0

№24

Мигдаль Times №24

Поэт и море

Алена Яворская

Но упрямство, труд и вдохновение — великая сила. А если еще и своевременная подсказка... Ноаху повезло. Он не только сам в ковчеге спасся, но и птиц и зверей для нас сохранил. Наверное, моряки, да и пассажиры, вполне могут считать Ноаха своим покровителем.

Впрочем, и литераторы тоже. В смутном 1920 году в Феодосии вышел альманах «Ковчег» (переизданный недавно Всемирным клубом одесситов). Там были стихи А. Блока и М. Волошина, М. Цветаевой и О. Мандельштама, Г. Шенгели и И. Эренбурга. Да еще там были наши одесситы, «южнорусские»: Э. Багрицкий, Е. Кранцфельд, В. Бабаджан, А. Соколовский, А. Фиолетов. То, что стихов о море нет у северян, — неудивительно. Но и у наших — ничего! Ни у Багрицкого, ни у Соколовского. Одна лишь Елена Кранцфельд робко прошепчет:

Тихая солжет вода,
И пловцу не сладить с лодкой...

Если внимательно прочитать книги, то можно с удивлением заметить: в прозе и стихах представителей одесской школы двадцатых годов моря почти нет.

Парадоксально: Одесса — город, как говорят, «живущий с моря». Поколения моряков и контрабандистов, с морем связанных напрямую, купцов и мелких лавочников — опосредованно. Не говоря уже о том, что морские ванны принимали все: от томных барышень до толстых купцов, от серьезных революционеров-бомбистов до нервных художников.

И если художники море еще рисовали, то прозаики его в упор не замечали. Приезжие могли море описывать, поселившиеся же здесь настолько привыкали к нему, что относились как к чему-то само собой разумеющемуся, как к воздуху, например. Ну, кто же в здравом уме будет петь гимн кислороду?

Может, поэтому герой Бабеля идет в порт по Тираспольской улице? У Ильфа и Петрова есть море — в «Золотом теленке». И рассвет над городом, когда компаньоны подъезжают к Черноморску. У них есть даже пляж — это ведь тоже море, только поближе к берегу. Пляж днем — даже морской заплыв Скумбриевича и Берлаги, и пляж ночью — нападение на Корейко.

Да, в «Записных книжках» Ильфа есть упоминание о том, что одесситы любят свои морские ванны. Но где же морская романтика, господа?

Все они были прагматиками. За одним исключением, именовавшимся Эдичкой Дзюбиным. Он же — Эдуард Багрицкий. Человек, создавший миф о себе. Задыхающийся астматик — лихой гуляка, человек, до 1917 г. не покидавший Одессы — певец креолок и Карфагена.

Встает зеленый пар над синевой зыбей
И небо вдалеке
прозрачно-голубое...
(«Пристань»)

Только ветер да звонкая пена,
Только чаек тревожный полет...
(«Моряки»)

Есть у него упоминание о конкретных морях. Об Азовском — «Арбуз», а о нашем Черном — самое известное — «Контрабандисты»:

По рыбам, по звездам
Проносит шаланду...

И кому какое дело, что сам Багрицкий море недолюбливал, что единственный раз, когда он плавал на яхте, укачало его смертельно, а знаменитое фото — Багрицкий на яхте — сделано еще до отплытия. После первого опыта он никогда не поднимался на борт. Плавать он не любил. Рыбаком не был. Но стихи обо всем этом писал замечательные.

А если все же хотите знать, как может одессит написать о море в прозе, читайте «Пятеро» Владимира Евгеньевича Жаботинского.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста