№95

Мигдаль Times №95

«Что отсюда много ближе до “Берлина” и “Парижа"...»

Олег ГУБАРЬ

В эту пору фельетонисты то и дело интерпретировали итальянское название как семантический вариант русского «страдать» – мостовые и тротуары пребывали в отвратительном состоянии, а замощение осуществлялось не слишком быстро.
Тем не менее, как свидетельствует авторитетный современник, итальянские вывески некоторое время сохранялись на винных погребках, даже такие лихие, как «Eviva unita d’Italia!» или «Eviva Garibaldi! cantina con vini».

Забавные, а то и курьезные вывески встречались чуть ли не на каждом шагу. «Вывески некоторых магазинов и гостиниц, – писал «Одесский вестник» 135 лет назад, – отличаются не столько орфографическими ошибками, сколько оригинальностью. Например, над погребом вы читаете: “Погреб быстрой реки”, над трактиром: “Вавилон, или Вход в источник красноречия”: или – следующий набор слов: “Гостиница Африка ди Неаполитани Новотроицкий трактир”».
На Греческой улице внимание «чистой публики» привлекала следующая реклама: «Хаим Брут. Женский портной и компаньон». Именно так расшифровал для себя значение «и Ко» местечковый кутюрье. К 1832-1833 годам относится оригинальная рекламная вывеска местного переплетчика: «Здесь – Еврей, что книги в переплет работает».
На одной питейной лавке по Екатеринин­ской, вместо стереотипного «Распивочно и на вынос», красовалась почти изысканная поэтическая миниатюра:

Здесь веселится компания,
Но без ссоры и ругания.
Пей шЕмпанское, мадеру,
Чтобы было человеку в меру.

Более информативные вывески включали, например, изображения бородатой намыленной физиономии, а то и всех стадий процесса стрижки-бритья. На более «лаконических» вымалевывали лишь огромные ножницы, и оное художество дополнялось пояснительной надписью: «Сих дел мастер». А поскольку в цирюльнях пускали кровь и имели дело с Дуремарами, постольку там вывешивались плакаты с «нарисованной коричневого цвета рукой, из которой ручьем бьет кровь». В витринах дамских парикмахерских можно было видеть муляж женской руки и табличку: «Холя ногтей».

Однажды в окне цирюльни появилась записка: «Здесь нужен мальчик». Имелось в виду, что приглашается ученик. Следующим утром на крыльце цирюльни оказалась колыбель с подкидышем и записка: «Вы хотели мальчика. Вот он».
Над сапожными лавками висели гигантские башмаки-инвалиды, над хлебными – «сизо-коричневые кренделя с черно-бурого цвета сухарями». Кренделя эти вырезались из дерева и золотились, а сверху украшались короной, будто замысловатый рыцарский герб. Памятная строка Блока – «чуть золотится крендель булочной», – это как раз о них.

«Аптека Гаевского и Поповского» до сих пор сохранила кое-какие фрагменты прежней рекламной атрибутики: скажем, латинскую надпись «фармация». Вообще же давние фармацевты стремились придать своему занятию как можно больше таинственности, а потому выставляли в витринах всевозможные реторты и колбы, напоминающие инструментарий средневекового алхимика, да еще наполняли эти сосуды кроваво-красными либо пурпурными химикатами. Совсем еще недавно на мраморном подоконнике дома, что на углу Екатерининской и Театрального переулка, можно было видеть гравированную рекламу одной из самых лучших в Одессе аптек – остзей­ского немца М. Кестнера... Темпераментные рекламные тексты аптекарей убеждали, что пилюли такие-то «слабят легко и нежно», а порошки такие-то – «ваше спасение, господа ревматики».

Другая «мраморная реклама», опять-таки двуязычная, но на русском и французском, тоже недавно украшала изящное здание великолепного «ликеро-водочного» магазина Цезаря Гинанда, по улице Греческой, 30. Прейскурант отпускаемым здесь напиткам составляет целую брошюру! К слову, виноторговля Гинанда просуществовала 65 лет без перерыва (до экспроприации экспроприаторов), а изначально располагалась по улице Дерибасовской, 10 – в доме Стифелей, с которыми Гинанд породнился.
Изумительные образцы изобретательно­сти иллюстрируют в разные годы рекламы кондитерских фирм – «Абрикосов и сыновья», «Братья Крахмальниковы», «Жорж Борман», «Бликген и Робинсон», «Х.Л. Дуварджоглу», «Братья Фанкони», «Робина и Монтье» и др.

Передо мной – «зроблена з любов’ю до життя» симпатичная стеклянная баночка из-под драже знаменитого московского товарищества «Эйнем», датированная 1896-м годом. Драже это было столь популярно на рубеже веков, что о нем упоминают в своих мемуарах известнейшие литераторы и общественные деятели. В сотнях журналов и газет тиражировался удачный рекламный плакат, изображающий исполинского мальчонку в косоворотке, перешагивающего через Москва-реку, а подверстанный текст гласил: «Мой первый шаг за печеньем ЭЙНЕМ».

Но вернемся к вывескам. Веселенькие самозванцы, одесские торговцы бесконечно возмущали напрочь лишенного чувства юмора ремесленного голову. «Ввиду неоднократно возникавших недоразумений из-за того, что многие мастера и мастерицы на вывесках своих не называют себя настоящими и полными именами и фамилиями, – указывало общественное самоуправление, – а ограничиваются лишь французским наименованием себя по имени: “Моды Аннет”, “Парикмахер Грегоар” и т.п., тогда как на самом деле они – Агафия Пантелеева, Киркор Карабет и т.д., поступило распоряжение, чтобы все они, без различия подданства, именовали себя впредь исчерпывающе». Несмотря на всякие репрессивные меры, предприниматели, а в особенности портные, модистки, куаферы и куаферши, упорно оставались Жанами, Феликсами, Жоржами, а также Жозефинами, Амалиями, Антуанеттами и проч.

Блистательное исключение составляли лишь первоклассные гостиницы и ресторации, дорожившие своей репутацией, а потому зорко следившие за своей имиджевой рекламой. Но тут ларчик открывается довольно просто: их содержатели были по преимуществу образованными иностранцами. Можно вспомнить Клубную гостиницу Рено, в которой некоторое время размещался ресторан легендарного Отона, а также «Отель дю Норд» Шарля Сикара. Можно назвать Келя, Вереля, Каруту, Замбрини, Вагнера, Донати, Лателье, Кошуа, Магенера и многих других.

Названия двух первых одесских отелей были вполне патриотическими: местного разлива – «Ришельевская» (Отона), и имперского – «Санкт-Петербургская» (Вереля). В начале 1840-х реестр лучшим гостиницам, помимо перечисленных, следующий: «Новороссийская» и «Московская», «Парижская» и «Ре­вель­ская». Но были и второклассные и, скажем, внеклассные, разобравшие все как патриотические, так и непатриотические названия на континенте, включая звонкие имена европейских столиц. И когда великолепный кондитер, ресторатор, устроитель массовых гуляний Жан-Батист Карута приобрел на бульваре столь желанный особняк с намерением устроить там непревзойденную гостиницу с ресторацией, ни одного пристойного французского названия для него не осталось. Тогда он и рискнул «пересечь» Ла-Манш и окрестил свое детище «Лондонской». С его легкой руки в город нахлынули британские названия отелей, ресторанов, питейных заведений – «Англия», «Бристоль», «Ливерпуль» и т.п.

Со временем уличную рекламу довольно жестко упорядочили. 1 января 1886 года Городская управа по согласованию с полицмейстером ввела в действие специальные регламентирующие правила о вывесках для трактирных заведений, где, в частности, находим следующие строки:
«Цвет главного фона вывесок, а также цвет букв надписей на оных обязательно ниже поименованные:
а) с продажей питей распивочно и на вынос: 1) для гостиниц – голубой с золотыми или желтыми буквами; 2) для рестораций – розовый с серебряными или белыми буквами; 3) чайных трактиров – синий с красными буквами; 4) пивных – оранжевый с черными буквами; 5) харчевен – красный с черными буквами; 6) кафе-ресторанов – желтый с серебряными или белыми буквами; 7) постоялых дворов – белый с синими буквами; 8) погребов русских вин – коричневый с белыми буквами; 9) овощные лавки – фиолетовый с красными буквами;

б) с продажей только на вынос: 10) винные лавки – светло-зеленый с черными буквами; 11) ведерные лавки – темно-зеленый с белыми буквами; 12) ренсковые¹ погреба – дико-сиреневый цвет с желтыми буквами.

Примечание. В заведениях, имеющих право торговать только на вынос, на вывесках должны быть добавлены слова: “на вынос”».

К слову, как раз в эти дни в Одессе проходит конкурс по поводу организации рекламы и устройства «уличной мебели» в исторической части города. Остается надеяться, что его результаты сведутся к чему-нибудь более оптимистическому, нежели регламентация 1886 года.

---

¹Ренсковый погреб (истор.) – магазин, торгующий виноградными винами (от старинного названия всякого виноградного вина – «ренское», букв. рейнское).

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста