+3

Мигдаль :: Еврейский музей Одессы
Памяти Р.Э. Нудельман

Д.М. Фрумина

(0)

Выступление Дины Михайловны Фруминой на открытии выставки произведений Р.Э. Нудельман

«Жизнь без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами сумрак неминучий
иль ясность Б-жьего лица».
А. Блок.

Портрет Р.Э. Нудельман
работы Д.М. Фруминой

(0)

Случаи бывают разные: несчастные, о которых упоминать не хочется, и счастливые. Вот такой счастливый случай произошел со мной. Когда мне было 15 лет, я поступила в Одесскую художественную школу. С Раисой Эммануиловной мы сидели за одной партой на теоретических занятиях. На практических занятиях мы были в разных мастерских: я была ученицей Михаила Гершенфельда, а Раиса Эммануиловна была в мастерской Моисея Мучника. Это были мастерские противоположных направлений — в какой-то степени антагонистических, но на нашей дружбе это не сказалось. Раиса Эммануиловна была всесторонне одаренным человеком, не только тонко чувствующим цвет живописцем, но и человеком поэтического строя. Теоретические занятия давались ей так легко и просто, как никому из учеников. Был такой совершенно нелепый метод — бригадный метод усвоения теоретических предметов. Так вот, Раиса Эммануиловна отдувалась за всех: мы все готовились к ответу, но отвечала почти всегда она. В этой группе учились такие художники, как Зайченко и сын скульптора Митковицера, он учился на архитектурном отделении.

(0)

Когда мы закончили профшколу, нас перевели в здание художественного института. Пятеро отличников получили возможность без экзаменов определиться на второй курс графического факультета. Я думаю, что это произошло от того, что там, на графическом, был недобор, но мы согласились великодушно, потому что живопись там преподавал Теофил Борисович Фраерман. И вот мы проучились до 1934 года (2-й и 3-й курс), а потом наступила ужасная пора реорганизации: художественный институт закрыли и лучших учащихся рекомендовали для конкурса в киевский институт. Кто по успеваемости пониже — оставались здесь, и таким образом здесь учредилось художественное училище. Раиса Эммануиловна не уехала в Киев по состоянию здоровья, я — по семейным обстоятельствам. Она продолжала самостоятельно работать и показывала свои произведения на выставках. Я же готовилась для поступления в киевский институт, ждала, когда из армии вернется мой брат. Потом мы расстались приблизительно на шесть лет: начало моего обучения в Киеве, потом 1941 год, война...

(0)

После войны я два года работала в Москве и не знала, что Раиса Эммануиловна уже вернулась из эвакуации. Мы встретились на выставке Дрезденской галереи. Я все е? уговаривала переехать в Одессу, но это было не так просто, потому что она уже была кандидатом в Союз художников Москвы. После моего возвращения в Одессу наша переписка была постоянной. В 1951 году она впервые после войны приехала в родной город, и они встретились с Минкусом. В 1952 году Раиса Эммануиловна стала супругой Бориса Адольфовича и переехала в Одессу. Вот с тех пор мы уже здесь поддерживали дружеские отношения. Не то, чтобы поддерживали, просто они были органическими, закономерными и постоянными. Летом я часто бывала у них на даче. Там было когда-то очень хорошо. Печально вспоминать, что сейчас это все сравняли с земл?й, и что ничего этого нет. Я успела за эти годы написать много этюдов на их даче и могла бы просто показать выставку «Дача Минкусов».

(0)

Раиса Эммануиловна — чудесный живописец. Я настолько неравнодушна к е? творчеству, что не могу оценить, что лучше, что хуже. В принципе, она живописец высокого толка, живописец-станковист. Причем, особенно это ценно сейчас для обозрения и для нынешнего поколения, потому что станковая живопись как таковая исчезает, и традиции южнорусской школы стираются. А вот в ее произведениях это живо. Не хочу вас утомлять, потому что откроется второе дыхание и остановить меня будет трудно, но скажу вам, что художник никогда не умирает. И каждый, кто вносит в жизнь частицу своей души ради красоты, ради значительности этой жизни, остается живым навсегда. Потому я предлагаю отмечать не дни кончины, а дни рождения.

(0)

Я рада, что произведения Раисы Эммануиловны нашли такой прекрасный приют — здесь и в музее Блещунова. Печальный факт последних лет заключается в том, что произведения ушедших художников рассеиваются, часто попадают в невежественные руки. И очень трудно восстановить память об этих замечательных художниках, которые с любовью все это создавали. Ведь для того, чтобы создать нечто небольшое, надо влюбиться в этот объект, надо внушить зрителю вот эту свою любовь к этому изображаемому, и только тогда может быть найден отклик. И я очень признательна музею, который взял на себя эту роль хранения. Пожелать, чтобы почаще показывали зрителям, потому что, помимо сохранности, важно, чтобы люди видели, чувствовали, понимали, с чем они соприкасаются. Тем более, может быть, в наше время, когда очень заметен такой спад интереса к искусству станковой живописи. Искусство все больше становится каким-то прикладным, рекламным, декоративным, развлекательным. Это не миссия настоящего искусства, развлекаться надо в цирке. В музее рядом с произведениями искусства у зрителя возникает необыкновенное чувство открытия. Открытия того, чего прежде не было, чего он никогда не видел. Вот я вспомнила эпизод из переписки Николая Ге. Он преподавал изобразительное искусство дочери Толстого. Однажды дочь Толстого в письме спрашивает Ге: «Как отличить настоящее произведение от не совсем достойного?» Он ей ответил: «Это должно произойти так, как это было между Ромео и Джульеттой: они посмотрели друг на друга и все поняли». Так вот, дай Б-г, чтобы рождались такие произведения, которые будут возбуждать такие чувства, как у Ромео и Джульетты.

Экспликация выставки, посвященной памяти Раисы Эммануиловны Нудельман (1914-1995)

(0)

В 2004-м Раисе Эммануиловне исполнилось бы 90 лет, а в 2005-м будет 10-летие печальной даты ее ухода из жизни. В условную пору «междугодья» мы и решили устроить вечер памяти Р.Э. Нудельман и открыть выставку ее произведений в нашем музее.

Все представленные сейчас работы уже экспонировались на выставке, посвященной 100-летнему юбилею мужа Раисы Эммануиловны, Бориса Адольфовича Минкуса. Но тогда основным мотивом экспозиции была история замечательной одесской семьи Минкус-Нудельман, и художественные работы Раисы Эмануиловны, ее учителей и друзей, были, пусть заметной и важной, но лишь частью экспозиции.

Только что в этом же помещении проходила выставка «Одесса бабелевских времен». Одним из ее экспонатов был скромный каталог «Вторая отчетная выставка художников г. Одессы» 1940-го года. Вот что там было написано: «Настоящая выставка говорит о росте творческой активности одесских художников. Самым замечательным явлением надо считать выступление группы молодежи, которая не только количественно, но и качественно является гвоздем выставки. Работы Синицкого, пейзажи Шелюты, портреты Нудельман, рисунки Цымпакова, портрет Цейтлина являются украшением выставки».

(0)

1940-й — странный год. Несколькими годами ранее одесских художников резко критиковали за недостаток больших «историко-революционных полотен», за «неактуальное» пристрастие к жанрам лирического пейзажа, камерного портрета, натюрморта... К «20-летию Великого Октября» уже прикрыты все новые музеи, которые торжественно открывались в 1927-м: Музей еврейской культуры, «Степова Укра?на», «Старая Одесса», Музей современного искусства...

А в сороковом почему-то вновь открывают Одесский еврейский музей, замечательную когорту одесских художников хвалят за пейзажи, портреты и натюрморты... Это последний «предвоенный» год и второй год Мировой войны на фоне «нерушимой дружбы» СССР и нацистской Германии. В этом году расстреливают Исаака Бабеля; Саул Боровой становится самым молодым в Советском Союзе доктором исторических наук, защитив диссертацию по «еврейской теме», а Раисе Нудельман исполняется 26 лет.

(0)

Эта эпоха ушла безвозвратно, но этические и художественные ценности остаются с нами. Раиса Эммануиловна относилась к тем немногочисленным во все времена людям, которые не хотят и не могут отказываться от своих принципов под влиянием идеологической, политической и художественной конъюнктуры. Вопреки всем катаклизмам этого времени в ее творчестве сохранились подлинная живописная культура, привитая ей замечательными педагогами, глубокое проникновение в душевный мир человека, возможно, не без влияния образцов голландского искусства, и — очень одесская камерность, лиричность, обаятельная женственность.

«Мигдаль-Шорашим» глубоко признателен Борису Адольфовичу Минкусу за эту коллекцию, подаренную нашему музею, и Дине Михайловне Фруминой, без настойчивых рекомендаций которой этот дар вряд ли бы состоялся.

Добавить комментарий

Добавление комментария

Поля, отмеченные * , заполнять обязательно * Подписать сообщение как  Имя  без пароля (гостевой вход)  Ник  Пароль  Войти?        Зарегистрироваться  Забыли пароль? * Текст  Показать подсказку по форматированию текста