Я скучал в пустом ресторанчике на тупиковой парижской улочке. Никто не спешил зайти отобедать в нашей харчевне, и я прекрасно понимал, почему: в такой тихий и пригожий денек проще купить пару бутербродов, яблоко и умять это все под баночку сока на скамейке в сквере, дыша вкусным осенним воздухом.
Я бы с удовольствием сделал то же самое, но, увы: приехав в Париж на год по программе обмена студентами, в этом самом ресторанчике я не был посетителем, а подрабатывал официантом, ибо жить на мизерную стипендию в Париже означало видеть только лица преподавателей и студенток, несимпатичных настолько, что им некуда ходить, кроме лекций. Такого добра мне хватало и дома, а из столицы моды и любви мне хотелось привезти и пару воспоминаний. А для этого, как ни крути, нужны были карманные деньги. Оттого и приходилось мне сидеть в полутемном душноватом зале и позевывать, с завистью прислушиваясь к хохоту поваров на кухне.
Я уныло листал учебник по социологии, но тут дверь в ресторан распахнулась, да так, что жалобно вскричали петли. В зал ввалилась парочка, при одном взгляде на которую я почувствовал, как ностальгия улепетывает из моего сердца со всех ног.
— Не, ну место абсолютно дохлое, Надюха, разве не дохлое место? Ну дохлое же место. Тут же дохло кормят, Надюха, разве я не прав? — рослый мужик средних лет в плохо сидящем дорогом костюме продолжал препираться со своей спутницей, не обращая на меня никакого внимания. Дискуссия, судя по всему, началась задолго до входа в ресторан.
— Жрать надо перед шопингом1 ч?-нить, Сашок? Ну, пожрать-то надо ч?-нить? Так пожрем ч?-нить и пойдем на Елисея, ведь пойдем, Сашок? — отвечала размалеванная девица в короткой юбочке, сделанной, по всей видимости, из кожи розового крокодила.
— Пойдем, чего не пойти, — лениво отвечал Сашок, — только место шо-то дохлое, шоб жрать тут. Или пожрем уже, а, Надюх?
— Так я и говорю, ч?-нить пожрем, а потом уже на Елисее поужинаем, — уговаривала Надюха, виляя бедрами в такт словам.
— Ну, по-быстрому пожрем тогда, — принял Сашок судьбоносное решение и только тут соизволил заметить меня:
— Эй, браток, пардон, спик инглиш?
— Йeс, — ответил я, поклявшись себе не унижать родной язык беседой с этим быдлом.
— Тогда гони русское меню, — сказал Сашок на «английском».
— Ноу «рашен», — нагло ответил я и ткнул им в нос меню на французском языке. Большие цветные фотографии около блюд позволили бы заказать обед даже глухонемому дауну, но не новому русскому.
— Не, ну хамло пацан, натурально, Надюх! — сообщил Сашок девке свое мнение обо мне и нехотя плюхнулся на стул у столика на восемь персон.
— Сашок, да пес с ним! Пожрем морское ч?-нить по-быстрому, и всех делов! — успокоила Наденька скорого на выводы бизнесмена. — По фоткам тыкнем да винца к этому закажем. Только не рислинга — я шАблю2 хочу холодненькую.
Сашок глядел в меню, а ля мэр Барановичей на новые ворота.
— Морское? Лады. Вот, интересно, шо это такое — «муслес»3?
Я стоически воспроизвел в памяти картину «Допрос коммунистов» и замолчал, как морепродукт.
— Ну, Сашок, ну, ч? ты тормозишь? Звони Ритуле — она ж сказала, что поможет с языком. Давай живчей, Сашок, — жрать охота! — Надюхе уже не терпелось вонзить во что-нибудь свои остренькие зубки.
Сашок достал из внутреннего кармана мобильник и набрал номер.
— В Москве сколько время щас? — спросил он в пространство и тут же заговорил в трубку:
— Ритуля, привет, сладкий! Сколько у вас время? Да-а? А у нас три. Да, ты говорила уже, что у вас на два часа позжее. А мы с Надюхой пожрать зашли, а у этих френчей меню только местное. Вот я и звоню за помощью. Ритуля, «муслес» — это что по-ихнему? Ракушки? Это типа которые на пляже в песке валяются? А-а-а, другие. Вкусно? Ладно, возьмем. Обнимаю в щечку. Будь здоров!
Сашок захлопнул мобильник и опять уставился в меню. Надюша тем временем активно ерзала в кресле, невольно подарив мне идейку, что шлягер «Я знаю все твои трещинки» написал проктолог.
— Сашок, ну, реально пожрать купи ч?-нить! — наконец, взмолилась она. Проголодалась мадам. Работала тяжело, думала много, о слабых мира сего скорбела — вот и аппетит хороший нагуляла!
— Читаю, — внушительно ответил Сашок (фотографии, наверное, он читает!). — Может, крудес4 взять? Ты знаешь, ч? это?
— Не, ну откуда я могу знать, Сашок? — взъярилась Надя. — Ритуле звони! Только в быстрах, плиз! Жрать охота!
Сашок взял со стола мобильный телефон.
— Интересно, а в Москве сколько время щас? — спросил он стоящий на столе графин с водой и набрал номер. Ритуля, видимо, знала, что одним звонком дело не ограничится, и потому ответила почти сразу.
— Ритуля, — радостно загудел Сашок, — а шо такое «крудес», ты, случаем, не знаешь? Креветки? Здорово! А чего они, как футболисты, по номерам тут? По размеру? Типа, как грудь, пятый размер — это большой, а второй — мелкий? А, наоборот? Не, ну все у них не как у людей. Пасиб, Ритуль. Обнимаю в носик! Слышь, пацан, — обратился Сашок уже ко мне, — смотри сюда хорошо: два (он поднял два кривых пальца, на одном из которых сверкал перстень с камнем карата в три) крудес, два (теперь он махал пальцами прямо у меня перед носом) муслес, две потаты и бутылку шАбли. Ферштейн?
Конечно, если бы я был французом, я бы ни хрена не понял в этом заказе, но Сашка мне уже хотелось зарезать тупым ножом и подать его спутнице под «шАблей», и поэтому я согласно кивнул.
— Смотри-ка, — обрадовалась Надюха, — местный, а соображает. Ладно, Сашок, я на минутку заскочу в дамский сортирчик, пока он будет заказ исполнять.
— Много не нюхай, — пробурчал Сашок, и Надя белым лебедем полетела в туалет.
Я начал накрывать на стол, ставить приборы, соль, горчицу, потом получил на кухне кусок теплого багета и понес его сидящему Сашку. Тот сидел в одиночестве и опять терзал свой телефон.
«Небось, Ритуле звонит — узнать, “скока время” в Москве», — мелькнуло у меня в голове. Я почти угадал.
— Алло, Риточка? Как ты себя чувствуешь? — голос Сашка разительно отличался от того, к которому я успел привыкнуть за десять минут знакомства. — Врач у тебя был? Прописал поливитамины? Зачем, тебе разве фруктов и овощей не хватает? Ах, добавка. Ладно, ему виднее. И кальций? Да, кальций — это логично. А физиотерапевт сегодня приходил? Очень хорошо. Я, кстати, перед отъездом расплатился с ним. Да, я знаю, что ты знаешь. Я просто напоминаю. — Он негромко рассмеялся. — А на гидротерапии ты была? Очень хорошо. Кто тебя в бассейн отвозит, Гришаня? Все время он? А то я просил Марка предоставлять тебе одного и того же шофера, чтоб он приспособился к твоим привычкам и не причинял тебе боль, когда будет нести тебя в машину. Что значит «не переживай за меня»? Вот ты смешная: а за кого мне переживать, за Тютькина? Ты же моя жена! Я надеюсь, ты не забыла этот интимный факт? У меня? У меня все нормально, зайчик, вот, подписал с «Рено» договор на пять лет. Один пошел, конечно, что я, с ума сошел — брать эту девку на переговоры с президентом «Рено»?! Дал ей штуку евриков и отправил по магазинам. Но, ты знаешь, она в душе, как мне кажется, хорошая баба. Я вот даже думаю: если ее с кокаина снять, то через годик можно будет ей за приличные деньги пересадить твою оплодотворенную яйцеклетку — пусть выносит нам дитенка, а?
Он помолчал. Видимо, молчали и в Москве.
— Если бы я тогда не упился и сел бы за руль вместо тебя, то, может, мы бы в это чертово дерево не врезались. И я бы теперь с тобой в Париж ездил. И не косил бы под дебильного качка, чтоб общаться с этой коровой на равных! — с отчаянием в голосе сказал Сашок. Да нет, не Сашок — Александр. — Алло, ты слышишь меня? Не буду, не буду больше — извини. Лучше скажи мне, что ты делаешь вечером? Да что ты? Марк снял тебе ложу в Большом? А что идет? Ах, «Хова-а-а-нщина», — протянул он с завистью. — Давно ее не слушал. Вернусь — сходишь со мной за компанию еще разок?
Ну, беги. Целую тебя, солнышко. Люблю. Завтра позвоню. «Крудес-муслес» закажу. Что ты говоришь? Да, для выпускника иняза я неплохо коверкаю слова.
Александр стремительно пульнул в трубку какую-то фразу на старофранцузском и коротко хохотнул. Я разобрал только несколько слов. По-моему, это был Франсуа Вийoн.
От шока я едва не застыл около столика, что было верхом неприличия, и, сообразив это, торопливо ушел за устрицами. Проходя мимо коридорчика, ведущего в туалеты, я услышал женский голос:
— Да, мама, теплую куртку Мишеньке я уже купила. И тебе кое-что купила. Ну, как «зачем»? Чтоб тепло зимой было. Кто мне звонил? Ах, из школы... Нет, меня дожидаться не обязательно: можешь сама им перезвонить и передать, что сеять разумное, доброе, вечное за двадцать долларов в месяц я не вернусь. Мне Мишу растить надо и нас с тобой кормить, а твоей грошовой пенсии не хватает даже на хлеб. Да, мама, так и буду работать «по сопровождению», пока меня будут брать. И откладывать на черный день все, что можно. Вот он вчера мне тысячу евро дал на покупки, так я купила кольцо бижутерийное за сотню, а остальное спрятала в заначку. Для нас троих. А ему сказала, что кольцо штуку стоит. Ой, мама, я тебя умоляю: я могла ему булыжник показать, этому тупому быку! У него понятия в этих вещах никакого, зато денег немеряно! Да, так и сплю с ним, а что? Стыдно? Это мне должно быть стыдно, или тому государству, которое гонит людей с высшим образованием на панель?! Вот так, да! И поверь мне, мам, оттого, что это за деньги, вкус у нее не меняется. Не сердись, мама, мы уже эту тему закрыли, по-моему. Не сердишься? Вот и славно! Ладно, мне пора закругляться и возвращаться к нему, а то он придет проверять, не отрубилась ли я, перебрав кокаина. Мама, ну какой кокаин? Сахар в пакетике. Пусть думает, что я наркоманка, может, подкинет денег на дозу — домой привезу больше. Мишку целуй, скажи, мама приедет из командировки с Вини-Пухом. Завтра позвоню вам. Пока.
Надя вышла из коридорчика и направилась к столику, еще издали плаксиво крича:
— Сашок, а ты мне вчера «коку шанель» розовую купил, а я хотела голубую, под цвет ремешка на сумочке!
— Куплю розовую тоже, тока не ори уже, блин! Мертвого утомишь, Надюх! — заорал в ответ Сашок и швырнул в нее склизкую устрицу.
— Не, ну нормально, да? Ты же мне чуть топик карденовский не испортил, чучел! — возмутилась Надюха, плюхнулась напротив Сашка и закурила. Курил и он, не обращая внимания на поданную еду. Я тоже задымил своим любимым «Житаном».
Так мы и сидели в молчании, трое курильщиков в пустом ресторане: тупой бык, шлюха-наркоманка и не понимающий ни слова по-русски гарсон.
Источник: Рисунки А. Твориловой
Вы не можете удалить эту картинку |
Сайт создан и поддерживается
Клубом Еврейского Студента
Международного Еврейского Общинного Центра
«Мигдаль»
.
Адрес:
г. Одесса,
ул. Малая Арнаутская, 46-а.
Тел.:
(+38 048) 770-18-69,
(+38 048) 770-18-61.