-2

№35

Мигдаль Times №35

По распределению... судьбы

Вела интервью И. Найдис

На верхнем фото— довоенная сборная Одессы.
Первый слева— Трусевич, пятый слева— Л.Бронз.
На нижнем фото— одесский «Автомобилист», 1963г.
Первый справа— И.Бронз.

(0)

—Вы сын легендарного одесского футболиста, сами серьезно играли в футбол. Как получилось, что вы стали адвокатом?

—Наверное, это было предопределено свыше. Были какие-то знаки судьбы: например, у меня за седьмой класс в табеле была всего одна «пятерка»— по Конституции. Это было удивительно: я учился плохо— послевоенные годы, жизнь на Молдаванке. Когда вернулся из армии, решил поступать на юридический факультет, тем более, что как у закончившего службу, у меня были определенные льготы: достаточно было сдать экзамен с положительной оценкой, чтобы пройти по конкурсу. Хотя конкурс в 61м году был значительный: только-только открылись вечернее и заочное отделения юридического факультета.

—Вас не останавливало, что положение адвоката в суде в период застоя было формальным?

—Нет, наоборот, это было единственное место, где можно было принести пользу и, более или менее, высказывать свои мысли по защите или по нарушению прав человека.

—Были какие-то дела, которыми вы гордитесь?

—Были дела, по которым, скажем, был достигнут положительный результат. Я всегда возражаю против термина, который употребляют обыватели,— «выиграл дело». Вы.играть можно в спортлото или на скачках, а в нашем деле можно добиться положительного или относительно положительного результата. Либо не добиться никакого результата: то есть, несмотря на добросовестную работу, которую ты выполнил по данному делу, человек был приговорен к серьезной мере наказания, с мнением адвоката суд не согласился, высшая инстанция позицию адвоката также не разделила. И все, жаловаться было больше некуда— все звенья судебных инстанций поддерживали решения нижестоящих инстанций. Один раз в 84м или 85м году был вынесен оправдательный приговор по делу, которым я занимался. Рабочий Ильичевского порта обвинялся в том, что выносил, кажется, индийское белье. Доказательства были настолько сомнительные, что суд его оправдал. Но это еще и благодаря тому, что попался смелый судья: в те годы было «табу» на вынесение оправдательных приговоров— у нас же следственные органы не ошибались, а суд свято верил тому, что было написано в обвинительном заключении. Оправдательных приговоров практически не было. Если дело в суде рассыпалось, то оно возвращалось на дополнительное расследование, и в тиши кабинетов его прекращали.

(0)

—А «щеточное» дело?

—Дело Шмушкиса? Я в нем не участвовал и лишь помогал Шмушкису получить решение о реабилитации, только после его освобождения— когда он почти 13лет отсидел. Я помню, что дело слушалось в Овидиополе, в начале семидесятых годов, слушал дело Одесский областной суд, подсудимого приговорили к расстрелу. Потом Верховный суд заменил расстрел пятнадцатью годами лишения свободы. Это была такая лютая ненависть социалистического строя по отношению к предпринимателю! Шмушкис открыл в Овидиопольском районе несколько цехов по производству щеток. По сути он сделал нужное дело: поставил производство, обеспечил людей работой— заполняя существующий «щеточный» дефицит, дал возможность крестьянам в зимний период зарабатывать. Но для того, чтобы платить нормальную зарплату и получать прибыль, ему приходилось оформлять эти деньги на подставных лиц. Вот его и обвинили в хищении, хотя он ни у кого ничего не украл. Такая была перевернутая система.

—Не было такого, что хотелось все бросить и уйти?

—Было больно и обидно за людей, которым не удалось помочь, за напрасно вложенный труд— добросовестно сделана немалая работа, а результата не принесла. Было жалко людей, которые попали под это колесо и были раздавлены. В 84м году судили группу «шабашников». Я участвовал в этом деле. По объему оно было самым большим в моей практике— почти 380томов, расследование велось на протяжении шести или восьми лет. Эти люди получили от 10 до 12лет только потому, что, работая в колхозах по 18часов (строили клубы, фермы), не могли получить оговоренной с председателями колхозов зарплаты— не было таких расценок. Поэтому они вынуждены были включать в списки своих родственников, знакомых.

—Что изменилось сегодня?

—Суды сегодня более независимые, судьи могут выносить решения, совершенно не считаясь со статистикой. Раньше проводилось социалистическое соревнование между областными судами всех регионов Украины: у кого было больше отмененных приговоров, те занимали последние места в социалистическом соревновании! Сегодня суд может решить: нет доказательств— вынести оправдательный приговор, прекратить дело. Мне это очень нравится.

—Может сегодня простой человек тягаться с городскими, государственными структурами? Вот, скажем, за дороги, которые в ужасном состоянии?

—Это очень сложно. Хотя судебная власть в конституции провозглашена властью, однако таковой она не является. Она находится в полной зависимости от местных органов управления: выделение помещений, осуществление ремонта в них, выделение жилья для судей— все это решают местные власти. Поэтому, если сегодня будут иски, скажем, городским властям, что из-за состояния дорог кто-то разбил машину, я очень сомневаюсь, что этот иск будет удовлетворен. Удовлетворение одного такого иска повлечет лавину исков, и бюджета города не хватит, чтобы удовлетворить эти иски. Кроме того, в правилах записано, что водитель должен избирать скорость движения в соответствии с рельефом и состоянием дороги. Поэтому: «Чего ты гнал, когда дорога вся в выбоинах? Надо было избрать соответствующую скорость».

—То есть, вы бы не взялись за такое дело?

—Нет.

—Кто кого выбирает: вы— дела, или дела— вас?

—Как правило, мы сами сейчас выбираем, какие дела вести, но есть дела, в которых не все адвокаты могут принимать участие. Например, дела об автотранспортных преступлениях может вести очень небольшая часть адвокатов.

—То есть происходит специализация.

И. Бронз вручает статуэтку Дюка президенту
Союза адвокатов Украины В. Медведчуку

(0)

—Да, и это можно только приветствовать, потому что когда человек в чем-то специализируется, он достигает определенных вершин в этой области. Думаю, это правильно. Кузьма Прутков говорил: «Нельзя объять необъятное»,— а многие стараются.

—К вам обращаются частные лица или компании. А есть что-то типа разнарядки— когда вам поручают вести какое-то дело?

—Ну, конечно. Конституцией Украины декларировано, что все граждане имеют право на получение правовой помощи. Если лицо привлекается к уголовной ответственности, и у него нет средств на оплату, то следственные органы или суд обязаны назначить ему защиту. Назначения проходят через адвокатские объединения.

—Вы можете отказаться?

—Нет, мы обязаны это исполнять.

—Вопрос, который, вероятно, возникает у многих. Например, у И.В.Шерешевского, по некоторым данным, во время войны погибли мать и сестра. И все-таки он защищал военных преступников на суде в Николаеве. Ощущения адвоката в подобной ситуации, и что диктует в таких случаях адвокатская этика?

—Ощущения нужно отбросить. Существует такой постулат— мы защищаем не преступление, а человека. Нужно это четко разграничивать. Да, человек может совершить самые тяжкие преступления. Но вместе с тем это— человек, если говорить высоким слогом— Бжье создание. Наряду с негативными чертами характера, отвратительными поступками, есть в нем что-то такое, что заслуживает некоторого снисхождения. Задача адвоката— обратить на это внимание. Чикатило же тоже защищали, и военных преступников в Нюрнберге защищали.

—То есть, получается, что если даже вы считаете, что этот человек заслуживает наказания...

—...я сделаю все возможное, чтобы ему не было назначено необоснованно суровое наказание.

—А если обоснованное?

—Ну что делать... Но все равно мы будем...

—...искать логическую ошибку в обвинении?

—Дело не в этом. Во-первых, нужно тщательно проверить данные следствия по поводу того, что именно он совершил это преступление. Особенно по делам об убийстве, важно, не было ли насилия со стороны потерпевшего, не действовал ли подсудимый в пределах необходимой обороны или с превышением ее пределов... У меня было, например, когда человек обвинялся в умышленном убийстве, а был осужден за убийство по неосторожности.

—Например, вы знаете, что человек виноват в убийстве, но видите лазейку, по которой можно его «вытянуть»...

—Это не лазейка. Это те обстоятельства, которые есть в деле. По закону я не должен устанавливать истину, это обязанность суда. Я могу только представлять доказательства, оправдывающие либо смягчающие ответственность.

—Иосиф Львович, у меня такое впечатление, что юристом может быть человек с уникальными способностями, памятью— то есть далеко не всякий. А юристов много, идут в юристы...

—Сегодня двери в адвокатуру открыты, хотя нужно сдать сложный квалификационный экзамен. У нас довольно жесткие требования, и примерно 25% сдающих его не сдают. Конечно, адвокат должен быть человеком грамотным и образованным в широком смысле слова— знать историю, литературу, желательно искусство, желательно языки, обладать аналитическим умом, навыками ораторского искусства, кроме того, обладать соответствующими человеческими качествами, быть добросовестным, пунктуальным и коммуникабельным. Адвокат должен в себе сочетать черты дипломата— умение сгладить острые углы тогда, когда это пойдет на пользу клиенту.

—Вы так много перечислили. Вы считаете, что у одесской адвокатуры есть будущее, есть молодые юристы, обладающие такими качествами?

—У нас есть очень толковые и многообещающие юристы, которые со временем могут стать хорошими адвокатами. У многих есть знание языков, хорошие фундаментальные знания в тех отраслях права, которыми они занимаются. Так, видимо, диктует время: многие молодые адвокаты занимаются обслуживанием бизнеса. Для этого нужно обладать большим объемом экономических и правовых знаний, необходимых при обслуживании предприятий, особенно предприятий с иностранными инвестициями. Это целый комплекс вопросов, и многие молодые адвокаты блестяще их знают.

В Московской городской коллегии адвокатов,
в центре — председатель МГКА Генри Резник

(0)

—Все уйдут в бизнес, а кто будет заниматься правами простых смертных?

—Я считаю, что адвокат, который «не нюхал пороха» судебных заседаний, не занимался защитой, ни разу не посетил тюрьму, профессию освоил недостаточно.

—Вы принимали непосредственное участие в создании Правил адвокатской этики. Что грозит адвокату, нарушившему эти правила?

—Адвокатская этика— это составная часть нашей профессии. Нарушившие эти Правила могут быть привлечены к дисциплинарной ответственности, могут быть лишены свидетельства об адвокатской деятельности— его можно приостановить сроком на один год или даже аннулировать. Надо сказать, что адвокаты не являются ни рабочими, ни служащими, на них не распространяется трудовое законодательство— они осуществялют свою деятельность в соответствии с законом «Об адвокатуре». Сейчас идет реформирование адвокатуры, и главное сейчас— объединение адвокатов в единую организацию. Кстати, это и требование Совета Европы, как одно из оснований для вступления Украины в Совет Европы. Процесс принятия нового закона идет тяжело. Некоторые говорят: «А почему это мы должны в принудительном порядке вступать в эту ассоциацию?..» Почему-то, когда американец становится адвокатом, он автоматически входит в ассоциацию адвокатов штата и считает это вполне нормальным. После принятия этого закона адвокатура может выступать как единая сплоченная организация. Тогда это будет нормальный правозащитный институт, который сможет бороться за соблюдение прав человека. Состояние адвокатуры— это лакмусовая бумажка, которая сразу показывает, каковы права человека в данной стране.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста