№140

Мигдаль Times №140

ИСКУССТВО ВРАЧЕВАНИЯ

Ольга КСЕНДЗЮК

В фантастическом сборнике 1982 г. мне попался небольшой рассказ Э. Соркина «Диагноз по старинке». В отдаленном светлом будущем один молодой человек слишком увлеченно работал, да и приболел. Но вот беда: медицина сплошь стала электронной.
Машины, тогда еще называемые ЭВМ, добросовестно выдавали ему скучный диагноз и микстуру с длинным названием, но это не помогало.

И отправился герой к настоящему старому доктору, со стетоскопом и добрым усталым взглядом. Прием происходил в уютном особнячке с медной табличкой на двери, с картинами на стенах, мягкими креслами и хорошенькой медсестрой. Особенно понравились молодому человеку слова врача: «Вы переутомились, нервишки сдали…
Почему бы вам не сходить, положим, в зоопарк… Забудьте о неприятностях». Он вышел из кабинета совсем в другом расположении духа.

Правда, в конце оказалось, что всю эту ситуацию, вплоть до высказываний чудесного «айбо­лита», тоже сгенерировала машина. Даже таблеточки, выписанные врачом, оказались той же микстурой в другой форме. Вот это мне не понравилось (и кому-то из критиков тоже).
Кто станет возражать против быстрой и эффективной электронной диагностики? Против научных достижений, позволяющих медикам решать проблемы, ранее казавшиеся безнадежными? Технологии входят в наш быт постепенно, а новые поколения уже не смогут представить жизнь без них.
Но рядом с электроникой всегда должна быть личность. Специалист, который к вам небезразличен, который не видит вместо вас гору анализов и кучку цифр. Человек, который с вами в диалоге.
Сегодняшняя медицина – это узкие специализации. Конечно, нет специалистов отдельно по правой и отдельно по левой руке (уху, глазу). Но таки не всегда правая рука знает, что делает левая. Не без оснований все чаще говорят о необходимости целостного, системного восприятия человека. Так современность на новом уровне развития встречается с древностью. Ведь в давние эпохи, когда границы наук были размыты, врачи были также философами, физиками, математиками. Многие изучали музыку, живопись, языки, писали научные труды – а как иначе передать свой опыт? (Впрочем, эта добрая традиция живет и поныне.) И становились стихийными, интуитивными психологами, развивая наблюдательность и чувствительность.
Испокон веков две важнейшие роли выполнял врач. Первая – ис-целить, то есть «сделать целым». Восстановить целостность сложнейшей системы – человеческого организма. Вторая – проявить внимание и участие. Утешение ничуть не менее важно, чем исцеление. Ведь душа и тело едины. Иногда бывает достаточно просто выслушать – ведь проблемы многих людей на самом деле сводятся к тому, что их никто не слушает…
«Мы, терапевты, являемся основной армией врачей, которые принимают на себя фронтальные атаки больных, страдающих неврозами», – писал Иосиф Кассирский.
Наш организм устроен невероятно тонко. Мы умудряемся сочетать в одном теле удивительный запас прочности и высокую уязвимость. Вы знаете, сколько у нас чувств? Одни специалисты говорят – три, другие насчитывают тридцать три. Сколько органов в человеческом теле? – это посчитайте сами.
А сколько в мире существует заболеваний?
На этот вопрос точного ответа вы не получите. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) описала несколько тысяч человеческих болезней. «Потенциально можно считать болезнями … от десяти до ста миллионов недугов. Еще более “потенциально” человек может быть подвержен в целом 10 в 34 степени недомоганий, включая разного рода недуги типа смещения коленной чашечки…» (onauke.com) Не удивительно, что медицина – настолько объемная, разветвленная и трудная область знания.
Люди, идущие в медицину – даже если потом они становятся рядовыми врачами, – мне представляются непостижимыми. Совершенно особый склад ума и души должен быть. Такая колоссальная работа по изучению человека на всех уровнях, от кончика ногтя до клеточного ядра. Ошибка врача, подобно судебной ошибке, судьбоносна. Как постоянно нести груз ответственности? Как преодолеть естественное отвращение и страх? А сколько нужно мужества (или бесчувственности, или привычки?). Каково это – ежедневно, буднично ходить на работу, где встреча с чужим страданием неизбежна?
Однако разговоры о чуткости врача и его же ответственности, о новых технологиях и ошеломляющих достижениях науки попахивают утопией, с ее хрустальными дворцами и торжественными речами плакатных персонажей. Мы-то имеем дело с сегодняшней реальностью, где некоторые медицинские процедуры до сих пор заставляют вспоминать об инквизиции, а чуткость врача под большим вопросом, и где врачи измучены несоразмерностью работы и оплаты. С реальностью, где только очень душевно устойчивый человек, оказавшись в приемном покое больницы, не впадет в полную безнадегу. С реальностью, где всем надо платить и официально, и неофициально, если не хочешь, чтобы эта самая безнадега поглотила твою драгоценную жизнь или жизнь близких.

Но ситуация выглядит уже не совсем так, как живописал мой любимый классик:
«...с этим порошком, повторяю … надо тщательней! Ибо в отличие от коленвала мы берем внутрь и быстро усваиваем, зеленея от надежды. А ходить потом и с микробом, и с лекарством внутри – это ж двойная гибель! От которой надо спасаться третьим раствором, снова Сыктывкарского завода. Так что тщательней надо, ребята! Население у нас крепкое, и в основном уже лечится само».
Этот отрывок из миниатюры Михаила Жванецкого «Тщательнее», написанной в 70-е, к нашему общему счастью, уже неактуален. А вот созданное им же в 90-е пока читается с неослабевающим интересом:
«Чтоб лечь на операцию, больной должен принести с собой все! Что забыл, то забыл. Значит, без наркоза. Также надо привести того, кто ночью будет передавать крик больного дальше в коридор. Оперируют по-прежнему хорошо, а потом не знают, кто как выживет. Зависит от организма, который ты привел на операцию...
Страх перед смертью на последнем месте. На первом – страх перед жизнью. Больные из окон смотрят на прохожих с сочувствием. Местами меняться никто не хочет. Ухода, конечно, в больнице нет, хотя вход массовый. Из ординаторской вдруг хохот, пение, запах сирени. Это в декабре получена майская зарплата. Больные с просроченным действием лекарств держатся вместе, им уже ничего не грозит. Хотя вдруг кто-то оживляется, спрашивает, где туалет­. Значит, на кого-то подействовало, то есть просроченное лекарство встретило такой же организм.
Врачи имеют вид святых. Борются за жизнь параллельно с больными. Лечат без материалов, без приборов, без средств. Это называется финансирование... Жаловаться некому, никто нас не обязан лечить, как и мы никому не обязаны жить. Но если кто хвастается достижениями отечественной медицины, то мы все и есть достижение нашей отечественной медицины…» («Лечиться надо»)
Образ врача – очень значимого лица в обществе, в чем-то символичного, наделенного особым знанием, своеобразной властью, сопутствующего рождению и смерти, – часто привлекает внимание искусства и массовой культуры.

Кто-то охотно припомнит докторов в русской литературе – у Лермонтова, Толстого, Тур­генева, Чехова, Булгакова, Аксенова. Трое последних и сами изначально были врачами. Ме­ди­цин­ское образование было у Шиллера, Конан-Дойла, Шни­ц­лера, Моэма, Лема. Аркадий Арканов и Григорий Горин оба окончили 1-й Московский медицинский институт им. Сеченова.
Кто-то с легкостью перечислит персонажей-медиков из отечественного и зарубежного кинематографа («Дорогой мой человек», «Коллеги», «Интерны», «Доктор Т и его женщины», «А как же Боб?», «Анализируй то» «Скорая помощь», «Клиника», «Доктор Хаус» и многие, многие другие). Правда, серьезных фильмов о медиках мало, а несерьезные изобилуют ошибками, подчас дико звучащими для специалистов.
Неравнодушны к медицине были классики советской комедии Эльдар Рязанов и Леонид Гайдай, связанные с ней эпизоды не раз встречаются в их фильмах. Хирург Женя Лукашин в «Иронии судьбы» рассуждает о самой консервативной и лучшей профессии. Кстати, Андрей Мягков не раз играл докторов («Похождения зубного врача», «Утренний обход»). Зубной врач Антон Семенович Шпак («Иван Васильевич меняет профессию») подарил зрителям фразу: «Все, что нажито непосильным трудом!..»

Незабываемы «фефекты фикции» Ролана Быкова в роли логопеда («По семейным обстоятельствам») и девиз Веры Семеновны (актриса Римма Маркова) из «Покровских ворот»: «Резать к чертовой
матери!»

Один из лучших и актуальных медицинских советов дан профессором Преображенским из «Собачьего сердца»: «Не читайте до обеда советских газет».
А помните доктора Симпсона из Ноттингемшира («Дом, который построил Свифт»), который «нормально лечил нормальных сумасшедших»? Одна из ключевых реплик фильма: «Мисс Джонсон, у нас радость: доктор тронулся!»
Особой моей любовью, и не только моей, пользуется доктор из фильма Григория Горина и Марка Захарова «Формула любви», в блистательном исполнении Леонида Броневого. Ироничный вольнодумец, невозмутимый скептик, добродушный циник, человек, которого не прошибешь никаким романтизмом-магнетизмом. Он обогатил нас бессмертными афоризмами «Доктор сыт – и больному легче» и «Голова – предмет темный и исследованию не подлежит». Впрочем, практически любые его фразы хочется цитировать:
«…Тогда остается третий способ – беседа. Слово лечит, разговор мысль отгоняет».
И это возвращает нас к тому, с чего мы начали: к исцелению и утешению. К тому, что так просто звучит и так трудно дается.

* Иосиф Абрамович Кассирский (1898-1971) – доктор медицинских наук, академик, основатель советской школы гематологии. Автор многих научных работ, мемуаров и очерков.

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста