0

№13

Мигдаль Times №13

Раз Бобович, Два Бобович

Алена Яворская

Как известно, почти все выдающиеся писатели двадцатого века родились в Одессе. И не очень выдающиеся тоже. Более того, в Одессе были даже семьи, в которых рождались исключительно писатели, в крайней случае поэты, ну, в худшем — художники. Братья Катаевы (Валентин Катаев и Евгений Петров), братья Файнзильберги (МИФА и Сандро Фазини — художники, Илья Ильф), братья Долиновы, братья Бобовичи.

В компании одесских поэтов 1910-х годов братья Исидор (1895-1979) и Борис (1896-1975) Бобовичи были «младшим поколением».

Исидор был, очевидно, не только старшим, но и «положительным». Поступил на юридический факультет Новороссийского университета, отдал дань увлечения поэзии. Он печатался во всех пяти поэтических альманахах, выходивших в Одессе с 1919 по 1917 «Шелковые фонари», «Авто в облаках», «Седьмое покрывало», «Серебряные трубы», «Чудо в пустыне». Там были поэты намного талантливее, но Исидор несколько раз выступал, благо поэтические вечера устраивались прямо в стенах юрфака.

Получив диплом, устроился на работу в банк бухгалтером. Работал в провинции. Начал со Жмеринки, в конце двадцатых мотался по Средней Азии, осел в Ташкенте. От литературы отошел, но с удовольствием встречался со старыми одесскими знакомыми.

Может, именно отдаленность от Одессы и литературной жизни сделала такими четкими и точными воспоминания, написанные в шестидесятые годы. Для друзей его юности это было только начало, подробности которого забывались в течение бурной литературной жизни. Для него же, Исидора — это как первая любовь, воспоминание о которой согревает всю жизнь. К сожалению, воспоминания так и остались неопубликованными — вначале никого не заинтересовали, теперь кажутся слишком объемными. А жаль, ведь там рассказ о становлении той самой знаменитой южнорусской, юго-западной школы, прославившей наш город.

Борис Бобович — «шумный брат», в отличие от скромного Исидора. На двери квартиры повесил табличку: «Поэт Борис Бобович».

И чего он только не писал; шарады, стихи, статьи, театральные рецензии, даже рассказы. В 15 лет сумел пробиться на страницы популярного одесского журнала «Крокодил». Кто знает, может, и его шарады пригодились позднее авторам «Золотого теленка»?

1954. Б. Бобович и В. Катаев

(0)

Говорят, что любимой присказкой его было «Ех тюзитчз» — «Из наших» (сегодня мы бы сказали: «Из тусовки). В это тюзитчз Бобовича входили и звезды «Юго-запада» — Э. Багрицкий, Ю. Олеша. Наверное, правильнее было бы сказать: он входил в их тюзитчз.

И был излюбленной мишенью для эпиграмм. Две приписываются Багрицкому. Не слишком (мягко говоря) сентиментальный Эдуард ехидно писал о Бобовиче:

Тень Гроссмана меня усыновила,
Бобовичем у гроба нарекла.
Вокруг меня поэтов возмутила
И в жертву им навеки обрекла.
Бобович я! Довольно стыдно мне...

Окончание же второй эпиграммы Багрицкого на Исидора и Бориса вообще непроизносимо в приличном обществе:

Рыла ваши — как рыла чудовищ,
Челюсти ваши — как древний карниз.
... одна — Исидор Бобович,
... другая — Бобович Борис.

Первая книга стихов Бориса Бобовича (и Александра Кранцфельда) «Неискренние стихи» вышла в 1915 году (см. «Мигдаль Times» №7).

Борис поразительно деятелен, ухитрялся публиковаться везде: от серьезного журнала «Театр и кино» до тусовочно-шутливого бюллетеня «Яблочко», три номера которого вышли в 1918 (см. «Мигдаль Times» №5).

По породу названия последнего он написал статью-обоснование с рядом риторических вопросов. «Почему Одесса входить в состав Украины может, почему М. Слоним читать лекции по социализму может, почему Петр Сторицын писать стихи может? Почему же наш журнал называться «Яблочком» не может?»

В «Яблочке» Бобович занимал чуть не половину места, так часто мелькает его фамилия. Оно и не удивительно, ведь одних псевдонимов у него было штук одиннадцать. Правда, не мудрствуя лукаво, он обыгрывал свои инициалы (от Б-Б. до Б. Б-ович) и узнаваем был до смешного легко. Может, к тому и стремился. В «Яблочке» есть все: от пародийно-ругательной рецензии Бобовича на пьесу Олеши «Маленькое сердце», главную роль в которой играл сам рецензент, до довольно злых эпиграмм на него самого:

Но все простить я не имею права:
Твои стихи — пусть Б-г тебе простит.

Обыгрывается и любовь Бобовича к Блоку, и пристрастие к «Яблочку», и членство в «Зеленой Лампе» и и-и...

Не попало на язык авторам эпиграмм лишь гипертрофированное эстетство Бобовича. Присутствующие на литературном вечере, где рассказчик описывал ужасы гражданской войны в Крыму и бегство в Одессу в 1919 г., были поражены реакцией Бобовича. Он томно вопросил: «А анемоны в Крыму расцвели?»

Закончилось «веселое время» гражданской войны, перебралась в Москву одесская компания. Кто-то попал в большую литературу, кто-то — только в справочники. Борис Бобович, член Союза писателей с 1934 года, не попал даже в Литературную энциклопедию.

Но одесские знакомства — они на всю жизнь. И дружба с Юрием Олешей сохранилась. Лучшие фотографии Олеши 1960-х сделаны сыном Бобовича.

Книгу о Багрицком Борис так и не издал, воспоминания об Одессе так и остались в рукописи.

Думал ли Борис Бобович, написавший в 1922 статью «Среди антикваров и коллекционеров», что две его книги стихов (вторая, «Погоня», вышла тиражом в 540 экземпляров) станут предметом интереса коллекционеров, а не вожделенной добычей читателя?

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста