истории еврейских поселений, созданных по образцу меннонитских (Юденплан и пр.) или развивавшихся под управлением старост и образцовых хозяев из меннонитов.
Вклад евреев в развитие торговли, промышленности и банковского дела можно проследить по материалам административных, финансовых, банковских, судебных, нотариальных, статистических учреждений. К сожалению, материалы еврейских торговых домов и фирм в качестве самостоятельных фондов в архив не поступили, так как после революции либо были вывезены собственниками за рубеж, либо пропали в годы гражданской войны (исключение составили фонды банков Ашкенази и С. Барбаша). Наиболее ценная информация по этой теме находится в фондах Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора (ф.1), Канцелярии Одесского градоначальника (ф.2), Одесской городской думы и управы (фф.4, 16), Одесского городового магистрата (ф.17), Одесского коммерческого суда (ф.18), Старшего нотариуса Одесского окружного суда (ф.35), Главного статистического комитета Новороссийского края (ф.3), Одесского городского статистического комитета (ф.247), Одесской таможни (ф.41), Внутренней заставы порто-франко (ф.87), Податных инспекторов (фф.7) и др.
История образования и просветительского движения отражена достаточно полно и многогранно в фондах административных учреждений, дававших разрешения на учреждение учебных заведений и обществ, а также в фондах управления образованием — Канцелярии Одесского учебного округа (ф.42), Дирекции народных училищ Херсонской губернии (ф.298), Одесской дирекции народных училищ (ф.43). Сохранились материалы учебных заведений всех уровней — Ришельевского лицея (ф.44), Новороссийского университета (ф.45), гимназий, училищ, курсов, школ, в т. ч. еврейских (Талмуд-Тора, училище Ефрусси и др.). В них представлены не только история учебных заведений, но и личностей, посвятивших свою жизнь благородному делу обучения и воспитания подрастающего поколения. Документы оставили нам свидетельства о многих подвижниках в этой сфере. Об одном из них, содержателе Еврейского пансиона девиц в Одессе и учителе французского языка при Еврейском училище Маркусе Самойловиче Гуровиче рассказывают материалы одесского градоначальника (ф.2, оп.1, дд.415, 637).
10 декабря 1853 года М.С. Гурович подал одесскому градоначальнику А.И. Казначееву записку следующего содержания: «С лестного дозволения Вашего превосходительства я в сентябре месяца 1849 года имел честь поднести на благорассмотрение Ваше записку о трудах моих по образованию моих единоверцев, состоящих, кроме моей 20-летней службы в Одесском Еврейском Общественном ныне Казенном училище в звании учителя, и главнейше, в открытии с 1845 года совместно с женою моей пансиона для воспитания еврейских девиц, который был единственным тогда в своем роде и первым по учреждению между евреями в империи. В уверенности на благодетельное расположение Ваше к поощрению всего, могущего споспешествовать распространению просвещения, я осмелился в этой записке всепокорнейше просить Ваше превосходительсво об удостоении меня к награждению званием почетного гражданина.»
Пансион Гуровича и жены его Анны был открыт с разрешения министра народного просвещения 11 ноября 1845 года. Учредители ставили своей целью «сближение евреев в образовании и общежитии с прочим народоселением в городе». В следующем году Гуровичи ввели в это заведение сверх других положенных по плану наук, преподование русской истории, без увеличения за этот дополнительный и важный предмет платы с учащихся. Заведение Гуровичей с самого открытия считалось одним из лучших как по хозяйственной, так и по учебной части не только в Одессе, но и в Новороссийском крае. По примеру Гуровичей были открыты еврейские женские пансионы в Херсоне и Екатеринославе, но там эти заведения были вскоре закрыты.
Чем же отличался пансион Гуровича от других заведений Одессы? Во-первых, высоким уровнем образования, а во-вторых — платой гораздо ниже установленной в христианских заведениях. В уважение же лиц, желавших дать детям приличное воспитание, но не имевших особых средств, господин Гурович довольствовался еще и меньшей платой, чем была утверждена Министерством. Бедные же сироты, — а их принимали по 4 — 6 человек ежегодно, — воспитывались в пансионе безвозмездно, как видно из отзыва евреев по учебному начальству, доводивших письменно об этом похвальном поступке. С самого открытия пансион не только не получал ожидаемых выгод, но и ежегодно жертвовал часть собственного достояния. Гурович употреблял на поддержание своего учебного заведения жалованье, получаемое им по званию учителя в еврейском училище. Его согревала мысль о своей полезности семье, обществу и правительству. Маркус Самойлович не случайно озаботился проблемами женского образования — ведь он сам воспитывал вместе с женой Анной Антоновной четверых дочерей — Элеонору, Мальвину, Матильду и Цецилию.
Будучи человеком прогрессивных взглядов, он уповал на силу знаний и верил в лучшее будущее евреев в России. В течение первых девяти лет из пансиона вышли 50 хорошо воспитанных девиц, среди которых были и сироты, для которых в ином случае образование было бы недоступным. В декабре 1852 года пансион посетил товарищ министра народного просвещения тайный советник Норов, который в присутствии своей свиты благодарил содержателей этого заведения, выразив пожелание «с удовольствием быть ходатаем пансиона».
Следует отметить, что Маркус Гурович, проживая в России с 1834 года, оставался австрийскоподданным, а согласно распоряжению высшего начальства, с 1842 года евреям-австрийскоподданным воспрещалось постоянное жительство в России. И только ввиду высокой общественной репутации Маркус Гурович получил разрешение на жительство в Одессе в качестве исключения.
В 1847 и 1850 годах попечитель одесского округа Бугайский ходатайствовал перед Министерством народного просвещения о награждении его званием личного почетного гражданина. Результатом ходатайства было высочайшее награждение в 1850 серебряной медалью на Анненской ленте для ношения нашее. Поощренный этой наградой, Маркус Гурович с еще большим старанием стал заботиться об усовершенствовании своего заведения. Все инспекторы и комиссии неизменно находили пансион в отличном состоянии. По мнению одесского градоначальника, «Гуровичи принесли огромную пользу еврейскому обществу и оказали немалую услугу правительству, заботящемуся о том, чтобы изъять евреев из прежнего особенного положения их в обществе, и заставить их слиться незаметно с прочим народонаселением государства. Маркус Гурович пришел к выводу, что для осуществления предположений правительства в отношении евреев недостаточно образования одного мужского пола; без образованной женщины в семействе не искореняться в оном ни фанатизм, ни особенности, коими так резко отличаются евреи. Можно сказать утвердительно, что учреждая пансион, он не имел в виду своих материальных выгод, а напротив, должен был еще бороться с теми препятствиями, которые противопоставляли ему невежественные единоверцы. Но он преодолел их успешно и достиг того, что сами евреи оценили благие последствия воспитания и охотно вверяли заведению Гуровича своих детей».
15 декабря 1856 года М. Гурович был возведен в личное почетное гражданство, а в 1862 году и. д. директора Ришельевского лицея А. Богдановский ходатайствовал о возведении Маркуса Гуровича в потомственное почетное гражданство.
Фонд Канцелярии одесского градоначальника богат материалами о еврейских обществах, ставивших своей задачей просвещение, воспитание семейных ценностей и организацию досуга. Это, в основном уставы и отчеты этих обществ, переписка по вопросам их деятельности, представленные в данном издании наиболее полно. Из отдельных фондов еврейских обществ можно назвать лишь один — Одесское отделение Общества распространения знаний среди евреев (ф.442), содержащий уникальные документы о лучших представителях одесской еврейской интеллигенции.
Религиозно-духовная жизнь еврейского населения Южной Украины освещена в фондах Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора (ф.1), Канцелярии одесского градоначальника (ф.2), Одесской городской думы и управы (фф.4, 16), Попечительного комитета об иностранных поселенцах Южной России (ф.6), Одесского городового раввината (ф.39) и др.. Это сведения о строительстве синагог и молитвенных домов, списки прихожан, материалы о деятельности раввинов, донесения чиновников различных ведомств о состоянии религиозных учреждений, сведения о переходе из иудейства в другие вероисповедания и, наоборот, о конфликтах на религиозной почве, возникновении иудейских организаций и обществ нового направления, о жизни общин разных синагог. Документы о деятельности раввинов можно найти в фондах различных еврейских обществ, в особенности, благотворительных.
Благотворительность нашла в документах Одесского архива самое яркое отражение в фонде Канцелярии одесского градоначальника (ф.2). Здесь собраны уставы и отчеты обществ, переписка об их учреждении, регистрации и закрытии, сведения о жертвователях и их вкладе в общественную жизнь, о женском благотворительном движении. Материалы по этой теме имеются также в фондах благотворительных отделений Одесской городской думы и управы (фф.4, 16), а также в документах Старшего нотариуса Одесского окружного суда (ф.35), где отложились завещания частных лиц в пользу учебных заведений, обществ взаимопомощи, больниц, богаделен и пр.
Сведения об учреждении и деятельности еврейских медицинских учреждений и обществ можно обнаружить в основном в фонде Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора (ф.1), Канцелярии одесского градоначальника (ф.1), еврейского отделения Одесской городской думы и управы (фф.4, 16), Одесского городского врачебного управления (ф.322), Одесской городской станции скорой медицинской помощи (ф.748), так как самостоятельные фонды не сохранились. Имеются также материалы учебных заведений — медицинского факультета Новороссийского университета (ф.45), частных зубоврачебных школ.
Издательское дело представлено рядом документов из фондов Управления Новороссийского и Бессарабского генерал-губернатора (ф.1), Канцелярии одесского градоначальника (ф.2), учреждений цензуры (фф.8-13) и хранящихся в библиотеке архива периодических изданий, как отрасль деятельности общества, в которой еврейское участие проявилось особенно выпукло. Канцелярия градоначальника, ведавшего выдачей разрешений на учреждение издательств, типографий и изданий, является наиболее важным фондом по данной теме. Вот несколько примеров о сведениях, которые возможно выявить в делопроизводстве градоначальника.
Сохранилась программа «Рассвета» — первой еврейской газеты в России на русском языке (ред. О. Рабинович, Тарнополь), увидевшей свет в 1860 году (ф.2, оп.1, д. 720, лл.7-8).
В 1860-1873 и 1878-1904 годах в Одессе выходила газета на иврите «Гамелиц» («Заступник»), издаваемая А.И. Цедербаумом и Гольденблюмом. Утвержденная в 1859 году программа через 10 лет потребовала изменений, и в 1869 году редакторы обратились к градоначальнику с просьбой о выдаче разрешения на издание дополнений к «Гамелицу» — газеты «Кол Мевассер» на «еврейском жаргоне» и русскоязычного «Посредника». Переписка Канцелярии градоначальника с Советом Главного управления по делам печати об условиях принятия новой программы дает представление о государственной политике в отношении еврейских изданий. Так, Совет рекомендовал при принятии решения следить за тем, чтобы «добавления программы, которые, ограничиваясь религиозным и реально-практическим содержанием, не могли бы превратить означенные газеты в общие литературно-политические органы русских евреев...» (ф.2, оп.1, д.720 (1867 г.), л.12 об.; ф.5, оп.1, д.103)
С 1890 г. в Одессе выходила еженедельная политико-общественная илитературная газета на русском языке «Любовь» с приложением «Литературного Листка» «на еврейском разговорном языке (жаргоне)». В программе издания определялось его направление: «...все то, что может содействовать сближению евреев с христианами и споспешествовать ослаблению и устранению господствующего между обоими лагерями векового антагонизма». Главный редактор газеты Яков Моисеевич Прилукер был человеком образованным, имеющим богатый журналистский опыт и общественный вес. Окончил курс в Житомирском еврейском учительском институте, 10 лет занимался преподавательской деятельностью, сотрудничал в ряде одесских и немецких периодических изданий, таких как «Неделя», «Одесский Листок», «Deutschtе Hausfrauen», «Zeitung» (Берлин), «Morgenstern». Я.М. Прилукер был известен также и как автор философско-публицистических работ — «Евреи-реформаторы» (опубликовано в Санкт-Петербурге под псевдонимом «Бен-Сион»), «Моим гонителям» (Одесса, 1882), «Альтруистические начала в эстетических системах: иудаизм и христианство и о гонениях обоих религий в будущем» (Одесса, 1885)(ф.2, оп.2, д.2457).
21 декабря 1905 года Канцелярия одесского градоначальника уведомила отдельного цензора по внутренней цензуре в г. Одессе о том, что проживающий в г. Одессе, по Нежинской улице, в доме № 5 купеческий сын 2-й гильдии Михаил Семенович Алейников обратился к градоначальнику с прошением о разрешении издавать в Одессе под его личным ответственным редакторством еженедельную газету под названием «Кадима» с подписной годовой платой 4 рубля, по нижеследующей программе: «движение, направленное к национальному экономическому и политическому возрождению еврейского народа в Палестине, вопросы, касающиеся жизни и интересов еврейства, как в России, так и во всем мире (культурное, экономическое и политическое положение евреев различных стран, отношение к еврейству и к сионизму разных партий, история евреев, вопросы колонизации Палестины и других стран, теория национальности, передовые руководящие статьи, хроники еврейской жизни и сионистского движения, статьи научные, политические и литературные, злободневные фельетоны, стихотворения, обзор печати (русской, еврейской, иностранной), библиография, корреспонденция и объявления.». В 1906 г. в типографии Левенсона вышел первый номер «Кадимы» в художественно оформленной обложке: в лучах Звезды Давида и обрамлении веток лимонного дерева — название издания, заявившего себя как «Орган Сионистов Юга России», в качестве эпиграфа — одно из положений Базельской программы: «Сионизм стремится создать для еврейского народа правоохраненное убежище в Палестине»; художественная композиция — восходящее солнце над полями Палестины, пахарь, обращенные к земле предков одухотворенные лица прибывших на свою историческую родину, устремленная к Звезде Давида рука молодой девушки с пальмовой ветвью, — все, что символизировало надежду.
Первый же номер «Кадимы» оказался весьма содержательным и полезным для потенциальных переселенцев. Самой животрепещущей темой публикаций была эмиграция в Палестину. Газета обращала внимание читателей на сложности освоения исторической родины, советуя эмигрантам иметь квалификацию, рассчитывать на тяжелый физический труд, очень скромную жизнь и большие лишения. Было заявлено: «Только лицам, располагающим известными капиталами, указываем мы теперь на Палестину!». Главным препятствием для адаптации переселенцев называлось незнание арабского и европейских языков — «языком интеллигенции считается, главным образом, французский, затем немецкий и английский языки». Газета указывала наиболее перспективные отрасли в Палестине: мыловарение, пекарное дело, экспорт масла, халвы, консервов, винокурение, торговля, крупная и мелкая индустрия. Советовали обратить особое внимание на бумаго-книжное дело: «Здесь ощущается недостаток в книжных магазинах. Сирия и Палестина импортируют книжечки из Марсели, Триеста и др. центров». Определялись задачи еврейского национального движения. «Мы умеем умирать, даже защищаться, но не умеем жить», — констатировал один из авторов, призывая евреев к самоопределению. В первом же номере «Кадимы» было опубликовано воззвание образовавшегося в Париже среди русско-еврейской учащейся молодежи кружка «Иегуда Ганицхи» («Вечный Иудей») «К еврейской интеллигенции», вышедшее в свет еще в 1884 году в «Восходе» и не утратившее свою актуальность через 20 лет. Постоянными авторами «Кадимы» были М. Алейников, Б. Файвель, Г. Бродовский, В. Жаботинский, И. Тривус, И. Сапир, Ш. Горелик (Постоянный), И. Эфрос, А. Левинский и др..
В 1907-1913 годах одесский градоначальник выдал разрешения на выход 93-х периодических изданий, из них русских — 71, еврейских — 11, польских — 2, немецких — 3, болгарских — 2, греческих — 1. Фонды цензуры упоминают такие еврейские газеты и журналы на древнееврейском (иврите), как «Га-Шилоах» (ред. Х.Н. Бялик), «Гатхио» («Возрождение») (ред. М.Г. Лилиенблюм и Х.Г. Левинский); на разговорно-еврейском (идише) — «Оdesser Morgenblatt» («Одесская утренняя звезда») (ред. З.Н. Крупницкий), «Gut Morgеn» («Доброе Утро») (ред. Халфин и Герцфельд), «Dos Judische Wort» («Еврейское Слово») (ред. П.И. Сигал-Мейлер и М.О. Зиньков), «Шолом Алейхем» (ред. Янкелевич и Фридман), «Unser Leben» (ред. Гохберг); на русском языке — «Палестинское обозрение» (ред. А. Зусман и И. Сапир), «Еврейский медицинский голос» (ред. И.С. Гешелин, Раймист, Марьяшес, Адесман), «Новая Иудея» (ред. Паперин), «Еврейская будущность» (ред. Каплан, Гепштейн), «Еврейский вестник» (ред. Абрамович) и др. (ф.10, оп.1, дд.1, 2, 7, 94).
Фонды цензуры содержат, помимо управленческой переписки, конфискованные периодические и иные издания самого разного направления — от серъезных публицистических работ до бульварных рассказов и анекдотов. Все они в комплексе дают представление об участии евреев в издательской отрасли, книготорговле, роли прессы в формировании национального самосознания евреев.
Материалы о еврейских погромах 1881, 1886 и 1905 гг. находятся в фондах Управления временного одесского генерал-губернатора (ф.5), Канцелярииодесского градоначальника (ф.2), Канцелярии одесского полицмейстера (ф.314), Одесской городской управы (ф.16). Это донесения полицейских чинов о конкретных событиях и людях, аналитические доклады начальников губерний о причинах, ходе и следствиях трагических событий, свидетельства очевидцев, материалы судебных дел. Материалы о погромах 1918-1920 гг. имеются также в фондах советского периода («Евобщесткомы» (фф. Р-5275, Р-5297, Р-5294, Р-5295), «Верелив» (ф.Р-3106) и др.)
Служба евреев в армии и военных учреждениях освещена в документах фонда Одесского городского по воинской повинности присутствия (ф.315), учебных заведений (личных делах учащихся и студентов); уклонение от службы — в материалах судебных учреждений, Временного одесского генерал-губернатора (ф.5).
Участие евреев в революционном движении отражено материалами Канцелярии одесского градоначальника (ф.1), Канцелярии Одесского полицмейстера (ф.314), Одесской городской управы (ф.16), Прокурора Одесского окружного суда (ф.634), Одесского комитета попечительного о тюрьмах общества (ф.361), Новороссийского университета (ф.45) и других учебных заведений, а также фондах личного происхождения одесских присяжных поверенных Ю.И. Гросфельда, М.Б. Цвиллинга, И.А. Хмельницкого, С.Б. Шапиро, занимавшихся политическими процессами. Материалы по этой теме имеются также в фондах советского периода, таких как Истпарт, Поалей-Цион (ф. П-41), Евкомол (ф.П-867), Одесское отделение Всероссийского общества политкаторжан и ссыльнопоселенцев (ф. Р-2636), Одесская комиссия по охране и обработке революционных архивов (ф. Р-1928), Одесская центральная межведомственная комиссия по концентрации и разработке историко-революционных материалов (ф. Р-5128). Эти фонды содержат биографии народовольцев и социал-демократов, воспоминания участников революционных событий, их личные дела, конспекты дел прокурора Одесской судебной палаты, в частности, дела Л.Д. Бронштейна (Троцкого).
Криминальный мир в архивных документах представлен в материалах административных, судебных и полицейских органов, учреждений таможни — уголовные дела о контрабанде фальшивых денег, международном сутенерстве, шулерстве, налетах и грабежах, мошенничестве с ценными бумагами, подделке документов. Имеются сведения о составе и деятельности еврейских преступных групп и сообществ. Ценными для генеалогических исследований являются фонды «Одесского городового раввината» (ф. 39), еврейского отделения Одесской мещанской управы (ф. 352), Одесского городского по воинской повинности присутствия (ф. 315), еврейского отделения Одесской городской думы (ф. 4) и управы (ф. 16) и др.
В целом же фонды Госархива Одесской области представляют для исследователей значительный интерес.
Эпоха еврейской эмансипации вошла в традиционный мир европейского еврейства с конца XVIII столетия, последовательно объединив Хаскалу и Реформу в сложном и противоречивом процессе интеграции еврейского гетто. В еврейскую среду Российской империи, включавшей в себя и этнические земли Украины, данные тенденции проникают к середине XIX столетия. Но еще ранее, в первой половине века они получают бурное и неожиданное развитие в одной из оригинальных еврейских колоний — внутри развивающейся Одессы. Своеобразный импорт еврейского Просвещения в притягательное «порто-франко» осуществлялся посредством многочисленной эмиграции с 1820-х гг. немецких и австрийских евреев, главным образом из галицийского города Броды. Десятилетия внутреннего конфликта «бродских» маскилим и традиционного еврейства и борьба за сферы духовного и общественного влияния создали еврейской Одессе славу пылающей «геенны» и одновременно повлияли на возникновение беспрецедентного культурного феномена. Ярко и многогранно это выражалось через духовные и в прямом смысле слова представительские центры еврейской жизни — синагоги. История их строительства, архитектурные стили, внутреннее благоустройство и литургические нововведения, выдающаяся канторская школа и музыкальные традиции, да и в целом культурная жизнь внутри и вокруг одесских синагог ставят их в один ряд с выдающимися синагогами еврейских общин Западной и Восточной Европы.
Из всего официального реестра синагог и молитвенных домов Одессы начала XX в., насчитывавшего более полусотни позиций, наибольший историко-архитектурный интерес представляют Главная и Бродская синагоги. В конкуренции между общинами этих синагог — наиболее влиятельных светских и духовных институтов городского еврейства — на протяжении всего XIX века проявлялся основной накал общинной жизни, что также повлияло и на их архитектурное соперничество. Так, находясь на «вторых» ролях, еврейство старейшей Главной синагоги старается привлечь к себе еврейские массы новой постройкой, «перебивающей» старое здание Бродской синагоги. Новое двухэтажное здание Главной синагоги, возведенное в 1850 г. (арх. Ф. Моранди) было выстроено во флорентийско-романском стиле (Г. Москвич), претендуя на европейскую значимость (еврейские архитекторы XIX века семантически связывали романский стиль с европейской укорененностью ашкеназов). Организация интерьера развивала традиции хоральных синагог, в Б-гослужении заимствовались элементы «бродских» оппонентов. С конца 1870-х гг. в синагоге возникают внутренние противоречия, видимой причиной которых встают расходы на содержание двух канторов.
Бродские евреи, практически сразу занявшие лидирующее положение в еврейской среде города, возвели первую в Российской империи реформистскую синагогу (1841 г.), ввели расширенное музыкальное сопровождение с канторским и хоровым пением, а в 1896 г. установили первый в России орган. Спустя 15 лет это привело к расколу общины, и часть прихожан перешла в другие синагоги. «Бродскими» евреями были изменены некоторые традиции ведения службы и социальные нормы. Новое здание, заложенное в 1863 г. (арх. Ф. Колович), было выдержано в готических традициях с элементами крепостной архитектуры, распространенной в каменных «оборонных» синагогах Западной Украины, в т.ч. и в Бродах в XVI-XVIII вв. Выдающуюся роль в популяризации статуса Бродской синагоги не только в Одессе, но и во многих городах России играли канторы Н. Блюменталь, П. Минковский, дирижер Д. Новаковский, обогатившие духовную литургическую музыку, которую приходили слушать и неевреи. Синагога задает тон ряду одесских молитвенных домов, скажем, синагоге Общества приказчиков. Своеобразным вызовом традиционному миру послужило открытие в 1879-1887 гг. Новой (Городской) синагоги (арх. Я. Тарнопольский), концепцию которой определили члены строительной комиссии — элита Бродской синагоги. Здание, выстроенное в нормах готико-мавританского стиля вслед архитектурным тенденциям, заложенным в европейской синагогальной архитектуре середины XIX в. христианскими зодчими Г. Семпером и Л. фон Фостером, демонстрировало общественности социальный уровень евреев города. В конечном счете, эта синагога, по причине высокой таксы, осталась доступна элитарным кругам, а из-за реформистской ориентации не привлекла широкие массы.
Реформистская модель «Бродской» синагоги получила широкое распространение в хоральных синагогах обширного региона. Подобные синагоги возникают в Новороссии — Херсоне, Николаеве, Екатеринославе, в Крыму — Симферополе, Феодосии, Севастополе. Во многих из них реформа ограничилась вычурной архитектурой, а главным предметом внутренних дебатов оставался вопрос об изменении местоположения Бимы по отношению к Арон-hакодешу (по реформистской традиции они совмещались у алтарной стены).
Таким образом, прогрессивные идеи преобразования еврейской среды в Российской империи первоначально были восприняты одесскими евреями и «узаконены» в облике и традициях хоральных синагог города, прежде всего Бродской. В дальнейшем они послужили образцом для продвижения реформистских нововведений в синагогах еврейских общин южных губерний России.
В апреле 1903 года город Кишинев, тогда центр Бессарабской губернии Российской империи, стал ареной кровавых событий. Им предшествовало распространение ложных слухов о якобы имевшем место ритуальном убийстве евреями христианского мальчика в Дубоссарах. Резко усилилась в связи с этим травля евреев на страницах издававшейся с одобрения правительства крушевановской газеты «Бессарабец». Несмотря на официальное опровержение этих слухов, антисемитские элементы, группировавшиеся вокруг известных в городе юдофобов — подрядчика по строительству дорог Г. Пронина, городского ремесленного головы А. Степанова, помощника присяжного поверенного В. Боди и других, — продолжали нагнетать атмосферу. Начавшиеся 6 апреля при попустительстве властей антиеврейские беспорядки вылились в кровавый погром, прекращенный только утром третьего дня. 49 убитых, около 500 раненых, более 1350 разоренных домов, свыше 500 разрушенных магазинов и лавок — таков итог разбойных действий погромщиков 6-8 апреля 1903 года в Кишиневе.
Первый еврейский погром ХХ века вызвал бурную реакцию в России и во всем мире.
Еврейская Одесса мгновенно откликнулась на трагические события. Одной из первых она пригвоздила к позорному столбу царизм, его антисемитскую политику как главных виновников погрома и выразила сочувствие его жертвам.
Различные общественные и политические силы еврейского общества провозгласили необходимость отказа евреев от смирения перед насилием. Из Одессы прозвучал призыв к пробуждению чувства собственного достоинства еврейского народа. Убеждение в том, что «массовые погромы — неизбежное порождение черносотенной политики правительства», и обращение к евреям: «Довольно простирать руки за спасением к отвергающим вас. Спаситесь сами!»1 содержались в совместном воззвании писателей-сионистов Ахад-Ха-Ама, Х.Н. Бялика, М. Бен Ами, И.Х. Равницкого и историка Ш. Дубнова. Признано, что в этом документе, увидевшем свет через две недели после кишиневской резни, содержится убедительное обоснование идеи еврейской самообороны. К сопротивлению погромщикам призвала и Одесская социал-демократическая организация Бунда в воззвании, изданном в апреле 1903 года.
Сотрудник газеты «Одесские новости» Д.Я. Фейгин своими показаниями следствию, содержавшими профессиональный анализ трехлетней антиеврейской кампании на страницах газеты П. Крушевана «Бессарабец», а также важными свидетельствами о событиях в Кишиневе способствовал воссозданию подлинной картины погрома и публичному изобличению его вдохновителей2. В Одессе родилась идея создания истории погрома. Поэт Х.Н. Бялик, направленный в Кишинев так называемой исторической комиссией, записал свидетельства очевидцев кишиневской резни, которые легли в основу его поэмы.
Недавно обнаруженные в первом номере кишиневской газеты «Керен Каемет ле Исраэль» за 1933 год (на идиш) воспоминания д-ра И. Мучника, председателя Кишиневского комитета помощи пострадавшим от погрома, о пребывании Х.Н. Бялика в Кишиневе — ценное свидетельство о том, как зарождалась концепция поэмы. В поведении поэта было нечто, что тогда показалось д-ру И. Мучнику «странным». В то время, когда десятки посетивших Кишинев общественных деятелей, писателей, художников старались вникнуть в работу комитета помощи, оказать ему содействие, Бялика это не занимало. Более того, вспоминал д-р И. Мучник: «...когда он говорил о несчастье, на нас сыпались слова, полные упрека и раздражения. Как будто в этой большой беде виноваты «мы», а не «они». Тогда у нас еще не было времени задуматься над этим странным отношением молодого человека к нашей работе, которая казалась нам такой срочной, полезной и важной».
Не случайно Бялик не написал истории погрома. Записи показаний свидетелей и содержащиеся в них факты о сопротивлении погромщикам и попытках организовать самооборону он не опубликовал. Вместо этого была создана поэма «Сказание о погроме». В ней с большой художественной силой передан ужас происшедшего. Поэт заклеймил насильников и убийц, но главным образом, обрушился на евреев города, гневно укоряя их в приниженности, покорности палачам, проявленными в те драматические дни.
Выступление было предельно резким. Реакция на него была неоднозначной. Из Кишинева посыпались претензии и возражения. Люди знали о случаях самообороны. Многим понадобилось время, чтобы осознать значение поэмы. Дискуссия, в которой участвовали писатели и ученые, затянулась на многие десятилетия3. По мнению израильского исследователя Якова Горена, Бялик сознательно обошел имевшиеся у него в записях свидетельства самообороны кишиневских евреев: «У Бялика была совершенно определенная цель. Он хотел, чтобы Кишинев вошел людям в кровь. Он боялся, что правда фактов повредит правде истории»4.
Среди представителей одесской общественности в Кишиневе побывал и Владимир (Зеев) Жаботинский. Под впечатлением кишиневских событий он становится на путь активной сионистской деятельности, приведшей его впоследствии в число лидеров движения за возрождение еврейского дома на исторической родине. Жаботинский блестяще перевел на русский язык «Сказание о погроме», а в статье о поэзии Х.Н. Бялика со свойственной ему категоричностью усилил бяликовское видение событий. «Смутное чувство, сложное, непонятное, — писал он, — овладело при вести о Кишиневе всеми еврейскими сердцами в огромной России. Это не было простое чувство горя. В глубине этого чувства таилось еще что-то жгучее, мучительное, что-то такое, из-за чего почти забывалась самая скорбь — и чего никто все же не мог назвать. Тогда Бялик бросил в лицо своим обесчещенным братьям «Сказание о погроме» и открыл им, что это за чувство, имени которого они не знают.
Это был — позор. Более чем день траура, то был день срама: вот основная мысль этого удара молотом в форме поэмы. Она в художественном смысле далеко не лучшая у Бялика. Но это — одно из тех редких литературных произведений, которые кладут печать на свою эпоху. Бялик нашел слово, которого не доставало, и это слово совершило чудеса. Позор Кишинева был последним позором. Конечно, это не заслуга одного человека — это сделала жизнь, история, сила вещей. Но история находит иногда людей, рукам которых она доверяет свой посев»5.
В ответ на призыв из Кишинева одесское общество собрало и передало пострадавшему от погрома еврейскому населению города значительную сумму в 30982 рубля 66 копеек, уступавшую по своим размерам лишь средствам из нескольких наиболее крупных городов мира.
Таким образом, в процессе протеста и солидарности еврейская Одесса деятельно способствовала изменению менталитета евреев в диаспоре, всего облика еврейства Российской империи.
В ходе Гражданской войны быстро шел процесс размежевания населения новой России на тех, кто принял Советскую власть, и тех, кто решил покинуть страну. Гражданская война подтолкнула часть еврейских масс России к эмиграции, контроль над которой взяли на себя сионистские организации. Впервые встал вопрос о массовой эмиграции из Советской России в Палестину. Он был спровоцирован в том числе и беспорядками, учиняемыми белогвардейскими образованиями на Украине, Юге России, в Поволжье, Сибири. Таким образом, еврейские массы, спасаясь от погромов, бесконечных реквизиций и окончательного обнищания стали искать выход в немедленной эмиграции, породив стихийный неконтролируемый поток.
Борьба между официальной точкой зрения сионистского руководства, требующей сдержанности и осмотрительности в эмиграционной работе, и еврейскими массами, желающими немедленно уехать, селиться и строить, достигла своего апогея в 1920-1921 гг. Многочисленные группы репатриантов стремились из Советской России и территорий, находящихся под властью Врангеля (на юге России), во Владикавказ, Грузию, Батум и Одессу, потому что все прочие границы были закрыты. Еврейские беженцы переходили через границы Польши, Румынии и Прибалтийских стран — с целью дальнейшей эмиграции в Америку или Палестину. Под влиянием репатриантов из России в Польше и Румынии усилилось движение за эмиграцию в Палестину, которое вливалось в уже бурлящий поток из России.
Рапорты местных органов Советской власти свидетельствовали, что разоренные и уставшие от постоянных преследований украинские евреи настроены на стихийную эмиграцию в Палестину. В Черкассах (Киевская губерния) 1823 из 2118 евреев ожидали возможности покинуть Украину. В Новоархангельске (Херсонской губернии) все еврейское население было готово при первой возможности покинуть свои дома и эмигрировать в Палестину. В октябре 1920 года сионистская конференция собралась в Симферополе для обсуждения возможных путей эмиграции для крымских евреев.
Беженцы из европейской части России, стихийно организовываясь в группы по 10-25 человек, направлялись в Одессу. Каждый пароход мог вместить немногим более тысячи человек. Сионистские организации призывали сдержать непрекращающийся поток беженцев, принять который единовременно Палестина была не в состоянии. Основная масса выезжала через Одессу. Железнодорожный билет до Одессы стоил в среднем 20 рублей. Билет на пароход Одесса-Яффо — 110 рублей. Путешествие занимало 10 дней.
Поток эмигрантов с территории Сибири, Урала и Дальнего Востока шел другим путем. Несмотря на дальность расстояния, трудность, и дороговизну пути, эмигранты ехали в Шанхай, Сингапур, Коломбо, Аден, Суэц более 30 дней на пароходе. В 1920 году в харбинском ЦК зарегистрировалось до 250 человек различных специальностей, желающих переселиться в Палестину. Был создан специальный Эмиграционный фонд, для которого были перечислены первые 12000 йен (около 1500 ф. ст.) в Лондон на счет Национального Фонда.
Убедившись в том, что колонизация в широком масштабе невозможна, Палестинские товарищества были вынуждены решать проблемы, связанные с введением ограничительных мер, которые должны были быть гуманнее и организованнее тех, которые применялись другими странами в отношении эмигрантов.
Желавших покинуть Россию и поселиться в Палестине можно разделить на две группы: делавших это по убеждению и — из иных соображений. Что касается последних, то сионистские организации старались приобщить эту часть населения к идеям сионизма.
Взоры большей части еврейского населения, желавшего покинуть пределы бывшей Российской империи, обернулись к сионизму вследствие сложной политической и еще более сложной экономической ситуации в России. Это была и попытка вырваться из нищеты, и боязнь за свою жизнь и жизнь близких. Ядро сионистского движения стремительно обрастало «сочувствующими», а попросту говоря, людьми, обращавшимися за помощью к сионистским структурам в деле выезда из России.
Сионистские организации стремились взять на себя весь процесс подготовки, организации и переселения российских евреев в Палестину, вне зависимости от того, были ли потенциальные репатрианты сионистами или к эмиграции их подталкивала нужда или страх перед возможными преследованиями. Для координации действий по организации репатриации из России было создано Общество по Экономической реконструкции Палестины. В Петрограде и Минске существовали Эмиграционные общества. Задачи контроля над эмиграцией осуществлялись путем организации сети Эмиграционных (информационных) бюро, в которые обращались желающие уехать. Эти учреждения информировали о том, какие элементы могли устроиться в Палестине, а какие в ближайшее время не смогут найти себе занятия в соответствии со своей специальностью. Задача состояла в том, чтобы удержать от переезда в Палестину неимущих. Кроме того, Бюро оказывало и определенное техническое содействие потенциальным эмигрантам. Решались транспортные проблемы, облегчался проезд, предоставлялось временное жилище по прибытии в Палестину и т.д. В обязанности Информационных бюро также входило установление связи между переселенными членами товариществ и теми, кто еще только готовился к репатриации.
Главное Эмиграционное Бюро, руководителем которого был назначен С.Я. Яновский, было учреждено в Одессе. Туда и стекался основной поток желающих эмигрировать в Палестину с Украины, Белоруссии, Литвы и Центрально-европейской части России. Определенные усилия были направлены на привлечение капитала в Палестину. С этой целью были организованы специальные компании и другие объединения. Предполагалось, что их члены сразу же по прибытии смогут приступить к необходимым подготовительным работам по организации приема эмигрантов и созданию целого ряда необходимых в первую очередь предприятий, которые смогут служить началом хозяйственной жизни.
Для учета и организации людей, связанных с сельским хозяйством, во все российские губернии были посланы специальные инструкторы. Наиболее активно эта работа велась в Херсонской и Екатеринославской губерниях.
Были организованы маленькие кооперативы «Ахуза» (имущество) для организации поселений в Палестине. В 1919 году планировалась организация 100 мелких кооперативов — «Ахуз». Пайщиками «Ахуз» в основном являлись мелкие собственники. В задачи организации входил сбор средств для покупки земель в Палестине и организации поселенческих колоний.
Подобная работа проводилась в каждом местечке организациями «Гехалуц». Предполагалось привлечение жителей городов и местечек к огородничеству для создания огородных артелей. Особо приветствовались люди, владеющие строительными профессиями и обладающие инженерными знаниями.
Первая конференция движения «Гехалуц» собралась в Петрограде 6 января 1919 года. По вопросу о сущности движения постановили:
«Гехалуц» является трудовым, надпартийным объединением товарищей, решивших ехать в Эрец-Исраэль для самостоятельной трудовой жизни без эксплуатации чужого труда. Цель «Гехалуц» — создание в Эрец-Исраэль государственного национального центра в полном соответствии с политическими, национальными и общественно-экономическими интересами еврейских трудящихся. Конференция признает полномочия Всемирного сионистского конгресса, а также признает иврит в качестве национального языка в Эрец-Исраэль.
Петроградская конференция, по сути, была учредительным съездом. В ее решениях заключены причины препятствий, чинимых в дальнейшем советской властью деятельности этого движения.
На конференции было решено перевести центр движения в Минск. Несмотря на то, что «Гехалуц» заявил себя как беспартийная и независимая организация, влияние на нее «Цейрей-Цион» не прекратилось. Отделения «Гехалуц» часто обращались к этой партии за помощью. Позднее, когда деятельность «Цейрей-Цион» была запрещена властями, членами этой партии в свою очередь было принято решение продолжать сионистскую работу, действуя через «легальный» «Гехалуц». Таким образом, заявляя о своей непричастности к политике, «Гехалуц», тем не менее, своей деятельностью принимал в ней активное участие. Организация стала активно привлекать к себе широкие еврейские массы и положила начало Третьей волне эмигрантов в Палестину (1919-1923 года).
В августе 1919 года Иосиф Трумпельдор по поручению Центра российского «Гехалуц» отплыл из Ялты с небольшой группой репатриантов и основал в Константинополе Информационное бюро для поддержания связи между Палестиной и движением «Гехалуц» в России.
Особое внимание уделялось работе на местах. На Украину были делегированы члены сионистского центра для организации переселенческой работы на территориях, освобожденных от германской оккупации. При Украинском сионистском центре «Мерказ» был организован Палестинский отдел. Было принято решение делегировать в Париж, кроме уже находившегося там И.А. Розова, еще 3-х членов Мерказа для создания там руководящего органа.
Переселенческое движение охватило и другие регионы. Несмотря на неблагоприятные условия для сионистской работы, организация в Витебске не прекращала своей деятельности в течение всех семи лет с 1918 по 1924 гг. Проведению Палестинских недель часто препятствовали аресты. Осенью 1918 года был реквизирован сионистский клуб. Организация не могла продолжать работать открыто из-за чинимых препятствий представителями Евсекций. Тем не менее, были созданы «Ахуза», домостроительное и переселенческое товарищества. В Орше из-за близости к фронту в 1919-1920 годах работа была временно затруднена, однако и там были созданы малочисленные «Ахузы» и домостроительные товарищества.
В Климовичах были созданы сельскохозяйственные коммуны «Гехалуц», тогда как другие сионистские организации отсутствовали. В Рогачеве «Цейрей-Цион» были организованы кооперативы для всех желающих переехать в Палестину, а также переселенческое товарищество из 75 семейств. «Ахуза» была создана и в фабричном городке Дубровно. В Могилеве удалось организовать очень большой переселенческий кооператив. В Двинске успешно работала «Ахуза», проводились Палестинские недели. В Люцине (Витебская губ-авт.) после Октябрьской революции в сионистское движение включилось практически все население городка. В Речице был организован Продовольственный потребительский кооператив и проводились огородные работы, организованные «Гехалуцем». В Виннице была образована «Ахуза», собравшая капитал для приобретения в Палестине земли для организации колонии «Винница». Евреями Клинца, где работа велась с 1917 года, были собраны большие суммы на Национальный фонд. Переселенческий кооператив был учрежден в Саратове, «Ахуза» и домостроительное товарищество — в Пскове. Для организации палестинской работы часто использовались помещения «Цейрей-Цион» или частные квартиры.
Во многих городах России были созданы кружки и общества, члены которых были объединены идеей переселения в Палестину. Они преследовали своей целью содействие созданию сельскохозяйственных колоний в Палестине, т.е. привлечение еврейского населения к сельскохозяйственной деятельности еще в Советской России. В их компетенцию входили: 1) оказание материальной помощи отправляющимся колонистам; 2) покупка и устройство участков земли в Палестине; 3) сбор пожертвований для устройства в Палестине новых колоний и поддержки существующих; 4) содействие при эмиграции в Палестину; 5) популяризация самой идеи эмиграции среди еврейского населения. Они выпускали информационные листки — «хроники», в которых знакомили читателей с темпами развития сионистского движения и достигнутыми успехами в деле заселения Палестины. Материалами при составлении «хроники» служили: 1) сведения по палестинскому вопросу из разных газет и журналов, как на русском, так и на иврите, 2) письма и сообщения от представителей кружков в разных городах, 3) корреспонденции из Палестинских колоний и т.п.
Известны два кружка — «Помощь» и «Свобода Израиля», которые впоследствии организационно объединились и продолжали действовать до 1925 года, имея каждый свою программу действий. Члены кружков делились на действительных и сочувствующих. Действительные члены принимали деятельное участие в делах кружка. Действительные члены, находящиеся в городах, где существовали кружки с такой же целью, становились членами-корреспондентами и являлись уполномоченными представителями с правом голоса на заседаниях местных кружков по общим вопросам. Так, кружок «Свобода Израиля» имел своих представителей в правлении кружка «Помощь», которые принимали участие в сборе денег, в устройстве вечеров, в совещаниях и пр. Эти представители руководствовались выработанными правлением инструкциями. Кружки периодически обменивались отчетами по своей деятельности. Они избирали из своей среды сроком на один год правление из председателя, секретаря, кассира, библиотекаря и двух членов-совещателей. Правление заведовало непосредственно всеми текущими делами кружка, избирало действительных членов, распределяло между ними работу и так далее. Действительные члены проводили работу среди сочувствующих, обсуждали проекты и текущие вопросы. Свои мнения представляли в Правление, которое принимало или отвергало их. Сочувствующие оказывали кружкам услуги деньгами, книгами и прочее. Среди сочувствующих делу заселения Палестины членами кружков собирались единовременные и месячные пожертвования для устройства в Палестине новых колоний и поддержки существующих. Таким образом, в июле 1925 года было отправлено в Палестину на имя Пинеса, агента г. М. Монтефиоре, 2800 р. для покупки близ Яффы нескольких участков земли. Сделка была совершена. Пинесом было куплено для нескольких кружков одно большое имение в 560 десятин пахотной земли, из которых на долю харьковского кружка приходилось 95 десятин. До момента непосредственного переселения на землю ее новых владельцев она передавалась во временное пользование. Известно о существовании сельскохозяйственных колоний в Крыму и в Саратовской области, которые в первой половине 20-х почти полностью эмигрировали в Палестину.
Еще до гражданской войны некоторые сибирские евреи объединились в группы с намерением переселиться в Палестину и заняться там земледелием. Некоторые из членов таких групп побывали в Палестине и приобрели участки земли. Наиболее значительные покупки были произведены Иркутской группой возле Рафы, Читинской группой возле Абу-Гоша и в других местах.
Проблемы еврейской эмиграции из России в Палестину были не только в сложности ее финансирования, но и в ее организации сионистскими структурами. 24 апреля 1920 года конференция Верховного совета союзных стран в Сан-Ремо (Италия) постановила вручить мандат на управление Палестиной Великобритании. Решение было утверждено спустя два года (в конце июля 1922 года) Лигой Наций. Верховным комиссаром Палестины английское правительство назначило британского дипломата Герберта Сэмюэля, еврея по национальности и сиониста по убеждениям. Им была установлена квота в 16500 еврейских переселенцев (олим) которые смогли прибыть в Палестину уже в 1923 году.
Однако сионистские учреждения в России не были готовы к организации репатриации в таком количестве, и из общего числа сертификатов (иммиграционных разрешений) была использовано лишь тысяча, остальные пропали. Этот факт лишний раз иллюстрировал плохую организацию переселенческой работы, а возможно и заблуждения лидеров сионистского движения относительно большего числа желающих покинуть Россию. Квота просуществовала недолго. После беспорядков и кровопролития, учиненных арабами в мае 1921 года в Яффе, алия была прекращена английскими властями.
Итак, в период Гражданской войны впервые встал вопрос о массовой эмиграции из Советской России в Палестину. Она была спровоцирована погромами, ревизиями и обнищанием еврейских масс. Кроме того, укрепление диктатуры пролетариата рассматривалось лидерами сионистского движения как препятствие на пути развития национальных институтов в масштабах всей страны. В начале 1920 года из России стали уезжать ветераны сионистского движения. Значительные группы русских сионистов эмигрировали в Западную Европу.
Поскольку эмиграция в Палестину становилась явлением массовым, от сионистских организаций требовалось незамедлительно выработать концепцию поэтапного переселения всех желающих. К тому же сионистские структуры оказались не готовы к тому, чтобы организовать выезд такого количества евреев из России в столь короткий промежуток времени, и тем более суметь организовать их труд в Палестине.
В вопросе еврейской эмиграции в Палестину впервые можно говорить о расхождении интересов массы и лидеров сионистского движения, поскольку на этом этапе в движение влилось достаточное количество людей, которые вовсе не имели сионистских убеждений, а просто воспользовались сионистскими каналами для эмиграции.
Взяв на себя руководство процессом подготовки, организации и переселения российских евреев в Палестину, российская сионистская организация создала Главное Эмиграционное бюро в Одессе, Информационное бюро в Константинополе, организовала товарищества, кооперативы, кружки и общества, члены которых были объединены идеей переселения в Палестину. 6 января 1919 года состоялась Первая конференция «Гехалуц». На ней были сформулированы цели и задачи движения, которое идейно возглавил И. Трумплельдор. В 1920 году границы России практически закрылись для легальной эмиграции.
Общество здравоохранения евреев, известное под сокращенным названием ОЗЕ, возникло по инициативе группы врачей и еврейских общественных деятелей в Петербурге в августе 1912 года.
Цель деятельности общества состояла не только в оказании медицинской помощи еврейскому населению, но и в проведении работы, направленной на профилактику заболеваний.
Наряду со скорой помощью, питанием и лечением больных, работа ОЗЕ модернизировала еврейскую лечебно-медицинскую работу, став на позиции санитарного просвещения и заботы о физическом развитии подрастающего поколения.
ОЗЕ проводило консультации по охране материнства и младенчества, открывало амбулатории, диспансеры, налаживало бесплатное обеспечение лекарствами. Детей снабжали молоком в пунктах «Капля молока», давших, кстати, название широкой сети подобных пунктов в современном Израиле: «Типат Халав» — «Капля молока». Общество проводило обследование физического и психического состояния евреев, занималось научной и издательской деятельностью.
Первое упоминание о существовании ОЗЕ в Одессе мы находим в отчетах Петербургского ОЗЕ — среди сообщений о создании отделений этой организации в других городах. Согласно этим данным, начало ОЗЕ в Одессе следует датировать 1914 годом.
Однако сведения об активной деятельности ОЗЕ в Одессе начинают поступать с 1916 года.
В деятельности Одесского отделения ОЗЕ условно можно выделить 3 периода: 1916-1917; 1917-1920; 1920-1922 гг.
Первый период организации и становления — вызванный необходимостью, с началом Первой Мировой войны, оказания скорой медицинской помощи беженцам. Одесское отделение ОЗЕ работало в составе (и, в основном, на средства) Еврейского комитета помощи жертвам войны (ЕКОПО) — с весны 1916 до начала самостоятельной деятельности в июле 1917 года.
Время с июля 1917 года стало затянувшимся переходным периодом. Политическая власть в Одессе переходила из рук в руки 9 раз, до окончательного установления советской власти в феврале 1920 г.
Деятельность ОЗЕ протекала в тесной связи с одесской еврейской общиной и городской общественностью, ввиду затруднения сообщения с центром в Петрограде. Помощь оказывалась пострадавшим от погромов и прибывавшим в город беженцам и эмигрантам.
Советское время с февраля 1920 г. по 1922 г. характеризуется оказанием помощи пострадавшим от погромов, голодающим и гонениями на ОЗЕ вплоть до его закрытия.
Одесса всегда занимала особое место в еврейской жизни. Особенностью социальной структуры еврейского населения Одессы был высокий процент лиц свободных профессий — в основном врачей и юристов. Одесса была крупным медицинским центром.
Открытие в Одессе в 1900 году при Новороссийском университете медицинского факультета дало городу много медицинской студенческой молодежи.
В городе было несколько медицинских обществ (Медицинское общество при университете (с 1904), отоларингологическое (1911)), в том числе и одно из старейших в России — Общество одесских врачей (1848-1924, председатель 1902-1924 Яков Юльевич Бардах), в которых было значительное число евреев. Все это служило почвой для деятельности ОЗЕ.
С началом первой мировой войны хлынувшая волна евреев, бежавших или выселенных из зоны военных действий, в основном была направлена на южные губернии, в том числе и Одессу. В городе начал работу Еврейский комитет помощи жертвам войны (ЕКОПО). Именно в его составе, по-видимому, действовало на этом этапе ОЗЕ в Одессе.
Помощь беженцам носила государственно-общественный характер, оказывалась на средства Земского Союза1, благотворительного Татианинского комитета, организаций и частных лиц и заключалась в обеспечении беженцев продовольствием и жильем. Медицинскую и детскую помощь в составе ЕКОПО оказывало одесское отделение ОЗЕ, председателем которого был доктор А.М. Раймист. Рабочей силой ОЗЕ являлись врачи, младший медицинский персонал, педагоги и еврейская интеллигенция.
Представители ОЗЕ входили в Одесский центрально-врачебный совет, который готовил противоэпидемические меры, прежде всего против чумы и туберкулеза. В Одессе ОЗЕ проводило обследование и лечение гимнастов общества Маккаби2.
Газета «Одесский листок» за 14 ноября 1916 года сообщала, что в Одессе находилось около 7 тысяч беженцев. ЕКОПО израсходовало за 10 месяцев от начала 1916 года 350 тыс. руб. на их содержание. (Для сравнения, в Одессе в это время были следующие цены: 50 рублей стоила кожаная тужурка на меху и 5 рублей — «фирменный одесский жилет»). На попечении комитета находилось 1770 детей. «Капли молока» ОЗЕ, пункты, организованные для снабжения молоком грудных детей, обслуживали также и нееврейское население.
ОЗЕ были открыты амбулатория и аптека. В целях пополнения контингента образованных и опытных сиделок для ухода за больными, в октябре 1916 года организованы курсы по уходу за больными в училище Вассермана, помещающемся в доме д-ра Райха по ул. Жуковского. Курсы стали популярны в городе среди сестер милосердия.
Активизировалась деятельность лекционного комитета. Периодически, для привлечения средств, члены ОЗЕ устраивали в драматическом театре спектакли и концерты. Были поставлены 3 пьесы Шолом-Алейхема — «Призыв», «Помолвка», «За советом». В концертных программах принимали участие известные одесские артисты.
В конце 1916 года состоялись перевыборы Президиума ОЗЕ. Председателем был избран д-р Л.Б. Бухштаб, тов. Председателя — Я.Ф. Ландесман, казначеем — д-р И.С. Гешелин и секретарями — Я.Ф. Шварцман, И.Е. Циклис. Для связи с центром в Одессу приехала Уполномоченная Петроградского Центрального Комитета ОЗЕ А.А. Левина3.
В дни февральской революции, принесшей с собой отмену национальных ограничений, Председатель Петроградского ЦК ОЗЕ д-р М. Гран добился принятия руководством организации взгляда, что и в свободной России евреи будут нуждаться в своих собственных медицинских учреждениях. С лета 1917 года ОЗЕ в Одессе работает как самостоятельная организация на средства Петроградского Центрального Комитета и местные.
Но уже в начале 1918 года Одесское ОЗЕ выработало особую программу деятельности еврейской общины в области здравоохранения. Прежде всего, в отличие от статуса самостоятельных организаций, который имело ОЗЕ в Петрограде, Киеве и других городах, ОЗЕ в Одессе решило работать при еврейской общине. Архивные материалы, найденные в ходе данного исследования, позволяют предположить, что на это решение повлияла личность одного из активных деятелей организации — врача Зиновия Темкина, который, будучи в это время и членом правления общины (от сионистов), больше склонялся к работе медицинских учреждений ОЗЕ в рамках деятельности еврейской общины. Поскольку было принято решение, что еврейские лечебно-санитарные учреждения должны существовать при общине, то и средства, которые государство ассигнует данным учреждениям, должны поступать в общину.
Община требовала, чтобы государство признало национально-бытовые запросы больных евреев в этих учреждениях (признание родного языка, кошерной пищи, религиозных потребностей).
Однако, это решение о подчинении ОЗЕ в Одессе общине так и не было претворено в жизнь. Мешала общая полная неуверенность времен гражданской войны, отсутствие средств, да и ЦК ОЗЕ настаивало на самостоятельности организации.
Первое Всеукраинское совещание деятелей Общества охраны здоровья евреев, проходившее в Киеве 1-5 ноября 1918 года, постановило, что в переходное время, когда преобразуются формы еврейской общественной жизни, ОЗЕ, как и прежде, должно, во-первых, оставаться существующим на Украине, во-вторых, действовать как самостоятельная организация, а не в рамках общины. Общество должно использовать свой опыт и популярность, поддерживать свои учреждения по дошкольному воспитанию, модернизировать медико-санитарное обслуживание. Совещание наметило создать в Одессе, Харькове, Екатеринославе и Крыму областные бюро ОЗЕ.
Во время гражданской войны по Украине прошла небывалая погромная волна. Благодаря самоотверженности одесской еврейской самообороны, городу удалось избежать погромов. Одесское отделение ОЗЕ, при различной политической власти в городе, продолжало оказывать посильную помощь беженцам, пострадавшим от погромов, а также эмигрантскому потоку, переполнившему Одессу.
Общая полная неуверенность, отсутствие связи с Центральным Комитетом ОЗЕ в Петрограде, Московским ОЗЕ, Главным Комитетом ОЗЕ на Украине, находящимся в Киеве, невозможность получения средств из центра, неопределенные отношения с Евсекцией и Губздравом характерны для начала работы ОЗЕ в советское время.
В июне 1920 года в Москве был образован Еврейский Общественный Комитет помощи пострадавшим от погромов (сокращенно Евобщестком), в состав которого вошло и ОЗЕ, как организация, оказывающая медицинскую помощь. Центральное Бюро ОЗЕ, руководившее практической работой, из Петрограда переместилось в Москву. С организацией в октябре 1920 года Одесской районной комиссии Евобщесткома вместе со всеми своими учреждениями и кадрами в него влилось Одесское ОЗЕ.
Для понимания проблем ОЗЕ в Одессе в тот период необходим краткий обзор ситуации с ОЗЕ в масштабах России и Украины в целом.
В январе 1921 года усиление контроля коммунистов над Евобщесткомом вынудило ЦК ОЗЕ в Москве выйти из этой организации. В феврале украинское ОЗЕ вышло из Всеукраинского Евобщесткома. Еще до заявления о выходе Харьковское ОЗЕ, которое само находилось под влиянием коммунистов, было поглощено Евобщесткомом. Выход ОЗЕ из Евобщесткома можно считать завершением легального существования общества.
Невозможность перерегистрации устава и продолжения легальной работы характерна для ОЗЕ в Петрограде и Москве. До конца 1922 года шла борьба ОЗЕ за «выживание» в Киеве, но ликвидация была неизбежна.
Особенность ситуации в Одессе состоит в том, что в 1921, 1922 годах в городе находились представительства зарубежных организаций помощи. Опираясь на их поддержку, а также «болея душой» за притесняемую коммунистами общину, с которой ОЗЕ, как указывалось ранее, было тесно связано, Общество Здравоохранения Евреев в Одессе — первое из еврейских общественных организаций вышло из Евобщесткома, поддерживая решение о выходе центрального ОЗЕ и требуя реорганизации Евобщесткома, считая его работу антиобщественной.
На фоне активности «старых» общественных организаций (сионисты, ОПЕ, ОРТ, ЭКО и др.) еврейская коммунистическая работа в городе велась «слабо». Две попытки созвать общие собрания коммунистов не удались, так как никто не пришел.
Такая ситуация естественно не устраивала Евсекцию ЦК КП(б)У в Харькове, которая считала, что Одесская Евсекция Губисполкома совершенно не представляет, в чем должна состоять ее работа, аппарат Евобщесткома плох. «В Одессе свили себе гнездо различные старые еврейские общественные организации, а Евсекция не в состоянии разобраться в столь сложных вопросах, ввиду такого исключительного положения города»4.
К концу 1922 года произошла чистка аппарата Евобщесткома, однако основной удар, причем намного существеннее, был направлен на старые организации: ОЗЕ, ОРТ и другие. Часть медицинских и педагогических учреждений, принадлежащих ОЗЕ, и имущество ОЗЕ в Одессе, как и в других местах, были переданы Евобщесткому. Остальная часть учреждений была расформирована или передана Собесу, Наркомпросу, Наркомздраву. Можно заключить, что на этом этапе Общество Здравоохранения Евреев перестало существовать как организация.
Активисты ОЗЕ не отказались от надежды на возобновление деятельности и продолжали оказывать медицинскую и социальную помощь. 13 февраля 1923 года было зарегистрировано Общество пособия неимущим больным города Одессы, которое подчинялось городской секции взаимопомощи Собеса.
Целью деятельности общества было бесплатное оказание медицинской и фельдшерской помощи, выдача лекарств и наблюдение за больными на дому.
Во время регистрации устава НКВД (Харьков) сообщал Одесскому губернскому отделу управления, что «Центр Мекосо при НКВД, ознакомившись с зарегистрированным вами уставом «Общества помощи неимущим больным города Одессы», сообщает, что указанное общество представляет собой определенно еврейскую филантропическую организацию, учредителями которой являются бывшие сотрудники ОЗЕ. Ввиду этого предполагается установить строгий надзор за тем, чтобы помощь, оказываемая обществом, касалась всего населения, независимо от принадлежности к той или иной национальности...»5
На 1 марта 1926 года — членов общества было около 1000 (по данным Собеса), а правление состояло из 15 человек.
Несмотря на то, что общество было зарегистрировано не по национальному признаку, а как общегородская организация, в 1928 году 90,2% «районных больных» и 88,4% «поликлинических» составляли евреи, общая цифра обращений в поликлинику за год составляет 64650. (Последние известные мне документы касательно работы общества датируются отчетом за 1928 год).
Последний председатель ЦК ОЗЕ Моисей Гран в августе 1922 года был избран в Берлинский Комитет ОЗЕ. В апреле 1923 года, как представитель ВЕРЕЛИФ (принятая на русском языке в 1920-х г. аббревиатура Всемирной Еврейской Конференции), д-р Гран прибыл в Одессу. Он провел переговоры с Одесским Губздравом об организации детских санаторных колоний на известном одесском курорте Люстдорф, открытии ясель, организации «Капель молока» и прививочной кампании в городе и районе6. По фактической работе нетрудно узнать «старый почерк» ОЗЕ. При этом медучреждения, открываемые и содержимые ВЕРЕЛИФОМ, находились в его полном административном подчинении, среди сотрудников были бывшие члены ОЗЕ.
В июле 1923 года сеть учреджений ВЕРЕЛИФ в Одессе и районе насчитывала 82 учреждения, половина из них носила сезонный характер. После отъезда д-ра Грана обязанности по медотделу ВЕРЕЛИФ были переданы врачу Блюмкину, ассистенту кафедры социальной медицины в Петрограде. Работа медотделов ВЕРЕЛИФ в Одессе, Николаеве, Елисаветграде, Екатеринославе, Херсоне длилась до октября 1924 года.
Как сложилась дальнейшая судьба остальных членов Одесского отделения ОЗЕ? После ликвидации самостоятельности общества, некоторые из них стали сотрудниками медико-санитарных комиссий Евобщесткома, сотрудниками Собеса, Наркомздрава, Наркомпроса, членами общества пособия бедным больным Одессы, оказывали медицинскую и социальную помощь в рамках «Джойнта» и Комиссии Нансена по борьбе с голодом. Часть, не приемлющая соглашательства с коммунистами, эмигрировала.
Подводя итоги попытки на основании архивных данных пролить свет на историю отделения ОЗЕ в Одессе, можно заключить:
1. На протяжении всей своей деятельности ОЗЕ в Одессе искало оптимальные рамки своего формально-юридического существования, но из-за резких перемен, как в еврейском, так и в общем окружающем мире в те мятежные годы, ни на одном из этапов не смогло полностью реализовать свои решения в данной области.
2. Однако это не помешало ОЗЕ в Одессе не только оказывать медицинскую помощь нуждающимся, а их было «тьмы и тьмы», но и создать новые рамки профессиональной медицинской и социальной работы.
Может быть, на фоне кипучей деятельности в Одессе других общественных организаций, деятельность ОЗЕ не выглядит столь впечатляюще. Но она выглядит более важной в исторической и социальной перспективе.
В исторической — в связи с возрастающей ролью еврейских социальных и благотворительных организаций в современном мире, в социальной — как опыт оказания медицинской помощи в рамках социального обеспечения малоимущих слоев населения.
Замечания/предложения
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.
Председатель правления центра
«Мигдаль» —
Кира Верховская
.
